От бессилия у Хакима желудок словно в узел скрутило. Проклятый мальчишка, упрямый и самонадеянный. И ведь не удержишь его, всё равно полезет, приказывай, не приказывай не послушает. А самое поганое - ведь он прав, телепорт настроить нужно.
- Я пойду с вами, - решил Хаким. - А вы оба наденете возвратки. Куда бы вас ни зашвырнула скрытая в телепорте сила, к чарокамному кругу Датьера вы вернётесь.
- Возвратки возьмём, - сказал Славян, - а вот тебе в телепортной сети делать нечего, только помешаешь.
- Я пойду с вами, - повторил Хаким.
Оставлять Славяна наедине с неведомой и непонятной опасностью он не собирался. "Какой бы шайтан ни спрятался в центре телепорта, прежде чем добраться до Славяна, ему придётся убить меня. А воина племени лухт и шайтану убить нелегко".
- Я тоже с вами пойду, - сказала Лиовен. - Я ведь дарко, Земля и Воздух - мои стихии. В наших долинах телепорты всегда настраивают дарко.
- Как раз четверо, - обрадовался Славян. - Квадрат составим, настройка гораздо быстрее пойдёт.
* * *
Последнее, что Славян запомнил - обезумевший от ужаса крик Хакима. "Бедняга, - пожалел его Славян. - Со стороны пространственный разлом выглядит как вспышка белого пламени. Наверное, решил, что я заживо сгорел. Но Лиовен всё ему объяснит".
От злости на собственную глупость хотелось завыть. Ну как можно было лезть настраивать основу с возвраткой? У них встречные силовые потоки! Но Славян возратками не пользовался никогда и забыл, как они работают. Да и о самой возвратке забыл, что для ходочана простительно - возвраток они не носят.
Но всё равно - глупо. Так глупо, что от стыда хочется повалиться куда-нибудь ещё глубже внесторонья.
Одно утешение: датьерский телепорт теперь работать будет лучше не в четверо, а в десятеро.
Славян сдул с ладони пыль от рассыпавшейся возвратки, вытер ладонь о штаны. Надо выбираться. Только вот куда? К резиденции Ястребов, больше некуда. Домой по-прежнему нельзя, да и ребят бросать накануне боя не годится. Славян сосредоточился, вспоминая, как выглядит парадная лестница резиденции, был там один раз с Тином.
Силовой поток подхватил его как щепку, закружил.
Идиот!!! Ну как можно было после разлома остаться в русле прежнего силового потока?! Ведь пойдёт отдача! За восемь с небольшим месяцев на одинарице Славян растерял все свои ходочанские навыки. Одно помнил твёрдо: если несёт потоком - не сопротивляться, раздавит. Пусть поток выбросит, там дальше разберёшься, но только не сопротивляться, не пытаться перенаправить.
Поток швырнул его на межстороннюю стену, от удара едва не треснули рёбра. А вот этого быть не должно, так просто не бывает. Но провалился-то он с одинарицы, какие это может вызвать эффекты и возмущения, не знает никто, ходочане всегда шарахались от одинарицы как от чумы.
Славяна опять подхватило волной и понесло к стене. Теперь он успел слегка направить поток так, чтобы тот мог пробить стену, и не Славяном, а собой. С двухметровой высоты Славяна швырнуло на горячий песок. Пригодились весёлодворские тренировки, упал правильно, ничего не сломал и не отбил. Сверху обрушился силовой поток. Славян потерял сознание.
…Очнулся на постели. Чистое светлое бельё, приятный запах какой-то сладковато-пряной отдушки. Маленькая белостенная комната, из мебели только кровать, шкаф и стул у окна. Ставни закрыты, сквозь них пробивается свет опаляюще-жаркого утреннего солнца. А в комнате прохладно. И безопасно. За время плена Славян научился чувствовать все оттенки опасности, но здесь нет ничего угрожающего. Вообще нет, и пространство надёжное, принимающее, словно вернулся в Нитриен. Домой. В гостях так не бывает, там ты всегда чужой, даже будь ты гость желанный и дорогой, которого никому не хочется отпускать - как в Эндориене, Латирисе, Калианде или Датьере.
Здесь Славян именно дома. Но это не Нитриен. И не вилла отца. Пространство совершенно незнакомое, ходочане в таких вещах не ошибаются - Славян здесь ещё не был, но, тем не менее, оно признало его своим. Почему?
Открылась дверь, вошла добродушная мулатка лет сорока. Босая, в красном топике и белой в красной горох молодёжной юбочке. Наряд ей к лицу и к фигуре, соблазнительная женщина.
- Очнулись? - обрадовалась она. - Сейчас я принесу бульон.
Женщина ушла, вернулась с большой глиняной кружкой и полотенцем. Помогла Славяну приподняться - он был слаб, как после тяжёлого приступа, прикрыла полотенцем, напоила. Бульон оказался очень крепким, наваристым, пах целебными приправами.
- Теперь поспите, - сказала женщина.
- На какой я стороне? - Славян едва услышал собственный голос, так тих и слаб он оказался.
- Это Срединница. Межсторонняя буря закончилась, и вы можете вернуться домой.
"Хоть тут повезло, - подумал Славян. - Срединница. Хотя бы психушка не грозит, как на Техничке". И как всегда, люди нашли объяснение сами. Идиотов, которые, вопреки запрету, лезут через врата во время бури, хватает. Чаще всего это весёлые пьяненькие компании. Выбрасывает буря любителей пустопорожнего риска за многие сотни километров и от дома, и от врат, и друг от друга.
- Какое сегодня число? - спросил Славян.
- Пятое.
- Как пятое? Но ведь сейчас утро. А был вечер…
- Пятое июня.
У Славяна потемнело в глазах. Временной переброс. В точности как написано в книгах из эндориенской библиотеки - ровно на месяц вперёд.
Штурм Весёлого двора… Хаким, Лиовен, Ийлоро, ребята в крепости - что с ними?
- Тихо, не надо спешить, Иван, - женщина мягким, но сильным движением уложила Славяна на кровать. - Тебе надо поспать, восстановить силы. Вечером я ещё принесу тебе бульон и немного мяса. Вечером уже будет можно. Успокойся, Иван. Сейчас ты всё равно никому не поможешь. Надо сначала выздороветь.
- Иван?
- Джакомо сказал, что всех русских зовут Иван. Разве нет? Джакомо - известный шутник и врунишка, но в кои-то веки говорил серьёзно.
Иван так Иван. Имя как имя.
- Иван, - согласился Славян. И только сейчас сообразил, что говорит с мулаткой по-русски. Язык она знала хорошо, говорила бегло, с едва заметным французским акцентом.
- Я Кармела, - сказала женщина. И добавила: - О своих друзьях не беспокойся. С ними всё хорошо. Я погадала на них - Хаким, Лиовен, Тин, Ийлоро, Латрик и Жерар. Я правильно запомнила? Нашли тебя вчера на закате, и ты звал их всю ночь, плакал. Не плачь. Они живы, здоровы и сыты. Я гадала. Я очень хорошо гадаю, Иван. А сейчас спи.
Женщина ушла. Славян закрыл глаза. Что бы ни происходило, даже если мир начнёт рассыпаться на части, толку от полудохлого ходочанина всё равно не будет - ни друзьям помощи, ни врагам помехи. Надо восстановиться, набраться сил. Славян, как учил Франциск, расслабил тело, заставил успокоиться ум и чувства, уснул глубоким крепким сном исцеления.
ГЛАВА 9
НАЙДЁНЫШ
Вольные зомби предпочитают называть себя зомбаками, в отличие от тех, кто принадлежит Соколам.
Живут зомбаки в основном на Срединном Мадагаскаре, второй по величине одинарице. Принадлежит остров Ястребам, король - не более чем декорация в орденских постановках.
Соколов зомбаки ненавидят люто, но и к Ястребам симпатий нет. И для тех, и для других рыцарей они не люди, а полускот-полумусор. Единственное отличие - Ястребы никогда не доверят лишённым заклятья подчинения зомбакам оружие, предпочитают использовать для сельскохозяйственных работ и в мастерских: жрут мало, спят всего по часу в сутки, работать могут по восемнадцать.
Староста зомбачьей деревни Фрэнк Чен, в человечьей жизни - канадский китаец, недоверчиво слушал Марикиту - посудомойку из Ястребиной крепости Молния.
- Я правду говорю, дядя Фрэнк! - навечно пятнадцатилетняя зомбачка рассердилась, яростно сверкнула голубыми глазами, мотнула головой - плеснули светлые до белизны волосы, хлопнула по столбику навеса деревенского кабака ладонью. Кабатчик - тридцативосьмилетний негр в ярко-красном комбинезоне и с большой серебряной серьгой в левом ухе - истолковал жест по-своему и принёс им по кружке пива.
Зомбаки поблагодарили рассеянными кивками и вернулись к разговору.
- Девочка, такого просто не может быть, - сказал Чен.
- Орденской балахон напялить - и будешь в точности как наш магистр, чтоб ему из-за чирьёв не сиделось. Он тоже с утра твердит - не может быть, не может быть. - Марикита кивнула на заходящее солнце. - Генерала Кохлера едва в порошок не стёр, то обвинял в преднамеренной дезинформации, то в нерадивости, и даже на "губу" отправил.
Вот тут Чен поверил: генерала ордена так просто на гауптвахту не отправляют.
- Странные загибы мысли у Салливана, - сказал он, - как может быть дезинформацией весть о разгроме Соколиной крепости из внутренних областей? Понятно - приграничная, но крепостица посреди полуострова стратегического значения не имеет. Да и вообще - чего он разорался из-за Соколиной крепости? Добро бы свою с землёй сровняли…
- Дядя Фрэнк, в том-то и дело, что кто-то осмелился без великих защитников обойтись. Ты только подумай: без Ястребиных отрядов, без их супервооружения, без их гениальных стратегов какая-то никому не известная долина превратила Соколиную крепость в пыль. Освободила пленников, причём опять никто не спросил наших великих и многомудрых, что с ними делать. Долинники сами разобрались кого в лазарет везти, а кому удар милосердия подарить. Магистр в бешенстве. Информация сразу попала под гриф "Совершенно секретно", но толку - уже все орденские территории знают, а скоро и весь трёхсторонний мир будет в курсе, что без Ястребов обойтись всё-таки можно.
- И что за долина? Чья?
- А чёрт её знает, - пожала плечами Марикита. - Название какое-то дурацкое, не поймешь чьё - не хелефайи, не гоблины, ни гномы и не вампиры. Бессмысленный набор звуков, я даже не запомнила.
- Да где хоть она?
- Держись покрепче за стул, дядя Фрэнк. Я не шучу, от такой новости ты действительно свалишься. Приготовился?
Староста кивнул.
- Что за долина, и где, я не знаю, но уничтожили они Весёлый Двор.
У зомбака остановилось дыхание, потемнело в глазах. Весёлого Двора нет. Ховена нет. Виалдинга нет. Или проклятые твари успели уйти?
- Нет, дядя Фрэнк, из весёлодворцев не ушёл никто, - сказала Марикита. - Всех уничтожили. Убили просто и без затей, зато необратимо.
- И правильно, - ответил Чен. - Освободители не должны убивать с муками, изощрённо. Они ведь не погубители, не истязатели. Не разрушители. Они просто убирают грязь. Но состязаться в жестокости с палачами не должны никогда, иначе им же и уподобятся. Просто освободить от гнуси мир. Но не заполнять его новой болью. Освободители не причиняют мук даже врагам. Убивают, но не терзают. Они всё правильно сделали, девочка. Даже месть должна оставаться чистой. В особенности - месть.
Зомбак молча смотрел в столешницу. Весёлого Двора больше нет. Чен боялся пошевелиться, развеять сладкий сон.
- И это ещё не всё. Дядя Фрэнк, они приняли в долину весёлодворских зомбаков. Наравне со всеми долинниками.
- Что? - не поверил собственным ушам Чен.
Марикита повторила.
- Я слуга правителю долины, - тихо сказал Чен. - Пёс у его ног. Ещё никто нас не… - он не договорил.
- Ястребы тебе так послужат - мало не покажется, - процедила Марикита. - Говорят, - понизила она голос, - что гроссмейстер в долину посольство налаживает. Не в последнюю очередь ради того, чтобы правитель ему зомбаков отдал. И ещё говорят, что правитель и Соколов не любит, и Ястребов. Так они, Ястребы то есть, хотят послать представителей в такой день, когда выгнать нельзя будет. Правитель долины скоро женится, невеста - старейшина, так что сам понимаешь - на такой свадьбе должны быть представители хотя бы Аравийской республики и ордена. Любого, хоть Ястребов, хоть Соколов. Эти, кстати, тоже с новой долиной подружиться хотят. Заявили, что правитель взял с ордена свою виру, и теперь их отношения начинаются с чистого листа.
Староста крепко выругался.
- Дядя Фрэнк, - твёрдо сказала Марикита, - я не думаю, что людь, свершивший такое деяние, поддастся на сказки орденов. Здесь пернатых ждёт крутой облом.
- Ты права, девочка, - ответил староста. - Права.
Зомбаки немного помолчали.
- Когда это было? - спросил Чен.
- Около месяца назад. Плюс-минус неделя.
За соседним столиком их с напряжённым вниманием слушал парень лет двадцати, тощий, крупномосластый, короткие, почти под ноль рыжие волосы. Широкое веснушчатое лицо побледнело, а зеленовато-карие глаза горели так, что Мариките страшно стало - прямо злой дух какой-то, ю-ю из джунглей. Разве что одет как и все в деревне - шорты цвета хаки, пёстрая майка с Ястребиными знаками: овал, в нём два глаза, а между ними - цветок лотоса. Парень почувствовал испытующий взгляд Мариктиы, глянул в ответ - остро, пронзительно, не каждый Ястреб так сможет. Девушка перекрестилась и пробормотала короткую охранительную молитву.
- Кто такой? - спросила она.
- Иван. Русский. Неделю назад рыбаки на побережье подобрали.
- У него странный взгляд, - сказала девушка.
- И не только взгляд.
Она посмотрела на Ивана внимательнее. Тот спокойно, словно ничего и не произошло, ел рыбу. Невероятное напряжение, которое так напугало Марикиту, исчезло, как и не бывало.
Рыба. Девушка от изумления приоткрыла рот: рыбы у него в тарелке с избытком хватит, чтобы накормить четырёх крупнотелых зомбаков, не то что такой ходячий скелет. И кто только позарился на столь скверный материал - ни красоты, ни силы, было бы ради чего зомбачить.
Тут Марикиту бросило в дрожь.
- Дядя Фрэнк, - прошептала она, - но ведь он - человек.
- Ну и что? Или ты раньше никогда человека не видела? И сама человечицей не была?
- Человек сидит в зомбачьем кабаке. Ест зомбачий хлеб, пьёт зомбачье пиво.
- Не хлеб, а рыбу.
- Дядя Фрэнк! - Марикита едва не сорвала голос на шёпотном крике, но всё-таки сказала так, что сосед не услышал: - Как много ты видел человеков, которые садятся с нами за один стол?
- За свои семьдесят лет зомбачьей жизни я могу их по пальцам одной руки пересчитать. Иван будет четвёртым.
- Он Ястребиный шпион?
- Вряд ли, - задумчиво проговорил Чен. - Зачем бы им так по-глупому подставляться? И зачем вообще шпион, когда стукачей немеряно?
- И что он в деревне делает?
- В поле работает, в хлеву, - ответил Чен. - Вчера ходил с рыбаками на лов - те не жаловались.
- А живёт где?
- У Кармелы. Она им, похоже, куда как довольна.
- У тебя в деревне неделю живёт человек, а ты так просто об этом говоришь!
- Действительно, - удивлённо, словно только сейчас понял, сказал староста. - Человек живёт в зомбачьей деревне.
- Слава Иисусу, дошло! - ядовито сказала Марикита.
Чен украдкой глянул на рыжего. Тот доел рыбу, поблагодарил кабатчика, расплатился. Кабатчик что-то ему сказал, человек рассмеялся. У ограды человека остановил один из рыбаков, спросил, идёт ли он с ними на вечернюю ловлю. Человек мгновенье поразмыслил и согласился.
- Тогда иди к пристани, переоденься, - сказал рыбак. - Робу у Вальтера возьмёшь.
- Хорошо.
Человек ушёл.
Марикита ошеломлённо смотрела ему вслед. Никто из зомбаков словно и не видел, что говорит с человеком.
- Так и есть, - ответил на её вопрос Чен. - Никто не думает о нём как о человеке.
- Как о зомбаке, что ли, думаете? - зло спросила она.
- Нет. Как об Иване. А кто он - человек, зомбак, дух из моря - мне как-то всё равно. И другим тоже.
- Он волшебник?
- Совсем нет. Полный ноль в магии, такого бездаря я ещё не видел.
- Но… - Марикита не понимала, - как он вас тогда оморочил?
- Это иное, - раздумчиво сказал Чен. И добавил осторожно, словно искал путь в трясине: - Иван смотрит на нас как на равных. Нет ни страха, ни высокомерия, ни брезгливости, ни угодливости. Он смотрит на нас как на людей и оценивает только людские качества. Видит саму твою душу, и ты забываешь о собственной природе, и смотришь только на своё истинное Я, то, которое больше, чем раса, должность, богатство или бедность. - Староста перевёл дыхание. - Мне трудно объяснить, Марикита, просто с Иваном всё время было некогда подумать, что он человек. Всегда находятся темы поважнее таких пустяков как происхождение. Я не могу объяснить.
- Я поняла, - медленно проговорила девушка. Немного помолчала и сказала: - Будет лучше для всех, если Иван уйдёт из деревни. Такой людь обязательно притянет к себе перемены - и не только для себя. Прогони его.
- Поздно, - ответил староста и невесело рассмеялся: - Перемены начались в тот день, когда рыбаки приволокли Ивана с побережья. С того самого дня мир и начал меняться. К худшему это перемены, или к лучшему, я не знаю. Но одно скажу твёрдо - мир изменяется необратимо.