- Но внутренности этой головы еще на месте, - Абад для надежности пощупал мне лоб и уши.
- Нет, вы не поняли. Мой хозяин наконец нарисовал на стене лучшую в мире башню - ту, которую я видел во сне, очень красивую. И он дал нам "ногу", чтобы мы выпили пива за нее.
- Он показал тебе башню? - удивился Гугуд.
- Да, и объяснил кое-что важное. Оказывается, наши подрядчики стали подрядчиками потому, что были на строительстве Другой Башни с самого начала. Они сами носили корзины и гоняли тачки, а когда пришли новые люди - их уже сделали надзирателями, а потом они стали подрядчиками. Вот почему Зубастый знает, как сделать, чтобы недогруженная тачка выглядела полной!
- Хорошо, если бы Зубастый нанялся строить Новую Башню и взял нас с собой... - мечтательно сказал Тахмад.
- А что, твой хозяин уже твердо знает, что будет строить Новую Башню? - спросил Гамид.
- Я его не спрашивал. Но он очень хочет.
- Для такого дела нужно сразу много денег, Вагад.
- Может быть, он для того и ездил в Вавилон, чтобы раздобыть денег.
Я сам не понял, как у меня выскочили эти слова. Просто хотелось показать всем, что у меня хозяин не простой, а умеющий добывать большие деньги.
- Да, в Другой Башне мы подрядчиками не станем, - сказал Гугуд. - Другие станут, а мы так и будем гонять тачки, пока строители не доберутся до сорок пятого яруса и люди не разбегутся.
- А может, и нет, - загадочно сказал Гамид.
После этого у нас появилась игра. Мы, собравшись по вечерам, мечтали о Новой Башне и о том, как выкупим у Зубастого договоры. Однажды Тахмад спросил его, возможно ли это.
- Разве вам плохо живется? - спросил Зубастый. - Вы вспоминаете о договорах только потому, что вам нечем занять по вечерам свои головы. Но имейте в виду, у меня их больше нет.
- Где они, господин?
- Они в большом хранилище, куда все подрядчики сдают свои таблички. Попасть в хранилище непросто - оно на втором и на третьем ярусах. Представляете, какое оно огромное? Если бы вы захотели найти там таблички с договорами, пришлось бы платить большие деньги хранителям.
Тахмад передал нам этот разговор. И нам стало грустно.
Несколько дней спустя хозяин позвал к себе Абдада. Они говорили, закрыв двери, и Абдад вышел с таким видом, будто его поставили главным жрецом большого храма Мардука. Он нес мешочек и держал его так, будто внутри дорогая стеклянная посудина. Хозяин выглянул вслед и прикрикнул, чтобы он поторапливался. Абдад выбежал в нору и пошел скорым шагом, неся мешочек перед собой на вытянутой руке.
- Если он помнет глину, я выкину его в окно, - сказал хозяин, и я понял, что там такое: необожженная табличка. Выходит, он послал кому-то письмо, очень срочное письмо, так что некогда было обжигать... или же такое, которое при опасности можно сразу смять в ком!
Потом Абдад вернулся, точно так же неся мешочек, и я понял: там ответ! И тоже на сырой глине! Хозяин прочитал и засмеялся.
- Еще один, еще один! - произнес он. - Я сумею тебя уговорить, птенчик, воробушек, гусеночек!
Вскоре хозяин позвал меня к себе.
- Послушай, осленочек мой, если бы я начал строить Новую Башню, вот эту, ты со своими братьями пошел бы ко мне работать?
- Да, господин! - воскликнул я. - Но мы не можем! У нас договор с Зубастым на десять лет. Мои братья приложили к нему печати. И Зубастый отдал этот договор в большое хранилище.
- Он вам так сказал?
- Да, господин.
- А если я найду ваши таблички с договорами и отдам вам?
- Мы их сломаем и разотрем в пыль, господин.
- Другого ответа я не ждал. Ты правильно мыслишь, осленочек. Передай братьям, что эту заботу я беру на себя. Люди, которых я попрошу, вынесут таблички из хранилища.
Радость наша была огромна.
- Он умный и щедрый, - сказал я. - Он возьмет нас в Новую Башню, которую мы построим с самого основания!
- Скажи своему господину, что я - пыль под его подошвами! - воскликнул Гамид.
- Это невозможно, - сказал, одумавшись, Тахмад. - Все-таки мы дали слово...
- Ну что ты болтаешь! Разве мы знали, под каким враньем ставим печати? - напустился на него Гамид. - Оставайся, если ты совсем уж деревенский дурень! А мы пойдем за господином Осейфом! И в Новой Башне станем большими людьми! Пойдем, братья?
- Пойдем! - закричали мы. - Эй, эй, Субат-Телль!
- Субат-Телль, если не перестанете орать, придем и отведем в яму! - отозвались из темноты стражники.
А потом я встретил у харчевни Лиш. Ее сменщица заболела, и ей пришлось работать за двоих. Она устала, и спина у нее болела.
- Ничего, скоро я заберу тебя отсюда, - шептал я ей, обнимая. - Мы построим Новую Башню и станем там большими людьми. И у тебя, и у Реш будут служанки. Ты будешь приказывать: подайте мне мясо с гранатовой подливкой, подайте мне пирожки! Ты будешь спать, сколько захочется, и лежать днем в тени, и купаться, когда пожелаешь, и у тебя будет столик с притираниями и благовониями...
- Но сперва нам придется много работать, и я подурнею, и мое тело станет сухим и жилистым, и ты перестанешь меня любить, - отвечала она.
- Как я могу не любить тебя? Ведь ты моя жена, - говорил я.
- Но сперва - обряд, - отвечала она.
Мы чувствовали близость перемен. Мы не тратили деньги на мясную похлебку, а покупали то, что понадобится в Новой Башне, - запасные сандалии для работы, теплые накидки, миски и кувшины.
- Вот и пригодится ваш котел, и мешок ячменя тоже пригодится, - сказала Лиш. - Когда это будет?
- Когда скажет господин Осейф.
Я ждал от него всего одного слова "завтра", чтобы мчаться к своим и передать это слово.
Но всё оказалось не так просто.
Вечером, когда все отдыхали и нора была уже пуста, по лестнице поднялся к нам тот мужчина, любовник Таш.
- Привет тебе, наставник, - сказал он. - Прости, что так поздно. Дела, дела... Хочу поговорить с тобой.
- Приходи завтра, Авенир, - ответил ему хозяин.
- Завтра может быть уже поздно. Нам есть что обсудить. Я хочу помочь тебе.
Этот разговор они вели в комнате, где хозяин обычно работал с Арбуком и Бубуком.
- Я не нуждаюсь в помощи.
- Боюсь, что ты ошибаешься. Предложи мне сесть. Разговор, возможно, будет долгим.
- Вагад, принеси из спальни стул, - распорядился хозяин.
- Ты живешь небогато - может, всё дело в этом? - задумчиво спросил гость. - Твой носильщик прислуживает в комнатах. Что же ты молчал? Я думал, скромная жизнь тебе по нраву.
- У меня есть всё необходимое, Авенир, - отрубил хозяин. - И много ли нужно в мои годы?
- Много, наставник, много.
Этот мужчина улыбался, но мне его улыбка не нравилась. Хотя сам он имел очень достойный облик, невзирая на пожилой возраст. Обычно мужчины старше сорока отращивают живот, а некоторые и зад, и пухлую грудь, и толстую шею. Этот же был бодр и строен. К тому же я видел, как он держится в седле, как командует и как дерется. Вот только снисходительная улыбка - словно бы он приготовил неприятность хозяину и сейчас предастся злорадству...
Поэтому я, уходя, закрыл дверь так, чтобы осталась щелка, и сел сбоку от нее на пол.
- Предложить тебе угощение, Авенир? - спросил хозяин.
- Ты лучше покажи мне рисунок Новой Башни, наставник. Да, я знаю про нее и знаю, зачем ты ездил в Вавилон.
- Я старый человек, Авенир. Мне пора посещать храмы ради пожертвований. Тебе ведь донесли, что я бывал в храмах, так?
- Да, это ты, наставник, верно сказал - ради пожертвований.
Затем оба немного помолчали.
- Наставник Гумариэль, я всё знаю. Я знаю, что ты встречался с нашими стариками. Я знаю, как ты это устроил, как ты получил от них письмо при помощи двух бронзовых колец и натянутой веревки, письмо на сырой глине. Я знаю, как ты, в твои-то почтенные годы, лазил по первому ярусу и пугал крыс. Давай начнем со стариков. Эти несчастные - наша общая ошибка. Ты их давно не видел, ты сохранил воспоминания, наставник, воспоминания молодости, лучше которых ничего нет. Ты всю жизнь помнил, как помогал им учить наш язык и как они рассказывали о прекрасной стране, в которой повозки без ослов и мулов носятся быстрее ветра. И тебе этого было достаточно! Ты знал, что изготовить такие повозки в человеческих силах. Если бы ты стал о них думать, ты бы придумал что-то подобное. Но тебе запали в душу дома в сорок и пятьдесят ярусов, где они жили, с большими окнами и цветными стенами, и ты задумался. Что ты молчишь? Если я прав - кивни.
Судя по всему, хозяин кивнул.
- Вот и отлично. Тебе сказали, что есть башни, высокие, высокие. И твоя душа вспыхнула. Рассказывали ли тебе эти трое, Дишон, Ришарид и Питир, о норе внутри башни, о трубе, о несущих стенах и арках? Нет, ты сам всё это придумал, только потому, что знал - это возможно! А если бы ты спросил их, как устроены дома в их стране изнутри, они бы ничего не ответили. Знаешь, почему?
- Потому что они не строители, Авенир. Они и не притворялись строителями.
- Да, они не притворялись. Они честно рассказали всё, что видели в своей стране, откуда их принесли демоны. Они рассказали о движущихся картинках на стене и о лодках, которые несутся быстрее дикого осла. Они рассказали об устройствах, которые позволяют говорить людям, сидящим в разных концах города. Они рассказали так, как рассказал бы ты сам, если бы попал в ту страну и вернулся! Теперь понимаешь? Всё еще не понимаешь?
- Нет, Авенир.
- Не хочешь понимать. Эти трое - пустое место, песок летящий! Они не умели у себя дома ничего делать, они умели только пользоваться! Они не знают, как устроены те повозки. Они умели только кататься! Они не знали, как устроены их счетные устройства, - помнишь эти ящички? Они умели только тыкать в них пальцами, пока ящички не сломались. Они как те храмовые писцы, которые понятия не имеют, как разминать глину для табличек и остругивать палочки! Если привести их место, где можно накопать глины и срубить ветки, они будут бессильны. Не говоря уж о том, чтобы правильно обжечь таблички!
- Нет, Авенир, без них не было бы счетного устройства Самариаха.
- Они случайно вспомнили, что когда-то их отцы, а может, и деды для этих устройств использовали таблички и ленты с дырками! Остальное сделали мы сами. Ты искал их для того, чтобы они научили тебя делать расчеты по строительству башни. А они не умеют делать расчеты! Какой-то богатый ростовщик держал их у себя, чтобы они считали данные в долг и вернувшиеся с лихвой деньги. Они делали это по законам своей страны, и они рассказали нам то, что понимали сами. Они рассказали, какие чудеса может творить счетное устройство! Но что там внутри, они понятия не имели. Я часто беседовал с ними, я задавал им правильные вопросы, и я это понял...
- И я беседовал! - закричал хозяин. - И они мне много рассказали!
- Ты услышал то, что хотел услышать, - описание готовых вещей. Твой ум требовал не объяснений, а работы! Они тебе говорили - дом был в двадцать ярусов, один над другим. И у тебя в голове росли эти ярусы, и тебе казалось, будто ты ловишь их мысли на лету. А это были твои собственные мысли. А я говорил с ними и слышал только те слова, что они произносили. Моя голова не так устроена, чтобы в ней вырастали башни. Наставник, это были одни и те же повторяющиеся слова, ничего нового.
- Почему же вы прятали их от меня?
- Мы их от всех прятали. Это несчастные люди, наставник. Они уже ничего не хотят. И никого видеть не хотят. Они хотят, чтобы за ними присматривали, их каждый день посещает храмовый лекарь. Но даже он не в силах уговорить их пить поменьше. Они пьют, как люди, чья жизнь промелькнула и оказалась, как песок летящий. Как люди, которые ничего в жизни не сделали, они пьют... Знаешь, почему они ответили на твое письмо?
- Они хотели мне что-то рассказать.
- Выпить с тобой они хотели! А рассказать они уже ничего не могут. Их нельзя выпускать - они пропадут, как маленькие дети. И они сами это знают. Разве что прилетят те самые демоны, которые похитили их в той далекой стране, когда они втроем выбрались на берег озера поесть жареного мяса, и заберут обратно. Они из баловства пригласили тебя на стакан вина, но отвечать на твои вопросы не стали - ведь так? Им нечего было ответить.
- Это они сами тебе рассказали? - с тревогой спросил хозяин.
- Я не стал их беспокоить. Не эти твои замыслы показались мне странными. В конце концов, какой строитель не хочет, чтобы его расчеты были безупречными? Я узнал о пожертвованиях, которые ты искал в храмах Энлиля, Инанны, Энки, Уту. Был бы в городе храм Эрры - ты и туда бы пошел. Я знаю, кто обещал тебе деньги на Новую Башню. Это плохие деньги, наставник. Не надо ее строить на такие деньги. Ведь Другая Башня еще только начинает развиваться. Наставник, все наши дела - в самом начале. И счетное устройство совершенствуется!
- Да, чтобы радовать сплетниц с тридцатого яруса!
- Чтобы труды, которые лежат в храмовых хранилищах, размножить и сделать доступными. Чтобы труд Ровоама о шестидырчатых табличках размножить, и труд Амалека о дырчатой ленте. И труды Агенора!
- Башня владыки Энлиля принадлежит храму Мардука, и храм не успокоится, пока не выжмет из нее все деньги, как прачки воду из льняной туники, - заявил хозяин.
- Ну и что? Разве ты замечал над собой руку храма? - спросил Авенир. - Я внимательно следил за тем, чтобы всем было хорошо работать, чтобы счетное устройство росло и становилось всё лучше, всё быстрее. Храм не допекал меня мелкими придирками. Я позвал Ровоама и Амалека, я дал им большие деньги - пусть делают печатню, пусть делают дырчатые ленты!
- И всё на благо храма Мардука, - добавил хозяин. - Ты честно служишь храму!
- А ты, наставник? Отчего ты вздумал бежать и строить Новую Башню? Отчего тайно сговариваешься с людьми и переманиваешь их от подрядчиков? Что Другой Башне тебя не устраивает?
Я испугался - вот сейчас он скажет, что Труба возводится с перекосом!
Может, он и собирался. Но не сказал, хотя молчал он долго.
- Давай сделаем из Другой Башни то, чем она должна стать, - предложил Авенир. - Давай соберем в ней самых опытных, самых толковых и научимся тому, чего мы еще не знаем.
- Как извлекать на верхних ярусах еще больше денег? - ехидно спросил мой хозяин. - Клянусь язычком Асторет, я устал слышать о деньгах.
- И деньги тоже будут. Мы многое придумаем, вот увидишь. Эти несчастные, Дишон, Ришарид и Питир сделали больше, чем если бы научили нас делать ящички, в которых появляются картинки. Они разбудили уверенность, наставник. Мы знаем, что человек может из колес и ремней делать дивные вещи. То, что сделал один, может заново придумать и сделать другой. Вот ты же создаешь башни со многими ярусами. А если бы ты не знал, что они бывают, ты бы всю жизнь строил храмы, в которых самое большее - четыре яруса. Разве нет?
- Не знаю.
- Почему ты разлюбил Другую Башню?
Авенир хотел добиться правды и спрашивал ласково, как мать ребенка о том, где у него болит.
- Это лучшая моя башня, - ответил хозяин.
- Но ты не хотел, чтобы в Трубе скрипела крестовина? Ну подумай сам, наставник, есть ли в мире то, что построено так, как задумано? Даже в большом храме Мардука пришлось менять расположение дверей, о храмовом саде и купальнях я уж молчу. Это всё равно, что обойти все города в поисках безупречной женщины. Ты купишь девочку четырнадцати лет с волосами, как спускающиеся с гор овечьи стада, с грудями, как половинки граната, и зубами, как белоснежные ягнята-близнецы, и бедрами, как золотые колонны храма Асторет. А через пять лет ее совершенство пропадет, и дураком будет тот, кто расстанется с ней из-за того, что она подурнела, вынашивая и выкармливая его ребенка.
- Ты говоришь со мной, как с мальчишкой в школе писцов! - вспылил хозяин.
- Я хочу уберечь тебя от опасной ошибки, - возразил Авенир. - Видишь, я знаю твои замыслы. И я ничего не делаю, не угрожаю, не шлю гонца в храм Мардука. Я просто говорю с тобой. Еще раз спрашиваю - отчего твое отношение к башне владыки Энлиля переменилось? Отчего ты не хочешь ее достраивать?
- Она утомила меня! И ты... Ты тоже меня утомил!
- Это хорошо, - задумчиво сказал Авенир. - Ты кричишь на меня, и это хорошо. Не мной ты недоволен, поэтому и кричишь. Я ухожу. Ты знаешь, где меня искать. Я всегда буду рад нашей встрече.
И он действительно ушел.
Мне очень не понравилось его спокойствие. Так говорит человек, уверенный в своей правоте и в своей силе. И я подумал: он все погубит. Хозяин подумает хорошенько и не захочет больше строить Новую Башню, в которой мы станем большими людьми. Она так и останется красивой картинкой на стене.
Он ушел в спальню, но не лег и ничего не требовал. А я понял: этот мужчина сломал его, как ломают сухую тростинку. Но, слава богам, я знал, что тут можно предпринять.
Я выскользнул из жилища и побежал к нашим. Они уже ложились спать, я вызвал их и повел в такое место, где бы нас не увидели и не услышали, на задворках большой пекарни.
- Парни, беда! - сказал я. - Тот мужчина, который ездил вместе с нами за корзинами, большой человек в Другой Башне! Он - на службе главного храма Мардука, и сама башня тоже принадлежит храму. Вот на чьи деньги ее возводят. И ему донесли, что мой хозяин хочет уйти и построить Новую Башню. Он всё знает!
Я, как мог, пересказал им беседу.
- Откуда он всё это может знать? - спросил изумленный Левад. - Кто рассказал ему?
- У него есть люди, которые ему служат и добывают сведения, вроде Таш. Он назвал храмы, куда ездил мой хозяин, чтобы достать денег на Новую Башню. Он знает, что хозяин писал письма старикам, тайно живущим на третьем ярусе. Он знает, что хозяин пробрался к ним через подземелье. Он знает, что хозяин сговаривается с людьми, которых уведет строить Новую Башню! И он, он... он может причинить хозяину вред!
- Как? - спросил Тахмад.
- Но это же совсем просто! Если храм Мардука хозяин Другой Башни, то он, значит, платит деньги господину Осейфу за его труд. Что, если он перестанет платить? Разве это не вред?
- Как хорошо было дома, - сказал Гугуд. - Если кто-то за кем-то подсматривал и подслушивал, это сразу делалось ясно. А тут столько народа, и все плохо знают друг друга, и мы никогда не поймаем того, кто донес этому господину Авениру Бакти на господина Осейфа...
- Нет... - каким-то странным, чужим голосом произнес Гамид. - Нет, нет...
- Ты кого-то подозреваешь? - Левад повернулся к нему так, что стало ясно: подозревает он сам.
- Нет, нет... - повторил Гамид. Но обращался он не к нам, а к какому-то незримому демону, с кем, пока говорил Гугуд, он повел беззвучную беседу.
- Вот всё и рухнуло, - сказал Левад. - Не быть нам большими людьми в Новой Башне. И тут обман.
- Обман, - повторил Абад. - А я обещал Реш...
- И я обещал Лиш... Тут Гамид вскочил.
- Еще не всё потеряно! - воскликнул он. - Этот демон Авенир не может знать всего!
- Почему ты так говоришь? - спросили мы.
- Я знаю, что говорю! Он пошел к главному - к твоему хозяину, Вагад! А к тем, с кем сговаривался твой хозяин, он не ходил!
- Почему?