- Я пьян, - честно ответил он. - Чего вы хотите?
- Нас прислал господин Осейф Гумариэль, чтобы привести тебя, но сказал - если ты не слишком пьян.
- Я слишком пьян. Но я запомнил... я его найду...
- Зачем твоему хозяину этот человек? - спросил Гамид.
- Этот человек обижен разумными. Наверно, хозяин хочет услышать его жалобы.
- Странное желание.
- Я больше ничего не знаю.
- А раньше твой хозяин не хотел слушать жалобы? Это желание одолело его лишь сегодня? После праздника?
- Откуда мне знать про его желания! Мы увидели этого несчастного на лестнице, он не желал идти пировать вместе со всеми, а потом пошел на пятый ярус, в харчевню.
- Ладно, это не наше дело, - сказал Гамид. - Как у тебя с Лиш?
- Она не хочет до обряда. Послушай... у нее есть хорошенькие подружки... Кеш, которая трудится в пекарне, она племянница жены пекаря... и Диш, дочь торговца, который привозит овощи с огородов... ну?..
- Не хочу, - хмуро ответил Гамид. И я понял, что у него одна Таш на уме.
- Ты же не собираешься всю жизнь гонять тачки? - на всякий случай спросил я.
- Мне предстоит гонять тачки еще почти десять лет!
- Прости...
Мне стало стыдно - я ведь мог тогда прибежать раньше, пока мои братья не поставили печатей в договоре.
- Послушай, мы придумаем наконец, что нам делать с теми резными ложами? - Я задал этот вопрос уже не в первый раз. Сам я ничего изобрести не мог.
- Не знаю. На нижних ярусах они же никому и даром не нужны. Мы спрашивали у носильщиков, у разносчиков, у женщин, которые шьют мешки. На средних тоже, мы даже младшего жреца спросили. Самая бесполезная вещь, какую я только видел!
Гамид сердился, но из-за чего, я понять не мог.
- Ты видел людей на празднике? - наконец спросил он.
- Да, я стоял у двери и многих видел.
- Там женщины были?
- Были жрицы и просто богатые женщины... - тут я сообразил, что он хочет услышать про Таш. - Но тех, кто в глубине храма, я не видел! Там поперек стояли столы с угощением.
- Видел... - тихо сказал он. - Чего уж там, говори, как есть... Они были вместе?
- Откуда я знаю? Я не следил. Там вообще было не протиснуться. А я потом ушел на лестницу и заснул.
- Это на тебя похоже...
Разговор складывался как-то нелепо, и я обрадовался, увидев издали бегущую к нам Лиш.
Совсем нужно обменять свой разум на ослиный, чтобы желать близости госпожи Ташахегаль, думал я. Разве она променяет того мужчину, чей чин высок, стан крепок, а руки мягки, на Гамида? У него и разум быстр, и он привык приказывать, привык думать за всех, кто под его началом, и каждому давать четкое и точное задание. А Гамид привык только гонять тачку. За Гамида только его молодость, ведь тот мужчина староват для Таш, ему все сорок лет и даже больше!
Я повел Лиш к прудам и дальше, в рощу, - целоваться.
На следующий день хозяин чувствовал себя отлично и с утра собрался наверх. Он там уже давно не был и руководил строительством через помощников. Мы с Абдадом так хорошо отдохнули, что внесли его очень быстро. А потом мы сели в норе на пол и стали смотреть на проходящих людей. Были среди них и парни с тачками, одетые не хуже, чем подрядчики на восьмом ярусе.
Мы обсуждали проходящих женщин и девушек, их походку, их бедра, их волосы, и не сразу заметили, что по норе бежит мальчишка, похожий на нашего Бубука, придерживая на груди какой-то странный груз. За несколько шагов до нас он пронзительно завопил:
- Новости, новости, новости! Горячие, прямо из печи! Богатая свадьба! Безумный развод! На тридцать втором ярусе - новый житель!
- Стой! - схватил его за плечо пожилой жрец. - Что за развод?
- Купи новости, господин! - Мальчишка снял с шеи связку табличек. - Ты узнаешь, сколько сегодня стоят серебро и золото на всех ярусах! Всего одна "нога", господин, - связка лука на храмовой кухне стоит дороже!
- Держи "ногу".
- Что это? - в ужасе спросил Абдад. - Откуда сопляк знает про свадьбы и разводы?
Я стал ему объяснять, что это за таблички, но он не поверил - как ящик может делать их, если для этого нужен писец, откуда ящику знать, какие знаки следует выдавливать? Пока он недоумевал, мальчишка исчез, зато появился другой, с такими же воплями.
- Сколько их? - ужаснулся Абдад.
- Наверно, по двое на ярус... О великие боги, где же нашли такую армию мальчишек?
- Я думаю, взяли тех, кто крутится у прудов, помогая рыбакам, и еще тех, которые на посылках у разносчиков.
От криков у меня звенело в ушах.
- Эй, молодой господин, купи новости! Великолепная свадьба! Бешеный развод! Лучшие невесты девятнадцатого и двадцатого ярусов! - выкрикнул мальчишка, подбежав к человеку, который только-только появился из арки, поднявшись по лестнице.
- Дай сюда!
И мы увидели совсем странную картину. Молодой господин, схватив нанизанные таблички, выбрал одну, прочитал и швырнул оземь всю связку, и стал ее топтать! А пока мальчишка призывал стражу, кинулся обратно на лестницу.
Я не сумел разглядеть лица, но был уверен - это Лилуэласу.
И мы довольно долго просидели, ожидая хозяина.
Он наконец вышел из арки, опираясь на руку помощника, мы вскочили и впряглись, помощник усадил его, и хозяин закричал:
- Скорее, скорее!
Вниз нести - не то что вверх, ноги сами бегут. Мы пошли быстро, уверенно, всё время ускоряя шаг, а он кричал, как будто считал нас молодыми мулами. Когда мы оказались на шестом ярусе и внесли его в жилище, он стал громко призывать Арбука. Арбук выбежал из хранилища табличек, хозяин тут же потребовал какие-то расчеты.
- Что ты копаешься? Я плачу тебе, как не платит помощнику ювелир на пятнадцатом ярусе! Опять ты спутал полки! Опять ты три дня не найдешь одну-единственную табличку! - шумел он, а бедный Арбук боялся высунуть нос из хранилища. Потом некстати показался Бубук.
- Я сам сделаю из тебя евнуха, дармоед! Боги, боги, почему я еще жив?! Фош! Где Фош?! Почему на столе нет блюда с финиками?!
Он проковылял в спальню, там закричал, призывая на помощь, я вбежал и помог ему лечь. Тут же появился Арбук с табличками. Хозяин взглянул на них - и запустил ими в дверь.
- Всё, всё, всё неправильно! - завопил он. - Так я и думал! Боги, боги, отчего эти бездельники смотрят и не видят?! Трубу перекосило! Я говорил им, чтобы они каждый шаг проверяли по отвесу! О боги, что теперь будет! Башня загнется, словно крючковатый посох бродячего лекаря! Я не могу работать с этими людьми! Я бессилен спасти эту башню!
Он скрючился, спрятав голову меж колен, и молчал очень долго.
А когда он заговорил, его голос был голосом жреца, ведущего похоронный обряд.
- Башня обречена. Башня владыки Энлиля обречена, - повторял он. - А почему? А потому, что я не мог сделать правильные расчеты! Для меня пожалели семь дней времени! Неделя была нужна устройству Самариаха, всего неделя! Ничтожная, несчастная неделя... Что смотришь, осленочек? Не понимаешь? Я выносил эту башню, как мать вынашивает младенца! Она была безупречна - была, насколько вообще может быть безупречна башня с ошибками в расчетах! Я всего лишь человек, осленок, всего лишь человек. Что мне с собой делать? А они устроили печатню, чтобы сообщать о девицах на выданье! Ровоам, ослиное охвостье! Если его запереть с устройством и не давать пива, он сделает все расчеты за три дня! Амалек, бешеная обезьяна! Я встречался с ним, я ездил в Нашу Башню, я умолял его - перестань дурачиться, займись делом! Нет! Ему хочется отнимать ложку каши у площадных шутов, которые показывают толпе голую задницу! Агенор, старый дурень! Отчего он не велел им работать над расчетами? Разве шесть корзин табличек нужны только для того, чтобы извлекать сплетниц?
И долго еще он говорил, обращаясь как будто ко мне, so знать не желая, слышу я его или заснул.
- Нет больше моей любимой башни... - сказал он наконец, и тут заглянул Бубук.
- Господин, там пришел Евер Сати.
- И что я скажу ему? Скажу, что оба мы потерпели крах? Ладно, пусть войдет.
Вошел тот, кто пьяный сидел, свесив ноги в канаву. Сейчас он протрезвел, лицо посветлело, и я понял - он "чина в расцвете сил, лет ему даже меньше тридцати, плечи у него широкие, не то что у Амалека Бади, и волосы густые, темные, торчащие из-под нарядной синей Повязки.
- Привет тебе, наставник, - произнес он кланяясь.
- Подай господину стул, - приказал мне хозяин. - Я рад тебе, Евер. Клянусь ветром Энлиля, рад. Ты единственный в этом приюте умалишенных, кто хочет делать расчеты, а не игрушку для бездельников с тридцатого яруса.
- Я хочу уйти из Другой Башни, наставник. Тут мне делать нечего. Я прямо тебе об этом говорю. Ты меня поймешь.
- Я тебя понял. Я бы и сам ушел, только некуда. А ты куда?
- Не знаю. Я хочу съездить в город, поговорить с одним умным жрецом. Я бы мог неплохо устроиться при храме счетоводом. Дело несложное, с числами я в ладах. И забыть счетное устройство Самариаха, как дурной сон, навеянный демонами.
- Это ты хорошо придумал. Жаль, что устройство останется в дурных руках.
- Самому жаль. Ведь я - я, а не они! - всё подгонял, табличку к табличке, всё выверял, заставлял соединяться и разъединяться. А они пришли на готовое. Думаешь, они разобрали те шесть корзин? Четыре так и стоят нераскрытыми!
- Что они там делают, Евер?
- Отдыхают после вчерашнего. Ослы сегодня остались в стойлах.
Я тихонько вышел.
То, что я знал, распирало мне изнутри голову. Я должен был как можно скорее увидеться с нашими. У меня простая голова, она вмещает ровно столько, сколько нужно, чтобы жить спокойно. А сейчас в ней оказалось разом чересчур много. Я невольно стал вспоминать, как ходили к Первой Башне, как Таш рассказывала о причинах падения башен. И что же - она лгала про сорок пять, проклятое число? Ведь Другой Башне еще оставалось расти и расти до сорока пяти ярусов.
Я задумался. И в задумчивости стал рисовать пальцем по стене. Вот тридцатый трус. Где-то на тридцать втором совершили ошибку, и Трубу, вокруг которой наращивали башню, повело в сторону. Тридцать третий ярус, тридцать пятый... когда же этот крен станет настолько явным, что верхушка Другой Башни полетит вниз?
- Сорок пять! - произнес в голове какой-то зловредный демон.
- Сорок пять, всё верно, - согласился я. - Она не солгала!
И тут же я подумал - Гамиду будет приятно узнать, то Таш сказала правду, даже если это связано с гибелью Другой Башни.
Женщина Фош позвала меня. Она хотела, чтобы я подождал в норе тачку зеленщика, который неторопливо странствовал между пятым и девятым ярусами. Еще она спросила меня, скоро ли на моей тунике вырастет репа. Я не понял, и она объяснила.что слой грязи на тунике скоро станет плодородным, и зеленые полоски слились белым полем. А давно ли я ее в последний раз стирал? Получалось, что давно. А ведь она дорогая, стоила целых семь "ног"!
- Наденьте с Абдадом старые туники, а эти я замочу растворе мыльного корня, - сказала она. - Пусть отмокнут, а вечером вы сами понесете их на пруд, потрете песком и прополощете.
Я подумал, что если жениться на Лиш, то не будет у меня такой заботы, как чистота туники. Жену надо брать из харчевни, где ей приходилось и стряпать, и стирать, и бить по рукам тех, кто обнаглел, и считать, и улаживать ссоры.
Евер весь остаток дня просидел у хозяина. Они немного выпили, и хозяин велел Абдаду проводить гостя вниз. Сам он после беседы повеселел, и видно было, что какая-то занятная мысль не дает ему покоя. Он подходил к стене, рисовал мелом линии и стирал их, посмеивался, и по его виду трудно было догадаться, что совсем недавно он оплакивал гибель Другой Башни.
- Арбук, ты пойдешь к погонщикам ослов и договоришься с ними. Через три дня я хочу поехать в город Верхом, а не в повозке! Ты и Бубук поедете со мной. Фош! Приготовь нам всё в дорогу! - приказал он. И потом потребовал ужин.
Про нас с Абдадом он не сказал ничего, и я забеспокоился, что опять несколько дней ничего не заработаю, но он обо всем подумал. Нам вместе с Бурче следовало после его отъезда забирать возле печи обожженные таблички, нанизывать их на веревочки и в корзинах таскать на десятый ярус, где их заберут разносчики.
- Вы получите по три "ноги" в день, - сказал он. - Да еще все сплетни узнаете. Они там еще не наняли работников, и ваша помощь будет кстати.
После ужина я побежал к нашим. Нельзя слишком долго держать в голове такие важные новости - они рвутся наружу, как дикие ослы из загона.
Услышав, что Другая Башня должна рухнуть, Тахмад первым делом спросил, когда это случится.
- Ведь она может рухнуть нам на головы, и мы должны в это время держаться от нее подальше, - рассудил он.
- Откуда же Вагад может это знать? - удивился Левад. - Он только слышал, что Труба с какого-то из верхних ярусов наращивается с перекосом.
- Если мы уцелеем, то останемся без работы, - сказал Абад.
- А может, наоборот, работы прибавится, если захотят починить Другую Башню, - возразил Левад.
- Не слыхал я что-то, чтобы башни чинили, - мрачно заметил Гамид. - Но у нас договор на десять лет. Пусть Зубастый думает, чем нас занять после падения башни. Он этот договор придумал, он его пусть и выполняет.
- А разве сказано в договоре, что он должен давать нам работу? Помните, мальчишка читал, что мы обязаны работать на Зубастого десять лет. А о том, что он обязан давать нам работу, по-моему, не сказано ничего! - воскликнул Гугуд.
- Этого еще не хватало! - расстроился Тахмад. - ас опять обманули.
- На то и создали боги доверчивых, чтобы их все обманывали, - утешил его Гамид. - Но, знаешь, я слыхал, что даже боги не могут создать ничего бесконечного. Всё рано или поздно рушится, как Первая Башня, иссякает и забывается, а другое появляется и вырастает. Я думаю, когда-нибудь время обманов кончится.
- Мы до этого не доживем, - сказал я.
- Доживем, - возразил Абад и стукнул кулаком по скамейке.
Мы сговорились, что никому пока не скажем об угрозе для башни. Ведь Зубастый может вспомнить, что он уже немолод, распустить нас, купить себе хороший загородный дом и уехать туда, чтобы в старости наслаждаться покоем. А мы, связанные договором, куда денемся? Мое положение тоже не самое лучшее - хозяин стар, и если он помрет, носильщики ему уже не понадобятся. Так что нужно трудиться, но внимательно ко всему прислушиваться, на всё обращать внимание и не пропустить знак, который подадут нам боги, чтобы мы смогли улучшить наше положение.
И мы трудились, а башня росла. По вечерам мы уходили подальше, смотрели на нее и гадали, в какую сторону получается перекос. Я и Лиш откладывали деньги на свадьбу. Тахмад сказал, что подарком для нас будет большой котел - всё равно продать его не удается, а если Лиш захочет открыть свое дело, то начало уже положено. Узнав про это, Лиш обозвала Тахмада всякими заковыристыми словами, которые я услышал впервые. Так я узнал, что ее отец служил на большом речном судне, и в доме часто бывали его приятели.
Мой хозяин дважды ездил в город и в первый раз вернулся недовольным, во второй - довольным, привез цветные мелки и заперся в спальне. Женщина Фош хотела его покормить, а он приказал ей встать у ослиного загона и задрать подол - может, найдется милосердный осел и разрушит ее девственность. Тогда она обозвала его старым, выжившим из ума, переполненным червями верблюдом и скормила нам четверым отличную жареную рыбу, чтобы не дать ей остыть. В это время Бурче бегал к печи за обожженными табличками, и ему не досталось.
Вечером, когда я, опять не получив за труд ни бляшки, а только дневное пропитание, собрался спускаться вниз, хозяин позвал меня.
- Иди сюда, осленочек мой, - сказал он. - Ты сущее дитя. Надо оценивать вещи по их качествам, а не по стоимости. Иди, взгляни! Как тебе это?
Я вошел в спальню и увидел на стене чудо!
- Как ты проник в мою голову, господин? - спросил я. - Как ты вынул из нее ту башню, которая там была, только очень маленькая, и как ты нарисовал ее - с огромной, во весь рост, дверью, и со светлой норой, и с причудливыми окнами, и с венцом сверху, и с широкими лестницами посередине, которые перекрещиваются и расходятся? Как ты это сделал, господин?!
- Это моя последняя башня, осленок. Она и будет самой лучшей. Она останется стоять после моей смерти, которая уже скоро, - я видел во сне Эрру и Гештинанну. А бог чумы просто так не является. И Гештинанна показала мне то место в списке мертвых, где должно быть мое имя. Но башню я построю, и по самым точным расчетам.
- Как бы я хотел строить эту башню, господин! - воскликнул я.
- И для тебя там дело найдется, осленок. Если ты начнешь с самого начала, то к тому дню, когда станут возводить пятый ярус, ты уже будешь помощником подрядчика. Ведь в каждой башне начальниками становятся те, кто был на строительстве с первого дня. Потом приходят новые люди и становятся работниками, а эти - подрядчиками. Смотри, какая красавица! И мы будем строить ее правильно - сначала точные расчеты. Первым делом возведем помещение для счетного устройства Самариаха - оно будет в просторных комнатах, а не в кое-как приспособленных, и крестовину поставим не в Трубе, а снаружи. Ладно, ступай, не твоя это забота. Вот тебе "нога", выпей пива за Новую Башню. Погоди! Вот табличка. За пекарней есть дом, где живут женщины стражников, там в пристройке сидит хромой человек, плетет корзины. Отдай ему вот эту табличку. Зовут его Элиав.
- Да, господин.
При выходе я столкнулся с Евером, который нес хозяину очередную корзину табличек. В последнее время хозяин совсем загонял бедного Бурче - он только и знал, что бегать к печи и обратно. В хранилище уже не осталось свободного места, и три корзины с табличками стояли на кухне, две - в спальне. Мне казалось, что их количество увеличилось в десять раз. Евер то приносил таблички, то уносил, Бурче только приносил свеженькие, и я боялся, что скоро мы будем проползать между корзинами, как змеи. А если Элиав, получив заказ от хозяина, сплетет новые, то нам придется ходить по стенам, как жукам и паукам.
Евер прибегал в самое неожиданное время, иногда днем, иногда ночью, несколько раз оставался с хозяином до рассвета, но чаще врывался с корзиной и сразу же удирал. Я не успел спуститься до третьего яруса, как он нагнал меня и влетел в ту дверь, закрыв ее почти бесшумно.
Я же нашел корзинщика Элиава и отдал ему табличку.
- Когда приходить за готовыми корзинами? - спросил я, убедившись, что он прочитал знаки.
- Передай своему господину, что я сам найму осла и приеду к нему, - сказал Элиав. И посмотрел на меня, прищурившись, - так, как будто оценивал мои руки и плечи.
Тогда я отправился к нашим.
- Сегодня я угощаю пивом, - сказал я.
- А какой повод? - спросили они.
- Повод? Я увидел то, что было в моей голове, на стене.
- Его нужно отвести к лекарю, - сразу решил Левад.
- Нет, лекарь не поможет. Если внутренности человеческой головы размазаны по стене, значит, душа уже в подземном царстве, - возразил Гамид. - Помните, что было, когда тащили канатом камень и упустили канат?