- Да, помню, как сейчас. Я был писцом при помощнике главного строителя храма Мардука, и мы выехали в каменоломни - выбрать хороший камень для плит. А вас привезли из пустыни, где караванщики приняли вас за демонов. И вы не владели речью.
- Владели, Осейф, только своей, не вашей. Выпей вина, - предложил Питир. - Выпей. Только в нем утешение. Без вина мы бы сошли с ума.
- Глядя на то, что вы теперь вытворяете, мы чувствуем, что рассудок нас покидает, - добавил Дишон. - Даже хорошо, что наше окно выходит в Трубу. Если бы я каждый день видел эти ужасные башни, я бы однажды спрыгнул с самого высокого яруса.
- Вы сами научили нас строить башни! - воскликнул Осейф. - И не будем больше об этом! Давайте поговорим о том, как увеличить память счетного устройства и как сделать, чтобы в этой памяти хранились картинки и чертежи. Мне это очень важно.
- Давай еще раз вспомним, как мы встретились, - вмешался третий старик. - Нас привели связанных и просили твоего начальника взять нас в храм, чтобы Жрецы решили, что с нами делать. И вы привезли нас, а потом мы встретились, когда мы уже знали три сотни слов на вашем языке.
- Вы объяснили, что злые демоны притащили вас из Далекой страны и бросили посреди пустыни. Но потом, когда вы уже знали очень много слов, вы рассказали, что у себя дома жили в башне.
- Ошибка перевода, Осейф! И недоразумение! Мы могли сказать только то, что жили в очень высоком доме. А с башней мы сравнили дело, которым занимались в той стране. Мы не знали, как иначе объяснить вашим жрецам, что мы из денег делаем деньги, из маленьких денег - большие деньги, из больших - огромные. Кто мог предвидеть, что вы, дурни вавилонские, начнете строить эти кошмарные сооружения?! - закричал Дишон. - И что вы за шестьдесят лет понастроите их по меньшей мере два десятка! Мы не знали, как перевести на ваш язык простое слово "банк"!
Я честно пытался понять, о чем они спорят, почему мой добрый хозяин, обычно спокойный и насмешливый, чуть не плачет, и почему эти три старика так злобно и ехидно смеются. Мне хотелось вбежать и треснуть каждого из них палкой по лбу.
- Но ведь мы всё сделали правильно, и на верхних ярусах оборот денег не такой, как на нижних, и их там в сотни раз больше, а потом все это перестает работать, и люди покидают башню, и она рушится! Всё как вы сказали! - убеждал их хозяин. - Вы были правы во всем - и насчет башен, и насчет устройства Самариаха! А теперь скажите, что нужно, чтобы оно хранило и показывало картинки?
- Кто первый сказал это слово "башня"? - вдруг спросил сердитый Дишон. - Жить нам осталось немного, и я хочу перед смертью уничтожить этого олуха, этого болтуна, этого тупицу! Из-за него от нас полвека ждали каких-то открытий! А мы кто? Мы - три парня, которые сидели на самом нижнем ярусе своей башни и выдавали людям деньги, получая от них таблички...
- Говори за себя! Я был наладчиком... - и тут опять прозвучало непонятное слово, а может, и несколько слов, я не разобрал.
- Был! Пока у вас всё не рухнуло! И ты чуть не намочил штаны от счастья, что тебя взяли к нам работать с клиентами! - продолжал буянить Дишон.
Я запомнил новое слово и решил потом спросить у хозяина, что такое штаны.
- Ты бы, Осейф, лучше потолковал с Ровоамом и Амалеком, которые скоро запустят печатню, - сказал Ришарид. - Они приходили к нам, и мы опять рассказали всё, что помним про печатающее устройство. А что мы можем помнить? Мы же в него не лазили.
- Они поставили слишком простую задачу, - ответил мой хозяин. - А я знаю, что счетное устройство должно решать сложные задачи. Поэтому я здесь. Я наконец-то нашел вас, и у меня столько вопросов. Ведь мы так давно не виделись...
- За встречу! - дружно закричали старики.
- Я пришел поговорить о деле!
- Пусть демоны унесут все дела!
Они еще немного покричали друг на друга, потом стали мириться, потом выпили наконец столько, чтобы начать петь песни. Причем пели те старики, и на неизвестном языке, а мой хозяин восклицал:
- Нет, врете, не для того я всю жизнь учился строить башни! Врете! Посмотрите на Другую Башню - где еще вы увидите такую Трубу? Я сам рассчитал уклон Трубы, сам, без этого вашего Самариаха! И я построю новую башню - Новую Башню! Уберите вашу кружку! Меня мутит от черного вина!
А потом он, пьяный и горестный, вышел ко мне.
- Веди меня отсюда, - сказал он. - Зачем это всё? Зачем я придумал, как нам обмениваться письмами, если они не хотят мне ничего рассказывать? Они, мои учителя?
Он кинулся обратно.
- Отдайте мне бронзовое кольцо! - закричал он. - Я думал, что по натянутой веревке будут подниматься таблички с мудрыми числами! А вы что прислали? Приглашение на стакан вина?
- Оставь нас! - ответили ему. - Мы недолго проживем, жизнь не состоялась, и мы не хотим тратить последние дни на возню с числами!
- Я еще приду к вам, когда вы протрезвеете.
- Мы маленькие люди, - сказали старики, - мы просто маленькие люди, которые влипли в большую историю. И мы больше ничего не хотим.
- Я ваш ученик! - гордо заявил он.
- Мы хотим домой! Мы хотим домой! - ответили они.
И они опять вспоминали какие-то давние события, многих слов я не понимал, и в конце концов они расстались.
- Веди меня, - пробормотал хозяин.
- Куда, господин? Я не знаю дороги.
- И я не знаю. Веди куда-нибудь.
Мы пошли по коридорам, прямым и округлым, и он висел на моей руке, как женщина, которую повели рожать.
- Я вернусь и поговорю с ними иначе. Я забыл сказать главное - ведь можно сделать бронзовые таблички на шесть и даже на восемь дырок. Они будут тонкими - и такая табличка окажется легче глиняной... - бормотал он.
Мы заблудились, но всё же вышли туда, где спал Гамид. Я через дыру потыкал его палкой.
- Тащите меня, ослятки, - пробормотал хозяин. - Вот так, хорошо. Нужно чем-то заткнуть это отверстие, из него наверняка дует, как бы эти порождения крокодилов не заметили движения воздуха на лестнице...
Мы с трудом доставили его наверх и уложили. Последнее, что он нам обещал, звучало так:
- Я разгромлю это счетное устройство и сделаю бронзовое!
- О чем это он? - спросил Гамид. - И где обещанные деньги?
- Деньги он отдаст. Пойдем, я расскажу тебе, что там было. Кажется, я видел людей, которых принесли демоны.
- Почему ты так решил?
- Потому что они собирались намочить штаны... - Я задумался и осознал, что из всех умных речей точно понял только это.
- Что такое штаны?
- Это я узнаю завтра. Слушай...
Мы взяли мешок, принадлежавший искателю правды, спустились вниз и кое-как заткнули дыру. Потом мы вышли из будки и сели у стены.
- Башни научились строить в далекой стране, откуда родом эти, принесенные демонами. Они прибыли сюда и научили Осейфа строить. Раньше он возводил храмы, а потом стал возводить башни.
- И что, неужели он один их все построил? И Нашу Башню, и Другую Башню, и Узкую Башню, и Двойную Башню, и Полосатую Башню? - спросил Гамид.
- Вот этого я не знаю. Вряд ли... Наверно, у них были и другие ученики. Я так понял, что разумные, которые пришли вместе с нами из Нашей Башни, тоже их ученики. И им почему-то можно встречаться с этими людьми, а хозяину - нельзя. Вообще там трудно было что-то понять.
- Жаль, что он взял тебя, а не меня.
- Надо что-то придумать, чтобы взял тебя.
- Говоришь, принесенные демонами?
- Они сами так сказали. Принесенные из далекой страны, где говорят не по-нашему.
- А зачем?
- Не знаю. Они выше, чем должны быть обычные люди, и все трое - плешивые. Помнишь Амалека Бади, разумного? Так они даже выше него. И они носят платья, которые запахиваются спереди и подпоясываются.
- Странно всё это...
На том мы и разошлись.
На следующий день мой хозяин разболелся. Крепкое вино не пошло ему на пользу. Женщина Фош отпаивала его травными настоями, а он бормотал, что без его присмотра Трубу выведут криво. Ясно было, что мы никуда его не понесем.
Я пошел на третий ярус, чтобы подождать там своих, встретил их и пошел с ними вниз, а потом сгонял тачку вверх и вниз вместо Гамида.
- Что-то вы уж очень подружились, - сказал Левад.
- Я и с тобой дружу, и с Гугудом.
- Но нам ты не предлагаешь поработать на своего господина.
Потом я поднялся наверх и убедился, что хозяину не нужен. А вечером случилось еще одно приключение.
Я повел Лиш на прогулку. У меня были два пирожка - из тех, что покупал в большом количестве, но забывал съесть хозяин. Я хотел угостить ее пирожками на берегу рыбного пруда и отвести куда-нибудь подальше, в рощу, где можно было бы по крайней мере целоваться в губы, пока я не уговорил ее на другое.
Чтобы развлечь ее, я рассказал любовную историю о юноше и девице, которые сбежали с верхних ярусов, чтобы пожениться в Вавилоне. Лиш разволновалась и просила богов помочь этой паре. Она, как всякая женщина, желала всем на свете разбиться на пары и вступить в законный брак.
За рощей начинались огороды и поля, пересеченные вдоль и поперек каналами и канавами. Я долго не мог понять, откуда берется столько воды, пока жители Другой Башни не объяснили: весной разливается река, и давным-давно она затопляла поля, пока люди не научились отводить воду в каналы и сохранять ее до засушливого времени. После этого урожаи стали огромными, и у людей появилось богатство. И они построили Вавилон со всеми его храмами, царским дворцом, огромными стенами и статуями быков с человечьими лицами, в два и в три мужских роста.
Лиш держалась настороженно - она и хотела гулять со мной, и боялась, что мы вместе чего-нибудь натворим. Так получилось, что мы очень быстро прошли рощицу и вышли к краю ячменного поля. Местность была безлюдная, земледельцы уже разошлись по домам, и в полной тишине слышались только крики каких-то водяных птиц да жужжание насекомых.
Каналы вокруг Другой Башни были разные - одни опрятные, с открытыми берегами, на которых не спряталась бы и водяная крыса, а другие - с берегами, заросшими тростником, а в тростнике водились змеи. Так вот, как раз из зарослей тростника услышали мы голос.
- Держись, - говорил этот голос, - держись, сейчас я помогу тебе...
- О боги, кто туда залез? - спросила Лиш. - Там тонет человек!
- Или демон, прикинувшись человеком, хочет заманить нас в воду, - сказал я и, сломав длинную ветку, ободрал с нее листья. - Стой тут, я пойду посмотрю.
Шевеля веткой сперва растущий ближе к каналу ячмень, потом траву и тростник, чтобы спугнуть змей, я подошел поближе, пробрался к берегу и увидел две головы, торчащие из воды. Одна, в мужской повязке, была почти у берега, и мужчина пытался выкарабкаться, но у него не получалось. Другая, облепленная мокрым покрывалом, была, скорее всего, женская.
- Эй, человек, - позвал я. - Что ты там делаешь?
- Мы заблудились и упали в воду, - ответил он. - Во имя милосердных богов, вытащи нас отсюда и отведи к моей высокородной матери. Она живет на двадцать четвертом ярусе...
- И ее брат - жрец в храме! - продолжил я. - Вам же показали, в какой стороне город, несчастные! А вы опять возле Другой Башни, и вышли к ней с какой-то непонятной стороны, да еще из всех каналов выбрали, чтобы туда свалиться, тот, где больше всего змей!
Я вернулся к Лиш и попросил у нее большой платок. Свернув его жгутом, я пошел к каналу и кинул конец платка этому дурню Лилуэласу, а он дал этот конец в руки своей женщине и пихал ее сзади, пока я не вытянул ее из воды. Она не держалась на ногах, и я еле довел ее до островка травы, чтобы уложить. Потом я помог вылезть сыну сестры жреца.
- За это время можно было дойти до города и найти там себе занятие, - сказал я. - Вы так и не попали в Вавилон?
- Нет, - хмуро ответил Лилуэласу. - Мы с верхних ярусов, у нас нет привычки ходить пешком. Мы стерли ноги и отдыхали.
- Это те самые, - сказал я Лиш, которая, стоя на коленях, растирала холодные ноги девицы. - И что ты собираешься делать?
- Вернуться в башню.
- А ты? - спросила Лиш госпожу Илумушигаль.
- Я хочу в башню.
Им было уже не до страстной любви.
- Надо им помочь, - сказала Лиш. - Иначе они погибнут. Я могу вести девицу, а ты подставь плечо мужчине.
- Надо, - согласился я, - но только до стражи у входа. Наверх пусть добираются сами. Не в тачке же их везти на двадцать четвертый ярус.
Мы поставили девицу на ноги и кое-как повели их к Другой Башне. Они еле передвигали ноги и молчали. Но, когда мы вышли к дороге, они заговорили.
- Ты опозорил меня, - сказала Илумушигаль. - Теперь никто на мне не женится. Все знают, что я провела с тобой пять ночей.
- Ты сама хотела, чтобы это было, - ответил он. - Кто уговаривал меня бежать в город?
- Я думала, тебя там ждет место в храме Мардука. Ты же сын сестры жреца, которого знают в городе!
Лилуэласу опустил голову. Лиш посмотрела на меня с недоумением, Она еще не поняла, а я уже понял, что этот возлюбленный хвастался тем, чего на свете не было, чтобы девица его полюбила.
- Может быть, вас все-таки поженят? - спросила Лиш.
- Я с двадцать четвертого яруса, а госпожа - с тридцать первого, - сказал сын сестры жреца.
Вход в нору, где сидели стражники, проверяющие Пропуска, был совсем близко. Мы с Лиш уже мечтали, как сдадим этих влюбленных, назовем свои имена и пойдем придумывать, на что потратить награду. Но они вдруг остановились.
- Нет, нет, - сказал Лилуэласу. - Не пойду. Иди ты одна.
- А ты?
- Может быть, если мы придем поодиночке...
- Твой разум похитили демоны! - воскликнула девица. - И с этим жалким человеком я спустилась к подножию башни, и блуждала в потемках, и умирала от жажды, и пролезала в дыры, и бродила в страшных местах, где ты весь на виду, и чуть не утонула в грязи! А теперь он боится сказать людям, что увел из родительского дома знатную госпожу!
- А в чем твоя знатность? В том, что твой дед был подрядчиком и имел двадцать тачек?
- Моя мать - дочь и внучка лугалей!
- Откуда в башнях лугали? Это в деревнях они еще есть и имеют власть, в тех, где нет своего храма и нет энси, жреца-строителя! Они правят дюжиной козопасов, эти лугали.
Я смотрел на Илумушигаль и думал, если бы мне стать подрядчиком и начать хотя бы с десяти тачек, го мои дети уже будут жить на шестом или седьмом ярусе, а внуки на двадцатом!
- Нет, мой дед и прадед были лугалями в башнях! - твердила девица. - И прочие предки тоже!
- Когда твой прадед впервые пришел в башню из деревни, мой прадед уже был там жрецом храма! И его дед был в башне жрецом храма! И дед его деда был в башне жрецом храма! - выкрикивал Лилуэласу.
- При деде твоего прадеда еще не было башен!
- Как это не было? Башни были всегда!
- Вот вход в нору, вы до него дойдете сами, - вдруг сказала Лиш. - Пойдем, Вагад.
Она взяла меня за руку и повела прочь.
- А награда? - спросил я.
- Я не хочу такой награды. Получится, будто мы виноваты в том, что эта девица не выйдет замуж, раз мы привели ее.
- Ты плохого мнения о богах, милая. Они же видят сверху, что мы тут ни при чем.
- Всё равно не хочу. Мне ее жаль. Она поверила мальчишке! А он пытается выкрутиться! Он получил от нее пять ночей! А теперь отказывается от нее!
Мою Лиш прямо трясло от возмущения. Я обнял ее, не беспокоясь, увидит ли нас кто-нибудь. В конце концов, наша свадьба уже была делом решенным.
- Я никогда не откажусь от тебя, - сказал я ей. - Даже если сама прогонишь прочь.
И мы опять пошли к роще. Пошли, не оборачиваясь. В сущности, мне было безразлично, как эти избалованные детки с верхних ярусов выкрутятся из своих неприятностей. Мне казалось более важным узнать, кто такие старики, которых держат взаперти, откуда их принесли демоны и что означают все незнакомые слова.
Но узнать было негде. Не спрашивать же у хозяина. После ночной вылазки он старался не встречаться со мной взглядом, словно был мне что-то должен. Конечно, две "ноги" я от него получил - себе и Гамиду. Но больше он ничего не затевал, был хмур, словно похоронил всех родственников, и начал болеть. Случалось, он на целый день оставался в постели. Лет ему было уже много, и никто не удивлялся. К нему спускались сверху подрядчики и строители, он что-то им объяснял, рисовал мелом на стене, а потом Арбук или Бубук читали ему вслух всякие истории, он же слушал с закрытыми глазами. Мы с Абдадом сидели почти без дела и, к сожалению, почти без денег - хозяин только велел нас досыта кормить. Что из этого выйдет, я не понимал.
Дни шли, растерянность моя росла. Я думал, что господин Осейф уже не встанет с постели. Ведь ему было очень много лет.
Однажды он позвал меня к себе.
- Ты-то мне веришь, осленочек? - спросил он.
- Да, господин.
- Ты сам видел этих троих пьяных дурней, принесенных демонами. Знаешь, что самое страшное? Чего добиваются от нас демоны подземного царства, чтобы мы покорно шли туда есть горькие лепешки и пить соленую воду?
- Нет, господин.
- Самое страшное, когда человек больше ничего не хочет. Так-то, осленочек. Пока он хочет - он жив. Я построил неплохую башню. Правда же, Другая Башня устроена очень разумно? Но я, пока строил ее, вынашивал в себе образ иной башни, более прекрасной, такой, что сами боги сказали бы: вот совершенство! Я думал, что смогу сделать расчеты на устройстве, и они получатся безупречно точными. Я думал, Агенор не хочет подпускать меня к устройству, чтобы использовать его для каких-то мелких нужд... Я думал, эти, принесенные демонами, скажут мне, чего и какими средствами можно добиться от счетного устройства Самариаха... Осленочек, ведь с них всё началось! Они рассказали нашим жрецам, как множество табличек, перемещаясь и совпадая, порождает числа! Они много чего рассказали! Там, откуда их принесли демоны, ездят не на ослах и верблюдах, а на повозках, в которые впряжены незримые демоны, они показывали нам картинки на гладких листах, склеенных вместе, лист за листом. И женщины там ходят голые, и сидят перед мужчинами, расставив колени! Я сам видел эти картинки! И там стоят башни, вроде наших, и там живут люди, которые не режут по дереву и не мастерят сандалии, не копают огороды и не следят за ячменными полями, а делают из денег деньги. И для этого у них счетные устройства размером с ларчик, и они не умеют ничего другого... Они очень тосковали по своей стране, осленочек, но вызвать демонов не умели. И тогда наши жрецы дали им учеников, и я тоже учился у них. А гладкие листы с картинками хранятся в главном храме великого Мардука... да ты слушаешь меня?..
- Да, господин.
- Они больше ничего не хотят. Они созрели для подземного царства! А может, демоны все-таки унесут их обратно... А я хочу! Я вижу перед собой лучшую в мире башню! Безупречную башню, осленочек!
- Я тоже, господин.
- Ты видишь башню?
- Да, господин.
- Какой ты ее видишь?
- Я вижу ее высокой, высокой, и во всю ее высоту - огромная дверь, и эта дверь отворяется, и я вижу все ярусы, что на каком делается, а часть этих ярусов прилепилась к отворившейся двери, господин. И там нет никакого обмана.