* * *
- Как о человеке, товарищ генерал-майор, о Лобке лучше справиться в отделе кадров его родного учреждения. А по службе могу охарактеризовать Матвея Игнатьевича следующим образом. Он педантичен, даже с перебором, поэтому в качестве "наседки", я говорю о нашей группе, он на месте. Но специфика отдела, где я имею честь служить, требует от сотрудника кроме опыта еще и наличия хоть каких-то чувств. В хорошем смысле, конечно, чтобы дело не страдало. Кроме холодной головы должно быть горячее сердце, так нам завещал Дзержинский. Тем более, в отношениях с товарищами по работе. Майор Лобок, как известно, много лет специализируется на агентуре, а это накладывает отпечаток на всё. Может быть в другом отделе он прижился бы лучше? Для пользы дела - это ведь прежде всего.
- "В хорошем смысле"… - проворчал генерал. - Добавить нечего?
- У Матвея Игнатьевича неплохо поставлен удар левой, - осторожно сострил Виктор. - Я проверял.
- Ладно тебе. Дзержинский, кстати, насчет чистых рук тоже что-то говорил… Ты мне главное проясни. Ваш Лобок - он был дурак или нет?
Был, возликовал Неживой. Был…
Но про дурака - это вопрос вопросов! Как ни отвечай, в дураках останешься сам. Он среагировал исключительно точно:
- Мне кажется, человек просто устал.
И Дмитрий Степанович Сычев задумался, надув щеки - очевидно, больший объём помогал ему укладывать в голове поступившие данные. Потом с шумом выпустил воздух.
- Нуль информации. Мне докладывали, вы с ним дружны.
- Не то чтобы, но… Дед Матвей - закрытый человек.
- Стало быть, пшик.
Генерал был разочарован. Неудовлетворённость расползалась от него жутковатым тёмным облаком, видимым и осязаемым настолько, что хотелось помахать перед лицом рукой.
- Если надо, я могу попробовать с ним… насколько это возможно….
- Оставь, - сказал генерал. - Только что сообщили - майор Лобок, как бы это выразиться… уволился.
Он посмотрел подчинённому в глаза, и стало ясно - отбегался дед Матвей. Значит - правда… Неживой отвёл взгляд, боясь себя выдать.
- Переводом? - невинно спросил он.
- Как-то так. В общем, забрали его от нас.
Ай да Дыров, ай да Андрюша, подумал Неживой. Но что же у них там стряслось? И зачем он хотел встретиться?
- А теперь, Витя, слушай меня внимательно, - продолжал Сычёв. - Они пасут нас. Кто-то из нас должен пасти их. Лобка с месяц назад двинули в какой-то проект - в обход меня. Есть сообщёнка, что и тебя туда привлекут. Может ли родное учреждение рассчитывать на твою лояльность?
- Привлекут - в какой форме?
- К тебе придут и сделают предложение. Ты согласишься. А потом - заходи ко мне в любое время, не стесняйся. Бесконечно буду рад тебя видеть и слышать. Договорились?
- Всё так неожиданно…
- Ты-то ведь не дурак, - выразил уверенность генерал. - По-моему, ты понял, что я тебе сказал.
Понимать и вправду было нечего. Сказано яснее ясного. В широкой Витиной груди вдруг стало тесно… По сути ему предложили сменить принципала. Храповского - на Сычёва, полковника - на генерал-майора… Ну и ночь! Согласен ли он? Да не вопрос!
- Договорились, - сказал Неживой, тщательно контролируя выражение лица.
- Кто бы сомневался, - проворчал Сычёв. И улыбнулся. - Я вот про что подумал, Витя. В связи с уходом Лобка освободилась вакансия. Не пора ли тебе стать опером по особо важным? Для начала.
Виктор закашлялся.
Торжествующий вопль рвал грудь. Вот вам всем, черви навозные! Урою, уделаю, сотру. И кнопки никакой не надо… "Важняка" дадут, потом - "подсидельника"… Начальник отдела подполковник Неживой… Через пару лет - всё будет. "Яйцевиком" стану… А что, разве стыдно быть "яйцевиком" для того, кто ещё вчера был простым майором?
- И за твой знаменитый "плетёныш" давно следовало тебя отметить, премировать. Признаю, это мы упустили. Взгляни, вот "рыба" завтрашнего приказа…
Генерал протянул бумагу через стол. Виктор пробежал глазами. В тексте, естественно, ничего не было про усовершенствование "плетёныша" или, тем паче, про избиение допрашиваемых. Сформулировано, как положено:
"За разработку оперативно-технических методов и средств получения оперативной информации в соответствии с требованиями закона о милиции, позволившей установить местоположение преступной группировки, поощрить старшего оперуполномоченного Неживого В. А.: 1). Благодарностью. 2). Денежной премией в размере пяти должностных окладов. 3). Представлением к должности оперуполномоченного по особо важным делам".
- Будешь старшим группы вместо Лобка, - подытожил генерал и кровожадно оскалился. - Москвичи опухнут от злости.
Сон, это был сон…
* * *
- Чем там тебя наклоняют?
- Коррупционный пока ничем.
- А Особая инспекция?
- Два эпизода.
- Помочь?
- Справлюсь, Дмитрий Степанович.
- Ну, пошлО, - сказал генерал, проведя ладонями по столу…
Конечно, справится. Конды больше нет, о чём Сычёв узнает завтра, а вместе с Кондой у Особой инспекции начисто пропадёт стимул гнобить и плющить Витюшу Неживого. Кстати, с исчезновением вонючего полковника станет легче дышать и самому Сычёву.
Что касается пресловутых двух эпизодов, то они яйца выеденного не стоят. В первом случае - выясняли, где злодей спрятал труп, и Виктор перестарался, "склеил" подозреваемого. Склеить - значит бить "плетёнышем" до тех пор, пока инструмент не начнёт прилипать к телу, что в свою очередь означает - жертве хана, загнётся с гарантией. Второй случай посложнее. Тётку заставляли сдать катран. Там заправлял её любовник, и она молчала. Информация нужна была немедленно, а лучший способ быстро разговорить подозреваемого - дробить пальцы его ребёнка через ботинки, на его же глазах, конечно. Когда привезли девчонку, Виктор сделал это не в РУОПе, а в подвалах Главка, по старой памяти. Мамаша сдалась моментально, после чего её отправили в ИВС, а дочку её - в больницу. Интересно, что жалобу потом подали не родители… в общем, банальная история.
- А что у "коррупционеров"? - вспомнил Сычёв. - Ты, кажется, дежурный?
- Дежурный - Батонов. Виноват… майор Баженов.
- Я и говорю - ты.
- Они потеряли "слухача" по делу Храповского. Врач и следак уже вызваны.
- А кроме "слухача" у москвичей ничего и не было… - Генерал откинулся в кресле, заложив руки за голову, и произнёс, будто читал некий документ: - Сотрудники Второго отдела применили к подозреваемому незаконные методы физического и психологического воздействия, что явилось результатом его гибели. Во время распития спиртных напитков, устроенных ими же на рабочем месте, был оставлен без присмотра электронагревательный прибор, запрещённый к использованию в стенах РУОПа, что привело к тяжёлым травмам сотрудника Следственного управления Федеральной службы безопасности… Чудненько, Витя. САМИ забыли выключить свой кипятильник. Как же оно кстати. Приплюсуем сюда твоего полкана из Особой инспекции, который тоже вдруг скопытился, освободив меня от стольких геморроев…
- Повезло, - угодливо кивнул Неживой.
- Повезло? - изумился генерал. - Узнал бы я, кто всё это обеспечил и организовал - обнял бы молодца. Нет, лучше бы подкинул ему ещё пять должностных окладов.
"Ещё пять…"
Виктор стремительно вспотел.
- Как это можно было организовать, Дмитрий Степанович?
- Вот и я, дружок, думаю - как? И не понимаю. Поставь себя на моё место. Внутри и вокруг организации, которую я возглавляю, несколько серьёзных ЧП, случившихся практически одномоментно. С одной стороны, я бы должен быть озабочен. Но с другой - мы опять в шоколаде. Причём, настолько всё это своевременно и, главное - точечно, буквально снайперски… Хочешь не хочешь, а засомневаешься во всяких там случайностях и совпадениях. И задашься вопросом: кому это выгодно… У тебя есть версии?
Генерал взглянул в упор - словно выстрелил.
Неужели знает? Или только догадывается?
- Почему у меня?
- Потому что ты дежурный по Управлению.
- Батонов дежурный…
Помолчали.
Искушение закричать "Я! Я!", подпрыгивая и поднимая руку, было велико. Что может быть ценнее в жизни, чем Я? Ничего не может быть. Но… нельзя. Нельзя! Виктор смотрел в пол.
Генерал встал. Майор Неживой поднялся в ту же секунду, что и начальство:
- Разрешите идти?
- Сиди.
Сычёв проследовал к бюсту Президента, приподнял гипсовую дуру и вытащил оттуда… коробку кефира. Налил себе в стакан и вернулся.
Простой, без изысков, кефир. Однопроцентный. К генеральскому кабинету примыкала комната отдыха, оборудованная по высшему разряду, о существовании которой мало кто был осведомлён, так зачем, спрашивается, держать кефир под бюстом, а не в холодильнике? Привычка, наверное. Но, может, хозяин при гостях не желал "светить" свою берлогу?
Так или иначе, очередная тайна раскрылась, и от того становилось грустно. Пусть некоторые загадки оставались бы неразгаданными, подумал Виктор. По крайней мере до тех пор, пока он сам не занял этот кабинет…
Генерал отключил постановщик помех и сказал:
- Когда у тебя появится версия произошедшего, сходим в хороший ресторан, там поделишься. Я приглашаю. А пока - твоё здоровье, - он отсалютовал стаканом, отпил сразу половину и утёрся рукавом.
Историческая справка
Имя полковника Конды раз за разом всплывает в рассказе.
Да, его трагический уход из жизни был предопределён, но где тот первый шаг, сделанный им по дороге смерти и затерявшийся в прошлом? Как поссорились капитан милиции и полковник юстиции?
Осталась последняя возможность разъяснить ситуацию.
Капитан Неживой встречался тогда с дочерью Конды. Было это в конце восьмидесятых. Полковник не имел ничего против, потому что всё было прилично, строго, мило, как у людей. А у дочери была собачка - маленькая дрянь, вредная и злобная, болонка по кличке Чапа. Вся семья Конды души в ней не чаяла, включая полковника.
Едва Витюша (так его по-свойски звал полковник) заходил в квартиру, болонка набрасывалась, облаивала, в общем, бесила неимоверно. Просто пройтись до сортира - и то было невозможно без визгливого лая. Не желала, сучка, принимать опера за своего. Достала, тварь. И вот однажды ночью, когда девушка была в ванной, Витюша решил научить Чапу жизни.
Сначала хотел подвесить её за лапу, но пришла идея получше.
Он сделал всё быстро: засунул собаку головой в резиновый сапог, найденный в прихожей; она пыталась укусить, но куда там! В носке сапога пробил дырку, чтоб не задохнулась. Снял брюки и трусы, полистал "Плейбой" для стимула, а когда эрекция дошла до нужной кондиции, - вставил сучке по самое не балуй. Микроскопическое такое "не балуй"…
Без презерватива.
И задвигал сапог туда-сюда. Собака пищала и скулила - не получалось лаять. Когда отпустил, она обделалась и спряталась под ковёр, продолжая скулить там. С тех пор на Витюшу не лаяла…
Будущий майор, конечно, в этот драматичный момент был изрядно выпивши, попросту пьян. Это важно. Иначе бы ничего у него не получилось: не встало бы и не вставилось.
А дочь полковника Конды, к сожалению, вышла из ванной совсем не вовремя. Была в шоке от увиденного и всё рассказала папе… так и рухнули отношения представителей двух влиятельных ведомств.
Глупо.
Подумаешь, болонку изнасиловал! Не самого же полковника. Хоть и мог бы, между прочим, делов-то.
История эта, выпорхнув из квартиры, приобрела некоторую известность, превратившись во времена миллионных тиражей в легенду, но первоисточник - вот он.
И какова же мораль? Есть в природе особи, которым чужие страдания - как еда. Иногда они неотличимо похожи на людей.
П’твоить
Аудиенция заканчивалась.
- Хороший ты человек, Витя, - сказал Сычев.
Словно диагноз поставил.
К чему это он?
Генерал допил, не торопясь, свой кефир и сунул стакан под стол.
- И вот еще что, Витя. Пока врач с прокурорскими на подъезде, ты успеешь зайти в хозчасть. Найди там Мишу или зама его рыжего, они еще не ушли. Да хоть кого там найди и передай им… - Он оперся кулаками о зеленое сукно и привстал. Взгляд его медленно потяжелел.
- Что передать, Дмитрий Степаныч?
- Скажи им, что это я распорядился. Так и скажи.
- Да что сказать-то?
- Пусть они, п’твоить в жопу, проверят замки на всех дверях. И где надо, п’твоить, заменят на новые. Нечего жмотиться, я не для того им звезды кидал. Как только новые замки поставят, пусть доложат мне - лично…
Словно зажигание включилось. Голос генерал-майора раскатисто заурчал, как двигатель служебного "Мерседеса", голос его завибрировал под потолком, наполнившись неудержимым гневом:
- А то что же, мать их в подмышку! Простому оперу? В собственном кабинете?? С бабой перепихнуться??? И то спокойно нельзя!!!
Совсем другая сказка
Той же ночью, плюнув на дежурство, он тихонечко слинял из Дворца. Теперь было можно. Он - без пяти минут "наседка", скоро сам будет назначать, кому и когда в ночной дозор. Да и не должны заметить его отсутствия: мёртвое время… Это важно - чтоб не заметили. Ему нужно было алиби. Вернуться он собирался через пару часов.
Про мёртвое время - не просто фигура речи. Отправился он в гости к немой красотке, видевшей на свою беду то, что видеть ей не полагалось. Чего тянуть до завтра? Адрес - рядом, у метро "Чернышевская". Договорился с человечком из Главка, спецом по исчезновению трупов, - настоящим фокусником, - ребятишки должны были подъехать по звонку. Удостоверение и табельный ствол оставил в сейфе - на всякий случай. Инстинкт подсказал: перестрахуйся. Задуманное дело требовало гарантированной безымянности, а разделаться со свидетелем можно и без ствола, голыми руками. Забивать до смерти - был его "конёк".
Девчонка встретила его, словно ждала. Непочатая водка и закуска тоже ждали - на табурете возле тахты. Увидев такое дело, гость решил: а не закончить ли приятную процедуру, которой помешали в Управлении? "В ковёр" - успеется. Кстати, ковра-то в квартире как раз и не оказалось, то ли наврала немая, то ли не поняла тогда вопроса. Ну, это не страшно, ребята всегда ездят со своим. Три комнаты, кухня, старый фонд, - ничего подозрительного по первому взгляду. Похоже на коммуналку, но без людей, этакий "Летучий голландец" в море питерских трущоб. Однако что-то встревожило гостя. Убогая обстановка, ужасные полы, две плиты на кухне? Ему бы вновь довериться инстинкту и уйти, чтобы вернуться позже - подготовленному, с холодной головой… нет! Скинул портки и накинулся на красотку, будто в последний раз.
Когда весь день везёт, как в сказке, когда всё кстати и вовремя, - поневоле возникает эйфория: чувствуешь себя не просто защищённым, а неуязвимым. Это опасная иллюзия…
Они просочились через кухонный "чёрный ход".
Гость нутром почуял: квартира больше не пуста. Сорвался с бабы… Опять не кончил, проклятие какое-то, ей-ей! В один миг всё стало ясно: ограбление. Тьфу. Заманили с помощью юродивой девки, поймали на живца, как лоха. Очевидно, она специально крутилась возле метро, пробуждая в состоятельных господах шальные мысли, и он - не первый и не последний, кто клюнул. Паспорт её, конечно, "липа", а хата подставная, концов не найти. Так попасться, так лопухнуться! Узнает кто - беда…
Ужасно жалко было доллары, приготовленные для оплаты услуг по утилизации "ковра".
Ринулся к выходу, но опоздал. Тогда - к окну. Двор-колодец, третий этаж, можно и прыгнуть. Успел заметить внизу чёрную "Волгу" с тонированными стёклами, разительно похожую на машину капитана Гаргулия (кто-то перегнал, что ли?), тут-то ему и засветили по башке. Вульгарно, зато действенно.
Очнулся связанный и раздетый. Сняли всё - и костюм, и шёлковое бельё, и всё остальное, включая командирские часы. Девица упорхнула, выполнив свою миссию. Тахту, на которой он лежал, обступали другие люди - безмолвные, неподвижные. Все как один - глухонемые. Переговаривались скупыми жестами. Вооружены были ножами, кастетами и прочим железом, - натуральная свора. Он задёргался, в ужасе вспомнив легенды про народных мстителей, отлавливающих сотрудников милиции и вытворяющих с ними чёрт знает что. Всякие слухи бродили; он лично выезжал на трупы ментов, которых перед смертью пытали.
Задёргался - и только тут ощутил наконец…
В заднем проходе было инородное тело. Это ж нейтрализатор, снятый с Гаргулия, сообразил вдруг он. Побрезговал тогда вытащить, а они - не брезгливые… Мало того, на член тоже что-то было надето! Что? Не посмотреть, как ни извивайся.
Настоящий ужас пробрал его.
Получается, версия насчёт ограбления - к свиньям. Не грабители это и, тем более, не "группа народного гнева" (что за хрень в голову лезет?). Кто-то воспользовался тем, что Гаргулию вывели из игры, и снял с тела брошенный артефакт. За Гаргулией следили, подумал пленник. Значит, и за мной. Кто? Да девчонка и следила. Девчонку подсунули, подложили, но каким образом? Он же САМ её выбрал возле метро… Сам ли? Теперь уже не вспомнить. Что его в тот момент толкнуло? Кто толкнул? Когда людьми играют такие сущности, когда на кону такие убийственные симбиозы, ни в чём нельзя быть уверенным, особенно в том, по своей ли воле ты действуешь…
Меня использовали, понял пленник. От начала и до конца. Моими руками был получен один важный прибор и уничтожен другой. Меня отымели, превратив из снайпера, избранного и отмеченного силой, в ничтожество.
Меня и сейчас имеют…
Командир! - мысленно воззвал он. Где ты, командир?
Свора, между тем, пришла в движение. Из другой комнаты притащили вторую тахту, которую поставили впритык к первой. Принесли зачем-то зеркала. Затем в рот пленнику затолкали штуковину, напоминающую дилдо, искусственный фаллос, - в комплект к той дряни, что уже засунули в его задницу и надели на хер. Пристегнули на затылке ремешками. Не выплюнуть, не вытолкнуть.
Кнопки только не хватало.
Про кнопку - он это зря… Звонок в дверь разнёсся по квартире. И вместе с этим звуком - внезапно - дикие ощущения взорвали связанное тело. В прямой кишке раздувалась клизма, вставленная наоборот. Безжалостный палец мучителя-уролога терзал воспалённую простату. Член распирало: вот-вот лопнет. Дилдо во рту пророс в горло, в нос, в желудок. Но самое дикое было в другом: казалось, заработала гигантская помпа, выкачивая из жил кровь, из головы - мозг, из души - азарт и злость… А может, не казалось. Может, истребитель и был по сути помпой…
Звук не умолкал: кто-то звонил и звонил в дверь, не отпуская палец, и мучения оттого длились и длились. Нечто вползало в квартиру, закрывая свет и туманя рассудок. Имя Ему было - боль.
Отпустило. Оказывается, настала тишина… Избранный прошептал в паузе:
- Что это?
К лицу его поднесли дощечку. Мелом было написано:
"АД".
Когда снова ожил дверной звонок, взорвалась голова.