Она кивает. И, по-прежнему, смотрит с недоумением в глазах.
- Сифилис - это венерическое заболевание. Вы его получили, когда делали минет. Поэтому первичный шанкр у вас в горле.
- Кому? - прерывает меня девушка.
Я знаю ответ на вопрос. Сейчас у блондинки два постоянных половых партнера, но сифилис она получила от случайного парня на дискотеке, сделав ему минет в туалете. Этакое маленькое приключение, о котором она вспоминала с удовольствием.
Я пожимаю плечами и говорю, что этого я, конечно же, не знаю. Я объясняю блондинке, что надо идти к венерологу и лечиться. Что сифилис в настоящее время легко лечится, если не затягивать с лечением. Я пишу направление к венерологу и смотрю, как девушка уходит.
Она так до конца и не поняла, какое у неё заболевание и откуда оно взялось.
Наверное, за прошедший год я стал добрее. Или человечнее, если можно так выразиться. Нет, большинство теней вокруг меня не заслуживают жизни, но теперь я не так категоричен. Порой я спокойно смотрю на быдло, считающее себя Человеком с большой буквы. Невежество, возведенное в квадрат и воздвигнутое на пьедестал. Глупость без границ и ограничений. Узколобое мышление и вера в свою непогрешимость. Уверенность в том, что этот мир создан для тебя, и каждый может подмять действительность под себя.
Я не хочу видеть этого. Так проще - не возникает желание убивать, очищая планету от грязи. И нет никакого желания использовать свой дар для того, чтобы сохранить жизнь особям из человеческого стада.
Я просто ничего не делаю.
И, может, это к лучшему.
Почему то мне кажется, что моё время еще не пришло.
18
Мария Давидовна сидела на диване и читала книгу при включенном телевизоре. Очередной пустой вечер, когда она не знала, чем себя занять, и когда время тянется так медленно, что ненависть к минутной стрелке становилась нестерпимой. Смотреть сериалы она не могла. Пыталась, но ничего не вышло - она начинала ненавидеть телевизор и главных героев мыльной оперы. То же самое относилось и к художественным фильмам. Оставались новостные программы и документальные фильмы.
Она стала больше читать. Это отвлекало, но ненадолго. Очередной сюжетный поворот в женском романе возвращал её к мыслям о Михаиле Борисовиче Ахтине, и всё начиналось сначала. Она даже стала непроизвольно перескакивать глазами через абзацы, где описывались романтические встречи или любовные переживания главных героев.
На телеэкране начался документальный фильм о крупных землетрясениях последнего времени. И первые кадры под мрачную музыку из Сычуаня, где в мае этого года произошло сильное землетрясение с большим количеством разрушений и жертв. Мария Давидовна отложила книгу и стала смотреть. Специалисты приводили статистику, ученые говорили о смещении тектонических плит, а пророки предрекали очередной конец света.
Всё, как обычно.
Мария Давидовна невольно вспомнила стихотворные строки Парашистая, и, достав из выдвижного ящика стола бумажку, перечитала их.
Другой будет сорок четвертым,
Вскоре - континент станет мертвым.
Страны Востока, где людей миллиарды,
Братской могилою станут однажды.
Светило больное сильнее сияет,
Черную Землю в пустыню меняет.
Здесь - человек без лица закроет спиной,
Стремительной власти мнимый покой.
Хозяин реальный будет убит,
В пламени ярком столица сгорит.
Море часть суши собой поглотит.
Незримый убийца повсюду сидит.
У Бога на поле трава засыхает,
Ему все равно, Он давно ничего не желает.
Однако, чрез годы и мрак,
Вернется на землю божественный знак.
Сорок четвертого президента США выберут в ноябре, и если это будет афроамериканец, что вполне реально, то можно поставить плюс напротив этого предсказания.
Слова о братской могиле вполне подходили под прогнозы пророков. Почему бы и нет? Если исходить из того, что Парашистай расположил строки, не соблюдая хронологию событий, то вполне может быть, что землетрясение в Китае - это только начало.
Мария Давидовна снова посмотрела на буквы, из которых складывались строчки, и ей захотелось плакать. Нет, не из-за того, что может произойти. Всего лишь из-за того, что так и не происходит в её жизни.
Наличие любви при отсутствии рядом любимого человека.
Осознание своего счастья без какого-либо намека на ответное чувство.
Приятная и недостижимая мечта, реальность которой сродни густому туману - потрогать можно, а прижать к себе нельзя. Ничего вокруг не видно, но идешь вперед с надеждой на лучшее. Тихим голосом называешь имя, и вслушиваешься в окружающий ватный мир.
Мария Давидовна улыбнулась, вспомнив мультфильм "Ёжик в тумане". Это как будто про неё.
Мысли снова вернулись к строчкам. Она в последнее время обращала внимание на публикации в средствах массовой информации, где что-либо говорилось об апокалипсисе, смотрела новости по центральным телевизионным каналам, пытаясь услышать недосказанные слова и призрачные намеки на близкий конец света. И количество этой информации лавинообразно увеличивалось. Словно коллективное сумасшествие - человек панически боится, что конец света наступит в ближайшее время и испытывает какое-то странное стремление узнать, - по какому сценарию жизнь на Земле исчезнет? Как всё произойдет и есть ли у нас хоть один шанс?
Самый часто используемый вариант - падение астероида. Если были прецеденты в прошлом, то почему бы не предположить, что скоро на планету снова упадет крупный астероид. Астрономы даже обнаружили то небесное тело, которое может упасть на планету в 2036 году.
Изменение климата, таянье ледников на полюсах планеты и затопление большого количества суши. Вполне вероятно, но это случится не быстро и еще не скоро, и в любом случае, не приведет к массовой гибели людей.
Землетрясения и извержение вулканов. Очень реально и может сказаться на человеческой популяции. Землетрясение в Индонезии и Китае показало, что этот вариант очень и очень реален. И не это ли имеет в виду Парашистай, когда говорит о странах Востока?
Пандемия инфекционного заболевания - почему бы и нет? Очень вероятно, но даже при самом неблагоприятном развитии событий, это не приведет к тотальной гибели человечества.
Нарастание солнечной активности, которое может привести к глобальным изменениям в биосфере. Да, астрономы предполагают, что в ближайшие годы активность Солнца вырастет многократно. Об этом же говорит Парашистай. И в это так не хочется верить.
Ну, и не надо забывать о ядерной войне. Арсеналы ядерных держав по-прежнему забиты до отказа атомным оружием, атомные электростанции, как мины замедленного действия, разбросаны по всей планете. И хотя этот вариант грядущего апокалипсиса практически не обсуждается, помнить о нем следует. Пока на планете есть хоть одна атомная бомба, ядерный апокалипсис нельзя исключать.
Мария Давидовна вздохнула и положила бумажку на место. Как бы то ни было, она ничего не может изменить. Можно верить или не верить. Молиться за свою душу и души других людей. Или грешить, пытаясь в отпущенное время взять от жизни всё.
Можно отмахнуться от пророков и предсказателей. Просто жить настоящим, не заглядывая далеко. И будь, что будет.
Однако весь этот безумный поток информации о конце света приводил к изменениям в человеческом сознании, и она, как врач-психиатр, видела это каждый день. Можно сказать, что есть еще один вариант событий - коллективное безумие, когда всё человечество в едином порыве совершит массовое самоубийство. Да, идея совершенно безумная и нереальная, но - что есть реальность в наше время? Мария Давидовна посмотрела на свое лицо в зеркало и, отметив наличие темных кругов под глазами, грустно улыбнулась.
Если человечество, презрев инстинкт самосохранения, сделает первый шаг в бездну, то, наверняка, она будет в первых рядах. Этого не случится только в одном случае. Но шансы на то, что Михаил Борисович Ахтин придет и протянет ей руку помощи, кажутся настолько призрачными и нереальными, что даже не стоит рассчитывать на этот случай.
19
Я начинаю понимать, что изменился. Я уже не тот доктор Ахтин, который легко и непринужденно говорит о своей божественной сути. Сейчас я так не скажу вслух. Я знаю, что дар со мной, но не хочу им пользоваться. Пока не хочу. Я не вижу никого, кому бы был нужен. И кого бы я захотел исцелить. Так же, как я не вижу достойной кандидатуры для избавления от этой жизни.
Наверное, изменился не только я, но и человеческое стадо, бредущее в неизвестность. Люди в подавляющем большинстве медленно и верно превращаются в особи, способные только исходить черной завистью, ненавидеть и жадно подгребать под себя материальные блага, словно они им понадобятся в потустороннем мире.
Мне казалось, что еще совсем недавно, может, лет десять назад, всё было не так. Люди были чуть-чуть отзывчивее и добрее. Они делали скорбные лица и несли цветы к местам массовой гибели людей. Они отдавали свою кровь и зажигали поминальные свечи.
Сейчас каждый сам за себя. И никому, кроме родителей, нет дела до больного ребенка, которого может спасти операция. За любой благотворительностью есть голый расчет, несущий в первую очередь выгоду самому благотворителю. И в огромном миллионном мегаполисе во время какой-либо беды кровь сдают сотни, а не тысячи.
Бесценность жизни человека - понятие декларативное. Жизнь любого члена стада имеет вполне определенную ценность в денежных знаках, и если их нет, то никто и не заметит исчезновение этой неполноценной особи.
Я изменился. И думаю, что это к лучшему.
Возвращение - всего лишь часть моего пути. Я сделал шаг вперед. И вернул себе имя.
Мне надо сделать еще один шаг.
И обрести мир.
Когда я прихожу на работу, то Марина говорит мне, что меня вызывает главный врач. Она говорит это испуганным голосом, словно этот вызов несет какую-то беду, в первую очередь для неё.
Я неторопливо переодеваюсь. Причесавшись у зеркала, я поворачиваюсь к медсестре и, увидев её большие испуганные глаза, говорю:
- Наверное, она хочет познакомиться со мной.
Главный врач поликлиники, Басова Алевтина Александровна, оказывается молодой и привлекательной женщиной. Идеально отутюженный белоснежный халат на стройной фигуре. Легкий макияж, красиво уложенная прическа. Ухоженные руки, два золотых кольца на пальцах. Войдя в её кабинет, я представляюсь и сажусь на предложенный стул. Она деловито перебирает бумаги и не смотрит на меня, словно давая возможность мне рассмотреть её. И после пары минут молчания, она поднимает глаза и спрашивает:
- Михаил Борисович, как вам у нас?
- Отлично, - прямо глядя в её глаза, отвечаю я, - прекрасный коллектив единомышленников и замечательный участок с благодарными пациентами. Мне всё нравится в поликлинике, и я рад, что пришел к вам работать.
Алевтина Александровна заметно удивлена.
- Вы, проработав неделю у нас, пришли к такому выводу? Не быстро ли?
Я пожимаю плечами. И не отвечаю на вопрос.
- Ну, то, что коллектив прекрасный, я, конечно же, согласна с вами. А вот благодарные пациенты - это вряд ли, - главврач поднимает лист бумаги и, помахав им, добавляет, - жалоба на вас, Михаил Борисович. Девушка вот пишет, что вы на приеме расспрашивали об интимных подробностях её сексуальной жизни. Она полагает, что, - Алевтина Александровна опустила глаза к тексту и процитировала, - "доктор проявлял нездоровое внимание к моей интимной жизни и, пользуясь своим положением, сексуально домогался меня".
Я жизнерадостно улыбаюсь. Внутри я смеюсь. И отвечаю на немой вопрос в глазах главного врача:
- Вот я и говорю. Благодарные пациенты. Она увидела во мне Мужчину с большой буквы, настоящего Мачо. Это льстит моему самолюбию.
- Это не смешно, Михаил Борисович, - с серьезным выражением лица говорит Алевтина Александровна, - объясните, что всё это значит.
- У девушки сифилис. Первичный шанкр на задней стенке глотки. Увеличенные регионарные лимфоузлы. Положительная микрореакция. Я предположил, что заражение произошло при орально-гинетальном контакте, и прямо спросил её об этом. Она ответила положительно, то есть, призналась, что активно использует минет в интимной жизни. Я отправил её к венерологу. Вот, собственно, и всё. Медсестра присутствовала и может это подтвердить.
Главный врач пристально смотрит на меня, и я легко выдерживаю её взгляд. Затем она смотрит на лист бумаги, который держит в руке, и брезгливым движением выбрасывает её в мусорную корзину. Встав со стула, она идет к умывальнику и тщательно моет руки. Затем настежь распахнула окно. Вернувшись к столу, она говорит:
- Гадость-то какая! Она стояла тут и выдыхала спирохеты. Я держала в руках бумагу, на которой остались заразные следы. Наверное, надо произвести дезинфекцию кабинета.
- Алевтина Александровна, я могу идти.
- Да, Михаил Борисович. Рада была с вами познакомиться.
- Я тоже очень рад.
Вернувшись в кабинет, на немой вопрос Марины, я отвечаю:
- Блондинка-сифилитичка жалобу написала, что на приеме я её сексуально домогался.
Марина смеется, и я тоже.
Совместный смех сближает. Я это знаю, а она догадывается. Мне это не надо, а она мечтает об этом.
Заходит первый пациент. Мужчина пятидесяти лет с открытым больничным листом. Он лежал в больнице с хронической обструктивной болезнью легких, и с улучшением выписан на амбулаторное лечение. Его зовут Сергей Глущенков, он работает на заводе двадцать лет и он курит с пятнадцатилетнего возраста. Раньше он курил папиросы и сигареты без фильтра, а сейчас обманывается себя, используя фильтр или мундштук.
Я слушаю через фонендоскоп влажные хрипы в легких, отмечаю незначительную одышку и ровный пульс. Да, он еще не совсем работоспособен, но на больничном листе он уже двадцать девять дней, а, значит, я единолично не смогу продлить его еще на некоторое время. А заместитель главного врача по экспертизе сочтет его работоспособным. Расписав ему профилактическое лечение и дав бланки анализов, я закрываю лист нетрудоспособности и говорю, что курить ему категорически нельзя, потому что у него больные легкие и каждая затяжка ухудшает их состояние.
Сергей задумчиво смотрит на меня и спокойно говорит:
- Доктор, если завтра ко мне придет Смерть с косой и спросит, что бы я хотел сделать перед тем, как уйти с ней, то я бы выбрал сигарету.
Он уходит, а я думаю о том, что мужчина умрет не от сигареты.
И для него это будет лучшим лечением неизлечимого хронического заболевания.
20
Суббота. Выходной день. И еще завтра день. Пока я не знаю, чем их занять. Целых два дня, которые становятся для меня черной дырой. И в моем сознании, и в настоящем времени. Невозможно жить текущим мгновением, если оно застыло в состоянии перманентного умирания.
Я бы спал, если бы мог.
Я бы рисовал, если бы знал, кого или что.
Я бы ел, если бы мой желудок смог вместить то количество пищи, которое я уже съел.
За окном пасмурно. Вот-вот пойдет дождь. Я собираюсь и выхожу из комнаты. На мне болоньевая куртка с капюшоном и черная бейсболка на голове. На ногах кроссовки и джинсы. Дождь и ветер - я думаю, что прогулка в таких условиях взбодрит меня. Быстрыми шагами ухожу от общежития, ощущая лицом первые мелкие капли дождя. Встречные люди открывают зонты и прячутся под любой крышей. Я набрасываю капюшон куртки на голову и иду навстречу ветру, несущему обжигающе холодные капли.
Я направляюсь в лес. Он совсем недалеко, - около километра по тротуару вдоль дороги и затем налево через поле мимо студенческих общежитий. Смешанный лес слишком часто посещают люди. Здесь совсем не так, как в лесу рядом с деревней, где я жил полгода. Мусора больше, чем деревьев. Причем, лес загажен так основательно, что, кажется - сначала здесь были разбитые банки и бутылки, целлофановые кульки и использованные презервативы, разломанные останки бытовой техники и ржавые детали непонятного назначения, и только потом на этом месте начали расти деревья и кусты.
Я осторожно обхожу поваленное дерево, за которым лежит ржавый остов велосипеда и автомобильная шина. Местами лесная поросль скрывает нелицеприятные картины в виде человеческих испражнений, но скрыть всё невозможно. Разочарование велико, но я не спешу уходить. Мне надо было выбраться из комнаты общежития и развеяться. Мне надо подумать, и я считаю, что лучшего места не найти. Пусть даже в этом месте невозможно идти, не глядя себе под ноги.
Я слышу шум. Веселые молодые голоса, жизнерадостный мат. Я невольно стараюсь спрятаться. Почему-то мне кажется, что веселящаяся молодежь будет мне не рада.
- Вот так! Молодца! Впендюрь ей по самые помидоры!
Небольшая поляна, на которой, судя по черному пятну от костровища и сваленным в кучу бутылкам, часто собираются компании. На примятой траве лежит женское тело. Юбка задрана до лица, ноги разведены. Первый парень со спущенными штанами, пристроившись между ног, ритмично двигается. Второй подбадривает друга словами и себя правой рукой. На лицах - веселое удовольствие, движения тел и конечностей неловки и хаотичны. Похоже, парни или пьяны, или под кайфом. В любом случае, им очень хорошо. Они довольны и жизнью, и ситуацией.
Я смотрю на девушку. Симпатичное лицо, на котором бледность соседствует с безмятежностью. Глаза закрыты. Русые волосы разметались по траве. Уж она-то точно под кайфом.
Осторожно осмотревшись вокруг, я сажусь на пенек. Кусты закрывают меня от живописной картины совокупления наркоманов, которым нет никакого дела до мелкого дождя и холодного ветра. Я сижу и наблюдаю за процессом. Прекрасное место для раздумий о людях и тенях. Наверное, я знал, что увижу что-то подобное. Интуиция привела меня сюда и всё, что видят мои глаза, мне надо увидеть.
Первый парень протяжно выдыхает воздух. Его хриплый крик отскакивает эхом от окружающих еловых стволов. Его друг тоже кончает, но не так громко. Затем на мгновение в лесу наступает тишина, после которой парни, оживлено переговариваясь, натягивают штаны на чресла и уходят. Они словно не замечают, что оставляют девушку в той же позе - с раздвинутыми ногами и задранной юбкой. И в этой позе есть своеобразная красота, - белая кожа живота контрастирует с зеленью травы. Девственная белизна на фоне успокаивающего цвета примятой жизни.
Через пару минут девушка выпрямляет ноги, поворачивается на бок, и словно поняв, что ей холодно, подтягивает колени к животу. Еще через пару минут она начинает беспокойно двигаться, и, наконец-то, открывает глаза. Осмысленность во взоре появляется далеко не сразу, но когда она понимает, что находится в лесу, что ей холодно и сыро, то девушка начинает медленно вставать. Это ей удается, но с большим трудом. Она стоит, покачиваясь, и, одернув юбку, поправляет складки одежды.
Мне грустно видеть это жалкое подобие человека. Она даже не тень. Взлохмаченные волосы, на бледном лице темные впадины глаз - она похожа на чучело, поставленное для отпугивания чертей.
Правда, черти её ничуть не испугались.
Девушка медленно уходит, ничего не видя вокруг. Она натыкается на деревья, спотыкается о пни. Она даже падает и с трудом встает вновь.
Наверное, я бы мог помочь ей.
Я бы мог избавить её от этой жизни, прямо здесь и сейчас.
Нет никаких свидетелей. Затяжной холодный дождь выгнал всех из леса.
Я бы мог, но не стал ничего делать. Я, по-прежнему, сижу и смотрю, как девушка исчезает между деревьев.