Святогневнев и Щученко дожидались меня в вестибюле. Причем Щученко с гордым видом держал в руках штуковину, похожую на кривобокий огнетушитель. Оказалось однако, что это совсем не огнетушитель, а вовсе даже наоборот – огнемет. Тот самый, о котором упоминал Гадюкин. Щученко, как и положено чекисту, ничего мимо ушей не пропустил, все зафиксировал. И я даже не сомневался, что при необходимости он этот огнемет применит без раздумий.
Да и без необходимости тоже.
Входную дверь я вырезал. А то она тоже почему-то была заперта. Еще и турель кто-то додумался включить… нет, ну вот это нормально – устанавливать на входе в НИИ пулеметную турель? Хорошо, что там оказался именно я, я пуленепробиваемый. А человека и убить бы могло.
Потом мы прорвались к вертолетной площадке. Я решил, что лучше так, чем возвращаться прежним путем – там нас всяко ожидают. Хотя у вертолетов нас тоже ожидали – одиннадцать мужиков с автоматами. Я велел Святогневневу держаться за мной, а Щученко – за Святогневневым, сам же пошел вперед, демонстративно сложив руки на груди.
– Сдавайтесь, пожалуйста, – неуверенно попросил паренек с лейтенантскими погонами. – А то нам велено вас пристрелить…
– Вы знаете, кто я такой? – прохрипел я. – Я яцхен!
– Да мы знаем…
– Не перебивай!!! – взревел я, резко подаваясь вперед. Все остальные сразу подались назад. – Я яцхен! Мои когти режут сталь, как поролон! Моя шкура выдерживает пулеметную очередь! Зная это, подумайте – есть ли у вас шанс хотя бы ранить меня, прежде чем я превращу вас в кучу фрикаделек?!
В качестве демонстрации я быстрым движением срезал стволы сразу у трех автоматов. А лейтенанту срезал козырек на фуражке. Он аж присел, когда у него перед лицом промелькнула моя семипалая ладошка. Выстрелить никто не успел – когда яцхен движется, он движется быстро.
Нет, конечно, я никого не убил и даже не ранил. Я так-то не беспредельщик, без крайней необходимости никого когтем не трону. Тем более теперь, когда меня в монахи постригли… фигурально выражаясь, конечно. Дедушка Торквемада наказал мне быть кротким, смиренным и вообще всегда поступать так, как поступил бы он. Ну я так и делаю. Я ведь добрый человек… яцхен.
Отобрав у охраны автоматы и покидав их в ближайший сугроб, я забрался в вертолет, где уже сидели мои кореша. И вот тут я запоздало сообразил, что в моем плане есть слабое место. Я же вертолет-то водить не умею. Святогневнев умеет – собственно, я на него и рассчитывал – но он сейчас не в форме.
– Лева, вести сможешь? – без особой надежды спросил я.
– С одной левой рукой? – вздохнул Святогневнев. – Попытаться можно, но я…
И тут у вертолета затрещали лопасти. Из пилотского кресла нам показал большой палец Щученко – другой рукой он усиленно дергал какую-то ручку.
– Полковник, а я и не знал, что вы умеете водить вертолет! – обрадовался я.
– Дак я и не умею! – радостно ответил Щученко.
Его честное краснощекое лицо аж светилось от воодушевления. Святогневнев быстренько перелез вперед, уселся рядом с полковником и принялся давать ему указания. Я же высунулся наружу, глядя на удаляющуюся землю и грозящих кулаками автоматчиков. Один из них стремглав несся к базе, другой говорил по рации, третий подобрал автомат и целился в нас… я тут же схватил первое, что попалось под руку, и бросил в него.
Под руку мне попался всего лишь плюшевый мишка – кстати, откуда он тут взялся?! – но швырнул я его очень сильно и угодил точнехонько в лицо, так что парень не удержал равновесия и свалился на пятую точку. Я погрозил ему четырьмя кулаками и рявкнул, что если он вздумает выстрелить, я спущусь и нашинкую его в капусту.
Не уверен, что меня услышали на таком расстоянии, но за автомат этот храбрец больше не брался.
– …педаль нажми!.. – доносилось до меня из кабины пилота. – Да не эту, правую!.. "Шаг-газ" вытяни… что значит где?! Ты ж ее уже… а, дай я сам!..
Несмотря на все усилия Святогневнева, летели мы ужасно неаккуратно. Вертолет выписывал дикие вензеля, его постоянно вихляло то в одну, то в другую сторону, он регулярно проваливался в какие-то ямы и тут же снова набирал высоту. Хорошо, что у яцхенов крепкий вестибулярный аппарат – я наблюдал за этой центрифугой спокойно, даже отстраненно. Святогневнева тоже не стошнит, это уж точно. А Щученко… ну а что Щученко? Он от души радуется жизни и даже распевает во все горло:
– Если люди в беде на земле, на воде, и беда все дороги закрыла, мы на помощь с небес и на горы, и в лес к ним придем на своих винтокрылых!.. Кстати, а шо это за лампочка мигает? – неожиданно прервался он.
– Присоединяюсь к вопросу, – сказал я.
– Это аварийный сигнал, – объяснил Святогневнев.
– И шо он, значить, означает? – спросил Щученко.
– А парашюты на борту есть? – вместо ответа спросил Святогневнев.
– Нету, – ответил я.
– Тогда он означает, что сейчас самое время помолиться.
– Лева, так ты же в Бога не веришь, – напомнил я.
– Самое время уверовать, – пожал плечами Святогневнев.
Несмотря на такие слова, Святогневнев выглядит спокойным, как танк. Понятное дело, ему бояться особо нечего. Не думаю, что ему понравится быть зомби с переломанными костями, но во второй раз он все-таки не умрет… наверное. Яцхен – на редкость живучий зверек, так что за себя я тоже спокоен. Вот разве что полковник… но он за штурвалом, так что пусть уж сам разбирается.
Поразмыслив, я решил не париться из-за пустяков. Даже с мигающей лампочкой вертолет летел, пусть и шарахаясь из стороны в сторону. С грехом пополам мы покинули территорию "Геи" и теперь медленно продвигались обратно к Москве. В саму Москву нам, конечно, нельзя – просто дотянем до ближайшего лесочка, приземлимся на полянке, проберемся к шоссе, а там поймаем попутку. Будет довольно затруднительно объяснить, почему Святогневнев держит под мышкой собственную руку, но эту проблему мы начнем решать, когда подойдем к ней вплотную.
Больше всего я боялся, что за нами вышлют погоню. На базе остались и другие вертолеты – и пилоты у них куда более профессиональные, чем полковник Щученко, которым кое-как руководит Святогневнев. Уж лучше б я сам за штурвал сел – опыта у меня тоже ноль, зато рук целых шесть и рефлексы сверхчеловеческие.
Хотя там и штурвала-то нет… Ручки какие-то, рычажки, педали… Ладно, оставлю вождение полковнику, а сам буду играть роль абордажной команды. Если за нами все-таки вышлют вертолеты… ха, посмотрим, какие у них шансы против яцхена.
Надо думать, командование "Геи" прекрасно знало, какие у них шансы. Во всяком случае, погоню за нами не отправили. Направление сообщало, что все вертолеты по-прежнему остаются на земле, в воздух ни один не поднялся.
Тоже не дураки – на хрена им понапрасну губить людей и технику? Им бы сейчас разгрести то дерьмо, что оставил на тридцать первом этаже клон Нъярлатхотепа. Вот зачем они его на меня натравили? И как они вообще им командовали? У меня лично создалось впечатление, что эта тварь абсолютно неуправляема – не исключено, что ее просто выпустили, а дальше она уже действовала по собственной инициативе.
Хотя как раз у нее был неплохой шанс меня одолеть… Если бы не джокер в лице Пазузу, нам с мужиками пришлось бы несладко…
Я уже начал расслабляться, решив, что "Гея" махнула на нас рукой. Зря. Как раз когда я повернулся к лежащим в кабине ящикам, чтобы взглянуть, нет ли там чего съедобного, в воздухе появилась блистающая точка.
– Ракета, патрон, ракета! – истошно завопил Рабан.
Да, это оказалась зенитная ракета "земля-воздух". Самонаводящаяся – она неслась к вертолету, как пьяница к бутылке. И я сразу понял, что ни хрена с этим не сделаю. Вот был бы здесь… э-э… не знаю, кто-нибудь другой! Кто на этом свете умеет отбивать ракеты?!
Все эти мысли промелькнули у меня в голове за долю секунды. А в следующую секунду я уже рванул к кабине, схватил за шкирки обоих товарищей и метнулся обратно. Щученко заорал благим матом, но было поздно – мы вылетели на вольный воздух и понеслись вниз. Над нашими головами продолжал стрекотать вертолет.
Но длилось это всего несколько мгновений – а потом ровный, пусть и хрипловатый стрекот сменился разрывающим перепонки "БДЫЩЩЩЩЬ!!!". Вертолет все-таки взорвался. С некоторым запозданием, но взорвался.
Нас обдало воздушной волной. Вероятно, очень жаркой – я ничего не почувствовал, зато Щученко заорал еще сильнее и завертелся ужом, ища что-то у себя на груди. Кажется, он пытался нашарить парашютное кольцо – которого там конечно же не было.
Зато Святогневнев падал молча и лишь временами сдавленно покряхтывал. Я схватил его двумя правыми руками, а Щученко тремя левыми и распахнул крылья во всю ширь. Падение резко замедлилось – теперь мы снижались плавно, как на дельтаплане.
– Олег, мы нормально спустимся? – с легкой тревогой спросил Святогневнев.
– Если не разобьемся, то спустимся, – философски ответил я. – Надеюсь.
Вообще, моей подъемной силы маловато для двух пассажиров. Одного еще нормально, а двух уже тяжело. К счастью, мне не нужно лететь с ними за тридевять земель – просто совершим мягкую посадку, а дальше как-нибудь своим ходом.
Мы парили над заснеженной рощей. Чувство Направления говорило, что до городской черты без малого сорок километров. С востока дул средней силы ветер – я аккуратно планировал, держа всеми шестью живой груз, а вытянутый струной хвост используя вместо руля.
Через несколько минут мы поравнялись с верхушками деревьев. Еще немного – и я вспахал землю когтями ног, роняя Щученко и Святогневнева в сугробы.
Посадочка вышла так себе, но главное, что все живы.
Хотя не мешает убедиться.
– Лева, ты как, живой? – спросил я, выкапывая Святогневнева из сугроба.
– Дурацкие вопросы задаешь, Олег, – спокойно ответил Святогневнев, ища в снегу потерянную руку.
– Ты понял, что я имел в виду.
– Да нормально все, спасибо, что спросил. Я тебе не рассказывал, как я в пионерлагере ногу сломал?
– Не-а.
– У нас там рядом пруд был небольшой – метров пять глубиной. Купаться в нем запрещали, но мы все равно постоянно сбегали с тихого часа и купались. А мы с Эдиком Нахваловым любили с вышки туда сигать. Там с одной стороны склон был крутой – метров десять высота. Каждый день сигали… И вот однажды этот пруд зачем-то осушили. Причем не полностью, сволочи – с полметра воды осталось. Мы с Эдиком, как обычно, с утра сбежали с вышки сигать… ну и сиганули. Даже не заметили, остолопы, что воды в пруду вроде как мало стало. Я-то еще легко отделался – я ногами вперед прыгал, так что только ногу сломал. Левую. А Эдик головой прыгал… ну и сломал себе шею. Тринадцать лет пацану было.
– Поучительная история, – задумчиво сказал я. – Не знаю, за каким хреном ты мне все это рассказал, но история поучительная. Спасибо, что поделился. Кстати, полковник, а с вами все в порядке?
Щученко что-то неразборчиво хрюкнул. Пока Святогневнев устраивал нам вечер детских воспоминаний, полковник безуспешно пытался принять устойчивое положение. Сугроб ему достался побольше, чем у Святогнева, так что возился Щученко долго. Выбравшись (с моей помощью) и отыскав потерянный ботинок (без моей помощи), он выплюнул немного снега, перемешанного с землей, и недовольно буркнул:
– Гвозди бы из вас делать, товарищ Бритва! Цельнометаллические! Вы, значить, ни для чего другого совершенно неприходны!
Я огляделся по сторонам. Мы сидим в каком-то лесочке по уши в снегу, вокруг ни души, уже смеркается… Надо валить из этой страны.
В смысле – пора мне заскочить к драгоценнейшей миледи Инанне. Спросить, что за хрень со мной творится, ну и просто чаю попить. Конечно, я давал зарок больше на Девять Небес ни ногой, но… это когда было-то? Полгода с гаком прошло. А я отходчивый, незлобивый и вообще добрый католик. Значит, мне сам Бог велел прощать обиды.
К тому же мне до смерти хочется снова увидеть божественный лик Инанны. Безответная любовь, ничего не поделаешь.
Я проводил Святогневнева и Щученко и убедился, что они сели в машину. Надо будет им теперь переезжать, наверное… Вопрос в том, как Гадюкин сумеет разрулить ситуацию – хотя он мужик ушлый, сразу видно. Слегка не в своем уме… но кто из нас в своем уме, если вдуматься? У меня вообще шизофрения – и ничего, живу.
– Рабан, стартуй, – приказал я.
– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! – тут же зазвучало у меня в голове. – Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!
И я перенесся на Девять Небес.
Глава 15
Леди Инанна ни словом, ни звуком не напомнила мне о том, что в прошлый раз я ушел со скандалом, буквально хлопнув дверью. Я не увидел в Хрустальных Чертогах ни обиды, ни неприязни, ни даже намека на холодность – меня встретили с той же лаской и радушием, что и всегда. Даже как-то неудобно стало.
– Выпейте еще чаю, друг мой, – любезно предложила Инанна, самолично наполняя мою чашку.
Как и всегда, мы беседовали наедине, за столом, уставленным яствами. Других гостей у миледи сегодня не было, невидимые слуги ничем о себе не напоминали – только я, хозяйка дома и цветочная поляна.
Да, нас окружают стройные молодые березки, а воздух оглашает птичье щебетание. Леди Инанна решила сменить обстановку. Благо ее Третье Небо – это не только Хрустальные Чертоги и блаженный рай Саг-Аш-Саг-Ана, но и огромное количество других мест. Типа вот этого леса… сада… не знаю, что это и где оно расположено, но примерно так обычно представляют Эдем.
Сама же Инанна сегодня предстала в обличье смуглой красавицы с волнистыми каштановыми волосами и необыкновенно длинными ресницами. Облаченная в нечто вроде индийского сари, она с удовольствием пила чай, изящно отставив в сторону мизинец.
Богиня выслушала мой рассказ с сочувствием, но ничуть не удивилась. Хотя на какой-то миг в ее прекрасных глазах промелькнула тревога.
– Это то, чего я больше всего боялась, друг мой… – печально произнесла Инанна. – В вас все-таки проснулась Тьма, полученная в наследство от отца… Да еще и Креол подбавил жару, перелив в вас часть души Лаларту… Я очень надеялась, что подобного не произойдет – но оно в конце концов произошло…
Я опрокинул в горло еще чашку чая и в рассеянности заел ее блюдечком. Изумительной работы фарфор жалобно захрустел у меня на зубах, тут же оборачиваясь изумительной нежности печеньем.
Приобретайте посуду божественного производства – и ваши тупые дети никогда ею не подавятся.
– И что меня ждет?.. – хрипло спросил я.
– Даже я не могу на это ответить, – покачала головой Инанна. – Одно могу сказать – вы изменитесь. Вы необратимо изменитесь, друг мой. Вы предстали перед поворотным моментом вашей жизни. И теперь только от вас самого зависит, кем вы станете.
– И кем же я стану?
– Если ничего не предпринимать – демоном. Настоящим полноценным демоном. Очень похожим на своего отца.
– Не таким, как остальные… полудемоны? Испронгша, винджен…
– Не таким. Совсем не таким. Усилиями Креола вы получили часть души Лаларту – и теперь она начинает подавлять вашу человеческую составляющую. Пока что она прорывается лишь в минуты сильнейшего гнева и приносит вам даже пользу, но так будет продолжаться не всегда. Еще несколько раз, и она выйдет из-под контроля…
– Помогите мне, миледи! – прохрипел я, подаваясь вперед. Меня начало трясти.
– Я ничем не могу помочь здесь, друг мой, – вздохнула Инанна. – Это та вещь, с которой можно справиться исключительно собственными силами. Простите меня.
– Но что же мне делать?!
– Бороться. Не поддаваться. Тьму внутри вас пробуждают темные чувства – ярость, ненависть, злоба. Тьма усиливает вас многократно, но в то же время пожирает вашу душу. Однако пока вы остаетесь спокойным, пока вы держите себя в руках, с вами ничего не произойдет.
Я плюхнулся на сиденье, едва не прищемив хвост. Из меня словно выпустили воздух. Я просто не знал, что еще сказать.
– Сколько… сколько я еще выдержу? – наконец спросил я.
– А сколько уже раз у вас прорывалась… демоническая сила? – задала встречный вопрос Инанна.
Я начал загибать пальцы. Пазузу. Кардинал эль Кориано. Джованни Томба. Канцлер-старшина Армендижон. Ард ван ден Хугенбанд. Шандор Пушкаш. Комбарат Едок Фрикаделек. Ее светлость маркиза Надя Комэнеч. И последний – доктор Игошин. Плюс еще четыре прорыва, которые худо-бедно, но удалось подавить.
Это всегда происходило, когда я жаждал кого-то убить.
– Девять, – с сомнением ответил я. – Или тринадцать. Незавершенные считаются?
– Трудно сказать, – задумчиво сказала Инанна. – В любом случае я не рассчитывала бы на многое. Исходя из того, что я вижу в вашей ауре, вы выдержите еще три-четыре раза, а потом…
Она не закончила фразы, но я и без того все прекрасно понял. Как всегда – ничего хорошего. И здесь засада, и там засада.
Меня снова посетило забытое было желание сунуть когти себе в мозг и как следует повращать. Но я сдержался. Спасибо за это дедушке Торквемаде – вылечил меня от депрессии на собственном примере. Каждый раз, когда я видел его обгорелое лицо, то вспоминал, что он постоянно, непрерывно испытывает такую боль, словно горит заживо. И при этом остается совершенно спокоен!
После такого уже немного стыдно жаловаться, что тебе хреново.
Я задумался, что делать дальше. Наверное, вернусь на Землю, к Джемулану, а то он еще жалобу в гильдию накатает. Надо там с ним порешать, что дальше делать. Палач мертв… сломан и даже расчленен, достать хотя бы его обломки теперь будет стократ сложней…
Хотя, если задуматься… Где находится "Гея", я теперь знаю. Проникнуть туда незаметно тяжеленько даже яцхену, но нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики. На худой конец прорвусь с боем, мне не привыкать. Вернусь я туда один, так что обратно возвращаться не стану – просто прыгну в другой мир. Я бы и в этот раз так сделал, если бы эти жлобы из гильдии не урезали мои энгахские возможности. Только благодаря Пазузу и отмахался…
– Кстати, миледи, я совсем забыл! – спохватился я, доставая ковчежец. – Вот он, Пазузу, тепленький.
– Это замечательно, – лучезарно улыбнулась Инанна. – А зачем он вам, друг мой?
– Мне?.. – опешил я. – Да мне-то он нафиг не нужен, я просто никак не придумаю, куда его деть… Может, вы заберете?
– А мне он зачем?
– Ну я не знаю… Поставите на сервант, типа украшения… Или в клетку какую запрете, вместо хомячка…
– Спасибо за предложение, друг мой, но я все же откажусь, – покачала головой Инанна. – Боюсь, здесь, в Светлом мире, Пазузу начнет грустить, а потом и совсем зачахнет.
– А это что, плохо?
– Понимаете, тут есть еще и вопрос политики… – замялась богиня. – Если я буду держать у себя архидемона Лэнга, у Йог-Сотхотха появится повод заявить, что я осуществляю враждебные действия по отношению к его миру, а именно в данный момент это было бы немного некстати…
Были бы у меня веки, я бы растерянно заморгал. Ну да ладно, не впихивать же мне Пазузу Инанне силком.
– Никому-то он не нужен, бедолага… – задумчиво сказал я, пряча ковчежец обратно в карман.
– Может быть, отдадите его Креолу? – предложила Инанна. – Мне кажется, он найдет ему должное применение.
– Ладно, завезу ему быстренько, – согласился я. – А то он мне уже дырку в кармане протер. Где там сейчас этот вавилонский шарлатан?
– На Рари. В столице Серой Земли.