* * *
Зомбачья деревня Славяну нравилась: чистые просторные улицы, домики в испанском и итальянском стиле, засаженные цветами палисадники, возле каждого дома небольшая беседка, - зомбаки любят принимать гостей, а сидеть в доме никому не хочется.
Как выглядят другие ожившие умертвия, Славян не знал, а зомбаки ничем от людей не отличаются - те же глаза, теплая кожа, так же растут волосы и ногти. Так же как и люди зомбаки пьют, едят и занимаются сексом, но только зомбаки бесплодны. Человеческим прошлым не гордятся и не стесняются, было и было. Года себе считают по дню оживления. Здесь от мужчины сорокалетнего вида можно услышать "Мне семь лет", и от восемнадцатилетнего парня - "Мне пятьдесят".
В Весёлом Дворе с зомбаками дело приходилось иметь редко, но достаточно, чтобы научиться отличать от человеков - по мягким скользящим движениям, почти незаметному дыханию и очень глубокому, богатому на интонации голосу. И едва уловимому аромату цветов - мёртвые действительно не потеют, тут поговорка права. Хотя любому, кто назвал бы зомбаков мертвецами, Славян дал в морду - более живых и жизнелюбивых людей он не встречал никогда.
- Ты сегодня идёшь в поле? - спросила Кармела. Сидели они на кухне.
- Нет, - ответил Славян. - На пристань. Мы с Вальтером баркас чиним, хотим сами на промысел ходить. Надо ещё третьего найти.
- Мне казалось, тебе нравится работать на земле.
- Мне тоже. - Славян замолчал, уткнулся в тарелку.
Земля не принимала. У зомбаков началась пахота, некоторые культуры на Срединном Мадагаскаре сеют в июне. За любимую работу Славян взялся с охотой, учился пахать древним способом - плуг и лошадь, готовил почву к севу. Работал честно, основательно, сноровисто, но отклика земли не услышал, былая чуткость ушла. А земля никогда не допустит к себе того, кто не может услышать её речь, уловить дыхание, слить со своим воедино. Того, кто к ней равнодушен - землю надо любить и холить.
Тут ещё блондиночка из кабака. Женским любимцем Славян никогда себя не считал, но если симпатичная девчонка при виде тебя начинает креститься со страху, симптом паршивый. Добился-таки своего Ховен: пусть в Сокола Славян и не превратился, но и человеком быть перестал. Да и людем, раз даже ко всему привычные зомбаки боятся.
Нет, хорошо что и в Датьере, и в Нитриене его считают мёртвым. Так и есть, прежний Славян умер. А Славяну нынешнему в благодатных долинах не место.
- Иван, - осторожно прикоснулась к его руке Кармела, - что с тобой?
- Ничего, - стряхнул он глухую тоску, улыбнулся. - Так, взгрустнулось что-то.
- Я не хочу, чтобы ты ходил в море. Я боюсь.
- Ерунда. Ничего со мной не случится. Иди ко мне. - Он поднял Кармелу из-за стола, поцеловал губы, шею, ложбинку меж обольстительных грудей, опять губы. - У нас всё будет хорошо.
Кармела поверила.
- Ну всё, иди на пристань, - сказала она. - Если опоздаешь, зануда Вальтер до обеда бурдеть будет.
Иван ещё раз поцеловал её на прощание и ушёл.
Кармела улыбнулась ему вслед. Когда рыбаки принесли выброшенного на побережье межсторонней бурей человека, в свой дом она взяла его без всяких надежд и дальних мыслей - человеку надо где-то лечиться, а у Кармелы есть пустая комната. Человек должен был оклематься и уйти. Но вот поди ж ты, остался. Не испугался ни зомбаков, ни бедной деревни. И сама Кармела ему чем-то приглянулась, хотя в деревне есть женщины и покрасивее, и помоложе - Кармеле вечные сорок, и хотя выглядит она очень даже ничего, седины нет, кожа гладкая, упругая, глаза с огоньком, сорок есть сорок. Но молоденькому мальчику она нравится по-настоящему, зомбаки телепаты слабые, даже с хелефайями не сравнятся, не говоря уже о вампирах, но чтобы разобраться в человеческих чувствах, Кармелиных умений хватит. "С тобой спокойно", - говорит он.
Да, милый, покой я смогу тебе дать, - но как мало по сравнению с бурей в твоей душе! Потому тебя и влечёт море: такое же бездонное и бурлящее, как и ты сам, с глубокими провалами во тьму и смертоносными рифами. Только зря ты надеешься найти у него ответ, помощь в своих бедах, лекарство от своей боли - море всего-навсего большая вода, ни ума, ни сердца. Если бы ты хоть что-нибудь мне рассказал! Но Иван молчит. И будет молчать, оберегать - его женщины не должна коснуться никакая тень. Не понимает, дурачок, как глубоко ранит невозможность помочь тому, кого любишь.
* * *
Баркасы чинить, как и плавать, Иван не умел, но учился быстро и охотно. Вальтер - сильно загорелый голубоглазый блондин тридцатидвухлетнего вида - смотрел, как аккуратно он красит внутреннюю стену рубки.
Вальтер обмакнул кисть, стал красить вторую стену.
- Ты не против, если на лов с нами пойдёт Алиса? - спросил Ивана.
- Нет.
- Но вроде бы у вас женщина на корабле - к несчастью, - сказал Вальтер.
- Ерунда какая. Я не суеверен. А ты?
- Я зомбак. У нас другие поверья.
- Тем более.
Вальтер немного помолчал и спросил:
- Ты не боишься жить среди умертвий?
- Боялся бы - давно сбежал.
- А почему остался?
- Надо ведь где-то жить, - ответил Иван. - Когда нет дома, домом можно назвать любую точку трёхстороннего мира. Ваша деревня не хуже и не лучше любой другой. А деревенская жизнь мне всегда нравилась.
Зомбак глянул на него настороженно:
- Мы довольно сильно отличаемся от твоих соплеменников. И всё-таки ты здесь, а не в человечьей деревне.
- С человечьей точки зрения, - усмехнулся Иван, - все волшебные расы со странностями. Почему зомбаки должны быть исключением? Но помогли мне вы, а не человеки, хотя межсторонняя буря выбросила ближе к их деревне, а не к вашей. Вы даже русский всей деревней выучили, пока я в бреду муть всякую нёс. Такую тактичность и вежливость я и вообразить-то не мог. Я в долгу у деревни.
- Вздор, - отмахнулся зомбак. - Помогать пострадавшим от бури в рыбацкой деревне обязаны все, иначе море нашлёт на нас беду. Можешь назвать это глупым суеверием, но море лучше не гневить.
Иван глянул в бескрайнюю синь моря и неба.
- Не вздор. Море действительно позволит овладеть собой только тем, кто помогает уцелевшим в буре. И тем, кто не забывает о долге благодарности.
- Из тебя отличный рыбак получится, - сказал Вальтер и, потрясённый внезапным осознанием, едва не выронил кисть: - Как ты назвал нас, человек?!
- Зомбаками, - чуть удивлённо ответил Иван.
- Нет, до того! Ты назвал нас "волшебной расой".
- Ой, - искренне огорчился человек. - Извини, пожалуйста. Я совсем не хотел тебя обидеть.
У зомбака перехватило дыхание.
- Обидеть? Человек, нас все называют лишь трупаками.
- А нас - обезьянышами. Нормальные люди таких слов не произносят, а тем, кто так говорит, бьют морду.
Зомбак отшвырнул кисть, схватил человека за футболку, притянул к себе:
- Ты действительно считаешь нас волшебной расой?
- Ну да, - недоумённо ответил Иван. - А кем ещё?
- Почему?
- Вопросик…
- Отвечай! - встряхнул его Вальтер.
- Ну… - принялся подыскивать формулировки человек, - м-м… У вас у всех волшебнические способности на четвёртом-пятом уровне из девяти возможных. Это минимум, а бывает и выше. Есть собственный язык, который не относится ни к одной из человечьих языковых групп. Гвирдиос, как и все языки волшебных рас, уникален, сам по себе…
- Но ты его откуда знаешь? - перебил Вальтер.
- Были знакомые зомбаки, выучил, - просто, как о само собой разумеющемся, ответил Иван. - Может, отпустишь? - попытался высвободиться.
Но Вальтер ухватил ещё крепче.
- Продолжай! Почему ещё ты считаешь зомбаков волшебной расой?
- Долгожительство. Высокая регенерация, даже больше вампирской. Сила, скорость реакции втрое выше человеческих… Да что я тебе объясняю, учу рыбу плавать? - рассердился человек. - Сам не знаешь, почему ты волшебная раса? - Он высвободился боевым Соколиным вывертом. Подобрал кисть, опять начал красить стену. Обернулся к Вальтеру и добавил: - А самое главное - все волшебные расы малость свихнутые.
- Волшебные расы живут в долинах.
- Вот за что вас, зомбаков, уважаю - хватает смелости не прятаться за чарокамным кругом.
Невероятные слова отдались в ушах колокольным звоном. А человек опять красит стену, пропади она совсем. Вальтер осторожно подошёл к нему, пригляделся. Да нет, вроде обычный человек, не призрак и не галлюцинация. И на безумца не похож.
Он схватил Ивана за плечо, резко повернул к себе, так, что тот едва не упал.
- Поклянись! - потребовал Вальтер. - Клянись пред изначалием.
Человек удивлённо хлопал глазами.
- В чём?
- В том, что ты, человек, считаешь нас, зомбаков, волшебной расой. Что уважаешь. Клянись!
- Да пожалуйста, - в зеленовато-коричневых, яшмовых глазах Ивана посверкивали солнечные искорки, ситуация забавляла. Но на смертной клятве солгать невозможно.
- Клянись, - тихо сказал зомбак.
Человек посерьёзнел, искорки исчезли, глаза стали спокойно-отрешёнными, взгляд сосредоточенный и рассеянный одновременно, как у воина перед решающей битвой - Вальтер невольно разжал пальцы и попятился.
- Клянусь пред изначалием, - уверенно сказал Иван, - что все поступки зомбаков, которым я был свидетелем за неделю моей жизни в деревне Белая Рыба, считаю правильными и достойными уважения. Клянусь, что считаю зомбаков волшебной расой. Клянусь, что решение зомбаков жить в большом мире, а не прятаться в волшебных долинах, считаю отважным и уважаемым. - Человек рассмеялся, в глазах опять сияли искорки, и спросил: - Теперь твоя душенька довольна?
Смотреть на человека Вальтер боялся и с преувеличенным тщанием принялся красить стену.
- У нас нет души, - ответил через несколько взмахов кисти. - Мы живые убитые. Знаешь ведь, как зомбаков делают - сначала убьют, потом воскресят модифицированным. Переделанными.
- Либо живые, - сказал Иван, - либо убитые. И то и другое сразу не бывает. Раз что-то делаешь, значит живой. Мертвяки только лежат да смердят. А живыми убитыми в Земле Кемет рабов называли. Тех, кто не живёт, а только существует.
- Земля Кемет - это Древний Египет? - уточнил Вальтер. - Ты говоришь как вампир.
- Привык, - слегка смутился Иван. - У меня друзья-вампиры всегда говорят "Земля Кемет", ну и я привык.
- Странно ты себе знакомства выбираешь - вампиры, зомбаки.
- Гоблины, хелефайи, человеки, гномы. Все, кто живёт в мире.
- В каком смысле? - глянул на него Вальтер.
- В обоих.
Зомбак долил в баночку краски.
- Живые убитые… - повторил он. - Ты действительно думаешь, что мы можем считать себя живыми? Ведь мы - сделанные.
- Остальные волшебные расы тоже не на пальме выросли. Однако не смущаются.
- Но человеки…
- Но человеков ты можешь назвать сырьём, - перебил Иван. - Заготовками для более совершенных зомбаков. Но у тебя и твоих соплеменников хватает ума и порядочности называть нас людьми.
Иван опять красит стену - ровно и аккуратно. Словно и не ведётся самый странный разговор в жизни Вальтера - и прошлой, и нынешней. Ему что, такие беседы не в диковинку?
- А душа? - спросил Вальтер. - Я могу сказать, что у меня есть душа?
- Это тебе решать. Если считаешь, что она тебе нужна, значит есть. Не нужна - нету.
- А у тебя душа есть?
- Раньше была. А теперь - не знаю. Скорее нет, чем есть. Сгорела.
Вальтер настороженно глянул на человека. Заявленьице.
- Иван, а кем ты был в прошлой жизни?
- Агрономом. Точнее - студентом.
Откуда прошлая жизнь у зомбака, понятно. Но у человека она появляется, только если происходит нечто, раскалывающее жизнь на "до" и "после".
Иван докрасил стену, перешёл к следующей. Всё те же спокойные, ровные, уверенные движения. Вальтеру бы сотую долю такой уверенности. Но то, что Иван говорит…
И не лжет.
Что же с тобой случилось, человек? Почему ты совсем один?
- А кто ты сейчас? - спросил зомбак.
- Именно это я и пытаюсь решить. Кто я такой сейчас, и кем я стану дальше.
- Трудные вопросы, - проговорил Вальтер.
- Но отвечать-то надо.
Иван глянул на часы. Приближалась сиеста.
- Иди уж, - сказал Вальтер. - Сам докрашу.
Иван смутился, стал ещё аккуратнее водить кистью.
- Иди, - повторил Вальтер. - Не заставляй свою женщину ждать.
Парень ответил благодарной улыбкой, быстро оттёр руки, метнулся к сходням.
- Постой, - окликнул Вальтер. - На счёт твоих вопросов… Могу немного подсказать. Правда, только на счёт себя и Алисы, но это ведь лучше, чем совсем ничего, верно? И для меня, и для неё ты морской товарищ. Тебе можно доверять и в бурю, и в штиль, и в большой лов. Нам ты тоже можешь доверять во всех трёх морских судьбах. Клянусь пред изначалием.
- Спасибо, - ответил человек. И ушёл. Всё правильно, после таких слов каждый должен немного побыть один.
Зомбак взялся за кисть.
* * *
По обычаям Средин-Мадагаскарских моряков, корабль на воду спускают на закате. После всю ночь празднуют, а на рассвете выходят в первое плаванье. И на праздничных столах должна быть только сухопутная пища, никакой рыбы и морепродуктов, - удачи рыбакам не будет.
Имя баркасу придумала Кармела - "Соловей", говорила, что у них не корабль получился, а песня. Алиса - высокая рыжекосая красавица двадцати пяти лет на вид - раздобыла две бутылки прекрасного шампанского, одну - баркасу и морю, вторую - им. Вальтер поджаривал мясо. Рыбаки втыкали в песок столбы, подвешивали гирлянды из фонариков, расставляли столы. Музыканты настраивали инструменты. Спуск на воду нового баркаса, рождение новой морской тройки - всегда большой праздник, пришли даже рыбаки из человечьей деревни, принесли вино и пирожные, принялись помогать обустраивать праздничную площадку. Только Славян чувствовал себя не у дел.
Море тоже его не приняло. Славян не слышал его так, как слышали рыбаки, не чувствовал. Море ему нравилось, но не влекло, так и осталось далёким и ненужным. Пустота в груди никуда не делась. Даже красавец "Соловей" не вызывал никаких особых чувств - всего лишь мимолётное удовлетворение от хорошо сделанной работы.
- Опять грустишь? - Кармела прикоснулась к плечу.
- Нет, что ты, - ответил Славян. - Вздрючился немного, - сказал он правду, лёгкая тревога и в самом деле была. - В первый раз идём на собственном корабле.
- Всё будет хорошо, - ответила Кармела.
- Да, - обнял её Славян, повёл к празднику.
Староста разбил о борт "Соловья" бутылку шампанского. Славян, Алиса и Вальтер бросили в море по ломтику хлеба. Загодя прикормленные чайки расхватали угощение. Зрители восторженно завопили, захлопали в ладоши - море приняло жертву, признало новую команду. Католический священник прочитал молитву, окропил корабль. Сплясал на палубе шаман. Оба культовых служителя старательно делали вид, что не замечают друг друга, и нежно поглядывали на столы с угощением.
Баркас спустили на воду, Славян, Алиса и Вальтер выписали на море положенную восьмёрку, подвели корабль к причалу. Когда сошли на берег, Кармела, муж Алисы и староста налили им шампанское.
Праздник начался. Славян танцевал, ел поджаренное на углях мясо, метал в нарисованную на деревянной доске мишень рыбацкие ножи и выиграл для Кармелы главный приз - коралловые серьги и ожерелье.
Человеки смотрели на него с удивлением и восхищением: нашёлся человек, способный метнуть нож лучше зомбаков. Есть чем загордиться. Славян едва заметно усмехнулся. Наивные рыбаки и представить себе не могли нормативы спецподразделений Весёлого Двора. Сегодняшние броски - так, мелочь, криворукий середнячок.
С неменьшим удивлением поглядывали и зомбаки: почерк Соколиной спецуры они узнали сразу. Только ни один Сокол, хоть бывший, хоть настоящий, не пойдёт в морскую тройку к зомбакам. Взгляды стали ещё настороженней.
К полуночи Славяну пляски, вино и угощение надоели. Захотелось немного тишины. Он ушёл с площадки, сел на скамейку у сарая для сетей.
К нему подсели Вальтер и Алиса.
- Ты чего загрустил, морской друг? - спросила Алиса. - Сегодня наш праздник.
- Не загрустил, а задумался. Крепость опять снизила расценки на рыбу.
- Иван, - попросил Вальтер, - не нужно. Сегодня праздник.
- Есть надо и в праздник. Даже зомбакам - надо. А с такими расценками мы не то что прибыль получить - "Соловья" содержать не сможем, придётся идти в наёмники к Ястребам.
- Как будто есть выбор, - зло ответила Алиса.
- Есть, - сказал Славян. - Отвезти улов на рыбный рынок в Майнтирани или Техисополис. Там цену дают хорошую, даже оптовики. А если продать без посредников, сразу в рыбные лавки, то заработаем ещё больше.
- Умный ты… - пробурчал Вальтер. - Мы же зомбаки. У нас никто не купит. Нам даже в городе не по каждой улице ходить можно. На двух третях магазинов и ресторанов надпись "Трупаков не обслуживаем".
- Ничего себе, - только и сказал Славян.
- А ты думал…
- Переживём, - отмахнулся Славян. - Я-то человек. Поговорю с торговцами сам. Кстати, - сообразил он, - а кому продаёт улов человеческая деревня?
- Ястребам, - сказал зомбак. - Для них расценки повыше, но тоже фигня.
- А они почему в город не привозят?
- Не знаю, - удивлённо ответил Вальтер. - Боятся, наверное.
- Чего?
- Не знаю, - с не меньшим удивлением ответила Алиса. - Ястребов.
- И что конкретно они могут сделать?
- Никто не рисковал проверять, - ответила зомбачка.
- Если объединить улов обеих деревень, - задумчиво сказал Славян, - мы смогли бы открыть в городе сеть собственных рыбных магазинчиков. Таких, что обслуживают спальные районы. "Всегда только свежая рыба и морепродукты, цены от производителя" - что-нибудь в таком роде.
- Иван, - вздохнул Вальтер, - это звучит красиво. А на деле - зомбаки не имеют права заниматься коммерцией до тех пор, пока не получат гражданство Мадагаскара.
- Не понял, - Славян удивлённо посмотрел на него. - Так у зомбаков нет гражданства?
- Почти у всех. Сначала надо доказать свою лояльность Братству Небесного Круга, прожить в единственной его стране, которая предоставляет вид на жительство зомбакам, сто лет, не нарушая закон. И только потом будет гражданство. А до тех пор мы никто.
- Ничего себе! - только и выговорил Славян.
- Поэтому мы так все и удивились, - сказала Алиса, - когда ты остался в Белой Рыбе. Пока ты здесь, на тебя распространяется всё тот же столетний ценз проживания.
- Чёрт с ним, с цензом, - ответил Славян, - об этом потом. Сейчас надо с рыбой разобраться. Везём её в город?
- Ну давай, - неуверенно ответила Алиса. - Попробуем. Вальтер, ты как?
- Везём, - ответил зомбак.
- Вот и ладно, - подытожил Славян. - А сейчас пошли к гостям. Глупо получается: хозяева праздника - и сидим чёрт знает где.