- Вскоре в лесу стали случаться пожары, - вновь заговорил полковник. - Начинались они как-то загадочно - вдруг вспыхивала белесая трава, покрывающая наиболее открытые части плантации. Никто никогда не видел, как пожары зарождаются, по многие - среди них и ваш покорный слуга - наблюдали горящую и тлеющую траву. Причем всякий раз на месте пожара оставалось небольшое круглое пепелище - такое обычно бывает на пикниках. Управляющий приводит добрую дюжину объяснений: послушать его, так возгорание происходит от искр, вылетающих из дымовых труб, или оттого, что в каплях росы фокусируется солнечный свет, но ни одно из его объяснений не представляется мне сколько-нибудь убедительным. Странное, очень странное впечатление производят эти загадочные пожары; к счастью, они случаются не так часто и никогда не распространяются.
Тот же управляющий подметил любопытные факты, вполне, кстати сказать, достоверные. Он утверждает, будто никакая дичь никогда не появляется в нашем лесу, более того, там вообще нет никакой жизни. Птицы не только не гнездятся на деревьях, но даже не залетают в их тень. Он ставил бессчетные ловушки и силки, но ни разу не поймал ни ласки, ни кролика. Животные избегают этого леса, и много раз он подбирал на опушке неизвестно как погибших зверьков.
Особенно интересен рассказ управляющего о том, как его охотничий пес гонялся за каким-то невидимым существом. Они брели по полю, когда пес неожиданно сделал стойку, а затем с диким лаем пустился в преследование. Он добежал до самой опушки и даже нырнул в лес, чего никогда раньше не делал. Едва оказавшись в тени - там бывает темно даже днем, - он стал бешено и отчаянно кидаться на какого-то зверя, если только то был зверь. Управляющий сказал, что он побоялся вмешаться, хотя и был с ружьем. Когда наконец, часто дыша, с повисшим хвостом, пес вышел из леса, у него на брылах светился прилипший белый волосок, который управляющий принес показать мне. Я рассказываю так подробно потому…
- Все это, поверьте, крайне важно, и подробности необходимы, - прервал его доктор. - Вы, надеюсь, сохранили волосок?
- Он исчез самым таинственным образом, - сокрушенно объяснил полковник. - Странный, должен заметить, был волосок, он походил на асбестовую нить, и я послал его на анализ в одну местную лабораторию. Но то ли лаборант что-то узнал о его происхождении, то ли в силу какого-то предубеждения, а только он возвратил волос мне, сказав, что тот не имеет отношения ни к животному, ни к растительному, ни к минеральному миру и он не желает им заниматься. Я завернул волос в бумагу, а когда через неделю решил взглянуть на него, обертка оказалась пуста. И таких историй великое множество. Я знаю их сотни.
- Расскажите о том, что вы видели сами, полковник Рэгги, - попросил Джон Сайленс, всем своим видом выражая величайший интерес и сочувствие.
Хозяин дома чуть заметно вздрогнул. Он явно ощущал дискомфорт.
- Я… не видел… ничего достоверного, - медленно выговорил полковник. - Ничего такого… о чем я имел бы право рассказывать… Пока, во всяком случае, - и плотно сжал губы.
Доктор Сайленс подождал, не добавит ли он чего-нибудь еще, однако не стал донимать его дальнейшими расспросами.
- Так вот, - снова заговорил полковник; чувствовалось, что он хотел бы добавить своему тону пренебрежительности, да не смеет, - с тех пор, с небольшими перерывами, все это так и продолжается. Мистические вымыслы стали распространяться как пожар; со всех сторон начали стекаться люди, чтобы посмотреть на наш лес; без всякого на то права они слонялись по усадьбе, путаясь у всех под ногами. Мы развесили грозные предупреждения: мол, везде расставлены западни и ружья с пружинным устройством, которые будут стрелять в каждого, кто посмеет приблизиться, но это лишь распалило общее любопытство, и, подумайте только, - сердито фыркнул полковник, - какое-то местное исследовательское общество обратилось с ходатайством, чтобы одному из его членов разрешили провести ночь в пашем лесу. Глупцы посмелее, не спрашивая никакого дозволения, срезали кору с деревьев и давали ее ясновидящим, а те, естественно, сочиняли все новые и новые легенды. Казалось, этому не будет конца.
- Могу представить, как вам опостылела такая жизнь, - вставил доктор.
- Однако загадочные явления прекратились так же внезапно, как и начались, и общий интерес к ним упал. Сочинять легенды перестали: у людей появились другие интересы. Это был июль прошлого года, - могу сказать точно, ибо я вел дневник.
- Продолжайте, я внимательно слушаю, - подбодрил полковника доктор Сайленс.
- Так вот, совсем недавно, в последние три недели, все неожиданно вернулось на круги своя. Началась - как бы это определить - яростная атака! Можете себе представить общее положение дел, если я скажу, что у меня появилось желание уехать.
- Начались частые пожары или, быть может, поджоги? - предположил доктор; говорил он очень тихо, как бы про себя, но полковник Рэгги все же его услышал.
- Клянусь Юпитером, сэр, вы как будто перехватили мои слова! - воскликнул он удивленно, глядя то на доктора, то на меня и бренча монетами в кармане, словно таким образом пытался найти объяснение необыкновенной проницательности моего друга.
- Все дело в том, что у вас очень живое мышление, - спокойно объяснил доктор, - и ваши мысли, еще до того, как вы выражаете их вслух, становятся мне ясны. Элементарное чтение мыслей.
Как я понял, он вовсе не хотел озадачить этого доброго человека, а просто демонстрировал собственные способности, чтобы обеспечить полное повиновение своей воле.
- Боже праведный! А я и понятия не имел… - удивленно воскликнул полковник и, растерянно взглянув на Сайленса, продолжил рассказ: - Сам я, признаюсь, ничего не видал, но непредубежденные, как я полагаю, свидетели утверждали, что по лесу протекают тонкие ручьи огня, а его языки протягиваются иногда по направлению к нашему дому… Вот здесь, - он показал пальцем на карту и заговорил так громко, что я чуть не подпрыгнул от неожиданности, - где западный край плантации смыкается с лужайкой позади дома (темные пятна означают заросли лавра), здесь-то и видели эти огненные языки. Из леса они перебрасывались на лавр, а уже оттуда - на дом. "Прямо как ракеты или молнии - такие ослепительные вспышки", - пояснял один из свидетелей.
- Эти свидетельства можно считать достоверными?
- Языки огня и в самом деле достигали дома. Они оставили подпалины на стенах прачечной. Вы увидите их завтра. - Полковник еще раз показал на карту и, выпрямившись, обвел взглядом комнату с таким видом, будто сказал нечто совершенно невероятное и ждет возражений.
- Они были опалены - как лица… - пробормотал доктор, многозначительно глядя на меня.
- Да, опалены, - подтвердил полковник, в возбуждении не дослушав конца фразы.
Последовало продолжительное молчание, нарушаемое лишь бульканием керосина в лампе, потрескиванием угля и тяжелым дыханием нашего собеседника. По моей спине пробежал неприятный холодок, и у меня мелькнула мысль: не запрезирает ли меня хозяин, если я попрошусь спать к нему в комнату? Часы на каминной доске показывали одиннадцать. "События развиваются с потрясающей быстротой", - подумал я, и мне стало не по себе. Мое любопытство ожесточенно боролось со страхом. Но даже если бы и можно было пойти на попятный, думаю, любопытство легко одержало бы верх.
- Разумеется, у меня есть враги, - на этот раз жестко сказал полковник, - ведь я уволил множество слуг и работников.
- Враги тут ни при чем, - заметил Джон Сайленс.
- Вы думаете? В каком-то смысле я рад это слышать, но… Есть много такого, с чем можно справиться, если принять соответствующие меры…
Не закончив фразу, полковник опустил взгляд с выражением мрачной суровости, по всей видимости свойственной его характеру. Этот боевой командир испытывал ненависть и презрение при мысли о враге, с которым нельзя схватиться врукопашную. Он вернулся на свое место. Из груди его вырвалось что-то похожее на вздох. Доктор Сайленс промолчал.
- Насколько возможно, я стараюсь держать свою сестру в неведении относительно происходящего, - сказал полковник без всякого перехода, как если бы просто размышлял вслух. - Будь ей все известно, она нашла бы какое-нибудь примитивное объяснение. Но я не могу. Хотя и уверен, что оно должно существовать!
Наступила многозначительная пауза. Правда, паузой ее назвать было трудно: оба собеседника продолжали размышлять так быстро и упорно, что их мысли, казалось, звенели, облекаясь в слова. Я же находил некоторое успокоение в том, что доктор, очевидно, был уже на пороге разгадки. По всей видимости, он уже мысленно определил природу этой сложной проблемы. Лицо его походило на застывшую маску - он пользовался самым минимумом жестов и слов. Вся его энергия была обращена внутрь, и я не сомневался, что с помощью непостижимых методов и способов, которые Джон Сайленс освоил с таким бесконечным терпением и трудом, он уже вошел в контакт с силами, проявляющимися в этих необычных феноменах, и обдумывал, как совлечь с них покров тайны и наиболее эффективно нейтрализовать их действие.
Полковник Рэгги тем временем проявлял все большее и большее беспокойство. Он то и дело поворачивался к моему компаньону с явным намерением заговорить, но каждый раз передумывал. А потом подошел к внутренней двери и быстро ее распахнул, видимо чтобы проверить, не подслушивает ли кто через замочную скважину; на мгновение он выскочил из комнаты, и я услышал, как он открывает наружную дверь. Несколько секунд полковник стоял в коридоре, шумно к чему-то принюхиваясь. Затем тщательно закрыл обе двери и вернулся к камину. Было заметно, что он испытывает странное, все возрастающее возбуждение. По всей вероятности, хозяин дома собирался с духом, чтобы сделать какое-то трудное для него признание. А Джон Сайленс, как я понял, терпеливо ждал, когда он решится высказать, что у него на уме. Наконец, полковник повернулся к нам, расправив широкие плечи, и заметно напрягся.
Доктор Сайленс ободряюще посмотрел на него:
- Мне больше всего помогают именно ваши наблюдения.
- Дело в том, - заговорил полковник, понизив голос, - что на прошлой неделе произошло несколько возгораний в самом доме. Если быть точным, три возгорания, и все три - в комнате моей сестры.
- Да, - произнес Джон Сайленс таким тоном, будто именно это и ожидал услышать.
- Природа этих феноменов совершенно не поддается объяснению, - добавил полковник, усаживаясь.
Я начал понимать причину его сильного возбуждения. Он наконец осознал, что никакое простое, "естественное" объяснение, поисками которого он занимался все время, здесь совершенно неприменимо, и это бесило его.
- К счастью, - продолжал полковник, - все три раза сестры не было дома и она ничего не знает. Но я переселил ее в спальню на нижнем этаже.
- Разумная предосторожность, - одобрил доктор.
Он задал еще несколько вопросов. По словам полковника, в первый раз возгорание началось с оконной шторы, во второй - с балдахина над кроватью, в третий дым обнаружила служанка: оказалось, что тлеют развешанные на вешалках платья мисс Рэгги. Доктор все внимательно выслушал, но не сказал по этому поводу ни слова.
- А теперь, - попросил он чуть погодя, - попробуйте сформулировать, что чувствуете вы сами, каково ваше общее впечатление.
- Боюсь, это прозвучит глупо, - после секундного колебания ответил полковник, - но я чувствую то же самое, что во времена моих индийских кампаний: как будто дом и все, что в нем находится, в осаде, нас скрытно окружают враги, кругом их засады. - С тихим нервным смешком он добавил: - И при следующем появлении дыма начнется паника - неудержимая паника.
Я словно воочию увидел перед собой ночную тьму, обволакивающую дом, и скрученные, как описывал полковник, сосны вокруг - лес, где таится могущественный враг; и, глядя на решительное лицо и фигуру старого солдата, принужденного наконец к исповеди, я понял, какие муки ему пришлось перенести, прежде чем он обратился за помощью к Джону Сайленсу.
- Завтра, если я не ошибаюсь, полнолуние, - внезапно заметил доктор, внимательно следя, какое впечатление произведут на его собеседника эти как будто невзначай оброненные слова.
Полковник Рэгги заметно вздрогнул, его лицо на глазах побелело.
- Что вы хотите сказать? - выговорил он дрожащими губами.
- Только то, что это дело наконец проясняется, - спокойно ответил доктор, - и если я не ошибаюсь в своих предположениях, во время полнолуния должен происходить всплеск тех феноменов, о которых вы рассказываете.
- Не вижу тут никакой связи, - с грубоватой прямотой заявил полковник, - но вынужден признать, что мой дневник подтверждает ваши предположения.
Его честное лицо выражало самое неприкрытое недоумение; очевидно, ему было крайне неприятно еще одно свидетельство того, что природа всех этих загадочных возгораний объясняется неприемлемым для него образом.
- И все же не вижу никакой связи, - повторил он.
- Вполне естественно, - Джон Сайленс впервые за весь вечер рассмеялся. Он встал и повесил карту на прежнее место. - А вот я вижу, ибо занимался специальным исследованием подобных феноменов. Позвольте мне добавить, что я никогда еще не сталкивался с проблемами, не имеющими естественного объяснения. Необходимы только соответствующий объем знаний и смелость, которой должен обладать исследователь.
Полковник Рэгги взглянул на него по-новому, с каким-то особенным уважением. Видно было, что он успокаивается. Более того, смех доктора и его изменившийся тон разрядили напряжение, которое сковывало нас всех так долго. Мы поднялись, потягиваясь, и прошлись по комнате.
- Должен сказать, доктор Сайленс, что я очень рад вашему присутствию здесь. - Полковник, как всегда, говорил просто и ясно. - Очень, очень рад… Но боюсь, я злоупотребляю вашим терпением, уже очень поздно. - Тут он посмотрел и в мою сторону. - Вы, должно быть, сильно устали и хотите спать. Я рассказал вам все, что знаю, и завтра вы можете предпринять любые меры, какие сочтете необходимыми.
Вот так, неожиданно резко хозяин дома закруглил беседу, что, впрочем, не удивило меня, ибо все самое важное уже было сказано, а оба мои собеседника не терпели пустой болтовни.
В холодной прихожей полковник зажег для нас свечи, и мы отправились наверх. В доме царили тишина и спокойствие, все спали. Мы старались ступать бесшумно. В окнах на лестнице виднелась лужайка, устланная в лунном свете глубокими тенями. Вдали смутно проступали ближайшие сосновые деревья - непроницаемо плотная черная стена.
Полковник Рэгги зашел в наши комнаты, чтобы проверить, все ли в порядке. Он указал на моток прочной веревки, лежащей около окна. Одним концом веревка была привязана к железному кольцу, вделанному в стену. Очевидно, это незамысловатое средство спасения появилось совсем недавно.
- Не думаю, что нам придется воспользоваться веревкой, - усмехнулся доктор Сайленс.
- Надеюсь, нет, - мрачно сказал хозяин. - Моя комната рядом, за лестничной площадкой, - шепнул он, показывая на свою дверь. - И если… если вам что-нибудь понадобится ночью, вы знаете, где меня найти.
Он пожелал нам спокойной ночи и, прикрывая свечу широкой ладонью, чтобы ее не задуло сквозняком, направился к своей комнате.
Джон Сайленс задержал меня на мгновение.
- Так вы поняли, в чем тут дело? - спросил я, ибо любопытство оказалось сильнее усталости.
- Да, - ответил он. - Я почти уверен. А вы?
- Не имею ни малейшего понятия.
Доктор выглядел разочарованным, но куда сильнее было мое разочарование.
- Египет! - прошептал он. - Египет!..
II
Ночь прошла относительно спокойно, если не считать кошмара, который привиделся мне во сне: полковник Рэгги гонялся за мной среди тонких языков огня, а его сестра мешала мне убежать, неизменно появляясь передо мной из-под земли, мертвая. Потом меня разбудил заливистый лай собак; должно быть, это случилось перед самым рассветом, ибо я видел оконную раму на фоне сумеречного неба, перечеркнутого вспышкой молнии. Но я тут же повернулся на другой бок и снова провалился в сон. В комнате было очень жарко и душно.
В двенадцатом часу полковник Рэгги предложил нам прогуляться, посоветовав взять с собой ружья, - по всей видимости, для маскировки наших истинных целей. Я был рад оказаться на свежем воздухе, ибо в доме царила тяжелая, полная недобрых предзнаменований атмосфера. Явственно ощущалось приближение катастрофы. Страх рыскал по коридорам, таился в укромных уголках комнат. Поистине, это был заколдованный дом: по нему не бродили привидения, но в нем, казалось, жили опасные и непостижимые силы. Малейший запах дыма переполошил бы всех, а уж вид огня, я убежден, вызвал бы настоящую панику. Даже слуги, хотя по молчаливому приказу своего хозяина и делали вид, будто ничего не знают, жили в постоянном страхе; гнетущая неопределенность, усугубленная проявлениями некой злобной и мстительной силы, окрашивала в черный цвет Рока не только стены, но и умы живущих в этих стенах людей.
Только веселость и жизнерадостность старой мисс Рэгги, которая, разъезжая в каталке, приветствовала наклоном головы всех встречных и развлекала их своим щебетанием, не позволяла унынию окончательно завладеть нами, как это уже произошло с остальными. Ее появление походило на луч света, пронизывающий темную зловещую рощу; мы как раз выходили из дома, когда служанка выкатила мисс Рэгги на светлую лужайку, - обернувшись в нашу сторону, она с улыбкой пожелала нам удачной охоты.
Стояло прекрасное октябрьское утро. На покрытой росой траве и на ало-золотых листьях играл солнечный свет. В воздухе уже реяли нарядные предвестники инея, как бы ища, где им расположиться на зимний постой. Бесконечные вересковые заросли колыхались под прохладным, благоуханным западным ветром, будто лиловое море с небольшими вкраплениями серых скал. Все окрестные запахи заглушал всепоглощающий аромат моря, разносимый, вероятно, пронзительно кричащими высоко в небе чайками.
Но наш хозяин не обращал никакого внимания на это сверкающее буйство природы и не спешил показывать нам окрестности.
- Такие же унылые вересковые пустоши и холмы простираются на многие десятки миль, - сказал он, сделав широкий жест рукой, - а вой там, в четырех милях, лежит залив С., длинная болотистая бухта, к берегам которой слетаются мириады птиц. С другой стороны дома - плантации и сосновые леса. Я думаю, мы прихватим с собой собак и для начала отправимся на Двенадцатиакровую плантацию, о которой я рассказывал вам вчера вечером. Она здесь совсем рядом.