- Что там произошло? - схватив молодого чернявого казачка за рукав, спросил Михаил.
- Кажись, опять нечисть поперла!
Михаил, забыв о французе, побежал вслед за казаками. Никола остался стоять в тени под платаном, глядя в спину бегущему кузнецу. Невдалеке от казармы, у коновязи, нервно фыркали кони - верный признак того, что рядом находится нечисть. Кони начали дергаться и брыкаться, столбы, к которым они были привязаны, того и гляди рухнут. Они кого-то очень сильно испугались.
Кто это был - упыри, вурдалаки или еще кто из нечистой братии, предстояло узнать.
Кузнец отвязал своего Кудлата, стоявшего под седлом с самого утра и запрыгнул на него. Конь, почуяв хозяина, несколько успокоился, но в сторону порта идти не хотел. Только после нескольких окриков он настороженно двинулся к морю. Кудлат фыркал, вертел головой, ржал, но подчинился воле человека. Вскоре он уже скакал галопом, а рядом с ним бежали его товарищи.
Ножны при каждом скачке били коня по боку, подстегивая его.
Минуту спустя Михаил увидел отца Силантия. Тот стоял посреди дороги - один рукав рясы оторван, борода развевается на ветру, в руках бутыль со святой водой, которую он разбрызгивает перед собой. Все знали, что нечисть святой воды не боится, но сила привычки велика. Не брали упырей и молитвы, однако поп громко, нараспев читал "отче наш", потом затянул молитву богородице, хоть и понимал, что толку от этого чуть.
Люди поговаривали, что за грехи их бог отдал Южную Пристань дьяволу и тот, недолго думая, наслал на город своих тварей. Несколько пришлецов спокойно, будто не замечая священника, продолжали идти по дороге. Рядом с ними была собака, и Михаил порядком удивился - раньше появлялись только разные уродцы, то о трех ногах, то с одним глазом, то волки с петушиными головами, то вообще какие-то крокодилы. Но сейчас перед казаками стояли обычные люди, отличаясь от них только одеждой, а с ними была обычная собака, похожая на сенбернара.
- Отойди, батюшка, - крикнул есаул. - Отойди от греха подальше.
Шашка с легким "вжикон" выскользнула из его ножен и блеснула сталью в солнечных лучах.
- Руби их, братцы, - приказал он, и тотчас над головами казаков заблестело несколько полуденных солнц.
Поп, завидя подоспевшую помощь, сошел с дороги. Казаки тем временем приблизились к чужакам, помахивая шашками, и по команде есаула с гиканьем бросились на них. Кузнец хотел было их остановить, уж очень страшной показалось ему нападение казаков на собаку и нескольких безоружных людей, но не успел - в несколько секунд пришлецы были уложены вдоль дороги с отрубленными головами. Из кустов выбрался отец Силантий с бутылью под мышкой. В бороду его вплелись веточки и листья, отчего он стал похож на лешего.
- Слава те, господи! Я уж думал, в одиночку с нечистью драться придется.
- Пошто так жизнью рискуешь, батюшка? - с укоризной в голосе сказал есаул. - Неровен час сожрут черти, а нам что потом без тебя делать? Да брось ты эту бутыль, коль в ней самогона ни капли нет.
- Водица здесь святая, - заметил отец Силантий.
- То-то пользы от неё! - укоризна в голосе есаула сменилась едкой насмешкой.
И тут Михаил обратил внимание на то, что одного пришлеца не хватает.
Собаки. Успела дать деру. И неизвестно, где она спряталась, и теперь ее навряд ли удастся найти - не отличить её от обычной собаки. Михаил даже подумал - а может быть, это и была обычная собака, а те пришлецы - обычные люди? Да нет, судя по реакции коней, судя по их мандражу, пришлецы это, кони пришлецов ужас как боятся. Михаил со злостью пнул камешек под ногами.
Вот ведь нечисть хитрая пошла, под людей косить начала, думают, что мы пожалеем. А мы и своих не пожалеем, если надо, а тут всего лишь нечисть.
Вскоре подъехала бричка, на которую загрузили тела пришлецов и их отрубленные головы. Лошадь брыкалась, ржала, не хотела везти нечистых, но с ее мнением никто не считался. Тела чужаков отвезли на городскую свалку, где и сожгли, облив керосином. Над городской свалкой вот уже полгода стояла удушливая вонь, запах горелого мяса, и туда даже бродячие собаки опасались подходить. А люди привыкли доверять своим питомцам - и кони, и собаки едва почувствовав иноземельцев, начинали вести себя так, что сразу становилось ясно - перед ними исчадия ада. Ведь псы даже прах пришлецов облаивали, а это о многом говорит.
Закончив с телами нечистых, казаки вернулись в казармы, оставив дозор в порту. Михаил уже знал, что твари не появляются одна за другой. Теперь можно ожидать их только к вечеру. Поэтому он решил навестить Витьку и проверить как идут дела в кузнице. Подышать расплавленным металлом, очиститься от скверны жаром кузнечного горна - он бы полжизни отдал за то, чтобы дожить остатки лет в своей кузнице. Но времена нынче не те, тяжелые времена, казаки только и заняты тем, что отлавливают нечисть, сжигают пришлецов на городской свалке. А кто кроме Михаила Стожарова поможет им? Ведь недаром он бывший вояка, и матросом успел побывать, и в пехоте не одну пару сапог износил. С кузницей и Витька справится, надо лишь следить за ним да советы давать. А у кузнеца сейчас работы хоть отбавляй - город почитай заново строится, одних ажурных перил сколько надо! Ага, ажурные перила - город почти разрушен, а богачам подавай ажурные перила да кованные заборы покрасивей. Да ладно, деньги платят, какая разница за что получать их?
Хотя больше всего Михаил любил работать с оружием и Витьку на это натаскивал. Шашки, кортики, ятаганы, несколько раз даже двуручные мечи ковал, когда пошла мода на средневековье. А иногда кузнец и сам моду делал - изготовит саблю турецкую и ну хвалить её перед посетителем. Тот, как услышит, что такая сабелька у самого градоначальника на стене в гостиной висит, и берёт её. А последним градоначальник гонцов своих присылает - "сделай и мне такую же, а то неловко, почему у всех есть, а у меня нет".
В кузнице Михаил отдыхал и душой, и телом. Скидывал казацкую одежонку, надевал грязную робу, ставил в углу шашку и ружье и принимался за дело. Только теперь он не первым, подмастерьем теперь он был. А его ученик с каждым днем становился все искуснее, иногда даже свои идеи подкидывал, чем очень удивлял и радовал Михаила. И это было здорово - хороший ученик должен стать лучше своего учителя, иначе не будет никакого движения, прогресса не будет. До вечера Михаил провел в кузнице, а после собрался, дал
Витьке несколько советов, похвалил за новые приемы и ушел в казарму.
Вечером, сидя на своей кровати, он задумался о сегодняшнем дне.
Вспомнился и разговор с французом, и сожженные пришлецы, такие непохожие на прежних упырей. А ведь Никола, наверно, был прав - ведь может быть и так, что никакие это не вурдалаки, не упыри, а обычные люди, только из другой земли. Может быть, даже из Российского Триединства. Он повернулся к
Ваньке Игнатьеву, здоровому борову сорока с лишним лет, который на службе вот уже лет двадцать. Иван лежал на кровати с закрытыми глазами, но Михаил знал, что он не спит.
- Вань, слышь? - сказал Михаил.
- Ну? - ответил казак.
- А ведь мы людей сожгли, не нечисть. Они ж, обычные люди были, только одеты не так как мы.
Иван открыл один глаз и покосился на кузнеца.
- А че ж ты, такой умный, сразу смолчал, че ж ты шашкой махал? - зло сказал он. - Думаешь, мне такие мысли на ум не приходили? Приходили, да только поздно, когда головы пришлецов уже в канаве лежали.
- И что же теперь делать? Так и будем убивать их? А что если это такие же люди? Только из другой земли пришедшие. Вот как наши рыбаки пропали, так и они пропали в своей земле. А представь, что рыбачков наших тоже гдето на кострах сжигают?
Иван поднялся и посмотрел на Михаила.
- Надо сначала попробовать поговорить с ними. Если разумные твари, то и нельзя им готовы рубить. - продолжал Михаил.
- Черти тоже разумные, вот только ведут себя не так как мы, да и думают о другом. Вот унесут эти пришлецы твою душу в ад, что тогда скажешь? О! - Иван поднял указательный палец, ткнув им в закопчённый потолок. Но тут же плечи его опустились, роскошные казацкие усы завяли, стали как пожухлые травинки - Хотя, может, поэтому их и вода святая не берет, что не от дьявола они, а такие же божии создания, как и мы с тобой. А что собаки их боятся, так они на всех приезжих лают. - Иван вздохнул. - Плохо, если мы ошиблись.
Представь, кузнец, сколько невинных душ тогда мы на небо отправили! С батюшкой поговорить надо.
- А что батюшка? - Михаил аж подскочил, ударившись головой о кровать второго яруса. - Такой же запуганный как и мы, так же ошибиться может.
- А это совсем плохо. Но что мы сделать-то сможем? - Иван выглядел совсем потерянным.
- Надо не убивать пришлецов, а поговорить с ними, - сказал Михаил. -
Авось и договоримся. Толмач из меня плохой, я только по - французски немного могу, но уж жесты они наверно понимают.
- Надо есаулу сказать. Иначе за самоуправство нам самим головы снесут. Я сегодня к нему подойду после ужина, посмотрим, что он скажет.
Вечер и ночь прошли спокойно, пришлецов не было. Утром есаул собрал всех казаков и сообщил, что если снова попрет нечисть, и особенно, если они будут очень похожи на людей, то убивать их не следует, а надо попытаться поговорить с ними. Рубить головы только в случае угрозы со стороны пришлецов. Хватит средневековье разводить!
До вечера прождали пришлецов, но так и не дождались. К ночи выставили новый дозор, а казаков отправили в казарму. Когда Михаил возвращался, он отстал от остальных, его Кудлат неспешно переставлял ноги, мерно цокая копытами по булыжной мостовой, опустив голову и глядя под ноги. Грива его спадала на глаза и он иногда встряхивал головой. Казаки уже исчезли в конце улицы, когда Кудлат вдруг, всхрапнув, остановился и ударил по булыжникам передними копытами.
- Ну, чего ты, Кудлатка? - Михаил успокаивающе похлопал его по боку.
И вдруг он увидел ту самую собаку. Ту белую с рыжими подпалинами собаку, которая вчера сопровождала убитых казаками пришлецов. Она осторожно кралась вдоль дороги, прячась в кустах. Ничего странного в ней не было, собака как собака. Если вчера она спокойно шла посередине дороги, то сейчас старалась быть незаметной, чтобы и ей тоже голову не снесли.
- Эй, пес, - сказал Михаил и собака, напрягшись, остановилась и посмотрела в его сторону. У нее был затравленный вид, один бок испачкан спекшейся кровью, хвост поджат.
- Иди сюда! - позвал ее Михаил, спешившись и привязав коня к штакетине покосившегося забора.
Кудлата такое соседство не устраивало, он нервно храпел, ржал, с его губ слетали белые хлопья пены.
- Поди сюда, - повторил Михаил.
Собака, прижав уши, медленно приблизилась к нему.
- И откуда же ты взялся, такой? - спросил кузнец.
Собака села у его ног и посмотрела в глаза. Взгляд ее был печальный, оно и понятно, казаки убили ее хозяев, а она не смогла их защитить.
- Ну, и как же мне тебя назвать? - сказал Михаил, присев перед собакой на корточки.
- Лопе де Пух, - вдруг услышал он.
Оглянувшись, кузнец удостоверился, что рядом никого не было. Говорила собака. Вернее, не собака, а пришлец по виду очень на нее похожий.
- Чего? - воскликнул Михаил, подскочив, и напугав коня.
- Лопе де Пух, это мое полное имя.
- Говорящая собака!
- Я не собака, вернее, я не собака в вашем понимании.
- И ты не послан дьяволом?
- Ни дьяволом, ни богом. Я сам по себе. Подрабатываю охранником и проводником. Ваши люди вчера убили моих клиентов. А ведь они только хотели наладить с вами контакт.
- Какой контакт?
- Рынок открыть в порту хотели, а вы их убили. И не только их, скольких до них угробили!
- А зачем рынок?
- Торговать. Только здесь могут собраться все внеземельцы, только в порту вашего города есть портал для всех миров.
- Портал? Какой еще портал? - Михаил даже забыл, что он говорит с собакой.
- Окно, или дверь, как вам удобней называть. Окон много и каждое ведет в один из миров внеземелья.
- А ты, значит, проводник?
Лопе де Пух кивнул.
- И ты, Лопух, знаешь, где находится Парижское Королевство, конфронтирующее с Российским Триединством?
Очередной кивок.
- И ты, Лопух, сможешь меня туда провести?
Еще один кивок.
- Ну так веди! Э, постой, а вывести назад в случае чего ты меня сможешь?
- Смогу, - сказал Лопе де Пух. - Для нас, представителей клана Неспящих, нет невыполнимой задачи. Правда, если вас там примут за нечисть, навряд ли я смогу спасти.
- Пошли! - кузнец поднялся на ноги. - Где находится дверь?
- Везде, - ответил пес. - Положите руку мне на спину. Вся беда Неспящих, что мы не можем путешествовать без спутников. Иначе я давно бы уже вернулся домой.
Михаил почувствовал ладонью тепло живого тела. Несколько секунд спустя они оба растворились в сумерках.
***
Михаила Стожарова искали три дня. Нашли только его перепуганного
Кудлата, привязанного к забору брошенного дома. На четвертый день кузнец появился в порту с огромной псиной, которую он называл Лопухом. Собравшимся вокруг казакам он рассказал, что с ним случилось, и объявил, что пришлецы никакие не исчадия ада, что они такие же божии твари, только другой расы, что нельзя их безнаказанно убивать. Они просто хотят мирно торговать - товара у них диковинного целое море.
- Был я, Коля в Российском Триединстве, дюже там хорошо. - сказал
Михаил французу. - И если хочешь, могу тебя отправить в твое Парижское Королевство.
- А что же вернулся, раз тебе там понравилось? - спросил его Никола
Миньон.
- Негоже наслаждаться красивой жизнью, коли дома такой беспорядок.
Вот если бы добиться того, чтоб и здесь и царь, и бог, и народ едины были…
Тяжело мне было все это время, пока я там отдыхал. В Российской Империи царит несправедливость, а я стало быть, дезертир, сбежал от трудностей. В общем, решил я вернуться.
Михаил отстегнул пояс с ножнами и вместе с ружьём отдал их есаулу.
Развернулся и медленно побрёл к кузнице.
Дэн Шорин
Бутылочка профессора Клейна
Профессор вступил в Южную Пристань с севера, по Каменному Тракту.
Это само по себе уже могло стать сенсацией местного масштаба - после злополучного землетрясения город был отрезан от континента, и путники прибывали сюда только по морю, да "чертовыми вратами", как в обиходе называли пространственные аномалии. Профессору было "за пятьдесят", причём насколько сильно "за" не смог сказать даже намётанный глаз
Павла Смельцова, служащего швейцаром в Гранд Отеле. Предупредительно распахнув дверь, Павел учтиво поклонился - за что тут же получил мелкую ассигнацию "начайных". Профессор подошел к стойке и опустил на пол туго набитый пехотный ранец из телячей кожи.
- Чего изволите-с? - словно по волшебству за стойкой появился сорокалетний управляющий Гранд Отелем Игорь Иванов в безукоризненно белой сорочке и галстуке-бабочке. Излишняя, на взгляд Павла полнота, ничуть не мешала Игорю с соответствующим уровню заведения изяществом принимать постояльцев. Вот и сейчас он широко улыбался, в полной мере демонстрируя профессору дружелюбие и открытость.
- Моё внимание привлекла ваша мансарда, правильно ли я понимаю, сударь, что там расположены апартаменты?
- Разумеется-с. Осмелюсь заметить, роскошные апартаменты, которые сейчас совершенно пустуют. Они будут стоить вам…
- Устраивает, - буднично сообщил профессор, оборвав управляющего на полуслове. -
Поднимите наверх мою кладь.
- Как вас записать, сударь? - почтительно склонился Иванов.
- Профессор… - здесь он на секунду замялся. - …Ричард Клейн.
- Родственник? - неожиданно заинтересовался управляющий.
- Всего лишь однофамилец. Не ожидал, что вы знакомы с трудами Феликса Клейна.
- Он читал мне в Гёттингенском Университете теорию чисел. Между нами, он единственный тамошний преподаватель, на чьих лекциях студентов не клонило в сон.
- Математика - это царица наук, - профессор указал пальцем в потолок. - К сожалению, нынешняя молодежь этого не понимает. Совсем не понимает.
- Всецело разделяю ваше мнение, сударь. Не сочтите за невоспитанность, что привело вас в наш городишко?
- Императорская Санкт-Петербургская Академия наук, пропади она пропадом. Оторвали от научных изысканий, предлагают исследовать здешнюю аномалию.
- Не вы первый, не вы последний, профессор Клейн. Академия наук, убедившись в своём бессилии, шлёт к нам самых разных специалистов: физиков, географов, ботаников… Даже специалист по оккультным наукам у нас как-то останавливался. Правда, надолго не задержался - на следующий же день отправился обратно в столицу, даже вещи оставил, дюже ему наш порт не понравился. Надеюсь, сударь, вам повезет больше.
- Мне непременно повезет больше, - профессор натянуто улыбнулся. - Если вы не возражаете, я хотел бы пока прогуляться. Эти клёны на площади…
- Платаны.
- Не суть важно. Они напомнили мне интересную топологическую задачу, над которой я бы с удовольствием поразмышлял некоторое время. Вот недельная плата за апартаменты, - профессор положил на стол пачку ассигнаций. - Южная Пристань - красивый город.
Когда профессор вышел на улицу, Игорь Иванов кивком подозвал Павла.
- Что думаешь?
- Ты про профессора? По-моему, типичный чудак, с головой ушедший в свою математику. К тому же, не шибко преуспевающий, коли путешествует без ассистента, а вся его кладь умещается в армейский ранец.
- Вот именно, типичный. Я бы даже сказал архетипичный, такой, коими профессуру видят мещане. Слышал, как он удивился, когда я сказал, что знаком с трудами его однофамильца?
- Думаешь, врёт, и на самом деле никакой он не математик?
- Обрати внимание, сам он ни разу не сказал, что он математик. Хотя, полагаю, в математике он вполне себе разбирается.
- С чего ты взял? Тыкать пальцем в потолок, с умным видом заявляя, что математика - царица наук, могу и я.
- Он оплатил апартаменты ровно на неделю. Копейка в копейку, учитывая наценку выходного дня и пятничную скидку. Это притом, что стоимость номера я так и не назвал. Не прост наш профессор, ох не прост. Не удивлюсь, если он, помимо прочего, служит в Тайной канцелярии.
- Так она ж упразднена Александром Павловичем. Уж почитай сотню лет как упразднена.
- Это у нас упразднена, а в Триединстве, говорят, по сей день существует и даже процветает. Да и не одно Триединство на Южную Пристань завязано. Короче, присматривай левым глазом за профессором, дабы не стряслось чего. Знаем мы этих сумасшедших учёных.