- Крыса? - уточнила Мария Давидовна.
- Ну, да. Черный капюшон на голове. А под ним вытянутая крысиная морда. Когда Виктор подбежал, эта "Крыса" повернулась к нему и ударила ножом. Витя упал. Чудовище снова повернулось ко мне, и я вдруг подумала, что так просто не дам себя убить. И стала бить по этой крысиной морде.
Девушка подняла правую руку, словно хотела показать, как она это делала.
- В руке у меня был зажат телефон. Вот им я и наносила удары по морде крысы.
- Молодец, - улыбнулась Мария Давидовна.
- А потом резкая боль в животе. Такая сильная и неожиданная. Последнее, что я помню, это крики людей. А этот монстр убежал.
Заметив, что Алина начала волноваться, Мария Давидовна взяла её за левую руку и сжала. Девушка замолчала. Когда она перестала часто дышать, доктор Гринберг разжала руку и спросила:
- Может, помнишь какие-нибудь детали? Может, ты смогла разглядеть лицо преступника? Вообще-то, мы думаем, что на нем была маска, поэтому у него была "крысиная" морда. Может, ты ударами сбила маску и увидела лицо.
- Нет. Я видела только "крысиную" морду. Да, скорее всего, это действительно была маска. Уж очень легко я своими ударами сминала её.
Увидев вопрос на лице доктора, девушка уточнила:
- Я чувствовала, как легко рука проваливается во что-то мягкое, а потом наталкивается на что-то твердое. Я это сейчас понимаю, а тогда я всё делала автоматически, не замечая ничего вокруг.
Она снова замолчала, и Мария Давидовна через минуту спросила:
- Может, ты заметила что-то еще? Что-то необычное, или совершенно незначительное, как тебе кажется, какой-нибудь пустяк?
Алина задумчиво смотрела на неё и молчала.
- Что ж, ладно. Извини, что я заставила тебя вспомнить этот ужас.
Протянув руку, она хотела выключить диктофон, когда девушка снова заговорила:
- Этот монстр пришел ко мне во сне, ну, уже здесь в больнице. Кошмарное сновидение, в которое я сама не верю. Поэтому я и сказала, что это может показаться вам глупостью. Или вы скажете, что я сошла с ума.
- Я так не скажу. Ну, и что там было, в твоем сне?
Алина вздохнула и, опустив глаза, сказала:
- Если я вам расскажу, то вы отправите меня в психушку.
- Не отправлю. Я и есть та самая психбольница, которую ты боишься, - мягко улыбнулась Мария Давидовна, - я знаю, как темны и бездонны глубины человеческого сознания. То, что ты не увидела глазами, ты могла заметить своим сознанием. Поэтому, говори, я внимательно тебя слушаю. Мне очень интересно всё, что с тобой произошло, не важно - спала ты или бодрствовала.
24
Я думаю о том, что мне пора возвращаться в город. Прошло достаточно много времени. Конечно, кому следует, меня не забыли, и если я вдруг окажусь в поле зрения, то на меня снова устроят охоту. Но это не главное, - кто-то пользуется моим именем и моими ритуалами. И мне это не нравится.
Мы с Лидой закапываем могилу. Семен, почти сразу после того, как мы опустили гроб в могилу, почувствовал сильные боли в животе и убежал в лес, бросив лопату. Лида, пробормотав вслед что-то про его мать, подняла инструмент и стала мне помогать.
Простые движения. Поднимаешь лопату с землей и бросаешь вниз. Глухой звук от удара земли по гробу. И новая порция песка и очередное мышечное усилие. В этом есть что-то успокаивающее. Процесс закапывания мертвого человека становится ритуальным действием и утрачивает ту эмоциональную окраску, когда ощущение непоправимой потери уходит на второй план. Вот и Лида уже не плачет. Она просто работает, закапывая яму.
Простой крестьянский труд - перелопачивание земли.
Мне надо вернуться и понять, что происходит. Вряд ли я что-то смогу изменить, но хотя бы попытаться очистить своё имя.
Потому что я не насильник и не бессмысленный маньяк-убийца.
Так я думаю.
И продолжаю работать.
Мы практически заканчиваем, когда Семен возвращается из леса.
- Живот так сильно прихватило, что я не смог терпеть, - оправдывается он.
Лида молчит, словно не замечая его. Я прихлопываю землю лопатой, чтобы холмик выглядел красиво, и только потом говорю, обращаясь к Семену:
- Поправь крест, а то он стоит неровно.
Семен выполняет мою просьбу, и я утрамбовываю лопатой землю вокруг временного креста. Лида говорила, что в следующем году обязательно поставит на могилку памятник, но я понимаю, что этого не будет. Лет через пять сгнивший крест упадет, могила Ивана зарастет травой и останется без каких-либо обозначений, став еще одним осколком человеческой памяти.
Разбитое зеркало чаще всего не склеивают, а просто выкидывают осколки, стараясь не замечать своё отражение в рваном зеркальном стекле.
Я смотрю на фигуру Лиды, которая сидит на краю могилы и тоскливо смотрит на землю. Потом я смотрю на Семена. Почему-то на мгновение мне показалось, что я вижу их в последний раз. Интуиция редко меня подводит, поэтому я смотрю на тех людей, с которыми провел полгода жизни, с легкой грустью. Какими бы они не были, какой бы образ жизни не вели, мне они нравились своей простотой и наивностью взрослых людей, которые с детской непосредственностью не замечают, что жизнь проходит мимо.
Люди входят в нашу жизнь и выходят из неё с таким постоянством, что порой кажется, что жизнь - это постоялый двор, где нет места долгосрочным эмоциям. А только бесконечная суета и хаос бессмысленного движения. Промежуточная станция, на которой задерживаются, чтобы перекусить, или остаются на ночь, или просто меняют коней, чтобы ехать дальше. Приехал, отдохнул и - дальше в путь. Никто никогда надолго не задерживается на этом постоялом дворе, имя которому жизнь.
Семен хочет вернуться к Лиде, чтобы снова пить самогон, но она говорит, что теперь только на девятый день она сделает стол. Лида уходит одна, и, глядя ей вслед, Семен недовольно бормочет о том, что из-за этой бабы он не может нормально помянуть друга.
Я никак не реагирую на его слова. Я просто ухожу. Мне надо собраться и сегодня же уйти из деревни. Не знаю, что меня ждет впереди, но здесь мне больше делать нечего. Этот год, который я провел в относительно спокойствии, позволил мне выиграть время. Возможно, мне нельзя возвращаться, потому что меня ждут. Возможно, я быстро попаду в руки правосудия, и мне не удастся легко убежать.
Возможно всё.
Но я почему-то уверен, что у меня получится.
Это не для меня - прятаться и бояться. Сколько не зарывайся в нору, рано или поздно меня найдут. Лучше я выйду из тени на свет.
Я иду в деревню.
Монотонным речитативом я шепчу своё имя.
Пусть на короткое мгновение, но я становлюсь самим собой.
Каждый из нас однажды должен вернуться на тот путь, который выведет его к свету.
И даже если нет рядом той, что возьмет тебя за руку, это вовсе не повод бояться и неподвижно созерцать мрак.
Я понимаю, что спокойная неторопливая жизнь в деревне закончилась.
Я возвращаюсь домой.
25
Женщина с округлыми формами, обтянутыми джинами и футболкой, закрыла остановочный ларек и сложила ключ в сумочку. По трассе на большой скорости проносились редкие автомобили. Сплюнув, она достала сигарету и закурила. Огонек зажигалки осветил одутловатое лицо с короткими волосами, пористой кожей и вечно недовольным выражением глаз. Еще один гребаный день позади. Завтра выходной день, и только это еще оставляет какое-то приятное чувство в сознании. Плюнув еще раз в сторону ненавистного ларька, где работала, она пошла домой.
Полночь. Хаотично расставленные пятиэтажные хрущевки с редкими прямоугольниками горящих светом окон, небольшие темные дворы между ними, заставленные впритык автомобилями, заваленные мусором контейнеры, заросшие акацией и диким шиповником - это путь домой. Такая привычная дорога и такая же ненавистная, как и работа.
Елена Северницкая шагала домой, не глядя по сторонам - на что смотреть-то, вокруг одно и то же, гребаная родина - и не замечая большой круглой луны над головой. Она прокручивала в голове события сегодняшнего дня, бормоча под нос "хреновая дорога - хреновая работа".
Началось всё с раннего утра. Какой-то пьяница забрел в ларек и потребовал пиво. "Хайнекен, две бутылки давай, мать-перемать". Здесь на краю города этой марки хмельного напитка отродясь не было - нахрена местным алкоголикам такое дорогой сорт пива. Она предложила пьянчуге другое пиво. "Рифей или Охота устоит?" Тот вдруг страшно разозлился и со всей дури ударил лбом по оргстеклу, закрывающему её от покупателей. Оргстекло, конечно, не пострадало, а вот пьяница разбил лоб, оставив красные пятна на стекле. Через две минуты после вызова подъехала патрульная машина и увезла алкоголика, а ей пришлось оттирать кровь со стекла.
Затем через час парень купил батончик Сникерс и, при попытке откусить тут же у кассы, сломал зуб. Она же не виновата, что эта партия шоколадных батончиков лежит в ларке три месяца - зачем привозить свежий товар, если этот еще не продан. Парень долго и нудно возмущался, требовал деньги обратно, но она ему сначала сказала всё, что думает про него и про его маму, а потом послала далеко, показав птичку из среднего пальца. Не сразу, но парень понял. Правда, настроение после этого события испортилось совсем. Поэтому когда через два часа в ларек зашла какая-то хорошо одетая лахудра и захотела купить дорогие сигареты - "Муратти, пожалуйста" - Лена, с удовольствием глядя в красивые глаза, сказала - "Щас, только пониже нагнусь и ноги раздвину". Затем, заметив недоумение в её глазах, добавила с ухмылкой - "Может, Беломора пачку". Это событие ненадолго подняло настроение. Она со смехом смотрела, как лахудра с возмущенным лицом садится в дорогую иномарку, и подумала, как было бы классно, если бы эта тачка сейчас со всего маху врезалась бы в столб. Чтобы много шума и окровавленные трупы в разбитой машине. Вот бы она посмеялась.
Весь оставшийся рабочий день прошел тупо и бессмысленно. Редкие покупатели, стоящая на месте минутная стрелка на часах. Она смотрела в сканворд и никак не могла придумать слова. Ни по горизонтали, ни по вертикали.
Уже когда стемнело, зашел молодой невысокий мужчина, и задумчиво посмотрев на неё, попросил шоколадку. Она заметила в его глазах что-то странное и необычное, и это что-то неожиданно взволновало её. Суетливо вытащив шоколад из коробки, она протянула товар покупателю, взяла сторублевку и сдала сдачу. Мужчина посмотрел на шоколадку, и, протянув её обратно в окошечко, сказал - "Это мой подарок вам, возьмите, пожалуйста". Оторопев от неожиданности, она механически взяла плитку шоколада. Мужчина с тем же задумчивым лицом повернулся и вышел из ларька. Когда она пришла в себя и выскочила из ларька, никого уже не было. Странный и необычный мужчина исчез. Топнув со злости ногой - в первую очередь на себя, как она могла так бездарно и глупо повести себя с таким необычным и интересным покупателем - она вернулась в ларек, открыла шоколадку, шурша фольгой, и впилась зубами в плитку. Передний зуб - второй слева - раскололся пополам. Она взвыла, сначала от боли, а потом от обиды. Она ведь знала, что этот шоколад старше Сникерса. Дура, набитая опилками дура!
Она бросила окурок, проследив глазами, как тот, прочертив огонек в темноте, падает в траву. А когда снова вернулась взглядом вперед, увидела прямо перед собой темную фигуру, слегка освещенную далеким светом одинокого фонаря.
"Что ж, дерьмовый день и заканчивается дерьмово", - подумала она, остановившись. Затем сделала шаг назад. Она прекрасно знала про маньяка - средства массовой информации говорили и писали о нем постоянно.
Фигура тоже сделала шаг.
Елена Северницкая, двадцать семь лет от роду, восемьдесят девять килограмм при росте метр шестьдесят два, сплюнув сквозь новую расщелину в передних зубах, подумала, что если она побежит, то у неё не будет ни одного шанса. Если будет стоять, то это тоже ничем хорошим не закончиться. Поэтому она решительно шагнула вперед, и, замахнувшись сумкой, крикнула что есть сил:
- Ну, давай, ублюдок, попробуй-ка напасть на меня. Я тебя размажу прямо здесь по асфальту. Я порву тебя, скотина, на куски.
Её крик в тишине двора разнесся скачущим эхо. Она хотела крикнуть снова, надеясь напугать противника тем, что шум привлечет людей, но фигура метнулась вперед. Она махнула рукой с сумкой, но промахнулась - сумка отлетела в сторону. И за секунду до страшной и резкой боли в груди Елена увидела страшный волчий оскал. Прямо перед своим лицом.
Умирая, она наконец-то увидела круглый диск луны на небе, и в сознании скользнула мысль, что в полнолуние оборотни выходят на охоту. И об этом она тоже слышала, но никогда не верила.
В тишине забытого Богом и людьми двора - ни одно окно в окружающих пятиэтажках не открылось, ни в одном не зажегся свет, ни малейшего движения в этом подлунном мире - приземистая фигура склонилась над телом и медленно оттащила в сторону ближе к кустам акации.
В самой дальней пятиэтажке открылась дверь и из подъезда выскочила черная тень. Беззвучно и быстро она помчалась прямо к кустам акации, промелькнув под фонарем большой черной овчаркой.
26
Майор Вилентьев приехал на место преступления через пятнадцать минут после звонка. Он стоял и смотрел на работу эксперта. С трех сторон фары милицейских машин освещали кусок заросшей травой земли. Поникшие кусты акации грустно нависали над обнаженным женским телом. Рядом и немного в стороне лежала черная овчарка с распоротым брюхом.
Киноцефал снова прокололся. Да, он убил жертву. И даже все приготовил для насилия. Но затем появилась овчарка по имени Аманда.
Грустный хозяин собаки только что в десятый раз рассказал ему, что Аманда вдруг заметалась по квартире, требуя выпустить её. Он оделся, взял фонарик, открыл дверь и, выпустив собаку, вышел из квартиры.
- Она у меня послушная. И умная. Просто так не гавкает. На людей никогда не нападает. А тут я вышел во двор следом за ней и слышу крик и глухое рычание. Бросился на звук, а уже поздно. Аманда мертвая лежит, и никого нет. Труп женщины я не сразу заметил. А как увидел, сразу позвонил в милицию.
- Совсем ничего не заметили? - на всякий случай, уточнил майор.
- Нет. Темно ведь у нас во дворе. Всего один фонарь горит, да и тот достаточно далеко отсюда. А мой фонарик маломощный, только под ноги светить, чтобы не споткнуться, и всё.
Оставив хозяина собаки, Иван Викторович пошел к эксперту, который осматривал труп собаки. Умный молодой парень, который работал у них четыре года, и мнение которого Вилентьев уважал.
- Ну, Артем, как тут? Есть что-то интересное?
- Да. У пса в пасти что-то есть, но сейчас пока не скажу, что конкретно. Думаю, что собака успела укусить его.
- А с женщиной что?
- Полагаю, что убийца встретил её на тротуаре. Она попыталась обороняться - метрах в трех валяется женская сумка. Убийца увернулся и ударил ножом слева сбоку, а потом еще в грудь. В область сердца. Женщина умерла почти сразу. Убийца срезал на ней одежду. И, скорее всего, именно в этот момент на него напала собака. Нет следов изнасилования, глазные яблоки на месте. Кстати, на теле жертвы есть капли крови, может быть, не её. Или собаки, или убийцы. В лаборатории посмотрим.
- Хорошо. Артем, сделай сегодня.
- Так ведь ночь уже, Иван Викторович! Два часа. Когда я успею?!
- Артем, - повысил голос майор, - пожалуйста. Очень тебя прошу.
- Ладно, ладно, - вздохнул парень обреченно, - сделаю.
Иван Викторович отошел в сторону и задумался. Если сегодня ничего не решится в плане поимки преступника, то завтра сюда приедут следователи из центра. Его отодвинут в сторону, и - не видать ему следующего звания и новой должности еще лет пять.
- Иван Викторович, - услышал он голос и повернулся. Коля, один из оперативников, подошел и сказал:
- Свидетелей нашли.
- Что, даже не одного? - удивился майор.
- Да, мужик на балконе второго этажа вон в том доме курил и видел, как убегал человек в черном облегающем костюме. Говорит, сильно прихрамывал. И там уже на дороге парень въехал боком в остановочный комплекс, хорошо хоть, там никого не было. Говорит, что прямо перед ним на проезжую часть выскочил человек в черной одежде, и чтобы не сбить его, ему пришлось резко тормозить, вот его и занесло. И тоже говорит, что бегущий человек сильно хромал. На правую ногу.
- Очень хорошо. Ну, теперь, думаю, найдем этого урода. Надо оповестить все больницы. Пусть сообщают обо всех укушенных и травмированных. Я в управление, и займусь этим. А ты запиши данные свидетелей и завтра же с утра их ко мне.
И уже в машине он взял телефон и набрал номер.
Мария Давидовна не спала. Разговор с Алиной выбил её из привычной колеи. Она сидела за столом и снова и снова проговаривала свои аргументы в пользу того, что у девушки сработала интуиция и подсознание, и сама же начинала сомневаться в том, что она права. А вдруг у девушки и в самом деле постнаркозные галлюцинации. Это вполне реально. Почему же она так уверена, что у преступника рубец на щеке?
Услышав мелодию "Наша служба и опасна и трудна…", она вздрогнула и торопливо взяла телефон.
- Извините, что разбудил.
- Я не спала.
- Киноцефал снова убил.
- Когда?
- Пару часов назад. И в этот раз он сильно прокололся. Какой-то собачник выпустил овчарку погулять, и та напала на убийцу. Собака погибла, но успела покусать нашего Киноцефала. Двое свидетелей видели, как он убегал, прихрамывая на правую ногу.
Мария Давидовна молчала, обдумывая новую информацию.
- Я что звоню, Мария Давидовна, как вы думайте, будет ли Киноцефал обращаться за медицинской помощью? Если он и правда имеет медицинское образование, то может он сам сможет справиться с ранениями?
- Может, и сам справится, но это довольно сложно. Собачьи укусы - это не просто травмы, порезы или даже рваные раны. Там нужна профилактика от бешенства и столбняка, а эти вакцины есть только у скорой помощи, в травмпунктах и приемных отделениях стационаров. Далее, во рту у собаки полно инфекции, и такие раны, если их неправильно лечить, быстро нагнаиваются. Вплоть до флегмоны.
- Чего, чего? Флегмо - что?
- Неважно, Иван Викторович, поймите главное. В любом случае, если не сразу, то через какое-то время ему нужна будет помощь. Если у него есть связи в медицинских кругах, то он может обратиться за помощью не больницу, а к своим знакомым врачам, или в частные медицинские структуры.