Таша захлопала глазами, опять сделавшись похожей на испуганного зверька, и ей пришлось поправиться:
– Не думай, я не выведываю ваших секретов! Расскажи, что сама пожелаешь, и все. Так обычно делают друзья. Или, если хочешь, я первой расскажу о себе, а потом ты, только если захочешь. А?
Таша подумала, потом несмело кивнула. Иарра не поняла, к чему именно относится это согласие, и поэтому спросила:
– Что ты хотела бы знать? Спрашивай хоть о чем, я отвечу!
Таша отложила высосанную клешню и задумчиво смотрела через заставленный посудой стол. Ее лицо было серьезным и задумчивым, без следа глуповатой маски Бездомной. Пририсуй на лбу соответствующую метку, отрасти волосы, и она сойдет даже за Высшую, а уж за Свободную – наверняка. Иарра прикусила губу, чтобы сдержать улыбку: какая восхитительно кощунственная мысль! Жаль, ее не оценит даже дед, а все остальные и подавно.
– Я бы послушала про твою жизнь. Про все это, – Таша повела рукой, имея в виду окружающую их роскошь. – Что ты делаешь целыми днями? И про твоего деда… если ты не рассердишься.
"Ага, мы, кажется, на равных. Тебе тоже нужны сведения". Иарра улыбнулась Бездомной:
– Давай я начну с деда. Он… – она хмыкнула. – Он вздорный, капризный и жестокий. С ним никто не смеет спорить, ну, почти никто. Ему девяносто шесть лет. Моя мать родилась, когда у других уже бывают внуки, она его единственный ребенок. Бабушки давно нет. Мама не очень ладила с дедом, да с ним никто не ладит. Когда мне было восемь, он поссорились окончательно. Дед выгнал ее из дому.
Таша охнула. Иарра снова улыбнулась:
– Нет, все не так страшно. Она все еще Самурхиль из семьи энса, этого не отнять. После его смерти Дом должен перейти к ней, если только дед официально не назначит наследником кого-то другого. Он предоставил ей пользоваться семейной виллой, это к югу от Арша ниже по реке, и сказал делать там все, что хочет, лишь бы не попадалась ему на глаза. Она и не попадается, ей там хорошо, по-моему. Она мне пишет иногда. А еще у меня есть младший брат, которого я видела всего один раз, – Иарра пожала плечами. – Наверно, плохо, что я не с ней, но это дед так решил. Он сам меня воспитал, следил за моим образованием, многому учил сам. Я привыкла жить здесь.
– Ты его любишь?
От неожиданного вопроса Иарра захлопнула рот. До сих пор никому не приходило в голову ее о таком спрашивать. Любить энса. Любить солнце. Любить бога. Да разве они в этом нуждаются? Они просто есть, были и будут всегда. Зачем им чья-то любовь?
– Н-наверно, – проговорила она. – Но с ним бывает тяжело. Другие энсы его осуждают, считают, что он выжил из ума.
– Но это неправда?
– Нет. Хотя он странный, – и она хмыкнула, желая свести все к шутке. – Ты поймешь, если его увидишь.
– Вряд ли увижу.
– Можешь увидеть, если согласишься на мою просьбу.
– Какую просьбу, балла?
– Ты опять?
– Ой. Иарра. На какую просьбу?
Иарра хитро улыбнулась:
– Утром скажу. И покажу, чем я чаще всего занимаюсь. Идет?
Таша неопределенно пожала плечами. Иарра приняла это за согласие.
– А пока расскажи что-нибудь сама. Давай, а то так нечестно!
– Ну, я родилась на ферме….
Повесть Ташиной жизни оказалась незамысловатой, даже с учетом всего, что она наверняка утаила: детство на большой ферме, принадлежавшей зажиточной семье из Свободных, прилежный отец, что пользовался доверием хозяев и постепенно заслужил пост управляющего, но умер во время эпидемии, разразившейся в их краях сразу после большой засухи пятилетней давности. Дела на ферме шли все хуже, пока хозяин в конце концов не решился ее продать. Человек добрый и жалостливый, он обещал выплатить некоторую сумму денег тем из работников, кто не захочет оставаться с новыми хозяевами, и обещание сдержал. Одним из таких работников был Римуш. Получив свою долю, он отправился искать счастья в Арше и прихватил с собою сестру, которой в ту пору шел шестнадцатый год. Законы не позволяют Бездомным владеть собственностью, но полученных денег хватило им арендовать тот дом, в котором побывала Иарра, на несколько лет вперед. Еще мальчиком Римуш выучился плетению из лозы; сменив несколько мест работы, он оказался наконец в мастерской одного из известных в Арше плотников. Тот оценил способного юношу и позволил ему сделать несколько вещей на пробу. Через год плетеная мебель вошла в моду во всем Арше и не только в нем, доходы мастера выросли почти вдвое, изящные столы и кресла теперь заказывали для дворцов и храмов даже из Дарастана. Принадлежность к низшему сословию никогда не позволила бы Римушу продавать их от своего собственного имени, но, как и предполагала Иарра, брат с сестрой отнюдь не бедствовали.
Иарра слушала, потягивая разбавленное водой вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок из тонкого стекла. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом своей жизни любое из доступных ее сословию искусств, будь то музыка или математика, архитектура или астрономия – все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но всегда, с самого детства, она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.
Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев – если бы пожелала, Бездомная могла бы сломать ей руку. У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось все самое лучшее – богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей. У Таши с братом были только они сами, только их собственный ум и собственные привыкшие к работе руки, и этого странным образом оказалось достаточно. Что же произойдет, если в эти самые руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь Бездомных Римуш?
Дед был совершенно прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые в конце концов всего лишь одна из загадок далекого Эссарда.
– Ты тоже плетешь мебель?
Таша кивнула:
– Помогаю. Трудное мне не доверяют.
– Тебе нравится эта работа?
Бездомная пожала плечами:
– Когда научишься, не так уж плохо.
– Согласилась бы поменять ее на другую?
– Зачем мне ее менять?
Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:
– Хочешь, я покажу тебе мои книги?
Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука – лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, сделались тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.
– Нет! Выпусти меня! Выпусти!
Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы пошевелиться, но не могла даже почувствовать своего тела.
– Выпусти!
Потом чьи-то руки схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.
– Иарра, проснись, проснись!
Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила Бездомную за руки – так утопающий хватается за любой предмет, до которого может дотянуться:
– Нет!
– Это я, – сказала Таша. – Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.
– Ох…
Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная Бездомная.
– Спасибо, что разбудила, Таша.
– Что тебе приснилось?
– Не знаю.
Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась совершенно мокрой от пота.
– Ты кричала "выпусти меня".
– Правда? Я не помню, – она вытерла лоб краем простыни. – Ничего не помню.
– Ты трясешься. Позвать кого-то?
– Нет, все в порядке, – и правда, бешеный стук сердца постепенно стихал. Что бы ни произошло там, во сне, оно закончилось. – Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.
– Мы тебя никуда не запирали!
– Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.
Таша улыбнулась – Иарре показалось, что снисходительно:
– Это пройдет.
– Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.
Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла. Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!
– Нам мама в детстве пела на ночь, чтобы прогнать худые сны, – вдруг сказала Таша. – Хочешь, я тебе спою?
– Спой, – отозвалась Иарра, удивленная и тронутая.
– Только у меня не очень-то выходит. Римуш бы лучше спел. Вот:
День растаял без следа,
Тихо падает звезда,
В небе тьма ночная,
Встала на крыло.
Ты не бойся, не дрожи,
За руку меня держи,
Расскажу, что знаю -
Скоро сгинет зло.
Скоро вновь придет Имир,
На земле наступит мир…
– Стой! – перебила Иарра. – Имир?
– Это из сказок, – пояснила Таша. – Такой добрый волшебник.
Добрый волшебник? Иарра села в кровати. Ее опять била дрожь.
– У нас нет таких сказок. Расскажи, пожалуйста, Таша!
– Ну, – Бездомная помолчала. – Когда-то давно землей правил Имир. Он изгнал всех богов, потому что они заставляли людей обижать друг друга, и заставил всех жить в мире. Тогда не было Высших и Бездомных, все люди были равны, никто никого не обижал, все были счастливыми и жили по справедливости. Но потом боги собрались с силами и помогли злым людям убить Имира, и все стало, как сейчас. Но Имир по правде не умер, когда-нибудь он вернется и опять будет всем править, и всем опять будет хорошо. Это просто сказка для детей Бездомных, чтобы они не плакали по ночам!
Последние слова Таша произнесла с обидой и злостью, но Иарра не обратила внимания.
– Нет, – сказала она. – Это не сказка. То, что ты рассказала, сказка, но не Имир!
– Откуда ты знаешь? Об этом тоже написано в твоих книгах?
– Да! Он не был добрым и справедливым, его звали Имир Кровопийца, так что здесь вы ошибаетесь. Но все равно. Таша, ты должна мне рассказать все, что помнишь, все эти сказки, чтобы я могла их записать. Прошу тебя, это очень важно. Утром мы с тобой пойдем в библиотеку, я покажу тебе свою работу. И предложу работу тебе, если ты согласишься. Пожалуйста, Таша, согласись. Я буду платить тебе, столько, сколько ты захочешь. Ты согласишься?
Таша охнула и надолго замолчала.
– Таша, – позвала наконец Иарра. – Я тебя обидела?
– Зачем я тебе? – резко, почти с неприязнью.
– Много причин.
– Скажи!
– Ладно. Одна причина появилась только что – твои сказки. Ты еще не понимаешь, что значат предания о прошлом для нас, для Самурхиль, любые предания. Это семейное дело. Может быть, твой рассказ поможет нам с дедом найти то, что мы ищем. Во-вторых, это возмутит других Высших, а мне, как деду, нравится их дразнить. И в-третьих – я не хочу с тобой расставаться.
– Выпускать меня из виду, – хмуро поправила Таша и уточнила: – Нас.
– Ты очень умная девушка. И это, кстати, четвертая причина. И кстати, так вы тоже сможете не выпускать из виду нас.
Таша только хмыкнула.
– Ответь, – попросила Иарра.
– Я спрошу Римуша, – прозвучало почти насмешливо. – Сделаю, как он скажет. И я ничего не смыслю в этих твоих книгах.
Иарра позволила себе усмехнуться в ответ:
– Я не доверю тебе ничего такого, что ты могла бы испортить.
Глава 5.
Дед и внучка
Моя Сила росла с каждым днем. Имир говорил, что у меня врожденная способность к высокой магии, что люди с моим даром рождаются раз в несколько столетий. Я же думала лишь о том, чтобы угодить ему, но постепенно желание Силы захватило меня, и эта страсть сделалась сильнее всех других. Мое обучение продолжалось и тогда, когда я превзошла остальных учеников. Я обрела бессмертие, которое дает человеческая кровь, научилась повелевать мыслью, материей и плотью живых существ. Но Имиру этого было мало: потеряв осторожность, он пожелал сделать меня равной себе. Тогда я узнала его тайну, подлинную историю его могущества. Оно есть нарушение ткани Вселенной, незаживающий шрам на Ее теле – результат величайшего преступления. Совершить его под силу очень немногим, не в каждом мире, где живут люди, найдется хотя бы один, кто мог бы это сделать – иначе Вселенная уже была бы разрушена. Прошедший этим путем обретет могущество, которому завидуют боги. Ему больше не нужна кровь, и умереть он не может, даже если погибнут все миры. Это – проклятие и это путь, которым Имир решил провести меня.
Глубокой ночью в тайном месте наших занятий он преподнес мне урок, вместить который было труднее всех остальных. Имир открыл передо мною свой разум и позволил увидеть все, что хранила его память, все бесчисленные века его жизни, всю боль и все смерти, которые он носил в себе. Я знаю, что была единственной, кому позволено это увидеть. Это знание умрет вместе со мной.
Видеть это было превыше человеческих сил. Досмотрев, я упала без чувств. Когда я очнулась, мой возлюбленный спросил меня, готова ли я разделить его проклятие, остаться с ним навечно, до тех пор, пока существует Вселенная и даже дольше. Я любила его, и я ответила согласием.
Так мы начали подготовку к моему превращению в существо, подобное тому, каким был Имир. Только самый могущественный из людей способен совершить это превращение – на родине Имира таких людей называют Сильными магами, но в нашем мире до сих пор не было ни одного. Никому из своих учеников Имир не позволял подняться до таких высот. Теперь я должна была стать Сильной. Но не только я одна: для обряда нам требовалась жертва, и этой жертвой должен был стать другой Сильный маг. Так началось наше обучение. В тайном месте, где ничьи глаза и уши не могли проникнуть в наш секрет, мы познавали высшую магию. Нас было пятеро, самых способных и самых достойных, кто во всем превзошел других учеников. Я училась наравне с остальными. Они верили, что наша пятерка избрана, чтобы разделить с Имиром Силу и власть над миром: так им сказал Имир, и только я знала, что это ложь и что все четверо обречены смерти.
Иарра вошла в кабинет и остановилась, разглядывая склонившегося над свитком деда. Свиток был знакомый, тот самый, чья более новая копия лежала на ее столе и владела ее мыслями больше, чем это позволительно какому-то древнему манускрипту. Временами Иарра боялась, что заразилась от старика безумием.
На дедовском лице глубоким рисунком пролегли морщины – ей показалось, или в последние дни их стало больше? Кожа была нездорового серо-коричневого оттенка, руки, когда энс прокручивал свиток, дрожали.
Иарра вздрогнула, уколотая жалостью и беспокойством. В последнее время Палата собиралась едва ли не каждый день, и дед лично присутствовал на каждом собрании. По вечерам ему наносили визиты ученые и священники, несколько раз – энсы. С каждым гостем дед надолго запирался в кабинете и говорил о чем-то, чего Иарра, почти отстраненная от дел, не могла узнать. Она не обижалась, но видела день ото дня все яснее – если он не угомонится, скоро растеряет остатки сил. Что тогда ей делать?
– Ты звал меня, дед?
Он поднял голову.
– Входи. Как твоя подопечная?
Иарра улыбнулась. Подопечная Таша доставила ей немало забавных минут.
– Она очень старается, что ей ни поручи, будет корпеть, пока не сделает все до конца. Как только остаемся вдвоем, осаждает меня вопросами, как ребенок – помилуй меня Двое, я в жизни не встречала такого любопытного ребенка! У нее ловкие руки, дед, я думаю попозже приставить ее к реставрации переплетов. Низар давно требует себе толкового помощника.
– Он просит помощника, а ты приведешь ему Бездомную? – дед насмешливо фыркнул, но не похоже было, чтобы он собирался вмешиваться.
Иарра нехотя согласилась:
– Да, это проблема. Поэтому пока Таша убирает мусор и вытирает пыль. Может быть, со временем они привыкнут видеть ее каждый день, будет проще?
– Сомневаюсь. Ты узнала от нее что-нибудь полезное?
– Нет, но ведь и прошло всего две недели. Я все больше убеждаюсь, что мы с тобой поступили правильно, – дед саркастически крякнул в ответ на это "мы", а Иарра набрала воздуху и призналась: – Я начала учить ее буквам.
– Бездомную? – ахнул энс.
– Прости, я должна была спросить тебя! Если ты против… – она вздохнула. – Если ты против, я прекращу.
Дед помолчал, потом махнул рукой:
– Это твоя затея. Делай, что хочешь, только смотри, чтобы никто не узнал. Хватит, я звал тебя не за этими глупостями, Иарра Самурхиль!
Это обращение всякий раз заставляло ее вытягиваться в струнку и ждать приказаний:
– Я слушаю, дед.
На столе перед энсом стоял небольшой ларец – ладонь в длину, половина ладони в ширину. Серебро, из которого он был сделан, почернело от времени. Дед молча пододвинул ларец Иарре. Пожав плечами, она откинула крышку и заглянула внутрь.
– Что это?
Он недовольно буркнул:
– Думай.
Иарра очень осторожно извлекла на свет кусок пергамента, такой древний, что, казалось, он рассыплется от прикосновения. Под ним оказался выкованный из железа ключ – толстый, украшенный резьбой из стершихся древних букв. Повертев его в руках, Иарра развернула пергамент.
Она увидела схематичное изображение ступенчатого строения. Узнала – невозможно было не узнать, во всем Арше такое лишь одно. Стрелки с надписями указывали место на одной из платформ, ниже шли цифры – количество кирпичей, которые следует отсчитать, чтоб обнаружить потайной вход.
Сердце рухнуло до самых пяток. Пытаясь расслабить сведенные скулы, Иарра с деланным равнодушием подняла на деда взгляд. Его глаза на блеклом от старости лице горели, как два раскаленных угля.
– Это ключ от того подземелья, – прошептала Иарра.
– Верно, – только и сказал энс.
Несколько минут молча смотрели друг на друга. Ему не нужно было объяснять, как будоражит его разум эта находка. Ей не нужно было признаваться, что вполне разделяет его волнение. В конце концов, подумала Иарра, ничего особенного. Просто они оба Самурхиль.
Потом дед заговорил:
– Вчера прибыл посланец из Эссарда. Они готовы заключить соглашение. Предоставить нам пять тысяч Бессмертных, целое войско, и жрецов, чтобы ими управлять, на пять лет. Таковы их условия, об уменьшении срока они не желают и слышать. Стоимость каждого воина составит полталанта золота в год, это куда меньше обычной их цены, но в казне нет таких денег. Сумму можно уменьшить втрое, если мы позволим Эссарду открыть здесь храм своей веры, для Бессмертных и для всех, кто пожелает. Тоже на пять лет.
– Зачем Бессмертным храм, если у них нет души?
Энс отмахнулся.
– Не знаю. Им подходит только одно здание. Догадаешься, какое именно?