Семь лет назад Геката попыталась заполучить контроль над Джанелль Анжеллин и погубить Люцивара Яслану. Однако ее превосходный план не сработал, и последствия яростной вспышки, вызванной столкновением двух сил, уничтожили у Темной Жрицы способность и дальше походить на живую женщину, превратив ее в гниющий, разлагающийся труп. На протяжении первых двух лет она настаивала, что потребление крови в больших количествах способно восстановить ее тело и былую красоту. Однако мертвые демоны были в некотором роде духами, сохранившими слишком много ментальной энергии, чтобы вернуться во Тьму, и продолжали существование в уже мертвых телах. Сила оставалась в их полном распоряжении и могла восстанавливаться, тело же можно было поддерживать в должном состоянии с помощью регулярного потребления крови. Но ничто не было способно вернуть Гекате ее внешность. Соки, выжатые из мертвой плоти, ушли навсегда, и на протяжении всех этих семи лет тело, погибшее много, очень много веков назад, медленно разлагалось.
- Они поверят в то, что за развращение законов Крови в Террилле ответствен Повелитель, - произнесла Геката, подойдя к Доротее так близко, что в темном стекле окна, за которым царствовала ночь, появилось ее отражение. - Они хотят поверить в это. Он - легенда, страшная сказка, которую шепотом передавали из уст в уста на протяжении многих тысячелетий. Любой, кто усомнится в его способности совершить нечто подобное, поверят в злодеяния Ясланы и Сади. Одной мысли о том, что эти трое объединятся и получат в свое распоряжение необычайную силу ведьмы, будет достаточно, чтобы Террилль восстал против Кэйлеера. В итоге не будет иметь ни малейшего значения то, почему они приняли такое решение и вступили в битву. Главное - они будут сражаться.
- Мы сегодня обрели неожиданного союзника, который, по правде сказать, не слишком доволен этим обстоятельством. Александра Анжеллин, Королева Шэйллота. - Губы Доротеи искривились в злорадной ухмылке. - Она была потрясена до глубины души, узнав, что ее младшая внучка все это время была под крылышком Повелителя в Кэйлеере благодаря Деймону Сади.
Геката нахмурилась:
- Она дура, но при этом отнюдь не глупа. Если она убедит Джанелль помочь своей бабушке вернуть власть над Шэйллотом…
Доротея покачала головой:
- Она не верит в то, что Джанелль обладает какой-либо силой. Я поняла это по ее взгляду. Я попыталась скормить ей басню о том, что некоторые женщины обладают скрытыми запасами неприкосновенной, чистой силы, но Александра и в это не поверила. Она может принять факт, что Сади и Повелитель, возможно, действительно решили заполучить Джанелль в угоду своим извращенным причудам, однако продолжает верить в то, во что хочет. Стоит этой суке оказаться в Малом Террилле, как лорд Джорвал с радостью предложит ей свою помощь и поддержку. Он никогда случайно не обронит, что Джанелль - Королева Эбенового Аскави. И я сомневаюсь, что Александра поверит кому-либо из жителей Зала. - Геката счастливо рассмеялась. - И полагаю, что когда наша Королева наконец познакомится с Князем Сэйтаном Деймоном Са-Дьябло, Повелителем Ада, то начнет с огромным удовольствием передавать любые сведения, которые, по ее мнению, могут быть нам полезны.
- А если он раскроет обман… - Геката пожала плечами. - Что ж, нам так или иначе пришлось бы избавиться от Александры после окончания войны.
Доротея уставилась на их отражения в окне. Когда-то обе были красивейшими женщинами. Теперь Геката походила на труп, плотью которого много лет пировали черви, а она сама…
Сади создал странное заклятие, влияющее на возраст, оно изуродовало все ее тело, однако никак не повлияло на сексуальные потребности. Люди Крови называли его Садистом, но Доротее до этих пор не представлялось возможности оценить всю глубину его жестокости. Он был прекрасно осведомлен о том, что Жрица очень любила постельные утехи - как мог Деймон не знать об этом, когда ему приходилось удовлетворять ее желания с юных лет? Он знал и о том, какое унижение Доротея почувствует, увидев отвращение в глазах мужчин, оказавшихся под ней, вместо привычной возбуждающей смеси похоти и страха. Теперь же, после душераздирающей исповеди, она не сможет наслаждаться даже тем малым, что у нее еще оставалось.
- А ты успела сообщить своим ручным Королевам, что они должны воздерживаться от своих более… изощренных… удовольствий - по крайней мере, пока?
- Я предупредила их об этом! - раздраженно рявкнула Доротея. - А вот станут ли они делать это, сложно сказать.
- Любая рискнувшая ослушаться должна быть казнена.
- А как мы сможем объяснить это?!
Геката нетерпеливо фыркнула.
- Очевидно, они тоже были под заклинанием Повелителя. Твоя благородная борьба за освобождение от его власти также освободила и часть Сестер, но, к сожалению, не всех. Потребуется не больше пары трупов, после чего остальные поймут, откуда ветер дует, и будут вести себя как положено.
- А когда мы победим?
- Когда мы победим, то сможем делать все, что нам заблагорассудится. Мы будем править Королевствами, Доротея. Не просто Терриллем, а всеми ими - Терриллем, Кэйлеером и Адом.
Наслаждаясь образами, навеянными этими словами, Доротея несколько минут молчала, а затем неохотно спросила:
- Ты действительно считаешь, что страха перед Повелителем будет достаточно, чтобы развязать войну? Ты действительно считаешь, что это сработает?
То, что осталось от некогда полных губ Гекаты, растянулось в ужасной улыбке.
- В прошлый раз сработало.
6. Кэйлеер
Королева Арахны спустилась к плечу утомленной золотоволосой женщины, прислонившейся к плоскому боку огромного валуна.
"Все плохо?" - тихим, мягким голосом спросила огромная золотая паучиха.
Джанелль Анжеллин отбросила волосы с лица и вздохнула. Она прищурила свои удивительные сапфировые глаза, когда в них ударили лучи утреннего солнца, и вновь изучила хрупкие нити спутанной паутины, которую сплела за ночь.
- Да. Все плохо. Грядет война. Война между Королевствами.
"Возможно предотвратить?"
Джанелль медленно помотала головой:
- Нет. Никто не сможет ее предотвратить.
Королева пауков нервно дернула лапками. В воздухе рядом с женщиной чувствовался отчетливый привкус грусти - и нарастающего ледяного гнева.
"Двуногие сражались и раньше. В этот раз хуже?"
- Можешь сама посмотреть.
Приняв официальное приглашение, Королева арахнианцев открыла границы сознания снам и видениям, заключенным в большой спутанной паутине, которую Джанелль соткала между валуном и ближайшим деревом.
Сколько смерти! Сколько боли и горя! И разрастающаяся порча, охватившая тех, кто сумел уцелеть.
Вырвавшись из круговорота снов и видений, паучиха внимательно изучила саму сеть и заметила две странности. Одна заключалась в том, что в центре паутины располагалось изящное серебряное кольцо, служившее оправой Эбенового Камня. Элементы Камней очень редко использовали при плетении сети, потому что магия, образующаяся внутри их, была мощной - и очень опасной. Эта же драгоценность принадлежала Джанелль, которая была Ведьмой, ожившей легендой, воплощенной мечтой. Второй странностью был треугольник. Многие нити были связаны с кольцом, однако их все перекрывали три, образующие треугольник вокруг него.
Заинтригованная этим, Королева продолжила изучать сеть. Она видела этот треугольник раньше. Храбрость, сила, страсть. Преданность, честь, любовь. Она готова была поклясться, что чувствует мужское присутствие в этих трех нитях.
- Если Кэйлеер примет вызов, брошенный Терриллем, и вступит в войну, - тихо произнесла Джанелль, - то Кровь в обоих Королевствах будет уничтожена. Вся Кровь. Даже родство.
"Некоторые выживут. Так бывает всегда".
- Не в этот раз. Разумеется, останутся те, кто переживет войну физически, но… - Голос Джанелль сорвался. Она сделала глубокий вдох и продолжила: - Все мои Сестры, все мои друзья уйдут. Уйдут все Королевы. Все Верховные Князья.
"О…"
- Не останется Королев, способных исцелить землю, не останется Королев, способных скрепить Кровь. Резня будет продолжаться до тех пор, пока не останется тех, кого можно истребить. Ведьмы окажутся пустыми сосудами, как и вся земля. Дар силы, которым мы были наделены столько веков назад, окажется тем самым оружием, которое уничтожит нас всех. Если Кэйлеер вступит в войну с Терриллем.
"Должны сражаться, - отозвалась паучиха. - Должны остановить разрастающуюся порчу".
Джанелль горько улыбнулась:
- Война не остановит ее. Я знаю, кто посеял и взрастил семена, и, если бы уничтожение Доротеи и Гекаты могло остановить то, что надвигается, я бы истребила их прямо сейчас. Но их смерть ничего не изменит - теперь. Лишь отложит неизбежное, а это еще хуже. Сейчас самое подходящее время и место, чтобы очистить Кровь от порчи.
"Ты говоришь о дорогах, которые никуда не ведут, - сердито заметила Королева Арахны. - Ты говоришь, сражаться нельзя, но мы должны сражаться. Ты запуталась? Возможно, ты неверно прочла сеть?"
Джанелль повернулась к паучихе. В ее глазах появилось выражение мрачного веселья.
- А у кого я училась плести спутанные паутины? Если я читаю их неверно, это вина того, кто давал уроки.
Паучиха обратилась к Ремеслу, чтобы издать резкий, гудящий звук, который вполне определенно говорил о разочаровании и неодобрении.
"Обучающий другого паук не виноват, если младший больше внимания обращает на летающих мух, а не на свои уроки".
Серебристый и вместе с тем бархатистый смешок Джанелль наполнил воздух тихим звоном.
- Я ни разу не пыталась поймать муху. И я все свое внимание уделяла старшему пауку. В конце концов, моя наставница ведь была и остается Королевой Плетущих Мечты.
Арахнианская Королева с достоинством перебрала лапками, смилостивившись.
Веселье Джанелль быстро угасло, стоило ей вновь обратить взгляд ясных сапфировых глаз на паутину.
- Террилль будет воевать.
"Значит, Кэйлеер тоже будет воевать".
- Паутина показывает две дороги, - тихо произнесла Джанелль.
"Нет, - твердо отозвалась паучиха. - Одна сеть, одно видение. Только так".
- Две дороги, - настаивала на своем Джанелль. - Если пойти по второй, Кэйлеер не будет воевать с Терриллем, и все Королевы и Верховные Князья выживут, чтобы исцелять и оберегать Царство Теней.
"Но кто тогда будет сражаться с Терриллем?"
Джанелль ответила не сразу.
- Королева Тьмы.
"Но ведь Королева Тьмы ты!"
Джанелль раздраженно вздохнула:
- Война, которая очищает Королевства, заставляет платить долги, забирает дар силы, которая была дана когда-то. Но путь есть. Путь должен быть, однако паутина не может пока мне его показать из-за этого. - Она указала пальцем на треугольник. - Эта нить - Повелитель, - произнесла девушка, проводя вдоль нижней. - А эта - Люцивар. - Ее палец замер на боковой грани справа. - Но эта нить - не Андульвар. Он должен быть ею, поскольку служит при моем дворе Капитаном Стражи, но здесь я вижу кого-то другого. Того, кого пока нет рядом, того, кто способен привести меня к ответам, которые необходимы, чтобы пройти по второй тропе.
"Нить не назвала тебе своего имени?"
- Она сказала, что грядет отражение. Что это за ответ?.. - Вздрогнув всем телом, Джанелль кое-как поднялась на колени. - Деймон… - прошептала она. - Деймон.
Паучиха беспокойно задвигалась. Стоило Ведьме произнести это имя, как она ощутила, как воздух наполняется чувством глубокого удовлетворения, исходящим от ее наставницы. Однако под радостью таился привкус страха.
- Я должна идти, - поспешно произнесла Джанелль, вскочив на ноги. - Мне еще нужно забежать в парочку Краев, принадлежащих родству, прежде чем вернуться в Зал. - Она помедлила, взглянув на Королеву Арахны. - С твоего разрешения, я бы хотела пока сохранить эту спутанную сеть.
"Твоим паутинам всегда найдется место у Ткачих Сновидений".
Подняв руку, Джанелль обратилась к Ремеслу, чтобы окутать нити сети защитным заклинанием, а затем снова взглянула на золотого паука:
- Да пребудет с тобой Тьма, Сестра.
"И с тобой, Сестра Королева", - ответила паучиха, использовав официальный титул.
Арахнианская Королева подождала немного и, когда Джанелль вскочила на один из Ветров, ментальных дорог, пронизывающих Тьму, прибегла к Ремеслу, чтобы осторожно приблизиться по воздуху к спутанной сети.
Одна паутина, одно видение. Только так. Однако, когда паутину плетет Ведьма…
Воспользовавшись своим чутьем и знаниями, паучиха осторожно коснулась лапкой тонкой нити, свободно свисавшей с кольца с Эбеновым Камнем. Спутанная сеть покорно открыла перед ней вторую тропу.
Королева поспешно попятилась. "Нет! - отправила она быстрое ментальное сообщение по нити, постаравшись протянуть ее как можно дальше. - Нет! Только не вторая тропа! Только не ответ! Не иди по этой тропе!"
Никакого ответа. Она не ощутила даже проблеска властного, мощного разума Ведьмы, который дал бы понять, что Джанелль получила сообщение.
"Не ходи этим путем", - вновь печально повторила золотая паучиха, ясно видя, куда приведет вторая тропа.
Возможно, и нет. Ведьма могла сплести спутанную паутину лучше, чем любая другая Черная Вдова, но даже Ведьме не всегда было под силу ощутить все оттенки, соединившиеся в ее нитях.
Арахнианская Королева повернулась к огромной сети и ощутила мягкое подергивание. Двинувшись по воздуху, она осторожно позволила тонкой нити притяжения вести себя и приблизилась к части паутины, соединенной со стволом дерева, а затем неуверенно коснулась лапкой плетения.
Пес. Коричнево-белый пес, которого она увидела в самой первой паутине, сплетенной, когда завершилось время холодов. Она просила Ведьму привести собаку, Ладвариана, на остров Ткачих. Ей хотелось взглянуть на этого Предводителя - и чтобы он сам увидел ее.
Паучиха дернула за нить Ладвариана и ощутила, как вибрация прошла по всей сети. Многие нити, связанные с Эбеновым Камнем, - нити родства - ярко засияли.
Человеческие нити тоже разгорелись, но не так уверенно, не так ярко. Она должна помнить об этом. Что до этого треугольника…
По-прежнему цепляясь за нить Ладвариана, Королева позволила своему сознанию пуститься прочь отсюда, к тайной пещере, священному убежищу, расположенному в самом центре острова. Туда раз за разом отправлялись Арахнианские Королевы, чтобы слушать сны - и плести, ткать, нить за нитью, особые сети, которые связывали мечты с плотью, которые и были первым существенным шагом на пути к созданию Ведьмы.
Маленькие паутины. Большие паутины. Иногда лишь одна раса, лишь один вид мечтателей мог привести Ведьму в мир. Порой же - и гораздо чаще - они происходили из различных краев и испытывали различные потребности, которые каким-то образом нужно было собрать воедино, чтобы создать одну общую мечту для всех.
Когда время, отведенное воплощенной грезе, истекало и она более не ходила по Королевствам, Арахнианская Королева с благоговением перерезала основные нити, крепящие паутину к каменным стенам, скатывала паучий шелк в шарик, убирала его в нишу, а затем обращалась к Ремеслу, чтобы попросить кристаллы вырасти и перегородить проем. Там было множество закрытых хранилищ, куда больше, чем человеческая Кровь могла бы себе представить. С другой стороны, мечтатели из родства всегда были более целеустремленными.
В пещере была одна паутина, начатая очень, очень давно. Поколение за поколением Арахнианские Королевы прикасались к одной из несущих нитей сети, прислушиваясь к мечтам, а затем добавляли новые нити. В этой сети терялись многие мечтатели и многие сны, сплетавшиеся, чтобы стать единым целым. Двадцать пять лет назад по человеческому летоисчислению мечта наконец обрела плоть.
В центре этой особой паутины располагался треугольник. Три сильных мечтателя. Три нити, обретавшие дополнительную силу и крепость столько раз, что теперь они стали толстыми и очень мощными.
И каждая Королева, поглощая добровольно предложенную плоть той, что была до нее, слышала одно и то же: "Помни эту паутину. Знай эту паутину. Знай каждую нить".
Сознание паучихи усилием воли вернулось к новой сети.
Воплощенная мечта. Дух, взращенный во Тьме, плоть, созданная мечтами. И спутанная сеть, сотворенная и скрытая от посторонних глаз во мраке пещеры, полной древней силы, которая привела этот дух в нужную плоть.
Бывали времена, когда паучиха видела в своих паутинах снов и видений ужасные вещи, когда она невольно начинала гадать, действительно ли долгожданный дух обрел нужную плоть, боялась, что, возможно, некоторые из нитей были слишком древними. Но нет, имелись причины, по которым она воплотилась именно в этом теле. Боль и страдания не были виной мечты - или мечтателей.
Паучиха осторожно вытянула шелк из собственного тела и бережно прикрепила его к нити Ладвариана.
Итак… Ведьма выберет вторую тропу, не обращая внимания на то, что, спасая Царство Теней и тех, кого она любит, она уничтожит Сердце Кэйлеера.
Способ сохранить его должен существовать.
Выпустив несущую нить между стволом дерева и крепким, надежным суком, Арахнианская Королева начала плести свою собственную спутанную паутину.
Глава 2
1. Кэйлеер
Люцивар Яслана вновь вернулся к первой странице списка имен, занесенных в регистр аккуратным почерком, и отошел от стола, ощутив толику веселья, - мужчины, которым очень хотелось посмотреть эти перечни, вместе с тем не имели ни малейшего желания приближаться к нему.
В этом заключалось его преимущество над другими потенциальными покупателями, которые сновали от стола к столу, листая списки выставленных на аукцион услужения людей. Никто не толкал его, не жаловался, что Люцивару требуется слишком много времени, чтобы просмотреть все имена, ведь никому не хотелось связываться с носившим Эбеново-серый Камень Верховным Князем, который к тому же был прекрасно обученным эйрианским воином, обладал вспыльчивым, взрывным характером и вполне заслуженной репутацией несдержанного человека, прибегающего к силе гнева - и огромных кулаков - без колебаний. Если к этому добавить его принадлежность к одному из сильнейших и самых властных семейств в Королевстве, а также служение при Темном Дворе в Эбеновом Аскави, не приходилось удивляться тому, с какой легкостью другие мужчины уступают ему выбор.
Но даже все это не помогало Люцивару почувствовать себя спокойнее на ярмарке услужения в Готе, столице Малого Террилля. Как бы это мероприятие ни называли, в воздухе витал отчетливый запах аукциона рабов, которые по-прежнему проводились в Королевстве Света.
Медленно шагая к двери, Люцивар сделал глубокий вдох и тут же пожалел об этом. В огромном зале собралось невероятное количество народу, и даже с открытыми окнами в воздухе разливался запах пота и усталости, а также страха и отчаяния, которые, казалось, исходят от самих имен в списках.
Выйдя из здания, Люцивар поспешил расправить темные, кожистые крылья. Он до сих пор так и не понял, осталась ли эта привычка на память о тех временах, когда у него не было иного способа сделать вызов, заработав очередной удар хлыста, или же ему просто нравилось ощущение солнца и ветра на темной коже после того, как несколько часов пришлось провести в помещении. Или, возможно, таким образом эйрианец напоминал себе, что теперь он стал покупателем, а не товаром.