– Привет, привет… – сказал Архип и сунул в рот трубку. – Ты, часом, не убил кого? А то завалился с пистолетом, на силу отобрал его у тебя.
– Блин, – забеспокоился Артемий. – Надо же этот пистолет чертов спрятать…
– Да спрятал уже, – небрежно сказал шаман. – В колодец бросил…
– Да ладно… – усомнился Артемий. – Не дураки же в "органах" работают. В колодце в первую очередь искать будут.
– Не будут, – сказал шаман. – Колодец духи охраняют. Кроме меня его никто не видит.
Артемий вспомнил, что сам никогда не видел никакого колодца в Архиповом дворе. Надо же…
Видимо, налюбовавшись гостем, шаман присел на лавку, за стол. На столе электрический чайник и всякие съедобные мелочи в блестящих упаковках.
– Живешь здесь? – виновато поинтересовался Артемий.
– Твоей милостью, – спокойно сказал шаман. – Это ничего – беда приходит и уходит. Чем больше беда – тем большее счастье следом. А вот что ты собираешься делать?
– А что? – уныло отозвался Артемий. Понимая: с шаманом словесные кошки-мышки ни к чему.
Архип щелкнул выключателем на подставке чайника. Загорелся бледный огонек, зашумела, нагреваясь, вода. Не хотелось ему говорить, не хотелось.
– Духи не видят тебя, – сказал шаман. – Раньше видели, а теперь – нет…
– А ты меня встречал ТАМ? – почему-то спросил Артемий.
– Может, и встречал, – пожал плечами Архип. – Мы мало знаем о том, что наша душа делает в мире духов… Я вижу, ты не понял, что я сказал тебе…
– Духи не видят меня. Что это значит?
Шаман задумчиво покрутил ложечкой в пустом стакане. Посмотрел в окошко. Там двое азиатов, надрываясь, волокли огромное бревно. Задача казалась непомерной, но эту парочку ничуть не смущала: видимо им просто забыли сказать, что вдвоем такое бревно не утащить.
Совсем как муравьи.
Архип вздохнул. И посмотрел Артемию в глаза:
– Ты лишний. Тебя как бы и нет среди людей…
– Лишний… – повторил Артемий. – Мне уже говорили что-то в этом роде.
– Нашел своего Переходящего дорогу? – произнес шаман.
Артемий кивнул.
– Теперь доволен?
– Да уж, – слабо отозвался Артемий. – Просто счастлив. Ты был прав, дружище. Ты всегда прав…
Архип тихо рассмеялся:
– Я просто хорошо информирован.
– И что же мне делать?
Архип поставил на стол чашки. Посмотрел в окошко.
– Сейчас уронят… – задумчиво произнес он.
Раздался приглушенный вопль, и следом – раскатистый грохот. Архип принялся разливать чай из пузатого заварочного чайничка. Крики и ругань за окном его не смущали.
– Рассказывай. Сначала и до конца.
Начинало темнеть. Артемий не заметил, как пролетел день. А ему пришлось вновь пережить то, что он рад был бы забыть – раз и навсегда…
– Единое… – произнес шаман. – Массовка, человечник. Как интересно… Я давно думал об этом…
– А что говорят духи? – спросил Артемий, глядя в чашку с чаем, как черную бездну. – Знают они…
– Про Единое? Вряд ли. Ты же сам понимаешь – потусторонний мир – он только для нас один. А миры бесконечны и непознаваемы…
– А сам ты что думаешь? Что оно такое – Единое? Это действительно просто толпа, сгусток с человеческих душ или же это что-то большее? Ты понимаешь, о чем я?
– Бог? – прямо сказал шаман. Сунул в рот погасшую трубку, задумался.
– Да… – произнес он. – Трудный вопрос. Ведь и духов можно звать хоть ангелами, хоть чертями. С какой точки зрения посмотреть…
– Ну, а сам-то с какой смотришь? – спросил Артемий.
– С человеческой, – просто сказал шаман. – Человек живет, чтобы жить. И искать возможность прожить дольше и лучше. Есть силы, которые могут раздавить человечка, как муравья…
– Муравья…
– Да. А значит, надо учиться как-то жить рядом с этими силами. Или внутри их.
– Ну и как же мне жить, если такая сила решила, что я – лишний?
Архип вынул изо рта трубку, потряс мундштуком перед носом Артемия:
– А доказать этой силе, что ты нужен, понимаешь? Что мир без тебя рухнет. Главное понять самому: я – человек. И не просто человек – а самая важная деталь человечества. Та маленькая, последняя капля масла, без которой заклинит весь механизм. Малюсенький проводок, перегори он – и станет бесполезной самая сложная схема…
– Механистично, но образно.
– Именно! Ты – тот самый человечек в огромном человечнике, без которого все теряет смысл. Ведь каждый человек в этом мире для чего-то нужен. От президента до бомжа. Просто ответь на вопрос: для чего ты в этом мире? ЗАЧЕМ ТЫ НУЖЕН?
Артемий потрясенно молчал. Он никогда всерьез не задавался столь глобальными вопросами. Тем более – применительно к себе самому.
Зачем человечеству нужен один-единственный человек? Кто он в бесформенной серой массе? Человек обойдется без нескольких клеток, потерянных в царапине, в массовке незаметна замена статиста.
Выходит, нужно быть чем-то большим, чем просто статист? Чем же?
Он не заметил, как ушел Архип, оставив гостя наедине со своими мыслями. Было о чем подумать. Например, о том, что невозможно вечно бегать по коридору событий, надеясь, что тот ведет в счастливом направлении. Похоже, наметилась развилка. И один из путей наверняка ведет в тупик – в тот самый, где сверкают выбеленные временем кости загнанных неудачников. Но, быть может, есть и другой путь – более трудный, опасный и не столь очевидный. Зато ведущий к пониманию и жизни.
Главное – не ошибиться с направлением. Пора покинуть затхлый лживый коридор…
3
Вернуться в нормальную жизнь…
Как это трудно. Но еще труднее – создать вокруг себя иллюзию нормальной жизни. Это так непросто, когда ты – бог. Пусть не тот Бог-творец, имя которого пишется с большой буквы, но вполне полноценное божество, принимающее молитвы, подпитываемое кровью жертв…
Как вести себя на совете директоров, принимать делегации, вести переговоры? Заставить всех падать ниц, целовать ноги, устраивать ритуальные игрища в свою честь?
Павел тихо смеялся таким мыслям: нет, право же, главное – не сорваться, не смешать два совершенно несопоставимых мира. К сожалению, его скрытый мир требует постоянной подпитки из мира материального. И это повод вновь обратиться к бизнесу.
Возвращение к делам… Даже не верится, что можно до такой степени запустить бизнес. Конечно – болезнь, близость смерти и все такое… Но – убытки, убытки! Стоило убрать руку с пульса, как дела заколотило, словно в лихорадке, и теперь перед глазами – панические отчеты заместителей, путаные трусливые письма руководителей разных уровней. Хаос, разброд, страх за собственные шкуры. А тут еще и кризис…
Все вода. Проходили и не такие испытания. Конечно, есть сложности. Например с неким крутым покровителем, которого не стало. Пожалуй, не стоит никому говорить о его бесславном конце в деревянном бараке от рук безумцев. Не видать ему роскошных похорон и орденов на шелковых подушечках. Потому как он давно стал никому не нужным прахом.
И теперь пора налаживать новые связи.
С лица не сползала довольная улыбка: как это захватывает – налаживать связи, организовывать процессы, запускать проекты. Если подумать – он уже давно в некотором смысле полубог. И сейчас его положение лишь чудесным образом упрочилось, обрастая мистическим ореолом, таинственной животворной силой…
Внизу ждет машина. Рустам нервно оглядывает окрестности, переговариваясь по рации с сотрудниками охраны. Босс давненько не выезжал отсюда, так что это – в некотором роде событие.
Павел смотрел вниз через окно Комнаты правды: он соскребал побелку со стекла, жадно глядя вовне. Словно стремясь сожрать внешний мир изголодавшимся взглядом…
Настроение прекрасное. Хочется в бой.
– Чувствуешь себя победителем?
Павел обернулся. Кого-кого, а такого гостя он даже не мечтал здесь увидеть. Видимо, что-то и впрямь меняется, раз сюда пожаловал его мучитель – собственной персоной.
– Я уж и не надеялся… – Павел развел руками.
Оба улыбались друг другу, понимая: ни капли искренности нет в этих улыбках.
Чувства Павла просты и прозрачны: ненависть и злое торжество. Он, все-таки жив, в жизни его появился смысл, подпитываемый темной силой поклонения безумцев. Может, такая жизнь и отвратительна – но она лучше смерти и, тем более – жизни в шкуре вечного Должника.
Что ощущает Переходящий дорогу – тайна. Он всегда улыбается. И это приводит в бешенство. Но Павел не переставал твердить себе: за невзрачным человеком в поношенном плаще – сила. Та, что способна расплющить человека в пыль.
– Ты жив, бодр и, как посмотрю, довольно весел, – сказал Переходящий , обходя комнату, рассматривая замазанные побелкой окна. – И затеи у тебя презабавные. Даже лагерь развлечений построил. Ты на редкость здоровый и веселый человек…
Переходящий говорил серьезно, кивая в такт словам. Павла же перекашивало, кулаки невольно сжимались…
– Чего тебе надо? – сухо спросил он.
Переходящий замер, с удивлением посмотрел на Павла.
– Мне надо? – проговорил он. – По-моему, это ты так упорно искал встречи. Давал поручения, привлекал людей. Или я не прав?
Павел сжал зубы.
Переходящий знает свое дело: всегда являться ни к месту. И не нужен он именно сейчас, когда настроение бывшего приговоренного, пришло в норму, когда ждет его элита бизнеса и политики, призванная вытащить тонущую империю из пропасти…
– Ты всегда прав, Переходящий… – произнес Павел.
– Надеюсь, ты это искреннее, – усмехнулся Переходящий дорогу. – Ладно, не злись. Я признаю: ты действительно удивил меня. И смог несколько… хм… перехитрить судьбу.
Переходящий хихикнул. Это крайне не понравилось Павлу.
– Я что же, все равно умру? – спросил он.
– Все мы умрем, – сказал гость. – Но как раз ты можешь обмануть статистику. И уже понял – как…
Он снова хихикнул. Подошел к креслу, уселся. Сложил на груди руки и, не переставая скалиться, уставился на Павла.
– Здорово, что ты рад за меня, – процедил Павел.
– Честно говоря, мне совершенно наплевать, – сказал Переходящий дорогу. – Вас, лишних, слишком много, чтобы переживать за каждого. Кстати – поздравляю, вместо тебя умрет другой.
– Спасибо, – спокойно ответил Павел.
– Твой приятель, Артемий.
– Вот как? Вы виделись?
– Представь – он все-таки нашел меня. Или я его, хе-хе… Кстати, ты теперь должен ему денег, верно? А вместо этого решил убить – ведь парень слишком много знает, а? Ты снова должник, Павел! И у тебя не много времени, чтобы вернуть долг.
Переходящий издевался. Павел взял себя в руки и теперь снова казался равнодушным.
– Если ты обещаешь, что он умрет – долг снимается сам собой…
Переходящий подался вперед и медленно поводил перед собой сухим длинным пальцем:
– Э, нет! Долг никогда не снимается! Долг можно только простить. Или перевести на другого – ты это знаешь.
В кармане тихо разрывался мобильник: наверное, референты сходили с ума, страшась срыва встречи. Павел лишь стиснул зубы, посмотрел на долгожданного и ненавистного гостя.
– Да, ты стал очень нужным человеком, – задумчиво сказал Переходящий. – Рад за тебя. Честно. Только вот, по правде, не захотел бы поменяться с тобой местами…
– Это почему же? Ты такое же чудовище, как и я. Даже хуже…
– Э, нет. Может, я и чудовище, но я – свободное чудовище. Ты понимаешь, о чем я?
– Не вполне…
– Скоро поймешь. Что ж, рад был повидаться. Езжай – тебя заждались. Может, еще свидимся…
Павел не ответил. Он повернулся – и быстро вышел, оставив Переходящего за спиной.
За бронированным стеклом проплывают знакомые улицы. Плывут быстро – несмотря на чудовищную пробку, замершую справа. Лимузин несется по разделительной полосе, не брезгуя и встречной.
Ему можно.
Многое можно. Очень многое. Такое, что недоступно простым смертным. И это – не фигуральное выражение.
Павел немного нервничал. Первый боевой настрой как-то незаметно прошел, уступив место беспокойству. Павел пытался разобраться: что именно заставляет сердце биться неровно, от чего путаются мысли? Прогонял в уме возможные сценарии, и нельзя сказать, что все выглядело так уж безнадежно. Все в пределах нормы. Даже крупные убытки не смогут пошатнуть гигантскую империю, которую он строил тщательно, в расчете на самые неприятные неожиданности.
Дело в чем-то другом.
– Останови машину, – приказал Павел. – Да, да – вот здесь!
Рустам открыл дверь. Павел с трудом выбрался наружу. Именно – с трудом. Словно кончился вдруг запас бодрости, с которым он отправлялся в город. Огляделся. Он не очень хорошо представлял, зачем остановил машину именно в этом месте.
Рустам нервничал. Охрана в принципе не любит подобных порывов охраняемых. Ее можно понять.
– Я бы перекусил, – бесцветно сказал Павел. – Давай зайдем… Вот сюда, хотя бы.
Лицо Рустама застыло, словно его поставили перед необходимостью доказать какую-то теорему. Еще двое из службы безопасности напряглись в ожидании приказа.
– Ты вперед, ты со мной… – процедил Рустам.
Павел направился к стеклянным дверям.
Давно он не бывал в таких вот народных закусочных. Фаст-фуд или как там называется эта дрянь … Что-то, вроде заправочной колонки для желудка – никакого отношения к еде. Просто захотелось вдруг раствориться в толпе, стать одним из тех, кто по-прежнему оставался никем.
Нельзя сказать, что это удалось. Плечистый охранник впереди раздвигал толпу, как ледокол ледяные торосы. Второй расталкивал в стороны непонятливых. Свободных столиков не было. Но для охраны это не стало неразрешимой проблемой. Рустам лично вынул из-за столика какую-то расслабившуюся парочку. Возмущение он прекратил, словно выстрелом парой мятых купюр. Еще через мгновенье столик драил тряпкой перепуганный конопатый парнишка в форменной кепке. И тут же на столе оказались подносы с едой в горячих коробках и бумажках с фирменной символикой.
Рустам сел напротив с высоким стаканом "колы". Павел развернул исходящий паром сверток, посмотрел с сомнением на содержимое, откусил. Мельком осмотрелся.
Вокруг образовалось что-то вроде "полосы отчуждения". Особого внимания на Павла не обращали, но его вместе с охранниками заметно сторонились. Более того – Павел понял, что в его сторону не смотрят намеренно – то ли боятся, то ли выказывают особое плебейское пренебрежение…
Раствориться в толпе не получилось. Массовка не принимала его. Словно он по-прежнему оставался инородным телом, отторгаемым, как пересаженный и не прижившийся орган…
Настроение испортилось еще сильнее. Павел бросил на поднос недоеденный гамбургер, встал.
– Скоты, – громко сказал он. – Стадо.
Никакой реакции. Все продолжали жрать, пить, хохотать и трепаться. Статистам плевать на него.
Взаимное чувство…
Поднимаясь по ступеням к сверкающим дверям головного офиса, Павел почувствовал себя хуже. Мир вдруг потерял краски, поблек, налившись свинцом. В огромном холле Павел остановился, растерянно оглянулся, словно забыл, куда и зачем пришел.
Холл полон людей в строгих костюмах. Пожалуй, стоимости одних пиджаков, ботинок, часов и портфелей, собранных здесь, хватило бы для создания небольшого предприятия. Уж эти-то точно ни за что не причислят себя к статистам.
Павел тряхнул головой, прогоняя неуместные мысли. Предстоит встреча с людьми, обитающими совсем в другом измерении, нежели он – последние недели…
Мелко семеня, подскочил референт. Глаза навыкате, грудь вздымается, будто он только что одолел стометровку.
– Па-авел Сергеевич, – задыхаясь пробормотал референт. – Все уже собрались, ждут… Из министерства, как вы и просили, тоже подъехали…
– Подождут, – мрачно сказал Павел. – Я же просил, чтобы приехали тайно – без сопровождения и охраны, чтобы не было никакого ажиотажа…
Павел окинул референта тяжелым взглядом. Тот отпрянул. Пробормотал:
– Т-так и сделали. Собрались очень тихо, с заднего входа…
Боится… Чего боится? Наверное, он как-то странно выглядит. Или ведет себя… Черт, что же происходит?
– Павел Сергеевич, может таблетку? – шепнул на ухо Рустам.
Черт, какая глупость! Он совсем забыл про лекарства! Словно доктора решительно и бесповоротно сняли свой смертельный диагноз. Как некстати…
– Давай! – Павел закинул в рот пару отвратительных шариков, разгрыз, проглотил через силу.
Пока поднимались в прозрачном, как стакан, лифте репетировал вежливую улыбку. Вроде бы, получалось. Глянул в огромное, в полный рост зеркало – и улыбка сползла с лица окончательно. Со стекла смотрел живой труп. Такой не должен улыбаться. Упаси бог.
Павла встретили оживленно, как долгожданного гостя. Пока он дошел до стола, оживление сошло "на нет".
Его просто не узнавали. На лицах некоторых появились оторопь, изумление, даже испуг.
Павел сел во главе большого овального стола. Присутствующие неуверенно последовали его примеру. Смотрели на него, в ожидании. Павел молчал.
Пауза затягивалась. Что-то шло не так.
Конечно, не так. Все вернулось – и болезнь, и смрадное дыхание смерти.
Но почему?! Отчего так вышло?! Кто виноват?! Уж не Переходящий ли дорогу со своими смешками, намеками, издевательскими замечаниями? Он знал, знал что-то!
Гад…
Всплеск энтузиазма исчез безвозвратно, иссяк вместе с иллюзией здоровья и физическими силами. Снова не хотелось ничего. Только смотреть, наблюдать, ждать новой жертвы, которая…
Стоп… Может, все дело в этом? В недостатке той силы, которая поставила на ноги, сделала живым, и не просто живым – божественным!
Нужно вернуться. Вернуться туда, где бьет маленький источник жизненной силы, где пролитая кровь дает желание жить, дышать, смеяться…
Павел понял, что хрипит, и по подбородку течет тягучая, длинная струйка слюны. На холеных, полных достоинства лицах появилось отвращение. Некоторые подались назад от изумления.
Вы что себе позволяете, уроды?! Кто вы – грязь, слизь на моих ногах, ничтожества, безмозглые статисты, возомнившие о себе черт знает что?!
– Рустам, – тихо, одними губами позвал Павел. – Усиль охрану…
Рустам странно посмотрел в ответ, но кивнул и что-то шепнул в рацию.
Референт принялся щебетать про регламент. Павел нашел в себе силы лишь кивнуть. Тогда на другом конце стола со своего места поднялся толстый человек – пиджак на нем был распахнут, наверное, потому, что не сходился на брюхе. Промокнул платочком потную лысину, вновь уселся и принялся бубнить в микрофон на гибкой ножке. Павел не понимал ничего – ему слышался лишь гулкий звон. "Кто этот человек?" – пытался вспомнить он – и не мог.
Следом привстал еще один, бледно улыбнулся, и принялся быстро бормотать в свой микрофон – такой же бубнящий набор звуков, никак не желающих оформляться во что-то осмысленное.
Закружилась голова. Бросило в жар. Здесь невозможно находиться. Почему он должен сидеть перед этими статистами, которые даже не владеют человеческой речью?! Кто они такие? Зачем он здесь?!
– Вот, сводный отчет по нефтяному сектору… – голос референта многократным эхом сотрясает слух. – Графики иллюстрируют доводы докладчика…