– Что за бред ты несёшь? Вроде бы образованная девушка, – говорит Сандра.
– Я в какой-то степени согласна с Софией, – поддерживает её Мария.
– А что? Интересная идея, эмоциональная революция, – усмехается рыжий.
– Вот так проснулся! – внезапно произносит Мигель. – Засыпал с одной девушкой, а проснулся с двумя, – он приподнимается и видит всех участников группы. – О, так у нас здесь групповуха! Это мне нравится. Ой-ля-ля!
– Ещё один озабоченный, – констатирует София.
– А ты давай не умничай, – отзывается рыжий.
– Я бы оделась, – говорит София, проигнорировав слова рыжего и оглянувшись вокруг, насколько могла позволить в теперешнем положении, высматривая что-то наподобие одежды. – Ничего не вижу. Только еда.
Мария, видимо, забывшись, резко встаёт, перевалив вес своего тела вперёд. От этого движения все по очереди дёргаются друг за другом. Тут же, осёкшись, она поворачивает удивлённое лицо к Мигелю, который к ней ближе всех.
– Я хочу писать, – тоном капризного ребёнка произносит она.
Все смотрят на неё, как будто впервые слышат об этом, и что им это незнакомо, на самом деле поражённые весом её тела и свисающим со всех сторон необъятным жиром.
– Что замерли? Надо придумать, как теперь мы будем ходить по нужде? Мы ведь не знаем, когда это закончится, и сколько терпеть. Тем более, что терпеть нельзя, для здоровья вредно.
– Да, я согласна с Марией, – отзывается Динара, – тем более, я тоже хочу в туалет.
Мария стоит и ждёт, нисколько не смущаясь своего полуголого тела, источающего запах пота, жира и ещё какой-то дряни. Видимо, уловив немую угрозу, исходящую от этих бесформенных телес, встаёт София, за ней Сандра, рыжий и остальные. Мария поворачивается и медленно идёт в сторону туалета. Он находится в углу комнаты. Все следуют за ней, неуклюже, запинаясь, наступая друг другу на ноги и спотыкаясь.
– Эй, осторожнее! – визгливо орёт Динара и толкает идущую впереди Сандру.
– Не толкайся, – поворачивается к ней девушка.
– Давай-давай, двигайся.
– Как ты разговариваешь, Динара? В колхозе родилась, с коровами общалась? – возмущается Сандра.
– Как хочу, так и разговариваю. Радуйся этому, – лицо Динары искажается в тупой блаженной улыбке с примесью злости.
– Не связывайся с ней, – шёпотом говорит София.
– Нашлась заступница-защитница, – услышав шёпот, хрюкает Динара и обращается уже к Мигелю, подтягивая левое плечо, к которому он приклеен правым предплечьем. – Иди ко мне поближе, любовь моя.
Сделав свои дела, периодически переругиваясь и препираясь, люди возвращаются в комнату, и Мария сразу направляется к столу, потянув за собой всех остальных. Ей очень хочется есть, прямо сосёт в желудке, но пока она стесняется открыто говорить о голоде, который всегда накрывает её, как только она просыпается, и сопровождает её до ночи. Этот невероятный голод ослепляет её, и она ничего не соображает, лишь одно желание – заполнить пустоту в желудке и угомонить его бурчание. Как только она стремительно подтягивает всех за собой к столу, тут же хватает пирожное, которое лежит ближе всего к ней, и с жадностью пихает его в рот. Жуя, она уже тянется свободной левой рукой за другим пирожным. Так как она с краю склеенной цепочки, её движения более свободны по сравнению с теми, у которых две стороны склеены и которым приходится постоянно договариваться с обоими соседями.
Все выстраиваются вокруг стола. Кто-то начинает есть, кто-то просто стоит, не решаясь притронуться к пище, охваченный переживаниями и тревогой. Внезапно загораются все экраны по стенам комнаты, и люди переключают внимание на них, продолжая безрадостно и равнодушно жевать, не ожидая ничего хорошего от будущей жизни. На экранах перед ними предстаёт их ведущий Макс.
– И снова здравствуйте. Я жду, когда же вы проснётесь и будете готовы меня увидеть и услышать.
Все замирают в ожидании и страхе, и лишь рыжий шепчет:
– Вот он, ну надо же.
– Что-то хочешь сказать? – обращается Макс к рыжему.
– Да не, я так… – мотает головой рыжий.
И так как за этим следует тишина, Макс продолжает:
– Вы, естественно, были удивлены, когда проснулись склеенные и раздетые. Буду с вами честным, – это моя идея, чтобы вы склеились. Это мой эксперимент. И я рад, что первый этап мы прошли, – он торжествующе оглядывает всех.
– Но зачем? В мире и так полно склеенных, мы-то зачем? И это подло. Мы тебе поверили, а ты воспользовался этим, – берёт на себя инициативу София.
– Добровольно вы бы на это не пошли, да и никто бы не пошёл. Я имею в виду, сознательно. Бессознательно все склеиваются и живут с этим. Я хочу сделать открытие, прославиться. И с помощью нашего эксперимента, если вы будете хорошо себя вести, мы выясним причины склеивания и как расклеиться.
– Макс, за кого ты себя принимаешь? Думаешь, самый умный, и никто до тебя не додумался до этого? – робко спрашивает Мигель тихим голосом.
– Может, и не самый умный, но по сравнению с большинством окружающих – гений, – Макс смотрит на Мигеля таким властным и уничтожающим взглядом, что последний съёживается, его голова втягивается в плечи. – А кто будет плохо себя вести, того ждёт наказание, и предупреждаю, со мной лучше не шутить. Я могу быть злым. Пока что я терпел ваши причуды и капризы. Но всё, больше не буду.
– В чём заключается наказание, и что значит "хорошо себя вести"? Мне, вообще-то, надо домой, – заявляет Динара.
– Не только тебе, и мне надо домой, у меня тоже дела, и думаю, у всех свои дела, – добавляет Сандра.
– Да, Макс, когда всё это закончится? Когда ты нас отпустишь? И одежда есть какая-то? – спрашивает Мария, пятясь к дивану и увлекая всех за собой.
– Когда закончится, об этом вы сами узнаете. Одежду сейчас дам.
– Я считаю это насилием, – возмущается Сандра. – Я буду жаловаться. Я пришла на тренинг, а оказалась втянута в сомнительный эксперимент.
Внезапно её тело дважды содрогается, лицо кривится в нелепой гримасе. Она ещё пару раз открывает рот, но не издаёт ни звука. И безвольно повисает между рыжим и Динарой. А так как её верхняя часть тела свободна, рыжий укладывает её на диван и склоняется над ней.
– Эй, что с тобой, Сандра? – он похлопывает её по лицу. – Очнись, пожалуйста, миленькая.
– Странно, что это с ней? – Динара тоже смотрит на соседку, из-за которой ей пришлось есть на диван.
– Макс, это ты сделал? Человеку плохо, ты не видишь? Нам нужна медицинская помощь, – громко говорит София.
– Я же сказал, надо вести себя хорошо. Эта участь ждёт каждого, кто будет мне прекословить, – и он отключает экран.
На самом деле он хочет проверить действие светового шокера, которым можно управлять удалённо. Для этого достаточно направить луч на изображение объекта на экране и нажать кнопку активации. И этот луч выполняет свою работу, – парализует человека на пару часов, по крайней мере, так написано в инструкции. "Отлично. То, что надо", – думает Макс. Он сгребает часть одежды и направляется в сторону комнаты, где находятся его испытуемые. Открывает дверь и, не дав людям опомниться, пока они удивлённо смотрят и соображают, что делать, зашвыривает вещи. Быстро закрывает и блокирует дверь.
Рыжий испуганно смотрит на Софию и на Марию. София опускает голову и размышляет о ситуации, в которую попала: "Для чего мне это нужно, что ещё я должна прожить в своей жизни, какие непрожитые эмоции?" Мария тупо переводит взгляд с рыжего на других и пребывает в немом оцепенении. Динара подвывает на плече у Мигеля. А последний сосредоточенно смотрит в пол и хмурит лоб.
– Пошли одеваться, – устало говорит Мария, вставая с дивана.
– А как Сандра? Долго она будет в отключке? – говорит рыжий, прикладывая ей пальцы на сонную артерию, прощупывая пульс.
– Сандра, Сандра, очнись, – пытается её растормошить София, но бесполезно. – Давайте попробуем растянуться. Мария, ты потихоньку можешь идти.
Мария направляется в сторону одежды, за ней идут Мигель, Динара. Сандру аккуратно спускают на пол, и рыжий подталкивает её вперёд. София помогает. Мария с трудом протягивает руку и подхватывает футболки, кофты, юбки, брюки. Она ухватила не всё, и, отбросив назад к дивану полученную порцию одежды, она тянется за оставшейся. За ней тянутся остальные. Кто-то стонет от того, как болью отзываются склеенные места. Последняя рубашка и брюки в руках Марии, и напряжение спадает, все возвращаются на диван, начинают разбирать одежду и одеваться. Получается не у всех, в зависимости от того, кто где склеен. Приходится рвать одежду, чтобы надеть её или хотя бы частично прикрыть наготу. Сандру кладут на диван. Она вроде бы очнулась, но забытье сменилось глубоким сном.
– Мы что, так и будем тупо подчиняться этому Максу? – капризно произносит Мария.
– А какие у тебя предложения? – язвит рыжий. – Устроим баррикады или революцию? Ты посмотри, здесь стены железные, ни окон, ни дверей.
– Есть дверь, как это? – спорит Динара.
– Ну, это я так, образно выражаюсь.
– Давайте оденем Сандру, – предлагает Мигель, пугливо оглядываясь на свою подругу.
– Да, надо одеть девочку, – снисходительно произносит Динара, когда все оделись. – Как же мне хочется вина выпить! Уже вторые сутки сухое горло, и промочить нечем. Чёрт бы побрал эту группу, и зачем я ввязалась в это, не понимаю. Ведь чувствовала, что сюда лучше не лезть.
Она безвольно следует за движениями участников, то наклоняется, то отодвигается, пока они пытаются одеть Сандру. Мария тоже не участвует в процессе, она также без сопротивления следует за остальными, погружённая в свои мысли. Сандра так и не просыпается. Пока София, Мигель и рыжий возятся, наклонившись над девушкой, они шёпотом переговариваются.
– Я думаю, что здесь есть прослушка, поэтому мы должны быть осторожны. Нам надо придумать план побега.
– Какой смысл нам бежать, пока мы все склеены? Надо расклеиться, а потом бежать.
– Можно и склеенными прийти в институт аномалий и там остаться, там надёжнее.
– Не факт, я бы поспорил, – возражает Мигель так же шёпотом.
– Думаете, что у вас получится сбежать? – внезапно раздаётся голос Макса.
Все поворачивают голову. Везде, по всем стенам горят экраны, и Макс в количестве шести штук разговаривает с ними.
– Даже не мечтайте. Вот вам правила и условия эксперимента, – из стены, видимо, там встроен принтер, вылезают листочки бумаги формата А5. – Рекомендую прочитать их и придерживаться. Здесь же указаны методы наказания за неподчинение и ослушание.
– Что ты сделал с Сандрой? Пусть она очнётся. Отпусти нас, – обиженным и чуть детским голосом произносит Динара, выдвинувшись вперёд.
– Если ты будешь плохо себя вести, и тебя отключу. Лучше изучите правила, это вам будет полезно в будущем, – жёстким тоном, не терпящим возражений, обрубает её Макс.
София, ближайшая к листочкам с правилами, делает два шага, берёт всю охапку, раздаёт остальным, и все принимаются читать.
А Макс отключает своё изображение на экране, и включается космический пейзаж. Он ликует, начиная со вчерашнего вечера, когда наконец-то его мечта начала сбываться буквально на глазах. Сейчас он сидит перед монитором и смотрит, как все читают правила, придуманные им, а слева посапывает его мать. Он оборачивается к ней, и она прекращает сопеть, как будто слышит или чувствует. Да, конечно, связь у него с матерью сильна, как, впрочем, и у всех людей. Но ему кажется, что у него она самая сильная, учитывая, что он был любовником своей матери несколько лет, пока не познакомился с девушкой и не привёл её в гости, после чего мать парализовало. Тогда он стал бояться даже просто общаться с другими женщинами. Мать говорила раньше, что её наказал бог, но Макс не понимает за что. Он считает, что они избранные, он и его мать, и так и должно быть. Он ни с кем не общается, и о своей личной жизни ему некому рассказать. Телеканалы давно не демонстрируют фильмы про секс и любовь, это давно неинтересно людям. Макс считает, что они с матерью несут в себе остатки древнего смысла жизни, животные инстинкты. Может, потому что они долгое время, да практически всё детство и юность Макса, жили в лесу. Его отец был егерем, а когда он умер, мать заменила отца во всём, и только через семь лет они перебрались в город, когда Максу было уже двадцать лет. Мать страдала от потери мужа и через два года оставила сына в своей постели. Ему тогда было всего пятнадцать. Так до сих пор они и живут вместе, разве что сейчас Макс не делит с матерью постель.
Эти мысли вытолкнули его в настоящее, и ему захотелось полежать рядом с ней и вспомнить, как это было приятно и хорошо. Он ложится рядом с матерью, она открывает свои затуманенные глаза и молча смотрит на него с любовью и страхом. Макс смотрит на неё. Он хотел бы услышать её голос, такой нежный, чуть низкий и гортанный, который всегда заставлял его сердце учащённо биться и вздрагивать, когда она повышала его. Он поворачивается на бок и смотрит на неё, а она на него. Кажется, они понимают друг друга без слов. У Макса катится слеза, а мать отворачивается и смотрит в окно. Макс всё отдал бы, чтобы узнать, о чём она сейчас думает. Он отгоняет мысли, что она может умереть, он боится, что неминуемое может произойти очень скоро. Главное, чтобы это не случилось во время эксперимента. Странная смесь ненависти и симбиотической привязанности к матери уже не беспокоит его. Он не знает, как может быть по-другому, для него только так правильно и лучше всего.
Глава 11
– Поезд "Нью-Йорк – Москва" отправляется через пять минут. Он проследует без остановок по скоростному туннелю. Во время движения соблюдайте меры безопасности, которые указаны и демонстрируются перед вами на экране, – звучит голос в динамиках.
Оливер располагается в свободном кресле в середине салона у окна неподалёку от запасного выхода. И вскоре поезд трогается и несёт его сквозь водное пространство и земную мантию по туннелю. Электромагнитное пространство, созданное между Москвой и Нью-Йорком, позволяет мгновенно набирать скорость до 900 километров в час и притягиваться к пункту назначения. Оливер сидит в удобном кресле, пристёгнутый ремнями безопасности. Поезд в пути пять часов. Он прорезает пространство с одной стороны земного шара на другую, и за минуты день сменяет ночь.
Оливер смотрит в окно, и, пока они входят в пространство континентальной земной коры и углубляются в мантию, перед его взором возникают разноцветные картинки. И чем глубже уходит поезд, тем больше преобладание красного, оранжевого, жёлтого. Оливер почти ощущает жар, который как будто пляшет и дразнит его цветом огня. На экране предлагают напитки от галлюцинаций, но он отказывается. Он летал в космосе, и не однократно, на Микзу и обратно, и что ему волноваться на тему галлюцинаторных реакций от проникновения вглубь Земли? Когда-то в детстве он уже совершал такую поездку с родителями, но уже плохо помнит. Вдруг ему кажется, что его крепче примагничивает в кресле, и он видит разных людей, неизвестных ему. Разных возрастов, национальностей. И через время приходит мысль, что это люди, которые сидели в этом же кресле. Они проносятся чередой лиц перед взором Оливера. Их очень много, и он начинает считать. Десять, пятьдесят, сто, двести… Он сбивается и уже устало смотрит на них. Сколько людей проехало в этом кресле за срок службы поезда? Может, это система их запоминает и сейчас транслирует? Но как это возможно? Ведь Оливер видит их абстрактно, размытые образы. На мгновение ему становится страшно, ведь кто-то из них уже ушёл из жизни. До Оливера доходит, что это галлюцинации. Его тело вдавливается в кресло ещё сильнее, он пробует оторваться, но сила тяготения сильнее его. Ему приходится смотреть на череду лиц, которая кажется нескончаемой. Но вот, Оливер видит себя, отражающегося в пространстве, сидящего в кресле с удивлением и испугом в глазах. Он чувствует, что давление уменьшилось, и магнитная волна отодвигает его от кресла. "Хорошо, что это только здесь такие видения, не хотелось бы мне видеть столько людей каждый раз, садясь в кресло и перемещаясь в пространстве".
Меж тем, электричка "Нью-Йорк – Москва" углубляется в земную мантию. Современные мощнейшие системы охлаждения заложены в конструкцию туннеля и в состав материалов, из которых изготовлен сам поезд. Известно, что на строительство внутриземного туннеля ушло около десяти лет, и при работах погибли сотни человек. Он был построен сразу после межгалактического лифта с использованием схожих технологий.
Оливер смотрит на расположенный перед ним экран, имитирующий окно, на который транслируются внешние ландшафты, если так можно назвать земную мантию. Она необычна и неповторима. Самые разные цвета возникают неожиданно и застают врасплох, кажется, что это огромный калейдоскоп, и невозможно удержаться, чтобы не смотреть. Как только поток лиц прекращается, и Оливер вздыхает с облегчением, он неотрывно смотрит на эту мозаику, и она завораживает не меньше, чем мелькание лиц, перемещение по межгалактическому лифту или космические пейзажи. Глубины Земли уже не сопротивляются и принимают вторжение внешнего мира. Огонь разгорается и тут же гаснет, вернее, он задувается мощным потоком охлаждающего пара, который испускают двигатели поезда. Иногда огонь разгорается мгновенно и так мощно, что кажется, сейчас он сожрёт поезд и всё его содержимое. От этого становится жутко, и Оливера пробирает озноб. "Люди всегда стремились в космос, а здесь внутри, в недрах Земли, не менее интересно и жутко".
– Чёрт побери! – Оливера осеняет внезапная мысль, и слова рвутся наружу. – А вдруг этот поток лиц – это умершие, погребённые в землю, их души, которые ушли вглубь Земли?
– Не говори чепухи. Какие души? Мне даже стыдно, что ты можешь предположить такое, – говорит другая часть Оливера, не верящая в существование души.
– Что тогда это были за лица? Кто это?
– Ты правильно подумал, это люди, которые ехали когда-то в этом поезде, сидели в этом кресле, их запомнила система экрана. А вызванная погружением галлюцинаторная реакция и стресс от погружения возродили память системы.
– Логично, но что-то не сходится. Мне приятно предположить, существование души реально. Это нельзя отрицать категорически, – ведь не доказано ни её существование, ни её отсутствие.
– Вот именно, поэтому что тратить время на догадки и предположения? Будь разумным и не пори чепухи. Ох, уж, эта религиозная тема! Чушь всё это. Фанатизм и обман народа.
– А может быть, и нет. Повторюсь, ведь не доказано ни то, ни другое.
Оливер смотрит в имитированное окно. Темноту освещает прожектор поезда. И постепенно Оливер засыпает. Его будит механический голос:
– Через пятнадцать минут наш поезд прибывает на конечную станцию Москва. Надеемся, что наше путешествие было не очень утомительным для вас, и вы воспользуетесь нашими услугами снова. Всего доброго!