- Убирайся, шелудивый пес, истлевшая падаль! Помосты! Я не допущу никаких помостов! Это не Та Башня! Это Другая Башня! Это не куча сырой глины, в которой грязные поденщики копают себе пещеры! Это продуманное, разумное, благородное здание! Пошел прочь!
Выхода у нас не было - мы отступали по лестнице, а следом, кряхтя, всползал господин Осейф, а за ним, высоко подняв светильник,- тот мужчина.
- Давай договоримся, почтенный учитель! Я устрою тебе встречу со стариками, хотя эта встреча тебя не обрадует, а потом мы потолкуем о помостах.
- Уйди! Уйди, гнусный! - неистовствовал господин Осейф. - Или я спихну тебя с лестницы и ты переломать ноги! Да! И сломаешь шею!
- Прости меня, благородный Гумариэль! Хочешь, я пришлю тебе копченой рыбы? В холодном месте она долго хранится.
Судя по голосу, тот мужчина совершенно не обиделся на моего господина, и это было странно - ведь Осейф изругал его от всей души и с настоящей яростью.
- Тебе понадобится слишком много рыбы, чтобы я дал согласие ставить в Другой Башне помосты, - огрызнулся мой хозяин.
Мы с Гамидом поднялись на шестой ярус и оказались в помещении, откуда уже могли попасть в комнаты хозяина.
- Где мы? - спросил еле слышно Гамид.
- Держись за меня, - шепнул я и повел его туда, где мы могли спрятаться, - в хранилище глиняных табличек.
Это была комната, где Осейф Гумариэль часто работал, хотя рисовать там башню он не мог - стены были заняты полками с тяжелыми ящиками, в которых стояли в гнездах таблички, так что двигать их мог только Арбук, дядя Лиш. Кроме того, там были рабочий стол Бубука и огромное корыто с сырой глиной, накрытое мокрой тканью в шесть слоев. На столе валялись неубранные палочки для выдавливания, большая скалка и широкий нож. Оконные ставни Арбук уже закрыл, и мы очень осторожно пробрались в угол.
- Когда он уснет, ты спустишься по лестнице, - сказал я. - Подожди тут. Я принесу тебе сладких пирожков.
- С финиками, с изюмом или с яблоками?
- С финиками, и они еще обмазаны медом, так что бери двумя пальцами, не перемажься, - предупредил я.
Разговаривать с ним о Таш я не хотел. Ну, собирались убить, ну, не убили, кому какое дело? Мы ответим за это лишь в подземном царстве Кур-Нуги, и, надеюсь, не скоро.
Мы не потому пощадили ее, что испугались того мужчины, отлично владеющего длинным ножом и сильного духом. Мы отказались от убийства, потому что нас бы там сразу схватили. Когда простой парень убивает госпожу, вряд ли его за это кормят нежной жареной печенью молодых ягнят и ароматными дынями. Решение убить хитрую змею осталось неизменным, просто мы не стали об этом говорить.
Я хотел выйти из хранилища, но услышал шаги господина Осейфа. Он именно туда направлялся, да еще со светильником, который взял в спальне, с большим и ярким светильником! Фош, женщина, которая стряпала для господина и убирала комнаты, с вечера заправляла этот светильник маслом и зажигала, потому что господин Осейф любил на сон грядущий читать что-нибудь занимательное, хотя это было не всегда удобно - те таблицы со сказанием о Гильгамеше, которые он купил недавно, величиной превосходили подушку, а он брал их в постель и только чудом еще не расколотил.
Спрятаться под стол мы не догадались.
Хранилище имело окно, выходящее на балкон, и мы, два деревенских дурня, полезли в это окно. Гамид боялся, что господин Осейф будет орать во всю глотку и прибежит стража, а я - что добрый господин, который взял меня к себе и заботился обо мне, рассердится, что я привел в дом чужого, и прогонит прочь.
И, конечно, мы опрокинули стоявший возле окна маленький столик, которого впотьмах не заметили.
Хозяин, уже занесший ногу над порогом, остановился, а мы, оказавшись на балконе, совсем утратили рассудок и полезли куда-то вверх по резным деревянным столбикам.
Хозяин закричал, призывая Бубука и Арбука. Оба они спали в комнате, следующей за хранилищем, и тут же прибежали. Мы к тому времени уже сидели на чьем-то чужом балконе, понятия не имея, как будем оттуда выбираться.
Арбук выбежал в нору и отцепил большой факел. С этим факелом он ворвался в хранилище и как-то догадался, что нужно выйти на балкон. А там уже всё было просто - он увидел снизу наши торчащие ноги.
- Слезайте и отдавайте украденное! - крикнул господин Осейф. - Иначе я позову стражу!
- Это я, господин! Сейчас слезу! - ответил я и ловко спустился по резным столбикам.
- Ты?! - изумился он, когда Арбук осветил мое лицо. - Что это за дурь?! Почему ты от меня прячешься? Что ты делал в хранилище? А ну, выкладывай, что стянул!
- Я ничего не стянул, господин.
- Так что ты делал в хранилище табличек и почему удрал в окно?
- Погоди, господин, - сказал Арбук. - Там же еще второй есть. Слезай, ворюга! Слезай, пока мы не позвали стражу! Бубук, принеси-ка мою дубинку.
Случилось то, что должно было случиться, - когда Гамид уже влез через окно в хранилище, нож, спрятанный под туникой, вывалился и так стукнул о пол, что я подскочил.
- Убийцы? - растерянно спросил Осейф, нагибаясь и таращась на нож, словно в полу открылась дыра, а через нее видна жрица, ласкающая гостя на городской лад. Арбук замахнулся дубинкой, и тогда я рухнул на колени.
- Прости двух деревенских дурней, господин! - закричал я. - Живи сто двадцать лет! Я отдам тебе свои годы! И мой брат отдаст тебе свои годы, только живи!
- Зачем нож принесли, дурни? - спросил Арбук. - Бубук, давай сюда дубинку, а сам беги на пятый ярус...
- Нет, нет, нет! - разом завопили мы с Гамидом. - Не надо на пятый ярус! Мы всё расскажем!
- Кажется, я прогневал богов, когда пожелал себе самого бестолкового носильщика, - сказал господин Осейф. - Вот они его и прислали.
Тут ворвался Абдад, заорал и занес над головой господскую скамеечку для ног. Мы распростерлись на полу очень быстро, и только поэтому скамеечка не расшибла нам головы и не выбила из них всё содержимое.
- Погоди, погоди, Абдад, дай им сказать, - велел господин Осейф. Тогда только мой напарник вгляделся в наши лица.
- Это ты, Вагад? - спросил он. - Ты хотел обокрасть нашего доброго хозяина? Ты продал свой разум пекарям для начинки пирожков, а себе купил ослиный? Где ты еще найдешь такого хозяина?
- Помолчи, Абдад! - прикрикнул господин Осейф. - Пока я не вижу у них ничего украденного...
- Выбросили, господин! Выбросили! И это лежит у подножия башни!
- Он прав, - вмешался Арбук. - Кто-то им заплатил, чтобы они выкрали твои таблички, господин.
- Чтобы выкрасть таблички, нужно уметь их читать, - возразил хозяин. - Или же точно знать, где они Должны стоять... Я понял, я понял, кто это сделал! Это Удомиэль, ослиное охвостье! В черный день, благословленный злой владычицей Эрешкигаль, взял я его в помощники! Вот кому нужны мои таблички! Он думает, что прочитает их и станет главным строителем!
- Нет, нет, нет! - заголосили мы. У господина Осейфа были помощники и ученики, которые часто сопровождали его. Он поручал им присмотр за отдельными работами. Одни хорошие, другие похуже, и Бершит Удомиэль казался мне человеком, способным нанять воров, уж очень у него была неприятная рожа.
- Что ты, дурень, скажешь в свое оправдание? - спросил господин Осейф.
- Я дурень!
- Это я знаю. Прибавь!
- Дурень я деревенский...
- Ты был деревенским дурнем, пока не попал в Ту Башню. Теперь ты дурень вавилонский, - очень внушительно сказал хозяин.
- А какая разница, господин? - спросил Арбук.
- От вавилонского вреда больше. Говори прямо - вы брали таблички?!
- Нет, нет, нет! - снова закричали мы.
- Заткни рот, всю башню перебудишь, - приказал Арбук. - А что вы взяли?
- Ничего не взяли! Клянемся крестовиной Мардука! Клянемся бурей Энлиля - пусть она унесет нас, если врём!
- Но почему вы полезли с балкона на балкон как опытные воры?
- Господин, добрый господин, во всем виноват я! Я привел сюда своего брата Гамида, чтобы угостить вкусными жирными пирожками! - сказал я. - Ты был в другом месте, а если бы ты был дома, я бы его не привел. Я знал, что ты будешь меня ругать...
- Это настолько глупо, что похоже на правду, - ответил мне господин Осейф. - Я не сержусь. Ты оправдал мои ожидания. Но больше так не делай. Встаньте оба, дети дрисливой ослицы от верблюжьей падали.
Мы встали с пола и мелкими шагами, не поворачиваясь к господину спиной, засеменили к двери, ведущей на лестницу.
- Ты уйдешь вместе с ним, Вагад? - спросил господин Осейф. - А кто же будет таскать мои носилки? Погоди... погодите оба... Где вы научились так лазить?
- У себя дома мы карабкались на финиковые пальмы, господин, - ответили мы.
- А умеете вы пролезать в узкие дырки?
- Ты посмотри, господин, какие у них широкие плечи. Они в узкой дырке застрянут, - сказал Арбук.
- Если ты прикажешь, господин, - ответили мы.
- Бубук, принеси нам пирожки с финиками, - приказал хозяин. - А ты, Арбук, ступай. И ты, Абдад, ложись спать.
- Они пришли сюда с ножом, - Абдад показал на нож, который мы не решались поднять.
- Они взяли нож, чтобы резать пирожки, - твердо сказал господин Осейф.
- Да им верблюда зарезать можно!
- У них не было другого. Подними, Вагад. Бубук!
Мальчик внес блюдо с пирожками и поставил на край рабочего стола. После чего Бубук, Арбук и Абдад, поклонившись, вышли.
Господин Осейф сел на скамью, мы встали перед ним.
- Значит, вы оба отлично взбираетесь на пальмы?
- Да, господин.
- И вы не боитесь высоты?
- Да, господин.
- И у вас сильные руки и крепкие ноги?
- Да, господин.
- И вы согласны выполнять мои приказания за разумную плату?
- Да, господин!
- Мне сами боги послали вас. Ох, и проучу же я этого хитреца! Он думает, что в Другой Башне самый умный! Это мы еще посмотрим! Я своего добьюсь. Вагад, как зовут твоего брата?
- Гамид, господин.
- Он так же бестолков, как и ты?
- Да, господин.
- Это хорошо. Гамид и Вагад, вы будете делать только то, чего я потребую. Повторите!
- Мы будем делать только то, чего ты потребуешь, господин.
- И даже ради спасения моей жизни вы ничего не предпримете, если я вам не прикажу.
- Да, господин.
- Клянитесь этой вашей крестовиной Мардука.
Мы вспомнили дерьмовозов из Нашей Башни, но послушно произнесли:
- Клянемся, господин.
- Берите пирожки, ешьте и слушайте меня. Мне нужны веревки и канаты. По разным причинам я не могу купить их сам. Я дам денег Гамиду, чтобы он купил полсотни локтей тонкого каната и столько же прочной веревки. Гамид, ты будешь брать этот товар у разных продавцов. Так... Пять локтей у одного, пять - у другого, пять - у третьего, пять - у четвертого...
- У нас не так много торговцев канатами и веревками, господин!
- У нас их много. А ты, Вагад, не смей покупать эти веревки и канаты. Все знают, что ты мой носильщик. Повтори.
- Все знают, что я твой носильщик, господин.
- Ешьте пирожки. Если вы из-за них столько претерпели, то будет справедливо, если вы сожрете всё блюдо, ослятки мои.
И мы его сожрали.
Потом я проводил Гамида и вернулся на свое место.
Слишком многое случилось в этот вечер, и я думал, пытаясь всё осознать.
Начал я с крестовины Мардука.
Если это действительно священная крестовина, как сказали Абаду, и она соединена со страшными вещами в гремящей и скрипящей комнате, то и эти вещи - священны. В самом деле, ящики, которые выезжают из стены сами собой, и прутья, которые поднимаются без помощи человеческих рук, и колеса, которые вращаются, действуют благодаря божественной силе Мардука, а мы, дурни, вломились в святилище, и хорошо еще, что его мощная ладонь нас не пришибла.
Но она должна была пришибить моего хозяина, который страшно ругался в двух шагах от святилища. Однако он цел. Может быть, он заранее откупился от мести всесильного бога, пожертвовав деньги на храм? Или же он сам - жрец высокого ранга, довольно вспомнить, как ласково говорил с ним тот мужчина. Это уже более походило на правду. Ведь тот мужчина - человек, имеющий власть и применяющий ее...
Тут я, разумеется, вспомнил про Таш.
Кто она? Может быть, и в самом деле жрица? И даже не жрица Асторет, а кого-то еще из великих богинь. Только жрица может так распоряжаться с людьми, их жизнью и смертью...
Тогда убивать ее нельзя! И нужно вразумить Гамида, чтобы даже не пытался.
Я еще много о чем думал и незаметно перешагнул Черту между явью и сном, продолжая размышлять и созерцая картины сна. Опомнился я, когда меня крепко встряхнул Абдад. Женщина Фош приготовила нам горячую еду, и носилки ждали нас у дверей.
Вечером, когда мы вернулись на шестой ярус, хозяин велел мне после захода солнца спуститься вниз и найти Гамида. Если Гамид уже успел купить веревки и канаты, то забрать их, а если не успел - крепко дать ему по шее, поскольку бестолковость, несомненно, необходимая тем, кто гоняет тачки, тоже должна иметь пределы.
- Спрячешься, обмотаешь их вокруг поясницы по голому телу и сверху наденешь тунику, - сказал мой хозяин. - Чтобы никто их у тебя в руках не видел! И чтобы никто не видел, как твой брат передает тебе покупку.
Я всё выполнил точно и принес пять локтей веревки и пять локтей каната.
- Отчего так мало? - спросил хозяин.
- Ты сам так приказал, господин: у одного торговца пять, у другого пять...
- Молчи! Я должен был это предвидеть. Несколько дней спустя у нас было довольно много веревок и канатов. Я по приказу хозяина в темноте привел к нему Гамида.
- Сперва я вас покормлю, - сказал господин Осейф. - Вот жареная рыба, поешьте немного, а настоящее угощение будет, когда вы исполните мое поручение. Идем.
Поев, мы взяли три больших куска прочного каната, связали в один и сделали на нем толстые узлы.
Хозяин прекрасно знал все внутренности Другой Башни. Мы по лестнице поднялись на седьмой ярус, и он вывел нас узким коридором к Трубе. Там было окошко, необходимое для притока воздуха.
- Кажется, здесь, - сказал господин Осейф. - Один из вас вылезет в окошко и по канату спустится вниз. Второй же будет держать этот канат и помогать ему, то отпуская, то притягивая. Труба освещается снизу - там допоздна ослы крутят крестовину. Того, кто будет висеть на канате, не заметят - а он увидит всё, что нужно. Поняли?
- Поняли, господин, - ответили мы.
- Идем дальше. Увидеть этот человек должен выходящее в Трубу окно на уровне третьего яруса. Обычное окно, вряд ли закрытое ставнями. Оно будет не прямо над этим вот окном, а немного в стороне. Третий ярус узнать нетрудно - он лишь на локоть выше столба от крестовины, вернее сказать, металлического наконечника, которым увенчан столб. Я приказываю тому, кто спустится, изловчиться и закинуть в окошко вот эту табличку.
Господин Осейф достал из-за пазухи обожженную табличку со знаками, завернутую в тряпки.
- Это всё, - завершил он. - Одновременно с тем, кто спустится на канате, будет опущена и веревка с привязанным грузом. Груз я тоже захватил. Выполнив приказание, тот человек дернет за веревку, и мы его поднимем и втянем сюда. Но он и сам будет подниматься. Кто из вас полезет в окно?
Мы немного растерялись. Мало приятного - болтаться в Трубе на высоте седьмого яруса. Поэтому Осейф, чтобы не тратить время зря, сам выбрал Гамида.
- Вечно я предоставляю право выбора тем, для кого эта задача непосильна, - проворчал он, спуская в окно веревку с грузом. - Помогай ему, Вагад, а я не буду тебе мешать.
Гамид сел на стену и перекинул ноги наружу. Потом мы оба уцепились за канат, он снаружи, я изнутри.
- У тебя сильные руки, - сказал господин Осейф, глядя, как я отпускаю канат. - За труды этой ночи ты получишь целую "ногу". Ну-ка, пусти поглядеть. Очень хорошо, хватит. Остальной путь он проделает по узлам.
Мы подождали, пока Гамид дернет за веревку, и я помог ему вернуться.
- Получилось? - спросил хозяин.
- Да, господин.
- Тогда возвращаемся, ослятки. Вы отлично поработали. Кто-то по вашей милости скоро лишится сперва сна, а потом и должности, хе-хе-хе...
Он опять повел нас по всяким тайным переходам и вывел к лестнице. Мы спустились и скоро оказались в его жилище.
- Никому ни слова, - сказал он перед тем, как впустить нас. - Вы славные парни, но если вы разболтаете про то, как Гамид лазил по канату, у вас будут очень большие неприятности. И прежде всего подрядчик разобьет табличку с договором, и Гамид лишится заработка. Другие подрядчики его тоже не возьмут - в этом деле они все заодно. И ему придется возвращаться в эту вашу деревню, как там ее?
- Субат-Телль, господин, - ответили мы.
- Поняли?
- Поняли, господин!
- Не уверен...
Мы вслед за ним вошли в спальню. У него там на столике обычно стоял ларчик, а в ларчике - деньги на мелкие расходы. Он взял две "ноги" и дал нам с Гамидом.
- Если распустите языки, приду и отберу эти "ноги". Поняли?
- Поняли, господин.
- Ну, теперь есть какая-то надежда. Теперь идите спать. Завтра вечером пусть Гамид придет. Ступайте.
Мы вышли из спальни, не веря своему счастью: целая "нога" только за то, что Гамид немного повисел на канате, а я этот канат держал!
- Если разобьют твою табличку с договором, это будет ужасно, - сказал я.
Гамид задумался:
- А может, и не ужасно. Тогда я буду свободен...
- От чего свободен? От заработка?
Он пожал плечами. Какие-то странные мысли рождались в его голове, я это видел по лицу.
- Вообще свободен... от всего...
- Как это?
- Ну как... Сейчас мы зависим от всех - ты от своего хозяина, я от своего, и вместе мы зависим от того, что скажет Тахмад.
- И правильно, он же старший.
- Знаешь, Вагад, самый старший еще не значит самый умный. Его слово имело вес до того, как мы перешли в Другую Башню. А теперь оно весит всё меньше и меньше. Твое слово для меня - тяжелее слова Тахмада.
Он не стал объяснять, а я понял без объяснений: это потому, что пошел вместе с ним убивать Таш, а Тахмад бы его удержал, да еще, может быть, дал по шее.
- Проводить тебя вниз? - спросил я.
- Проводи по лестнице, а то по норе спускаться - это целая вечность.
Я пошел с ним неспроста. Ведь там в любой миг могли отвориться двери на третьем ярусе, и если бы его обитатели увидели Гамида одного, то неизвестно, как бы с ним поступили. А для двоих опасность меньше.
Мы уже освоились с лестницами и не боялись с них свалиться, поэтому спокойно спустились вниз и вышли из башни на свежий воздух.