С той ночи, когда они впервые говорили лицом к лицу, Иарра больше не просыпалась с криком. Напротив, слугам с трудом удавалось разбудить ее по утрам. Каждый раз во сне она была в чужом теле и не помнила, что она – Иарра из Дома Самурхиль. Она была Элетией в Арше, настолько древнем, что даже храм Непознаваемого еще не был в нем построен. Она была Ладой в ином мире, мире скалистых гор и суровых ветров, бесконечных зеленых лесов и холодных зим, укрывавших леса белым пухом и сковывающих реки прозрачным льдом. Она приручила огромного зверя, похожего одновременно на льва и на орла, зверя, для которого в ее родном языке не было даже названия и который говорил с нею прямо у нее в голове. Она принимала дары жаждущих ее милости подданных, упивалась их поклонением, веселилась под жарким солнцем и училась магии в глубоких подземельях Арша. Она праздновала и пела, танцевала на ветру под чужими морозными звездами и читала книги на чужом языке, среди магов с темной, как у нее самой, кожей и их рабов, чья кожа была почти одного цвета с укрывавшим поля снегом. Эти люди были для своих хозяев-магов живыми вещами, бесправными, лишенными даже подобия человеческого достоинства. Их тела использовались для любых услуг, какие только можно придумать. Их кровь служила источником магической Силы. Их жизнь ничего не стоила, жестокость к ним не вообще считалась жестокостью. Пробуждаясь, Иарра приходила в ужас от этих воспоминаний, но во сне, будучи Ладой, не видела в таком положении дел ничего особенного.
И всегда, в каждом ее сне, был Имир. Порою они были так близки, что Иарра просыпалась в поту, задыхаясь от чужого наслаждения; порою не касались друг друга или даже не были рядом, но говорили сердцами и мыслями, проникая друг в друга глубже, чем может представить кто-либо из людей.
Утром сны исчезали, но Лада и Элетия все равно жили где-то в уголках ее сознания. Они трое были похожи, как близнецы, если не сильнее. Лада закаляла себя тренировками, приучала свое тело подолгу обходиться без пищи и сна, отчего была худой, жилистой и очень выносливой. Элетия красила губы и ногти в ярко-красный цвет и носила очень много золота, любила вкусно поесть и выпить вина. У Иарры была татуировка на лбу и длинные волосы, и она любила книги гораздо больше, чем людей. Они трое различались мыслями и характерами, но даже эти различия казались внешними, связанными с разными обычаями и воспитанием. Внутри они были, как один человек.
Их непонятная связь доводила Иарру до отчаяния, как будто ей против воли приходилось делить свою личность на троих. Как будто ее лишили целостности, и все, чего она хотела – снова стать собой.
Она взывала о помощи к богам, но те не отвечали. "Молчащие боги", так называла их Элетия. В ее Арше не было места богам – их победил и изгнал Имир, и Имир был единственным владыкой всего мира. Миром Лады правил Совет Сильнейших магов. Он был немного похож на Палату энсов, правда, в Совете никто не позволял себе кричать и спорить с его членами: их решения были непререкаемы, ибо входили туда праву колдовского могущества, а не рождения. Лада была одной из членов этого совета, одной из могущественнейших особ в своем мире. Были и меньшие Советы, Советы Сильных, решавшие дела разных городов и обращавшиеся к высшему Совету только в самых важных случаях. Имир был Сильным, и это неравенство заставляло его тайно ревновать Ладу к ее власти. Богов в мире Лады не знали вовсе.
Все это казалось совершенным безумием, и Иарра даже верила, что так и есть, что наследственное безумие старших Самурхиль обернулось у нее настоящей болезнью рассудка. Разубеждали ее в этом не сны, а явь. Наяву Бездомные насиловали энс и убивали сотни ни в чем не повинных людей, наяву они разгромили половину Арша и диктовали свои условия Высшим. Наяву их убитые оживали и отправлялись вновь творить разрушения, словно они были не низшим сословием, а могучими колдунами далекого Эссарда. Если Иарра и была безумна, то все же не в такой степени, как весь остальной свихнувшийся мир.
Глава 9.
Все будет по-твоему
Дворец старшей семьи Дильмун – язык не поворачивался назвать это утопающие в зелени великолепие просто домом – не пострадал от нападений. Красный квартал оказался Бездомным не по зубам. Роскошное здание, окруженное галереями и террасами, где можно было спать ночью под открытым небом, оплетенное ползучими виноградными лозами, с просторным внешним и великолепным внутренним двором, распахнуло свои двери для самых высоких гостей. Колонны с изображениями грозных вепрей у входа были украшены цветами; темно-красная черепица крыши блестела от солнца – тучи разошлись еще ночью, подарив осеннему Аршу по-настоящему светлый день.
Сегодня вечером здесь соберется Палата энсов – все, что от нее осталось. Другие гости из старших семей Высшего сословия станут свидетелями, чье присутствие придаст законность принятым решениям. Представителей младших семей и Свободных, без которых не обходится ни одно заседание Палаты, в этот раз не позвали. И без них достаточно унижения, к тому же заседание все равно пройдет не по правилам – официально это всего лишь ужин. Разговор энсам предстоял нелегкий, даже и без всего того шума, что создают низшие и оттого очень уверенные в собственной значимости наблюдатели.
Иарра с матерью вышли из носилок, и слуги в легких разноцветных одеяниях с поклонами повели их внутрь, в сладкую прохладу дома энсы. Под ногами лежали красные мраморные плиты; с обеих сторон дорожку окаймляли цветущие кусты. Двери охраняла суровая четверка стражей. Внутри тоже были стражи, буквально у каждой стены, под каждым окном – и шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на них, вооруженных до зубов и готовых к любой неожиданности. Иарра насчитала их не меньше трех десятков. Можно было не сомневаться, что стоит сегодняшнему необычному гостю сделать всего одно неверное движение, как из дальних комнат появятся еще столько же. Никаких неожиданностей энса Амурата не допустит.
За гостем пристально наблюдали не только стражники. В прохладной, продуваемой со всех сторон зале собрались представители старших семей всех Девяти Домов. Легкие, летящие одежды самых ярких расцветок, замысловатые прически, золото, непринужденные разговоры – как будто Арш отмечал один из своих праздников, как будто он не был осажден изнутри, как будто презренный Бездомный, который в иное время не удостоился бы и единого взгляда этих людей, не держал в заложниках несколько сотен их родных. От блеска драгоценностей можно было ослепнуть, так их было много. Выросшая среди правителей города Иарра за всю жизнь не видела столько украшений в одном месте.
Стены в голубых, красных и зеленых изразцах прорезали высокие трехстворчатые окна. Ветер колыхал легкие полупрозрачные занавеси. В простенках между окон на табуретах и небольших возвышениях устроились музыканты – девушки-флейтистки, как на подбор юные и прекрасные, юноши в цветочных венках с лирами и большими арфами. Музыка звучала негромко, не мешая разговорам, лишь оттеняя их нежным очарованием. Между столов неслышно скользили слуги с подносами сладостей, виночерпии с высокими прозрачными кубками, позволявшими насладиться всей краснотой налитого в них вина – густого фиолетового из виноградников северных вилл Арша, светло-розового с юга, ароматного черного, привезенного из Эссарда и прозрачного, как слеза, что доставлялось караванным путем из далекого Аргала.
Бездомный, казалось, не понимал, что его подавляют великолепием. Захватив немалую долю городских богатств – весь Средний город вместе с казначейством, и это не считая разграбленных домов в других кварталах – он наверняка и сам мог одеться в золото с головы до ног. Но явился в гости к Высшим в обычной короткой грубой тунике, какие носят Бездомные, без оружия. Его босые ноги были покрыты грязью и пылью, и когда он шел по блестящим полам энсы Амураты, на них оставались темные следы.
Из девяти правителей Арша на этой встрече присутствовали только трое, поэтому Иарре досталось место за главным столом вместе с матерью, энсой Амуратой, ее двумя сыновьями и дочерью и Семумом – единственным оставшимся Белым энсом. Наммитар погиб, а Басема вместе с сыном, скандалистом Кадмом, держали в заложниках Бездомные.
Главарь Бездомных восседал за тем же самым столом прямо напротив Иарры.
Он не подал виду, что знаком с нею, за что Иарра была ему от души благодарна. По дороге сюда она почти не сомневалась, кого именно увидит, и мрачно гадала, какого наказания ей ожидать, когда правда откроется. До сих пор все обходилось: Таша каждый день до самого нападения приходила на работу в библиотеку, кое-кто из-за этого ворчал, но и только. После нападения про нее и думать забыли. До сих пор никто не связал давешнюю Иаррину выходку с восстанием, унесшим столько жизней. Никто не догадался спросить, кто такая была та Бездомная. Но стоит Римушу узнать ее при встрече, как выяснится все – что внучка энса Адая защитила главаря восставших Бездомных от расправы городских стражников, что поручила Красному из собственной стражи охранять его и вдобавок ввела его Бездомную сестру в дом энса. Что устроила ее работать в библиотеку Синего квартала, дав тем самым доступ к сокровенным тайнам Высшего сословия. И неважно, что Таша не умеет читать. А если вспомнить, как Иарра собственноручно показывала Таше буквы…
Да что там говорить! Если бы в тот злополучный вечер стражники забили Римуша до смерти или упрятали в темницу, скорее всего, сегодня Арш жил бы своей обычной жизнью. Скольких смертей, увечий и разрушений можно было избежать! А сколько их еще впереди, особенно, если не удастся сегодня договориться! И все это – потому, что кто-то помешал городской страже выполнить свой долг и покарать нарушившего комендантский час Бездомного!
За такое не отделаешься простой ссылкой на виллу. Деда нет, а мать и не подумает за нее вступаться. Особенно после того, как Бездомные разбили голову ее ненаглядному Серри. Даже ночные свидания с призраком Имира в сравнении с этим казались безобидным приключением.
Но Римуш посмотрел на нее с тем же нахальным любопытством, что и на других девушек и ничего не сказал. Иарра заняла свое место, еще не решаясь поверить, что опасности нет. Неужели у него хватило мозгов догадаться не навлекать на нее беду? Но какое ему дело, если она пострадает?
Энс Семум, глава священнического Дома и старший жрец Брата, вознес пространные молитвы богам. Иарра из-под склоненной головы украдкой наблюдала за Римушем. Он не молился, рассматривал тех, с кем оказался за одним столом, всех, кроме нее. На нее нарочно не смотрел. Иарра почувствовала, как где-то глубоко в душе разжимаются судорожно стиснутые кулаки. Хвала Двоим, он действительно не собирался ее выдавать!
После молитвы приступили к трапезе. Амурата, как положено хозяйке, завела ничего не значащую светскую беседу. Говорить о серьезных делах прежде третьей перемены блюд было бы верхом неприличия. Правда, соблюдалось это правило лишь на официальных обедах вроде сегодняшнего, зато уж соблюдалось неукоснительно.
Но беззаботный разговор не клеился, все взгляды были прикованы к Римушу, а взгляды сидящих за нижними столами – к энсам, которые ели за одним столом с Бездомным. Такого скандала Арш еще не видал.
Римуш даже не пытался изображать хорошие манеры. Он посидел, опираясь на подушки, как другие, потом подобрал под себя ноги – казалось, еще немного, и он взгромоздится на корточки, как обычно едят Бездомные, сидя на полу вокруг низкого столика или просто блюда с хлебом. Он залпом выпивал каждый поднесенный ему кубок, ронял капли на скатерть, утирался ладонью и улыбался во весь рот. Он удивленно крякнул, попробовав острый соус, и выплюнул его обратно в соусницу. Он цокнул языком, когда ему поднесли чашу для омовения рук, сказал "Зачем это", и вытер руки о собственную одежду. Он набивал полный рот дичины и разговаривал, роняя целые непрожеванные куски. Он громко чавкал и улыбался тем, кто к нему обращался, словно они все были его лучшими друзьями.
Чем дальше, чем больше он входил в раж. Энсы с трудом прятали гримасы отвращения. И только одна Иарра, помня, как аккуратно и скромно вела себя за столом Таша, понимала, что Римуш просто-напросто издевается.
Непонятно было, чего он хочет этим добиться, но к третьей перемене блюд ощущение общего страха немного утихло и на смену ему пришла растерянность. Этот человек восстал против богов, определивших каждому его место под солнцем в соответствии с рождением и судьбой. Он овладел силами, которых боялись даже Высшие, силами волшебников Эссарда и применил эти силы, чтобы разрушить саму природу; он убил и пленил множество людей, стоящих по праву настолько же выше него самого, насколько небо богов выше земной пыли. Никто не знал, на что еще он способен, и слухи обрастали домыслами, как шар перекати-поля обрастает мусором и сухой травой, достигая по-настоящему огромных размеров. Но сейчас перед ними сидел обыкновенный Бездомный, каких всегда было полно на улицах и рынках Арша. Их услуги обходились в мелкую монету, а жизнь и вовсе ничего не стоила. Толку в них было не больше, чем в рабах. Бояться такого было немыслимо.
И все же они боялись. Кроме самого Римуша, за столами мало кто ел, блюда уносили почти нетронутыми. Когда подошло время серьезных разговоров, гости и хозяева позабыли не то, что о еде – о дыхании.
Энса Амурата взяла самое трудное на себя.
– Скажи нам, Римуш, чего вы хотите?
Тот отозвался сразу:
– А вы?
Амурата переглянулась с другими энсами.
– Мы хотим прежде всего освободить наших людей. Хотим, чтобы в Арш вернулся мир.
– Чтобы все было, как раньше? – уточнил Римуш.
Энс Семум согнул в руках серебряную ложку. Инсина открыла рот, но не произнесла ни звука.
– Мы понимаем, что как раньше уже не будет, – сказала Амурата.
Это было произнесено. Энса признала победу Бездомных. Позже, когда сила будет на их стороне, энсы скажут, что говорила она не от имени Палаты, что у нее не было такого права. Но все, кто был в эти дни в Арше, будут знать, что это ложь.
– Чего же вы хотите, Римуш? Богатства? Ведь вы захватили все, что было в Среднем городе, разве не так?
– Захватили, – с удовольствием подтвердил Бездомный. – Там было много!
– Чего же еще вам надо?
Римуш улыбался. Он с самого начала выглядел очень довольным, а теперь и вовсе расцвел. Первым не выдержал Семум.
– Говори! – рявкнул он.
Видно было, что у энса на языке вертятся самые грубые из словечек, применявшихся обычно к Бездомным, и что он удерживает их из последних сил. Ложка в его толстых пальцах была уже вся перекручена.
Римуш ответил ему радостным оскалом. Зубы у него были в полном порядке, и лицо, если бы не эта издевательски-веселая гримаса, казалось вполне привлекательным. Если, конечно, такое можно сказать о Бездомным.
– Мы хотим все, что есть у вас, – сообщил он.
Семум задохнулся и стал раздуваться, как будто в него кузнечными мехами накачивали воздух. Даже Амурата растерянно приоткрыла рот.
Первой нашлась Инсина:
– У нас не так много есть, как ты думаешь, – поспешно сказала она. – Вы почти все уже забрали. Остались какие-то мелочи и наши дома, но…
Римуш беззаботно рассмеялся, но Иарра, на секунду поймав его взгляд, не увидела в нем никакого веселья. Ташин брат вел игру, и каждый его ход был просчитан. Кто там называл Бездомных тупыми животными?
– Нам не надо ваших домов, Высшие. Оставьте их себе. Мы хотим вашей свободы.
Ненадолго повисла такая тишина, что слышно было муху, с жужжанием бившуюся под потолком в поисках выхода. Энс Семум, цветом похожий на вареного рака и задыхающийся, завязал ложку узлом. Амурата негромко ответила:
– Вы – не рабы. Разве вы и так не свободны делать, что пожелаете?
– Я мебельщик, – сказал Римуш. – Я хочу открыть собственный магазин. Купить дом в Среднем городе. Взять себе жену… – он подумал и вдруг указал пальцем на Иарру: – вот ее!
– Что?! – Иарра не поняла, сколько голосов выдохнули это одновременно с нею. Она вскочила, не зная, запустить в него чем-нибудь тяжелым или прыгнуть через стол и попытаться задушить.
– Да как ты смеешь! – взвизгнула ее мать.
Дочь Амураты, девица с большими бархатным глазами и острым язычком, хихикнула и тут же притворилась, что на нее просто напал кашель. Иарра решила, что убьет ее следующей.
– Ты получишь все, кроме девушки, – твердо сказала Амурата. – Об этом даже не думай.
Чувствуя, что на нее смотрят буквально все, Иарра разжала кулаки и села обратно. Римуш встретился с ней взглядом и вдруг примирительно улыбнулся:
– Не бойся, балла. Я и не думал, – глаза у него были серыми и очень серьезными. Он снова обратился к энсам: – Я глупый Бездомный, не могу толком объяснить. Мы такие же люди, как вы, и хотим делать все, что можете вы. Мы не хотим быть богатыми и не работать… кое-кто хочет, но не я. Но теперь мы сами будем решать, чем нам заниматься. Не будет такого дела, которое нам нельзя. Мы будем владеть землей. Покупать себе дома, какие захотим. У нас будут лавки, и фабрики, и скот. Мы сами будем устанавливать цену своим товарам, сами распоряжаться всем. Вы не сможете больше нам указывать. Это наши условия, если хотите получить обратно ваших людей. А девушку я сам себе найду.
Он отбросил свою маску счастливого недоумка и больше не улыбался. Скулы затвердели, в глазах появился непримиримый блеск. Таким он очень походил на Ташу.
– Что, если мы откажемся? – спросила Амурата.
– Мы их всех убьем. Вас тоже потом убьем, а город разрушим.
– Не получится. Ты наверняка знаешь, что скоро вернется энс Карана с войском Красных. Если же, – Амурата тоже больше не притворялась дружелюбной, – если у тебя хватило ума допросить пленных, ты знаешь и о нашем договоре с Эссардом. Скоро у нас на службе будет пять тысяч Бессмертных… ты знаешь, кто это такие.
– А вы знаете, что у нас они тоже есть.
– Сколько? – спросила Амурата.
Римуш оскалился:
– Много.
– Ты – Бессмертный?
От такого предположения все, кто сидел с ним по одну сторону стола, отодвинулись еще дальше, насколько только могли. Но он только небрежно повел плечом:
– Нет. Мне нравится жизнь, какая она есть. Бессмертными стали, кто сам захотел.
– Поэтому, если я сейчас прикажу слугам тебя убить, ты не поднимешься снова.
– Я не поднимусь, – сказал Римуш. – А другие больше никого не слушают, кроме меня. Пленники живы, потому что я запретил их трогать. Если не веришь, энса, зови своих слуг.
Слуг не потребовалось даже звать. Стражники, все, кто был в зале, при словах Амураты, как один, подошли ближе. В дверях появились новые. Казалось, еще немного, и они не станут дожидаться приказа.
Но Амурата качнула головой, и Красные разочарованно отступили прочь.
– Поэтому ты не побоялся прийти сюда один? – спросила она.
Римуш неопределенно дернул плечом. Он успел, наверное, непроизвольно, схватить со стола и сжать в руке тупой серебряный нож для разрезания мяса – бесполезную игрушку против мечей. Теперь, с удивлением посмотрев на свою руку, вернул нож на место и откинулся на подушки.
– Нет, энса, мы уже свое отбоялись. Теперь… – Иарра ждала, что он скажет "ваша очередь", но Римуш помолчал и тихо закончил: – не боимся.