Кира летела на юг, Теон тоже стал сильнее и больше под ней, ярость и жажда мести в его глазах не уступали ее ярости и жажде мести. Они летели уже несколько часов, пока, наконец, мрак не начал таять и не показалась зелень Эскалона. Сердце Киры подскочило, когда она увидела свою родину. Она уже и не надеялась снова ее увидеть. Она торопилась, зная, что ее отец, атакуемый армией Ра, нуждается в ней на юге. Кира знала, что пандезианские солдаты заполнили страну, что пандезианский флот атакует Эскалон с моря, что где-то высоко над головой кружат драконы, также стремящиеся к разрушению Эскалона, что в страну вторгаются тролли, миллионы созданий разрывают ее землю на части. Эскалон находится в отчаянном положении со всех сторон.
Кира моргнула и попыталась прогнать из своих мыслей ужасные воспоминания о том, что ее родину разрывают на куски, о длинных участках руин, щебня и пепла. Но, крепче сжимая жезл, она знала, что это оружие может быть надеждой на спасение. Могут ли этот жезл, Теон и ее силы на самом деле спасти Эскалон? Можно ли спасти нечто настолько разрушенное? Есть ли у Эскалона вообще надежда на возвращение к тому, чем он когда-то был?
Кира этого не знала. Но надежда есть всегда. Именно этому ее учил отец: даже в самые мрачные времена, когда ситуация кажется ужасной, даже если кажется, что все уничтожено, всегда есть надежда. Всегда есть искра жизни, надежды и перемен. Ничто никогда не может быть абсолютным – даже разрушение.
Кира летела дальше, чувствуя, что ее зовет судьба, чувствуя прилив оптимизма, с каждым проходящим мгновением ощущая себя более сильной. Она задумалась и почувствовала, что преодолела что-то глубоко внутри себя. Кира вспомнила, как разорвала паутину того паука, и поняла, что в ту минуту она также отсекла что-то внутри себя. Она была вынуждена выжить, положившись на свои собственные силы, и одолела глубочайших демонов внутри себя. Кира больше не была той самой девочкой, которая выросла в Форте Волис. Она больше не была той девочкой, которая отправилась в Марду. Теперь она вернулась женщиной, воином.
Кира посмотрела вниз через облака, чувствуя, как меняется под ней ландшафт, и увидела, что они, наконец, добрались до границы, где когда-то находилось пламя. Когда она рассматривала большой шрам на земле, то ее глаза уловили движение внизу.
"Ниже, Теон".
Они нырнули под плотные облака и, когда мрак рассеялся, ее сердце подпрыгнуло, стоило ей снова увидеть землю, которую она любила. Кира обрадовалась, увидев свою родную почву, холмы и деревья, которые она узнавала, ощутив воздух Эскалона.
Но, когда Кира снова посмотрела, ее сердце ушло в пятки. Внизу находились миллионы троллей, заполнивших местность, направляющихся на юг из Марды. Это напоминало массовую миграцию зверей, чей грохот было слышно даже отсюда. Увидев это, Кира не знала, как ее народ вообще сможет противостоять такой атаке. Она знала, что ее народ нуждается в ней как можно скорее.
Кира почувствовала, как Жезл Правды в ее руках загудел, после чего издал пронзительный высокий свист. Она чувствовала, что он зовет ее к действию, призывает ее нанести удар. Кира не знала, жезл ли призывает ее, или же она призывает его.
Кира направила жезл на землю и в эту минуту из него вышел треск, словно она держала в своей ладони гром и молнию. Она как завороженная наблюдала за тем, как из жезла выстрелил сильный шар света и полетел на землю.
Сотни троллей остановились и подняли головы вверх, и Кира увидела панику и ужас на их лицах, пока они смотрели на шар света, опускающийся на них с неба. У них не было времени для того, чтобы убежать.
Последовал настолько мощный взрыв, что его ударные волны докатились до Теона и Киры даже с земли. Шар света ударил в землю с силой кометы. Тысячи троллей упали, расплющенные непрерывно растущими волнами света.
Кира с благоговением осмотрела жезл. Она собиралась снова нанести удар, стереть с лица земли армию троллей, когда вдруг над ней раздался ужасный рев. Она подняла голову вверх и была потрясена, увидев огромное лицо ярко-алого дракона, появившегося из-за туч, а позади него – еще дюжину. Кира слишком поздно осознала, что эти драконы ищут их.
Не успела Кира ударить их своим жезлом, как дракон протянул лапу и ударил Теона когтями. Теон был застигнут врасплох, он развернулся в воздухе от мощного удара.
Кира цеплялась что было сил, когда их развернуло, она едва не потеряла равновесие. Крылья Теона перевернулись верх дном, он повернулся снова и снова, Кира едва держалась за него, схватившись за его чешую, пока они, наконец, не выпрямились.
Теон взревел от этого вызова и, несмотря на то, что он был меньше стаи, он бесстрашно бросился вверх на дракона, который ударил его. Очевидно, дракона удивило то, что маленький Теон бросился на него, он не успел отреагировать, когда Теон вонзил свои зубы в его хвост.
Огромный дракон закричал, когда Теон откусил его хвост подчистую. Какое-то время он летел без хвоста, после чего потерял равновесие и начал падать лицом вниз, прямо на землю внизу. Он приземлился с грохотом, образовав кратер и подняв облако пыли.
Кира подняла свой жезл, чувствуя, как он горит в ее руке, и замахнулась на еще троих драконов, атаковавших ее. Она увидела, как из жезла вылетел шар света, который ударил их по лицу. Драконы закричали, замерли на месте, после чего начали размахивать крыльями. Они затихли, после чего рухнули прямо вниз, подобно камням, пока замертво не ударились о землю со взрывом.
Кира была потрясена своей силой. Неужели Жезл Правды на самом деле только что убил трех драконов одним ударом?
Кира снова подняла жезл, когда появилась еще одна дюжина драконов, и, когда она опустила оружие, рассчитывая сразить их, она вдруг удивилась, ощутив ужасную боль в руке. Кира повернулась и краем глаза заметила дракона, который ринулся вниз позади нее и его клыки ударили по тыльной стороне ее ладони. Из ее руки потекла кровь, в то время как тем же движением он сжал Жезл Правды и выдернул его из ее рук.
Кира закричала – больше от ужаса из-за того, что она потеряла жезл, чем от боли. Она беспомощно наблюдала за тем, как дракон улетел, унося с собой жезл. Затем он уронил его, и девушка с ужасом увидела, как жезл пролетел в воздухе на землю. Жезл, последняя надежда Эскалона, будет уничтожен.
И Кира, теперь беспомощная, противостояла стае драконов, которые были готовы разорвать ее на части.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Движимая срочностью, Лорна быстро шла через лагерь, и люди Дункана расступались перед ней. Рядом с ней шли Мерк, Совос и десятки мужчин Затерянных Островов, воинов, которые отделились от остальных и присоединились к ним в их путешествии от Залива Смерти обратно на материк. Они пришли сюда, на пустырь, мимо Лептуса. Лорна целеустремленно привела их сюда, зная, что Дункан нуждается в ней.
Приблизившись, Лорна увидела, что люди Дункана удивленно смотрят на нее. Они расступались до тех пор, пока она, наконец, не добралась до небольшой поляны, где лежал Дункан. Вокруг Дункана собрались встревоженные воины, опустившись на колени возле него. Все были встревожены из-за смертельной раны своего командира. Она увидела Энвина и плачущего Эйдана, рядом с которым находился Снежок. Этот плач был единственным звуком в напряженной тишине.
Когда Лорна приблизилась к Дункану, ее остановила рука. Девушка остановилась и посмотрела на человека, который к ней прикоснулся. Мерк и Совос напряглись, положив руки на свои мечи, но она осторожно коснулась их рукой, не желая столкновения.
"Кто вы и зачем пришли сюда?" – сурово спросил воин Дункана.
"Я дочь Короля Тарниса", – авторитетно ответила Лорна. – "Дункан пытался спасти моего отца. Я пришла, чтобы вернуть долг".
Мужчина выглядел удивленным.
"Его рана смертельна", – сказал он. – "Я много раз видел это в сражении. Ему не поможет никакое исцеление".
Теперь была очередь Лорны нахмуриться.
"Мы теряем время. Неужели вы хотите, чтобы Дункан умер здесь, истекая кровью? Или я могу попытаться исцелить его?"
Очевидно, все воины были настроены скептически после своей встречи с Ра и его магией, и они переглянулись между собой. В конце концов, Энвин кивнул.
"Пропустите ее", – сказал он.
Они отошли в сторону, и, когда Мерк и Совос опустили свое оружие, Лорна поспешила вперед и преклонила колени возле Дункана.
Она осмотрела его и сразу же поняла, что дело плохо. Она ощутила черную ауру смерти вокруг него и, осмотрев его тщательнее, поняла, что конец близок. Скоро он покинет эту землю. Удар Ра нанес тяжелый ущерб – не столько кинжалом, сколько ощущением предательства, пережитого Дунканом. Он все еще думал, что именно Кира нанесла ему удар, и Лорна чувствовала в его ауре, что он больше не хочет жить из-за этого. Это подрывало его жизненную силу.
"Можете ли вы спасти моего отца?"
Оглянувшись, Лорна увидела Эйдана с красными глазами, с влажными от слез щеками, который смотрел на нее с надеждой и отчаянием. Она сделала глубокий вдох.
"Я не знаю", – просто ответила девушка.
Лорна положила одну ладонь на лоб Дункана, а другую опустила на его рану. Она начала напевать древний гимн и толпа постепенно затихла. Плач Эйдана прекратился. Она ощутила большой жар, проходящий через ее ладони, сражаясь с его болезнью. Лорна закрыла глаза и призвала на помощью все свои силы, пытаясь прочитать его судьбу, понять, что произошло, что приготовила ему судьба.
Постепенно ей это удалось. Дункану суждено было умереть сегодня. Это его судьба. Здесь, в этом месте, на этом поле боя, после его великой победы в каньоне. Лорна увидела все битвы, в которых он сражался, увидела, как он стал воином, командиром, увидела его последнюю и величайшую битву здесь, в Каньоне. Он не должен был пережить потоп. Он должен был умереть в процессе. Он сделал то, что должен был сделать.
Лорна почувствовала, что его дочь, Кира, летит по воздуху, по пути сюда, чтобы принять командование от него.
Но, преклонив возле него колени, Лорна призвала силу вселенной, умоляя ее изменить судьбу. В конце концов, Дункан был единственным и настоящим другом ее отца, Короля Тарниса, даже когда все остальные повернулись к нему спиной. Именно Дункана ее отец просил спасти ее. Ради своего отца она обязана ему. Кроме того, в глубине души девушка чувствовала, что Дункану предстоит сразиться в еще одном эпическом сражении.
Лорна боролась с судьбой, чувствуя, что эта борьба лишает ее силы. Она ощущала, как внутри нее бушует эпическое сражение духов, и она сражалась с силами, с которыми не должна была сражаться. Это были опасные силы. Силы, которые могли убить ее. В конце концов, к судьбе не стоит относиться несерьезно.
Сражаясь, Лорна чувствовала, что жизнь Дункана висит на волоске. Наконец, она упала в изнеможении, тяжело дыша, и в этот миг к ней пришел ответ: это была одновременно и победа, и поражение. Жизнь Дункана будет продлена, но не надолго. Ему будет позволено принять участие в одном последнем сражении, снова увидеть лицо своей дочери, своей настоящей дочери, умереть в ее руках. По крайней мере, это что-то.
Лорна тряслась, ей было плохо, она была потрясена силами, с которыми боролась. Ее ладони горели и, наконец, появилась вспышка, чувство, непохожее ни на что прежде, и сила этого отбросила ее. Она опустилась на спину в нескольких футах от Дункана.
Мерк быстро поднял ее, и она, слабая, сидела на коленях, в холодном поту.
В нескольких ярдах Дункан лежал, не шевелясь, а Лорна была потрясена магией того, что она призвала.
"Миледи, что случилось?" – спросил Энвин.
Лорна старалась очистить свой разум, найти слова.
Эйдан молча вышел вперед и отчаянно встал перед ней.
"Мой отец будет жить?" – умолял он. – "Пожалуйста, скажите мне".
Лорна, теряя сознания от истощения, призвала на помощь энергию, чтобы слабо кивнуть в ответ прямо перед тем, как упасть.
"Он будет жить, мальчик", – сказала она. – "Но недолго".
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Эйдану было стыдно, но, как бы он ни пытался, он не мог перестать плакать. Он ушел в дальний конец лагеря, в пещеру на окраине поля, в надежде остаться один, не желая, чтобы другие мужчины видели его слезы. Только Снежок сидел у его ног, скуля. Эйдан хотел бы остановить слезы, но не мог, потрясенный горем из-за раны отца.
"Он будет жить, но недолго".
Слова Лорны эхом раздавались у него в голове, и Эйдан хотел бы их стереть. Он отдал бы что угодно за то, чтобы его отец жил вечно.
Закрыв голову руками, Эйдан тихо плакал. Он проигрывал в своей голове тот момент, когда Ра в облике его сестры пронзил его отца. Эйдан галопом скакал вниз с холма, бросил кинжал и не дал Ра нанести удар второй раз. Тем не менее, все равно было слишком поздно. Почему он не мог прибыть на несколько минут раньше?
Эйдан винил себя. Если бы только он скакал быстрее, возможно, его отец не умирал бы в эту минуту. Эйдану казалось, что он как раз достиг того возраста, когда они с отцом могли понять друг друга как отец – сына, как мужчина – мужчину. И только он начал узнавать отца, как его отбирают.
Это несправедливо. Эйдан слишком юн, его отец слишком молод, так не должно быть. Его отцу суждено подняться, освободить Эскалон, стать его новым Королем, а Эйдан должен быть рядом с ним. В своих мыслях Эйдан уже видел, как все это происходит, видел, как они возвращаются в столицу, видел коронацию своего отца, его новый легион. Кто теперь будет Королем? Кто теперь будет новым командиром? Кто теперь возглавит силы Эскалона? Какой будет жизнь в Эскалоне без его отца?
Эйдан чувствовал себя совершенно потерянным без отца, особенно теперь, когда он лишился своих братьев. Кира была единственным членом семьи, который у него теперь остался.
"Твой отец все еще жив, мальчик", – прозвучал голос.
Оглянувшись, Эйдан почувствовал стыд, увидев входящих в пещеру Мотли и Кассандру. Очевидно, они отыскали его, желая утешить, но, стоило ему их увидеть, как это только усилило его стыд и вину.
Эйдан моргнул в ответ налитыми кровью глазами.
"Разве вы не слышали слов Лорны?" – огрызнулся он сильнее, чем ему бы хотелось. – "Он проживет недолго".
Мотли подошел ближе.
"Тем не менее, он жив сейчас", – настаивал он. Это было одно из тех немногих мгновений, когда Эйдан видел его серьезным. – "А сейчас – это все, что у нас есть. Мы живем в опасное время. Ты можешь умереть сегодня – так же, как и я. Твоему отцу повезло, по крайней мере, получить еще один шанс".
"И это благодаря тебе", – вмешалась Кассандра, делая шаг ближе и взяв его за запястье. – "Ты бросил кинжал. Ты спас его. Ты и этот твой пес".
Снежок заскулил у ног мальчика, лизнув руку Кассандры.
"Ты должен очень гордиться", – заключила она.
Эйдан угрюмо покачал головой.
"Я опоздал", – ответил он.
Эйдан не хотел, чтобы они видели его таким. Теперь он – воин, а воины не должны так себя вести. Он хотел быть сильнее.
Отец был его скалой, единственным человеком, на которого он рассчитывал, которым восхищался больше всех в этом мире. Более того, его отец был самым сильным человеком из всех, кого он знал, сильнее всех этих великих воинов. Если он может умереть, то любой из них сможет, включая Эйдана. А это ранило Эйдана до глубины души. Это меняло его взгляд на мир. Это даже меняло его взгляд на жизнь: скоротечность, жестокость, трагедия без предупреждения – слишком несправедливо.
Эйдану казалось, что справедливости нет. Почему такое злое существо вообще способно дотронуться до такого прекрасного человека, как его отец?
"Это несправедливо", – сказал Эйдан, охваченный горем.
Мотли вздохнул, подходя к нему и сев на камень рядом с мальчиком.
"Это правда, юный Эйдан", – ответил Мотли. – "Ты, наконец, начинаешь видеть искру того, что такое жизнь. Жизнь несправедлива. Никто – ни один из нас – не рождается с гарантией справедливой жизни. Ты увидишь, что в твоей жизни будут происходить множество несправедливых вещей. Вопрос скорее в том, как ты будешь реагировать на несправедливость в своей жизни? Станешь ли ты прогибаться и позволишь им поглотить тебя? Станешь ли ты ожесточенным, циничным, наполненным жалостью к самому себе? Или останешься сильным? Будешь бороться с несправедливостью жизни?"
Мотли вздохнул.
"С несправедливостью жизни нужно бороться ежедневно, как с любым другим врагом. И больше всего это должно происходить внутренне. Ты никогда не должен отступать. Ты должен стремиться к справедливости даже перед лицом большой несправедливости. Именно это делает из человека воина".
Эйдан постепенно перестал плакать, задумавшись над словами Мотли. В глубине души он чувствовал, что они правдивы, хотя и сопротивлялся им.
"Но в жизни должна быть справедливость", – настаивал мальчик. – "Ты совершаешь преступление и получаешь наказание. Ты хорошо относишься к другим, и другие хорошо относятся к тебе. Разве не так устроен мир?"
Мотли медленно покачал головой.
"Жизнь может показывать нам проблески справедливости. Но ты узнаешь, что в основном жизнь представляет собой череду неуправляемых, неконтролируемых и несправедливых моментов. Ты можешь создать свое собственное чувство справедливости и действовать согласно нему. Не потому, что мир справедлив, но потому, что ты справедлив. В конце концов, ты – микрокосм мира. Ты не можешь предотвратить того, что мир даст тебе. Но ты можешь контролировать себя".
Эйдан долго размышлял над его словами, чувствуя, что это правда.
"Мой отец был честным и справедливым", – ответил он, теперь став спокойнее, но опустошеннее. – "И куда это привело его? С ним поступили несправедливо".
"Твой отец и сейчас честен и справедлив", – поправил Мотли. – "И с ним поступили несправедливо. Это правда. Но разве ты не видишь? Это не увело его от той жизни, которой он жил. Он жил справедливой жизнью. И единственный несправедливый поступок никогда этого не отменит".
Мотли положил руку ему на плечо, и Эйдан повернулся к нему.
"Станешь размышлять о несправедливости жизни и только больше ее породишь", – заключил он. – "Игнорируй ее и сам поступай справедливо, и тогда ты создашь справедливую жизнь".
Эйдан задумался над словами Мотли, его слезы высохли, когда он увидел в них истину. Кассандра потянулась и взяла его за руку, и он сжал ее ладонь в ответ. В ее глазах появились слезы, когда она посмотрела на него.
"Я люблю твоего отца как отца, которого у меня никогда не было", – тихо с грустью в голосе сказала она. – "Он может скоро умереть, но прямо сейчас он жив. Цени свое время с ним. У тебя еще больше времени, чем было у меня. Не предавайся жалости к самому себе. Есть много людей, подобных мне, у кого ситуация хуже твоей".
Эйдан сделал глубокий вдох и почувствовал себя глупо, осознавая, что она права.
"Будь сильным", – добавила Кассандра. – "Ради него. Он нуждается в тебе сейчас. Его судьба предрешена. Теперь ты должен решить, что делать. Ты упадешь или будешь рядом с ним?"