- К сожалению, это продлилось несколько дольше, чем я ожидала, - извинилась целительница, снимая испачканные сапоги.
- У меня уже все готово, - сказала Сунниваа. - Когда мы выходим?
- Ты же знаешь, что, будь моя воля, мы подождали бы еще несколько дней, - сказала Мино-Тей, указав на сапоги. - Земля до сих пор мерзлая, а дороги все сплошь из каши, - заметив разочарование Сунниваа, целительница улыбнулась. - Я говорила с торговцем, который приехал из Нимрода, и он сказал, что за Дараном дороги не настолько плохи, как в городе. Поэтому, думаю, нам стоит немедленно трогаться в путь.
Торговец оказался прав. За Дараном дороги действительно просохли.
Еще не было и полудня, когда Мино-Тей неожиданно остановилась и оценивающе взглянула на небо.
- Похоже, собирается дождь, - сказала она. - Неподалеку есть заброшенная хижина. Я часто ночевала там, когда ходила собирать травы. Если мы поторопимся, то успеем до темноты.
И все же они немного не успели. Налетел внезапный порыв ветра, принеся с собой тяжелые дождевые облака. Вскоре они затмили солнце, потемнело, начался такой сильный дождь, что обеим женщинам пришлось едва ли не бежать, чтобы добраться до хижины и не вымокнуть до нитки.
В хижине было темно, но путникам все же удалось найти достаточно сухих дров для небольшого костра. Они развесили мокрую одежду и, перекусив, завернулись в одеяла, чтобы немного поспать. Сунниваа закрыла глаза. Она была рада, что не придется ночевать на улице. Некоторое время она балансировала на грани сна и бодрствования, прислушиваясь к шорохам дождя, яростно барабанившего по крыше, а потом уснула.
Среди ночи она внезапно проснулась. Дождь стих. Девушка замерзла. Костер догорел. Она осторожно нащупала поленья и подбросила в тлеющие уголья. Ей повезло. Сухое дерево вспыхнуло, а с треском поленьев вернулось и тепло.
Сунниваа встала и пощупала накидку. Та была еще влажная, но девушке было все равно. Она расправила ее поверх одеяла, свернулась калачиком и стала ждать, пока вернется сон.
Вдруг пелену туч разорвала серебристая вспышка, и в тот же миг завыл волк. Должно быть, он был где-то рядом с хижиной, потому что Сунниваа даже слышала его шаги во влажной листве. Не решаясь дохнуть, она испуганно натянула одеяло на плечи и прислушалась. Волк все кружил и кружил вокруг хижины, и Сунниваа не раз слышала его дыхание у небольшого окошечка возле двери.
И вдруг он исчез - так же тихо, как и появился. Сунниваа вздохнула, закрыла глаза, пытаясь унять стук сердца. Пусть даже волк не представлял для них опасности, в его присутствии было что-то угрожающее. Она была рада, что он ушел.
Когда на следующий день первые утренние лучи коснулись леса, обе спутницы продолжили путешествие. Воздух был чист, небо - ясное. Мино-Тей надеялась, что эта буря прогнала остатки зимы.
Они взяли хороший темп. Теплая погода сохранялась и в следующие дни. Поэтому они вышли из лесов Дарана через четыре дня и двинулись по холмистой, поросшей травой равнине. Здесь весна уже вступила в свои права. Влажная земля парилась в теплых солнечных лучах, остатки снега почти растаяли.
Поначалу путешественники попадались очень редко, но чем ближе они подходили к Нимроду, тем больше людей им встречалось. В основном это были торговцы или крестьяне, прокладывавшие себе по грязи дорогу в Нимрод, чтобы отвезти товары на рынок. Колеса их повозок увязали в мягкой земле, оставляя глубокие колеи, тут же наполнявшиеся грязной водой. Нередко тяжело груженные повозки застревали, и приходилось их полностью разгружать, прежде чем они могли двигаться дальше.
Чем ближе к городу-крепости, тем сильнее был хаос на дорогах. Сунниваа и Мино-Тей часто были вынуждены сходить на обочину, пропуская телеги и путников. Здесь земля была потверже, и они шли довольно быстро.
Восемь дней спустя после того, как они покинули Даран, спутницы стояли у ворот Нимрода.
- Здесь всегда так людно? - спросила Сунниваа, которой с трудом удавалось не потерять Мино-Тей из виду в суете у ворот. Целительница засмеялась.
- Нет, такого мне видеть еще не доводилось, - ответила та. - Кажется, все торговцы надеются как следует заработать в Нимроде после долгой зимы.
Она указала на широкую мощеную улицу, ведущую вверх по склону между двумя рядами домов.
- Нам туда, - сказала она. - Моя подруга живет на том холме.
Подруга Мино-Тей оказалась процветающей целительницей, владевшей большим опрятным домом в центре города. Вероятно, Мино-Тей предупредила о своем визите, и та приняла их очень радушно, пообещав Мино-Тей завтра же послать свою ученицу во внутреннюю крепость, чтобы узнать, когда будет объявлен новый набор рекрутов.
Файола решила, что момент вполне подходящий. Уже стемнело, но на улицах было еще довольно людно. Повсюду царило оживление.
Всего три дня назад открыли ворота во внутреннюю крепость. Оттепель заставила людей вернуться в свои дома. И можно было наконец отвести Длани домой, к родителям.
Поначалу девочка не доверяла ей, но со временем крепко привязалась к воительнице. Да и малышка пришлась Файоле по душе. Она так много времени проводила с ней, что комендант заподозрил что-то неладное. Самое время было вернуть девочку домой.
- Пойдем, Алани, - мягко сказала она, положив руку на плечо девочки. - Я отведу тебя домой.
Обрадованная, что все хорошо закончилось, Файола уверенно вела девочку по многолюдным улицам внутренней крепости, ни на мгновение не выпуская ее руки.
Так они добрались до большой площади перед воротами внутренней крепости. Здесь торговцы уже расставили лотки, хотя это было запрещено. Несмотря на поздний час, торговля шла бойко, и молодой воительнице пришлось пробираться между лотками, проталкиваясь к воротам.
Неожиданно толпа расступилась. Люди отходили в стороны, к лоткам торговцев, чтобы дать дорогу паланкину в сопровождении шести воинов. Файола поняла, что это паланкин секвестора, и тоже отошла.
Только бы он нас не увидел, пронеслось у нее в голове. Она оттащила Алани в сторону, пытаясь спрятать девочку за спинами. Но никто не хотел пропускать ребенка, и Файоле не оставалось ничего другого, как остановиться и надеяться, что секвестор не заметит их.
Паланкин медленно приближался. Воинам, сопровождавшим его, то и дело приходилось пускать в ход плети, разгоняя людей, оказавшихся у него на пути. Когда секвестора проносили мимо, Файола потупилась, не решаясь даже вздохнуть.
- Стойте! - голос секвестора разнесся над гудящей толпой.
- Что за прелестная девочка, - услышала Файола его голос. - Это твой ребенок, воительница?
Что за подлый вопрос! Воительницам было строго-настрого запрещено иметь детей. Файола покачала головой.
- Она потерялась, и я хотела отвести ее к родителям, - твердым голосом ответила она, надеясь, что секвестор удовлетворится ее ответом.
- Это очень благородно с твоей стороны, воительница, - улыбнувшись, сказал секвестор. - Но я освобождаю тебя от этого задания и заберу девочку с собой в крепость. Пойдем, дитя мое!
И секвестор поманил Алани, приглашая ее сесть в паланкин.
Нет! Ни за что!
Файола обхватила руками девочку, прижала ее к себе, сердито глядя на секвестора.
- Ты отказываешься повиноваться моему приказу? - нахмурился секвестор.
Когда Файола не ответила, он подозвал двоих воинов.
- Схватите ребенка! - велел он. - И отведите ее в крепость.
Сил Файолы не хватило на то, чтобы удержать девочку. Хотя она крепко прижимала Алани к себе, воинам удалось вырвать ребенка. Алани закричала, защищаясь изо всех сил. В отчаянии она тянула ручонки к Файоле, умоляя о помощи.
Молодая воительница с трудом сдерживалась. Все существо ее требовало помочь Алани, но ничего сделать она не могла. Файола хорошо знала, что секвестор имеет право потребовать ребенка, и была слишком умна, чтобы ничего не предпринимать. Только сжала в бессильной ярости кулаки.
- Назови мне свое имя, воительница! - услышала она голос секвестора. Файола ответила, заскрежетав зубами, беспомощно наблюдая за тем, как воины уводят плачущую девочку.
- Ты обо мне еще услышишь, Файола! - секвестор раздраженно махнул рукой, и носилки, мягко покачиваясь, тронулись в путь. Вскоре они исчезли в густой толпе, и люди занялись своими делами, словно ничего и не произошло.
Когда пошла его третья ночь в Темных Пределах, Вейт больше не мог подняться. Его сухие губы потрескались, на них запеклась кровь, а во рту, казалось, не осталось ни капли слюны. Разум его тоже страдал. Ему то и дело казалось, что он находится перед прудом со свежей чистой водой, но каждый раз, когда он до него добирался, тот исчезал, а в его протянутых руках оставался только песок.
И в какой-то момент он, сам того не заметив, провалился в полудрему. Во сне он видел, что бежит через бесконечный лес с черными деревьями. Вокруг не раздавалось ни звука. Его шаги тоже были беззвучны, когда он несся по жухлой листве и сухим веткам. Он то и дело выкрикивал имя, смутно знакомое. Никто не отвечал ему. Он бежал все быстрее и быстрее, и лес внезапно завертелся вокруг него. Он отчаянно пытался бежать еще стремительнее, потому что девушка, которую он искал, должна быть где-то рядом.
Ужас и отчаяние охватили его, когда деревья вдруг засмеялись. Они издевались над ним! Они высмеивали его, потому что он не мог отыскать ее! Вейт вздохнул и закричал деревьям, чтобы они оставили его в покое. Нужно выбраться из этой дикой пляски! Он нужен ей!
Но деревья плясали, смеялись, хлестали по лицу. Они тянули к нему ветки, касаясь его, пока по щеке его не заструилась вода. Напрасно пытался Вейт заслониться - появлялись новые, и избавиться от них не было никакой возможности.
И вдруг в круговороте ветвей он увидел сверкающие глаза огромного волка. Взгляд зверя проник ему прямо в душу, и он постепенно вернулся в реальность.
Когда Вейт открыл глаза, деревьев не было. Сердце стучало как бешеное. Он по-прежнему лежал на земле, рот был полон песка, и ему хотелось одного - умереть. Но что-то изменилось. Вейт собрался с силами, выпрямился и потер глаза, пытаясь убрать песок.
Наконец взгляд его прояснился. Он больше не был один! В нескольких шагах от него сидел огромный серый волк. Зверь удивительно добродушно глядел на него.
- Если хочешь съесть меня, то лучше делай это сразу, - прохрипел Вейт, голос его срывался. - Я очень хочу пить, я слаб, но я по-прежнему могу защищаться.
Волк заморгал. На его морде не отразилось ничего. Он медленно поднялся и исчез за огромной скалой, в тени которой Вейт утром нашел себе пристанище от палящих солнечных лучей.
Когда он вернулся, во рту у него была фляга, полная воды. Он положил ее на землю перед Вейтом и исчез за скалой.
Это, должно быть, сон! Вейт уставился на флягу, не веря своим глазам и не решаясь к ней притронуться. Позже волк вернулся. На этот раз у него во рту был маленький дохлый кролик, которого он положил рядом с флягой. Потом отступил на несколько шагов, сел и принялся ждать. Вейт по-прежнему колебался. Но со временем жажда стала настолько нестерпимой, что он все же взял флягу.
Она не исчезла! Вейт жадно пил холодную чистую воду. Он был спасен!
Утолив жажду, он прислонился спиной к скале, глядя на волка.
- Спасибо, друг мой! - сказал он, хотя всерьез не думал, что волк поймет его слова. Потом его взгляд упал на дохлого кролика. Вейт был очень голоден, но мысль о том, что придется есть кролика сырым, удерживала его от того, чтобы принять подарок волка.
- Мне очень жаль, - сказал он волку, указав на кролика. - Я понимаю, что ты хотел как лучше, но я действительно не могу это съесть.
Так Вейт путешествовал в сопровождении странного спутника по бесконечной пустыне Темных Пределов. Он больше не боялся волка и молча сносил его присутствие, понимая, что тот спас ему жизнь. Он с благодарностью принимал воду, которую то и дело приносил ему волк, жадно пил ее, не спрашивая себя, откуда она взялась. Второго кролика, принесенного волком во время привала, он тут же съел сырым, поскольку к этому времени голод его стал настолько нестерпим, что даже жесткое кровоточащее мясо показалось ему деликатесом.
Через два дня Вейт заболел. Его иссушенное тело тряслось в ознобе и лихорадке, но он полз дальше. Наконец, на пятый день, ему показалось, что на горизонте показался силуэт деревни. Он попытался бежать. Сознание того, что он спасен, пронзило даже густой туман, окутывавший его разум. Перед глазами плясали звезды, он с трудом держался на ногах, но не сдавался. Он не может споткнуться. Не теперь! Не тогда, когда цель так близка.
Волк ушел! Вейт не сразу осознал, что спутник покинул его. Но сил думать об этом больше не было, да это было и не важно. Важно было только то, что прямо перед ним были дома.
7
- Спать будешь здесь! - Файола швырнула узел с одеждой на одну из трех кроватей, стоявших в комнате.
Сунниваа удивленно поглядела на нее, тоже положив свой узел на кровать. Кажется, ее соседка была не в настроении. Сунниваа решила не вдаваться в подробности. Она внимательно огляделась: кроме трех простых деревянных кроватей - еще три узких шкафчика и сундук. Вокруг шаткого стола, на котором стояли огарок свечи, пустая кружка и грязная тарелка, - три стула. А так ничего больше не было.
- Спасибо, Файола, - приветливо сказала она и села на кровать, рассматривая свою новую одежду. - Это каждый год приходит в Нимрод столько воинов? - Сунниваа была удивлена при виде длинной очереди на входе в оружейную мастерскую.
- Не каждый, - ответила Файола. - Думаю, они думают то же, что и ты. Все надеются, что, став воином, смогут вести лучшую жизнь.
В голосе Файолы было столько презрения, что Сунниваа опешила.
- А разве это не так? - спросила она.
- Ха! - Файола покачала головой и пододвинула стул. Потом указала на постель Сунниваа.
- Прошлым летом здесь спала Дежире, - с горечью сказала она. - Ей было шестнадцать лет, и она надеялась, что, став воином, сможет нажить однажды большое богатство. Она не смогла пережить даже первый турнир.
Сунниваа вздрогнула и украдкой взглянула на третью кровать.
Но Файола заметила ее взгляд.
- Ты хочешь знать, кто спал там? - и, не дожидаясь ответа, продолжала: - Там спала Аш-Нарон, красивая, но бедная девушка из болот Нумарка. Ей было четырнадцать лет, когда она попала сюда прошлой весной. Аш-Нарон не была воительницей, и ее наверняка постигла бы участь Дежире. Но вскоре ее заметил секвестор и потребовал себе. Она даже не успела начать обучение.
Сунниваа заметила выражение боли на лице Файолы и спросила себя, о чем могла думать темноволосая воительница. Она хотела задать еще вопрос, когда соседка вдруг ударила кулаком по столу, потом уронила голову на руки и пробормотала что-то невнятное.
Сунниваа молча ждала. Файола была не только ее соседкой по комнате, ей было также поручено позаботиться о том, чтобы Сунниваа смогла быстрее привыкнуть к новому окружению.
Наконец Файола вздохнула и взглянула на Сунниваа.
- Будет лучше, если ты оденешься и мы отправимся, - заявила она, указав на один из шкафов. - Все свои вещи и все, что тебе не нужно, положи туда. И… - она замолчала, проведя рукой по своим коротким волосам. - Будет лучше, если ты заплетешь свои длинные волосы в косу, если не собираешься стричься. Они хоть не будут мешать тебе во время упражнений.
Сунниваа кивнула и стала заплетать волосы в толстую косу. Когда она закончила, коса доставала ей до лопаток. Файола по-прежнему считала, что они слишком длинные, и настоятельно посоветовала подстричься, но для Сунниваа об этом не могло быть и речи.
Файола пожала плечами.
- Увидишь, что из этого выйдет, - пробормотала она. - Вы, девушки, все одинаковы.
Сунниваа не стала обращать внимания на пренебрежительный тон Файолы и начала переодеваться.
Оставшись в одной рубашке, она остановилась и бросила на Файолу, со скучающим видом наблюдавшую за ней, умоляющий взгляд.
- Не нужно стесняться меня, - заявила Файола. - Это точно не последний раз, когда я увижу тебя голой. Лучше сразу привыкай. А, и это, - она указала на амулет Сунниваа, - лучше снимай сразу. Тебе ведь говорили, что нам запрещено носить украшения.
- Но я не могу, - ответила Сунниваа.
- Что? - спросила Файола.
- Ни то ни другое.
Файола вздохнула.
- Ну отчего мне так везет с соседками по комнате? - пожаловалась она кому-то невидимому. - Сначала красавица, потом слабачка, а теперь недотрога.
Но она все же повернулась к Сунниваа спиной.
- Ну, давай уже быстрее, - сказала она. - Иначе я не успею показать тебе площадки для тренировок и турнирное поле до обеда.
Когда стемнело, Сунниваа легла на кровать, но заснуть не могла. Новые впечатления гнали сон прочь, оставалось так много непонятного. Но Файолы не было. Сунниваа не видела ее с самого ужина и с нетерпением ждала возвращения.
Когда немного позднее Файола вошла в комнату и дверь за ней закрылась, Сунниваа вскочила. Молодая воительница не пыталась вести себя тихо. Ругаясь, она переоделась и забралась в постель. Казалось, она вернулась в худшем настроении, чем ушла, и поначалу Сунниваа не решалась заговорить. Они долго молча лежали в темноте, глядя в потолок, погруженные каждая в свои мысли.
И все-таки в какой-то момент Сунниваа решилась.
- У тебя неприятности?
Файола промолчала.
- Это из-за меня? - не сдавалась Сунниваа.
- Эта свинья, секвестор. Я уверена, что это он подговорил главнокомандующего понизить меня в звании, - выдавила наконец из себя Файола. - Через два дня я должна была отправиться с одним из патрулей, которые разыскивают пропавшего сына верховного главнокомандующего. А теперь… - она замолчала. Ее громкое прерывистое дыхание отчетливо давало понять, насколько рассержена она была. Потом она глубоко вздохнула и сказала: - А теперь я должна учить новых воительниц драться. Этим я обязана исключительно секвестору.
- И? - осторожно спросила Сунниваа.
Файола отбросила одеяло и села на постели.
- Верховный главнокомандующий пообещал тому патрулю, который найдет его сына, огромную награду. Кроме того, все должны были получить повышение, - она ударила кулаком по кровати. - Ты знаешь, что это значит для меня? Я могла стать командиром! Командиром! Такой возможности не представится еще долго!
Обучение началось еще до восхода. Ранним холодным утром шестнадцать молодых девушек и восемнадцать юношей собрались на площадке для турниров и тренировок, чтобы приступить к первым упражнениям с мечом.
К вечеру у Сунниваа так болели мышцы, что она даже начала думать, что никогда больше не сможет поднять руку. Глядя на нее, Файола решила, что не стоило так увлекаться. По сравнению с тем, что предстояло новобранцам следующие три месяца, упражнения с мечом были просто детским лепетом.
И действительно, следующие двадцать дней Сунниваа беспрестанно проклинала обучение. Бесконечные порезы и нарывы, которые она зарабатывала чуть не каждый день, не способствовали хорошему настроению. Часто к концу тренировки она чувствовала, что у нее болят мышцы, о существовании которых она даже не подозревала.
Двадцать дней спустя от шестнадцати девушек осталась половина. Но Сунниваа не позволила себе расслабиться, только крепче стискивая зубы. Она была твердо намерена закончить обучение.