София безвольно подаётся вперёд, позволяет взять себя за руку и опускается на диван. Вскоре она чувствует сильную усталость и непреодолимую сонливость. Остальные чувствуют то же и по очереди вырубаются. Первым засыпает рыжий, потом Сандра. Мария поднимается и идёт к столу, где ещё остались пирожные, берёт одно и возвращаются к дивану. Динара с Мигелем, как только освободилось место на диване, тут же пододвигаются к Сандре и практически сразу засыпают, откинув головы на спинку дивана. Марии ничего не остаётся, как присесть с краю, ей тоже хочется спать, но голод сильнее, и она в блаженстве жуёт пирожное. Сон застиг её, когда она облизывала с пальцев прилипшие крошки. София смотрит на часы, сейчас 19:30. Они собрались в 17:00, значит, прошло два с половиной часа, мелькает у неё последняя мысль, и она тоже засыпает.
Макс выходит из забытья. Около 20 часов. Он проспал два часа. Включает сеть и обнаруживает, что все участники спят. Отлично, всё идёт по плану. Он бросает взгляд на свою руку, на ней ещё осталась засохшая кровь. За долгие годы тыльная сторона руки стала похожа на шагреневую кожу. Так же, как и его зад, привыкший к ремню в детстве. Он привык к боли. В его сознании укрепилось: "Бьёт – значит, любит. Мама же не может не любить". А его мама часто прибегала к физическому насилию – к ремню. Иногда ни за что, просто для профилактики, как она говорила. Она очень любила его и заботилась о нём и очень беспокоилась, чтобы он не попал в дурную компанию. Её тревожное беспокойство сохранилось, и когда ему уже стукнуло восемнадцать лет и даже позже. Как-то он познакомился с девушкой и привёл её в гости, мать поджала губы, сухо поздоровалась и весь ужин молчала. А потом, когда Макс проводил девушку и вернулся домой, она слегла с приступом. Он очень испугался, вызвал скорую помощь. С той поры она парализована и не разговаривает, а Макс ощущает свою вину из-за того, что привёл девушку в дом. Уже около пяти лет она лежит парализованная, и сын вынужден всегда быть рядом, заботиться о ней, как и она о нём в детстве. Он чувствует свой долг перед ней. Но иногда его охватывает невыносимая злоба на мать. У него своя жизнь, он хочет жить для себя и просит в душе, чтобы она отпустила его и оставила. Но тщетно. Каждый день похож на предыдущий, ничто не меняется. И вот, наконец-то, свершилось! Время и обстановка в мире на его стороне. В его бункере шесть человек, и никто их не потеряет, не будет искать, и можно делать всё что угодно. Всё, что угодно! Хоть в наказание, хоть для профилактики. Макс смотрит на себя в зеркало, белые волосы, кажется, стали ещё белее, и теперь он похож на альбиноса, скулы более чётко выступают, его лицо приобрело рельеф, то ли из-за худобы, то ли возрастное. Он тщательно выбирает себе одежду, так как считает, что сегодня вечером он должен выглядеть особенно торжественно. Облачается во всё кожаное: брюки, куртку и специальные защитные нагрудные ремни. Свежую рану он заклеивает лейкопластырем телесного цвета, который на руке почти незаметен.
– Что, детки? Ваш папочка готов к вам прийти и изменить вашу жизнь. Вы не пожалеете, поверьте мне, – обращается он к своему отражению в зеркале, воинственно выставив подбородок.
Быстрой походкой он ещё раз заходит к матери. Она лежит, уставив свой взгляд в экран напротив. Свой пустой взгляд, ничего уже не выражающий. И даже когда Макс приветствует её, она никак не реагирует. Менять ей подгузники и кормить ещё не надо, это он сделал пару часов назад, и теперь полностью свободен. Сеть отлично работает, на экране чётко видны спящие на диване люди. Теперь он направляется к своим испытуемым. Нажимает на пульт и размагничивает дверь, заходит в комнату. В нос бьёт неприятный запах, и Макс включает кондиционер.
– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – спрашивает он, скорее проверяя, все ли спят, чем приветствуя.
В ответ тишина, все крепко спят, плотно прижавшись друг к другу. Макс подходит и внимательно осматривает людей. Динара с Мигелем уже склеились, это было ожидаемо. Отлично. Макс раздвигает диван, увеличивая его в два раза, и принимается заботливо перекладывать своих испытуемых в лежачее положение. Хорошо, что сил у него хватает. Тяжело даётся Мария, но и её получилось уложить.
– Ну, не надо меня трогать, – лепечет во сне рыжий, когда Макс укладывает его.
– Всё-всё-всё, тихо-тихо-тихо, – заботливо говорит Макс.
Все шестеро помещаются поперёк дивана. С ними не приходится особо возиться, только подтянуть немного. Все уже сами разместились как надо. Кто с кем дружил или чувствовал близость, тот к тому и сел ближе. Теперь остаётся только подождать, когда они все склеятся. Как показывают факты, особенность патологии, вируса в том, что склеивание происходит от минутного до часового постоянного контакта тел в зависимости от индивидуальности. Учёные говорят, что для склейки должны быть общие непрожитые эмоции. Вот, здесь и сейчас, Макс и собирается проверить это. Он пододвигает всех поближе друг к другу и прослеживает, чтобы у всех участников части тела соприкасались. Он снимает верхнюю одежду, закрывающую тело и кидает в сторону. София мычит во сне и ворочается, пытаясь рукой оттолкнуть от себя рыжего, который лежит спиной к ней и обнимает Сандру. Рядом с Сандрой Динара в обнимку с Мигелем. Динара во сне что-то невнятно бормочет. И завершает эту цепочку Мария, распластавшая свои телеса на краю дивана. Все выглядят беззащитными и беспомощными, и на минуту Макса охватывает жалость ко всем этим людям. Он смотрит, смотрит на них. Иногда он не осознаёт свои действия и эмоции. Например, такие как резание вен на запястье и своё чувство жалости. Он протягивает руку к голове Сандры и гладит её по пышным волосам.
– Очень красивая девушка и очень глупая. Даже не то чтобы глупая, а зажатая своими комплексами, чувством вины и стыда. И ведь таких большинство. Все вы не обременены заботой о родителях, и не пытаетесь что-то придумать или сделать в своей жизни, чтобы оставить след, – он говорит, как бы оправдываясь, глядя на кучку прижатых друг к другу людей, ощущая свою причастность к изменениям в их жизни и чувствуя себя богом.
Он ещё раз осматривает комнату. Здесь есть всё необходимое. Сумки с телефонами и сетью остались в комнате групповой терапии, и Макс направляется, чтобы просмотреть их и убрать. Он подбирает одежду и выходит из комнаты, оставив мирно спящих и, кроме Софии, ничего не подозревающих людей. Дверь мягко закрывается и намертво примагничивается. Макс собирает все вещи в общую кучу и удобно устраивается в своем кресле, чтобы получить удовольствие от заглядывания в чужой мир. Первая сумка-рюкзак, сразу понятно, рыжего. Какие-то бутерброды, газировка, плеер, солдатики… вот и сетевой ресурс! Макс осматривает его. Один вызов от адресата "мама". Решает ответить, чтобы подстраховаться, хотя он и просил предупредить своих родственников. "Я задержусь, не волнуйся. Буду через пару дней". Макс нажимает на пуск, и сообщение отправляется. Он швыряет рюкзак в угол комнаты, а сетевой ресурс на стол и берётся за следующую сумку. Эта женская, несмотря на то, что большая и тяжёлая. Косметичка, платочек, булочки, сок, две книги.
– Вот эта собралась правильно, надолго, – но внезапно Макса осеняет. – Хотя возможно, это ежедневный арсенал. Но как тяжело! Насколько нужно любить себя, чтобы ежедневно таскать такую ношу? Скорее всего, совсем не любить. И зачем две книги? А может, с кем-то встречается или договорилась встретиться? Ладно, что мне голову ломать. Так, вот и сетевой ресурс. Он так швыряет сумку в угол, что часть содержимого высыпается, а сеть кладёт на стол.
Таким образом он перебирает все сумки. В одной он не находит сеть, и это его беспокоит. Нельзя допустить, чтобы кто-то взял её с собой и разговаривал во время эксперимента. Он же предупреждал, кажется, или нет, забыл. Он не помнит. Придётся ещё раз осмотреть самих спящих. Одежду он забрал, но в последнее время стало модно делать кармашки на белье, так что стоит проверить, вдруг найдётся что-то ещё. А возможно, у кого-то две сети, хотя в настоящее время это бессмысленно. Но всё может быть. Лекарство будет действовать ещё пару часов, этого достаточно, и чтобы осмотреть их, и для склеивания. Макс возвращается в комнату, где спят участники группы. В их позах практически ничего не изменилось, лишь Мария развалилась на спине, ещё шире раздвинув ноги, тем самым потеснив остальных и прижав их ближе друг к другу.
– Время и терпение приносят свои плоды, – вслух произносит Макс, глядя на посапывающих во сне людей. – Когда выжидаешь, приходит то, что надо.
Он хлопает рыжего и Мигеля, проверяя, если у них карманы на трусах. Там ничего, даже странно. У девушек он не может решиться проверить, что-то его останавливает, и в то же время любопытно. У Сандры очень соблазнительно торчит грудь, и он проводит рукой, сжимает её, отпускает и тут же одёргивает руку, как будто обжёгшись. Секундное возбуждение сменяется страхом и тревогой. Он наклоняется ближе к девушке и слышит её мерное дыхание. В нос бьёт запах, непонятный и неприятный, что-то похожее на коровник или птицефабрику. Как-то в детстве он проезжал район птицефабрики, и этот запах стоял в округе, просачивался сквозь щели в клаудуз. "Надо же, такая привлекательная и сексуальная, и так пахнет! Обидно", – думает он. Он смотрит на Софию, на её маленькую грудь, тоже трогает. На этот раз никакого возбуждения, даже секундного. Он наклоняется к её дыханию и тоже ощущает неприятный запах изо рта, к тому же жирные волосы с перхотью вызывают у него неприятие, даже отвращение. И уже из чистого любопытства он трогает грудь у Марии и Динары. У Мигеля что-то оттопыривается сбоку майки, и Макс находит сеть во внутреннем кармашке. Нашёл то, что искал! Вот ведь урод, припрятал, а прикидывался простачком. Почувствовав себя врачом-маммологом и победителем, Макс улыбается и выходит из комнаты.
София просыпается и ощущает давление в руке. Она соображает, что заснула в доме, куда ходит на занятия в психотерапевтическую группу, и только дёрнулась, чтобы встать, как почувствовала боль в левой руке, и что её что-то держит. Мгновенно понимает, что приклеилась, и ощущает ужас. Она поворачивает голову и видит рыжего рядом с собой. Вся её сущность кричит. Как она могла потерять бдительность?! Ведь она уже это прошла, и пережила такой кошмар, неужели снова всё повторится? В животе ходят спайки и боль, и кажется, всё внутри трясётся от страха и ужаса. Она снова поворачивается к рыжему. Он ей противен. Жирная узкоглазая морда. Она приподнимается на локте, и новая волна ужаса прокатывает холодом по всему телу. Они все склеены друг с другом!.. Вчера они, как сидели, так и уснули. Но кто-то всё-таки уложил их, опустил спинку дивана. Кто? Неужели Макс? А где он? Его нет. "Чёрт! Гадство!" – проносится в мозгу Сони. Её охватывает паника. Она трясёт рыжего свободной правой рукой, но он крепко спит, обожравшись накануне, и никак не реагирует. Перед глазами Софии выстраивается картинка: они поели, и похоже, что-то было подмешано в еду, потому что всех накрывает эйфория, а потом все заснули. Сама она ела мало, вот и проснулась первая. Сеть осталась в сумке. Она смотрит на часы. Они показывают половину первого, но ночь это или день, непонятно. Имитированные окна всегда отражают сумерки, и понять по ним, какое сейчас время суток, невозможно. В отчаянии Соня бессильно опускается на диван с чувством полной безнадёжности.
– Просыпайтесь, мои птенчики, папочка приготовил вам сюрприз! – Макс с безумной улыбкой наблюдает за пробуждением Сони. – Всё идёт по плану. Мамуля, ты видишь? Всё получилось. Теперь у нас будет большая семья, и тебе будет больше внимания.
Макс сидит в комнате матери. Она молча смотрит, то ли в потолок, то ли на стену с экраном. Понимает ли она, что происходит? Насколько жив ещё её мозг? Неизвестно. Вот уже второй день она молчит и даже не издаёт, как раньше, громкое мычание, сопровождающееся истошным гортанным хрипом, который всегда пугал и раздражал сына.
– Сейчас все проснутся, и тогда мы расскажем им о наших обычаях, привычках и правилах. Да, мама?
Мать безмолвствует. Лишь испускает газы, о чём говорит ужасный запах в комнате, но Макс уже привык. В этот раз время идёт быстро. Иногда оно тянется невыносимо медленно и неинтересно, и в эти моменты гнусное, тревожное ощущение в животе изматывает и убивает. Нет смысла жить. Но сейчас Макс придумал себе смысл, и это его вдохновляет и радует. Он уверен, что сделает открытие, что его гипотеза верна, и если группу склеенных людей провести через их эмоции детства, дать им пережить их сполна, они расклеятся. Пусть он применил насилие, но этим безмозглым людишкам никак по-другому не втолковать. Они согласны жить в своей относительной зоне комфорта, боясь что-то изменить, пусть даже склеенные, пусть на грани уничтожения Земли. Нет! Сейчас как раз такое удачное время. Надо быть дураком, чтобы не понять всю критичность ситуации и не воспользоваться ею. Это время даёт ему шанс.
– Просыпайтесь, птички мои, просыпайтесь, – бормочет он себе под нос.
А на улице идёт проливной дождь. Он не заканчивается уже второй год. И уровень воды всё повышается и повышается, захватывая всё большую часть суши. Люди всё больше теснятся в центральных регионах, а у кого хватает возможностей и смелости, пытаются улететь на Микзу. Учёные прогнозируют, если дождь не закончится в течение трёх лет, вся суша будет поглощена водой. Строители наперебой продвигают воздушные и плавучие дома.
Соня лежит и тихо плачет. Она опять заложница обстоятельств, снова оступилась, снова идёт по кругу. Это уже было с ней, похожее, полтора года назад. Как же всё повторяется! Она бессознательно притягивает те же ситуации и таких же людей, чтобы снова и снова прожить одни и те же эмоции. Что это? Зачем? Видимо, что-то не прожито в детстве, тянется хвостом сквозь всю жизнь, и так и будет тянуться. "Как же избавиться от него, от этого груза?" – думает девушка. И главное, она ведь пошла к психологу в группу, чтобы избавиться от непрожитого и измениться, а получается, что опять она жертва. А может, это так и надо, и для неё так лучше? В этом она сомневается, вспоминая вчерашнюю всеобщую эйфорию. Её не оставляет подозрение, что их накачали наркотиками.
Что-то бухнуло на другом конце дивана, слышится возня и стоны. Соня приподнимает голову. Проснулась Мария и своим весом вот-вот опрокинет диван. Она хочет повернуться, но не может. Несколько раз тщетно пытается поднять руку и бессильно опускает её. Завозился Мигель, лежащий рядом с Марией. Видимо, ворочаясь, она слишком потянула свою руку, которая приклеена к соседу, и разбудила его. Когда Мария окончательно просыпается, первое, что она замечает и от чего приходит в ужас, это то, что она голая. Кроме нижнего белья на ней ничего нет, хотя она не помнит, чтобы вчера раздевалась. Набожная Мария поворачивает голову и видит, что все ребята спят рядом на диване и тоже без верхней одежды. Ужас, который охватывает её, сначала парализует и лишает дара речи. Но это лишь на мгновение. Она ещё раз пытается встать, и эта попытка отзывается болью в правой кисти и давлением от спины Мигеля. Мария приподнимает голову и видит Софию с другой стороны, которая наблюдает за ней, также приподняв голову. Они встречаются взглядами. И тут Мария истошно вопит. Её тело сотрясается от напряжения и крика.
– Аааааааааааа!!! Мамааааааааа!
– Ну чё ты орёшь? – еле ворочая языком, бурчит Динара, поворачивая голову. Она пробует перевернуться на спину, но упирается во что-то, оставляет эту попытку, разворачивается обратно к Мигелю и засыпает.
– Мы все склеились, потому что пролежали рядом почти голые, – говорит София.
– Ну и хрен с ним, – сквозь сон отвечает Динара.
– Я хочу писать, – стонет Мария. – И как теперь?
– Терпи, пока не проснутся все, – советует уже наученная опытом София.
– Я не могу терпеть, – капризным голосом стонет Мария.
– Значит, ссы под себя, – раздражённая тем, что её разбудили и не дают поспать, шипит Динара.
– А кто нас раздел? Я не помню, чтобы раздевалась, – меняет тему Мария.
– И я не помню. Ой, кошмар. Я в ужасе, если придётся всё то же самое пережить, – лёгкое ощущение тревоги блуждает в животе Софии. И хотя оно там почти всегда, сегодня примешивается что-то ещё.
– Вопрос, зачем это надо? Если это Макс задумал, значит, в этом есть какой-то смысл, – Мария чешет свободной рукой нос.
– Может, он просто псих, ты не думала об этом? Ты просто не представляешь, как это, быть склеенной с другим, а сейчас нас много.
– Что вы тут… А, чёрт… – рыжий просыпается и слова застревают в его горле. Он пытается встать, но оказывается, что приклеен спиной к руке Софии, а своим левым бедром к правому бедру Сандры. – Что за хуйня?
– Я бы тоже хотела это знать, – отзеркалив его агрессивный тон, отвечает Мария.
– Не, мы так не договаривались… Хотя в этом что-то есть, – только сейчас продрав глаза и заметив, что рядом лицом к нему лежит Сандра в трусиках, с обнажённой грудью, уже другим, мягким тоном говорит рыжий и притрагивается рукой к груди девушки.
Сандра никак не реагирует. Спит крепко. И рыжий ещё раз, уже более смело трогает её круглую грудь. Она входит в ладонь, и он легонько сжимает её. В это же мгновение он чувствует, как увеличивается его член. Он поворачивает голову назад и видит Софию, тоже в одном нижнем белье, и ощущает прилив эйфории, блаженства. Он об этом даже и мечтать не мог. Он из той серии вечных страдальцев, которым никто не даёт.
– О, я попал в сказку!
– Дурак, – говорит София. – Ты ещё не представляешь, что тебе предстоит.
– А ты представляешь.
– Да, я примерно представляю, – тоном превосходства говорит Соня.
Заворочалась и Сандра. Она открывает свои большие глаза и в изумлении смотрит на рыжего, который тоже смотрит на неё. Когда она осознаёт, что лежит голая, дёргается, но с двух сторон её останавливает боль в теле. С одной стороны тянет правое бедро и рыжий, а с другой стороны за ягодицей тянется Динара, которая, лежит на спине и рукой держит Сандру за задницу. Девушка медленно поворачивает голову обратно и вопросительно смотрит на рыжего. Он пожимает плечами.
– Кто это сделал и зачем? – наивно-детским голосом спрашивает Сандра.
– Кто бы знал, – отзывается София. – Видимо, наш Макс. Только его сейчас нет, а мы все склеены.
– И что мы теперь будем делать? – хнычет Сандра. – И ведь я так долго не снимала биооболочку! Как чувствовала…
– Моя матушка точно будет кипишевать. Хотя я даже не сказал, куда хожу, просто на группу, и всё, – рыжий сощуривает глаза и выпячивает губы.
– Чёрт, а у меня встреча должна была быть. Чёрт, чёрт, чёрт, – вспоминает София.
– Что за встреча? – подаёт голос Мария с другой стороны склеенной цепочки.
– Важная встреча, деловая, можно сказать.
– Ой, ладно, какие дела в это время? Тут как бы выжить и не умереть, – язвит рыжий завистливо.
– Нееее… Всё же вы не дадите поспать, – гневно отзывается Динара. – Ой, а что это ещё за "здравствуйте", что за приплод? – она хочет поднять свою правую руку и обнаруживает, что её держит ягодица Сандры.
– Да, здравствуйте, мы все склеились. И возможно, это вы с Мигелем распространили вирус в нашей группе, – говорит рыжий. Ему не нравится Динара, и он не скрывает своего отношения и раздражения.
– Если уж на то пошло, вирус по всей Земле, и Динара с Мигелем ни при чём, мы все потенциально опасны друг для друга, – вступается София. – Это какая-то эмоциональная революция. Все подавленные эмоции выходят наружу в виде клеящего вещества и приклеивают другие такие же непрожитые.