- …серия жестоких убийств. Кровавый характер этих преступлений заставляет правоохранительные органы считать, что преступник использует какую-то служебную собаку. Никаких подробностей полиция не сообщает. Власти обращаются к жителям с просьбой оставаться в домах и запирать двери, пока убийца на свободе.
Позади репортерши кипела обычная деятельность на месте преступления: три-четыре полицейские машины, множество народу в мундирах и в штатском, деловито снующих в разные стороны, и многие мили желтой огораживающей ленты. Камера мельком показала расплескавшуюся по снегу кровь и застегнутый мешок с трупом, и декорация сменилась.
Ведущий в студии повторил предупреждение - оставаться в домах, - и прокрутил на экране информацию: пять убийств за день, жестокость выполнения заставляет предположить, что убийца - озверевший маньяк.
Джейн убрала телефон, бросилась к двери, заперла ее.
- Надеюсь, никто не возражает. - Она оглядела посетителей, нервно улыбаясь. - Это всего в нескольких милях отсюда.
Никто не стал спорить.
Он говорил, что менялся, охотился, убивал. И не помнит.
Долгую секунду Китти смотрела на своего визави. Он отвернулся, барабаня пальцами по столу, осел как-то в пластиковой кабине, будто ему неуютно было в замкнутом пространстве.
Не стоит сразу подозревать худшее, но ситуация Дэвида вызывает вопросы. Откуда он появился? Что он делал до того, как очнулся и нашел - украл - одежду, в которой он сейчас? Могло ли это быть?
Она одно знала точно: Дэвид - вервольф, а вервольфы способны на жестокое и кровавое убийство.
- Вставай, - сказала она ему, чуть ли не буркнула. Ей не нравилось проснувшееся в ней чувство - ярость, от которой зашевелился в ней волк и кровь побежала быстрее. Такое чувство нужно держать под контролем. Но она уже предложила ему дружбу, и не хотела, чтобы это оказалось ошибкой.
- Что такое? - спросил он, понизив голос.
- Пойдем, поговорить надо. - Она мотнула головой в сторону туалетов, в коридорчике у нее за спиной.
Глядя на него в упор, Китти встала и подождала, пока встанет он. Потом резко направилась в коридорчик, увлекая Дэвида за собой.
Она затянула его в женский туалет. Если кто заметит, пусть себе думает что хочет. Держа Дэвида за ворот, она приперла его к стене. На чистой браваде старалась изобразить крутую и сильную. Если бы он захотел, мог бы зашвырнуть ее в угол, фокус был в том, чтобы не дать ему такой попытки. Подавить, изобразить доминирующую альфа-особь, и надеяться, что у него включатся инстинкты уважения и подчинения.
- Где ты был, пока сюда не явился? - спросила она в упор.
В общем, ее поведение дало результат. Он едва ли не дрожал, старался не смотреть в глаза. Ментально поджал хвост.
Она не была заранее уверена, что получится.
- Я шел по дороге. Просто шел.
- А до того?
- Не был на дороге. - Он занервничал, стал отворачиваться, переступать с ноги на ногу. - Я превратился. И не знаю, где это было.
- Что ты помнишь?
- Почти ничего.
Голос был тихий, полный страдания.
Она это могла понять: умение помнить требовало тренировки, контроля. И даже тогда воспоминания получались нечеткие, нечеловеческие, принесенные волчьими органами чувств. А у него вообще никакого контроля не было.
- Ты охотился? - спросила она, надеясь на какую-то искорку памяти. - Ты убивал?
- Конечно! Потому что для того мы и вервольфы.
Он попытался высвободиться, отодвинуться от нее. Она приподняла губу, рыча, и он застыл.
- Думай! Думай, тебе говорю! Что это было? Кого ты убивал? Большая была добыча? Маленькая? С мехом или без?
Он зарычал, оскалив зубы, от него волной поплыл запах зверя.
Она слишком сильно на него нажала и чуть не струсила сейчас, чуть не сдала назад. Агрессивность его была почти осязаема, и это ее испугало. Но Китти не отступила. Быть альфой - это было совершенно новое ощущение.
- Значит, ты мог убить человека, - сказала она.
Он отодвинулся, закрыл лицо руками, и она едва расслышала его шепот:
- Нет. Нет, это невозможно. Этого просто не может быть!
Он не знал - честно, искренне не знал. И что же ей теперь с этим делать?
Она попыталась снова, на этот раз спокойнее. Собрав все свое искусство консультанта, приобретенное за последний год.
- Попытайся подумать. Помнишь какие-нибудь картинки? Запахи, эмоции. Любую зацепку. Любую.
Он уверенно покачал головой.
- Не знаю, как это у тебя, а я ничего не помню. И ничего не знаю!
- Ничего?
- Пустота. Но ты - как ты помнишь? Не можешь ты помнить.
- Картинки, - сказала она. - Запах деревьев. Ночной воздух. Следы. Добыча. - Долгая пауза. Память заработала, вдруг, на миг - наплыв эмоций, привкус железа, эйфория победы. Да, она помнила. - Кровь. Ну-ка, что вспоминается?
Он сдавил виски основаниями ладоней, упал на колени. Заскрипел стиснутыми зубами, застонал в душевной муке. Все мышцы у него напряглись, выступили жилы на руках и на шее. Его затрясло.
Она встревожилась. Он был один, собой не владел, и на краю. Она присела рядом и тронула его затылок - просто прикосновение, целомудренное, утешительное.
- Держись, - сказала она. - Владей собой. Дыши медленнее. Вдох… выдох.
Она говорила тихо, спокойно, пока наконец он не стал дышать в ритме ее речи. И успокоился, очень медленно, разжались кулаки. Опустились руки. Лицо из сведенного судорогой стало просто печальным.
Она погладила его по волосам, оставила руку у него на плече.
- Какое-то самообладание можно сохранить. И помнить тоже можно.
- У меня была когда-то жизнь, - сказал он. - Я хочу эту жизнь вернуть.
Она не знала, что сказать. Конечно, хочет эту жизнь вернуть. Как было бы легко, если бы все можно было сделать как было - она об этом думала почти каждый день. Но если ты хочешь вернуть свою жизнь, придется тебе за это драться. Каждый день драться за власть над собой. И над ней.
- Что мне делать? - спросил он дрожащим голосом, почти всхлипывая.
- Ничего, - ответила она. - Ждем.
Если он ничего не сделал, то ничего и не будет. Полицию на него ничто не наведет. Но она даже не хотела думать, что будет, если он что-то сделал и полиция его найдет.
Когда Китти вышла, он еще некоторое время приходил в себя. Не то чтобы эта секунда наедине с собой могла бы помочь. Он был как изломанный, чувствовал себя так, будто его разбросали по сторонам.
Он совсем ее не понимал. Она такая же, как и он. Совсем такая же - чудовище, оборотень, вервольф. И при этом - совершенно иная. Настолько... уместная. И он не мог понять, как она это делает. Как она может быть такой спокойной.
Если он не может вспомнить, что случилось, может быть, сможет как-то по-другому это узнать. Нельзя ждать, пока копы его сгребут за шиворот и потащат. Хотя вряд ли это у них получится. Он знал, что будет, когда он учует опасность: тут же он перекинется и удерет.
Он вышел в коридорчик, отделяющий туалеты от ресторана. Китти вернулась за стол. Официантка налила ей кофе, и она стала его пить. Сгорбившись над столом, она оглядывалась беспокойно. Он видел в ней волка, видел, как внимательные карие глаза реагируют на каждое движение - бдительные, настороженные. Отчасти он ее боялся, боялся этой силы и уверенности. Она его за долю секунды построила.
Она верит, что он убийца, и он не может это отрицать. Не может ей сказать, что она ошибается. И не может быть уверен, что она не вызовет полицию, они с ней всего только час как знакомы. Может быть, она такое же чудовище, как и он, но она похожа на женщину, которая может стукнуть в полицию. Законопослушный вервольф. Невозможно себе представить.
Он должен будет доказать, что этого не делал.
Из коридора он, пригнувшись, прошмыгнул в кухню, побыстрее, чтобы Китти или официантка его не заметили. Она ведь подумала бы худшее.
В кухне его окликнул латинос в белом переднике:
- Эй!
Дэвид, не замедляя шага, прошел через кухню, отпер заднюю дверь и вышел наружу. Там он остановился, жадно вдыхая морозный воздух раздутыми ноздрями. Спустилась ночь, серая, непроницаемая. Шел легкий снег. Он припорошит, скроет запахи.
Ты думаешь как охотник, как волк, сказал он себе… а этого нельзя. Он встряхнул головой, чтобы прояснить зрение от застлавшей на миг дымки. Нельзя дать власть волку. Надо остаться человеком. Как сказала Китти? Держи узду.
Он стал дышать медленнее. Выпрямил спину, почувствовал себя больше человеком.
Парковку за рестораном освещала единственная матовая оранжевая лампа. И стоял там только один автомобиль. Припорошенный снегом, так что стоял давно.
А дальше расстилалась пустынная окрестность федерального шоссе: покрытые кустами обочины, потрескавшиеся парковки и дублирующая дорога вдоль фривея, древние заправки. На далеком фривее гудели машины, несмотря на рождество.
По дублирующей дороге проехала машина с мигалками. Дэвид припустил за ней.
Не прошло и получаса, как он оказался на месте преступления.
Донесся запах - кровь, густо пролитая на землю. С оттенком гниения - выпущенные внутренности. Довольно давно - жертва какое-то время пролежала на открытом воздухе.
А кровь человеческая. Почему-то он это узнал.
Но узнал ли он это место, эту ситуацию? Или это ложная память? Он мог узнать место по показу в новостях?
Пригнувшись, почти на четвереньках, время от времени касаясь руками земли на бегу, он приблизился. Держался так, чтобы его не увидели, прятался за сухой растительностью, засыпанной хрустким снегом. На четвереньках было бы лучше. Волком.
Он постарался заглушить этот голос, эту тягу. Надо было сохранить сознание.
Полицейские машины отгородили место, где у дороги стоял пикап. Трепетала на ветру желтая лента, отмечая почти каждый акр прилегающей земли. С полдюжины народу ходили вокруг, нагнувшись, глядя себе под ноги.
Дэвид остановился и залег, спрятавшись, стараясь как можно лучше рассмотреть все, что видел. Мешки для трупов лежали на носилках возле машины "скорой помощи". Двери пикапа были открыты, сам он был освещен. А внутри все покрыто кровью.
Знал ли он, что вообще здесь ищет? Что надеется найти? Если честно, то нет, не знал. Он просто хотел увидеть эти тела. Увидеть, нож это сделал или пули расплескали всю эту кровь по пикапу. Только бы не когти и зубы.
Но он мог себе представить такой сценарий: проезжая по дороге, эта семья или группа друзей, быть может, увидели мчащегося рядом здоровенного волка. Из любопытства они остановились посмотреть, может, вышли сфотографировать. А то не был волк, и его манило обещание легкой добычи, резни…
Он зарылся лицом в руку, прервал поток видений. Чуть не подавился слюной, потому что рот был ею полон. И в то же время его чуть не вырвало.
Это не память. Нет. Это просто избыточное воображение. Не может он такого помнить. Не может.
Он мысленно услышал голос Китти, который велит дышать медленнее, сдерживать страх. Натянуть вожжи.
По-пластунски, как солдат, он подвинулся вперед - рассмотреть получше.
Китти ждала, что Дэвид вернется к ней за столик, когда успокоится. Они подождут новых известий, надеясь на лучшее.
Конечно, он хоть что-то помнил бы, если бы убил человека. Конечно, помнил бы. Но кто знает? При всей напускной уверенности на самом деле она мало что знала про это.
Но шли минуты, а его не было. Ну, она может его понять, если он решил избегать ее. Отсидеться в туалете, избегая всех. Все эти рассуждения насчет "провести праздники с людьми" могут не всем быть близки.
Наконец она решила пойти в туалет проверить. В женском его уже не было. Наверное, и к лучшему. Она постучала в мужской.
- Дэвид? - окликнула она его, и ответа не получила. Приоткрыла дверь, заглянула. Пусто. Так куда же он девался?
Из заднего коридора видна была кухня - все нержавеющая сталь да крышки плиты. Единственный дежурный повар оперся на кухонный стол, глядя в телевизор. На той стороне кухни была дверь. На улицу.
У нее забилось сердце при мысли о том, что он сейчас делает. Дура она была, что вот так на него наехала. Вот она его и выгнала. Кто знает, что он сейчас сделает - не владеющий собой вервольф, мечущийся по сельской местности?
А раз так, то ей исправлять положение. Или хотя бы не дать ему ухудшиться.
Пригнувшись, чтобы не привлекать внимания повара, она бросилась через кухню, выскочила в дверь, уже отпертую. Как будто кто-то уже прошел этим путем. Снаружи было морозно, но кровь горячо струилась по жилам, волчье ожило в ней, включая органы чувств на полную. Обоняние, слух, осязание - она выискивала след, и волоски на шее дрожали, вставая. Собственные ее шаги обдавали землю жаром.
Перейдя на рысцу, она пошла по следу, по едва заметному запаху, ощущая его как привкус в глотке. Впустила немного волчьего в сознание, немного от охотника, идущего по следу своего собрата.
Не стоило удивляться, найдя след, ведущий прямо к месту кошмарного преступления. Красно-синие мигалки заливали светом окрестность, превращая ее в макабрическую пародию на дискотеку. Снег пошел гуще, хлопья обжигали кожу, сверкали в лучах прожекторов и фар. Пальто она забыла, но почти этого не замечала: от нее шел пар физической активности.
Не желая быть обнаруженной и уж точно не желая отвечать на вопросы, что она тут делает, Китти припала к земле. Наверное, Дэвид сделал то же самое, потому что на фоне огней не видно было его силуэта. Зато в огороженной зоне суетилась дюжина копов.
И пахло кровью. Большими количествами воняющей, гниющей крови - и желчью. Люди не просто здесь погибли, их растерзали. Человеческая чувствительность вызвала горловой спазм, но волк только зарегистрировал информацию: несколько тел, людских, внутренности наружу, довольно давно лежат. Падаль, решил волк. Китти отогнала эту мысль.
Достаточно ли давно они мертвы, чтобы виновником мог оказаться Дэвид? Китти чуть не повернулась и не пошла назад, настолько ей не хотелось этого знать.
Еще только чуть-чуть дальше. Ведь если она чует тела, то должна учуять и след того, кто с ними это сделал. Подобраться ближе нельзя, и поэтому она сосредоточилась на земле вокруг. Если кто-то их там убил, тот же кто-то должен был куда-то уйти. След замело снегом, но что-то должно было остаться, что можно учуять.
Учуяла она Дэвида.
Замерла, внюхиваясь, боясь того, что это может значить. Но нет, след Дэвида был свежим. Еще теплым. И ощущение от него в воздухе было скорее как от человека, чем как от волка. Он был в человеческом образе. И след его не отдавал вонью хищника, пожравшего добычу.
Она увидела его впереди - темная фигура на земле, собирающая снежинки в складки одежды. Она была сейчас в идеальной позиции, чтобы подкрасться и напасть. У нее даже руки чесались и когти просились наружу из пальцев - волк не мог упустить такую возможность.
А не будет ли это решительным и полным поражением? Она воздержалась, не желая устраивать ему сердечный приступ - или давать отличный повод обернуться волком.
- Дэвид! - позвала она самым громким возможным шепотом, подползая к нему, оказываясь совсем рядом.
Несмотря на всю ее осторожность, он вздрогнул и обернулся к ней - тут же обмяк в облегчении.
- Ты что тут делаешь? - прошипел он.
- Иду за тобой. Что-нибудь нашел?
Он сделал глубокий вдох.
- Я не думаю, что это вервольф. Остался бы какой-то след, правда ведь?
Остался бы. Ей приходилось обонять останки убитых вервольфом, и он прав. Если бы это сделал Дэвид, здесь бы пахло телами, кровью - и волком.
- Остался бы, - подтвердила она.
Он обмяк, чуть ли не всхлипнул. Сюда он пришел лишь для того, чтобы себя уверить.
Она осторожно тронула его за плечо. Прильнула к нему волчьим жестом дружелюбия.
- Нормально. Все будет нормально. Давай вернемся. Вернемся в тепло, к эггногу, к Джимми Стюарту и вообще к замечательной жизни.
- Если я этого не делал, - сказал Дэвид, - то кто это сделал? Кто?
- Это пусть полиция выясняет.
Но им завладела какая-то идея. Целеустремленность. Будто свидетельство его невиновности дало ему уверенность в себе; что он не какое-то неуправляемое голодное чудовище.
- У нас есть возможность что-то выяснить самим, - возразил он. - Мы можем учуять след, полиция на это не способна. А если так, не должны ли мы помочь…
- Кому много дано, с того много и спросится? Ты об этом? - спросила она, ухмыляясь.
Он отвернулся, нахмурившись:
- Попытаться - вреда не будет.
Ей захотелось извиниться. Нехорошо его дразнить.
- Ладно, извини. Тянет на охоту?
Он смотрел, не отрываясь, на место преступления. Пусть он был в обличье человека, но вот так, пригнувшись, сосредоточенно и напряженно глядя, готовый в любой момент к прыжку, был по повадкам - да и по сути - волком.
И то же самое, волчье, ощущала она в себе.
- Да, - ответил он. - Тянет.
И они побежали рысцой прочь от огороженного участка, от круга огней, отмечавшего его.
Уйдя из виду полиции, они нашли след - едва уловимый запах крови в воздухе. Вряд ли на земле осталось больше капли ее, и вряд ли найдет ее полиция. Но она осталась, висела в воздухе, быстро тая из-за снегопада. Если они хотят его выследить, надо спешить.
Они помотались туда-сюда вдоль полумили прерии, уводящей от дороги, выискивая тот знак, который открыли: след крови в воздухе, машинное масло - похоже, что человек, которого они ищут, работает в гараже. И еще что-то было неопределенное, такое, что человек описать не сможет, но внутренний волк в Китти сразу понял, чем это пахнет. Это хищник, которого они ищут. Запах не страха, как от дичи, а запах агрессии, и от этого ощущения она почувствовала себя на грани. Но было ясно, что убийца - человек.
Еще несколько миль от дороги, еще группа полицейских машин возле дома рядом с чем-то вроде свалки. Акры разбитых ржавых машин, обнесенные колючей проволокой. Знакомый уже круг желтой ленты и огней вокруг дома. И привкус крови и резни в воздухе. Эта сцена была более свежей, чем предыдущая.
- Что это? - прошептала Китти. - Это кто-то шляется по округе и убивает всех, кто попадется?
Мысль о спятившем убийце рядом ее не пугала - она вервольф. Если оружие у него не серебряное, то ему не нанести ей раны, очень и очень не потрудившись. Но даже при этом она лезла сейчас в самую опрометчивую свою авантюру.
- Что будем делать, если найдем убийцу? - спросил Дэвид.
- Звонить "девять-один-один"? - Она хмыкнула. - Забудем на миг, что я не взяла свой сотовый, а у тебя его точно нет… что мы скажем полиции?
- Не знаю. Я привык, что из нас двоих ответы все у тебя.
Ха. И почему опять все так думают? То, что у нее язык без костей, еще не повод в нее верить.
У нее не было никакого желания ближе подходить к месту убийства, а след убийцы тем временем остывал.
- Пошли, - сказала она и пустилась в бег. Дэвид после секундной заминки побежал за ней.
И она подумала, всего на миг, каково было бы снова иметь стаю, и так стало одиноко от этой мысли, что Китти тут же отогнала ее прочь. Сейчас задача - найти убийцу. И понять, как сдать его копам. Или взять его, если до этого дойдет.