* * *
Шимана стоп. Дом. Как другие. По переду здания ползет коробка - и пых-пых краской. Серая, свежая. Опрятно.
Захожу. Дверь широкая. В нос - дрянь. На лестнице помои. Мочой. Стены - ну и ну. Их бы покрасить. Ступеньки битые. Перила трясутся. Лифт, слышал - должен быть подъемник, лифт. Створки щербатые. Ну его. Пешком. Седьмой. Звонок.
Дверь. О! Ширинища и вся из непробиваемого материала. Надежно. Незнакомый мужчина. За ним в сенях незнакомая женщина.
- Бажаны? - говорю.
- Да. А вы кто?
- Мамочка, - ору и в слезы. Они - ох. И пошло.
После телячьих я наотмашь:
- Хочу знать, затем приехал: почему меня в Аграрку? Почему я рос с дедкой и бабкой, а не с вами?
Отец угрюмничает. Мать губы - кус. Но я жду.
- Хорошо, - наконец, мать, слезы вытирает. - Сначала все шло нормально. После Инкубатора ты … вы росли таким веселым агломерашем, и мы ждали ваших первых шагов. Но вы продолжали ползать. Сверстники уже бегали, а вы… Они стали произносить первые слова, а вы упорно молчали… Наконец вы забегали и заговорили. Мы на время успокоились. И вдруг стали замечать, что вы несете какую-то чушь. Мы испугались: а вдруг именно вы!..
- Что "именно я"?
- Именно вы!.. - повторила мать. Голос - рваный. - Если бы это оказалось правдой, то в Агло вам бы не выжить ЗОД тысячеглаза и хитра… Тогда мы отправили вас к бабушке. Мы надеялись, что вы останетесь в Аграрке на всю жизнь - там ведь нет ЗОДа, а тесты пустая формальность, которая ничего почти не выявляет.
- Бажан, - перебил ее отец, - теперь, когда вы преодолели тесты, когда меньше вероятности, что вы - это Он, теперь легко осудить нас, но двенадцать ступеней назад ничего не было ясно. Мы испугались и попытались спасти вас. Простите нас и поймите.
- Никто из нас не может сказать, что он - не Он, - сказал я, хмурясь. - До того момента, пока не пройдет Г/А.
- Но Г/А означает: уполовиненная жизнь, жизнь - вдвое короче, - сказал отец.
- В Аграрке много сирот, - сказал я, - одни у родственников, другие у незнакомых… И все - как я?
- Очевидно, - мать горестно, - знали бы вы, как страшно, когда ребенок мелет вздор. Детям свойственно говорить странные вещи, но когда думаешь о Г/А, любую естественную вещь принимаешь за кошмар… Вы простили нас?
- Нет. Мне кажется, это великий поступок - найти и обезвредить Его. Пусть Он твой сын, - тем больше шансов разоблачить Его. Я вас не понимаю.
- Вырастешь - поймешь, - со вздохом говорит отец.
- Никогда. Я бы приказал жене сдать в Инкубатор десяток детей, только бы среди них оказался Дурак, чтобы потом истребить Его.
- Я бы сказал, что вы дурак, если бы у нас в это слово не вкладывался такой пугающий смысл, - говорит отец.
- Что? - я от ярости - в вой.
- Я ошибся и извиняюсь, - спешит отец. - Вина моя и только моя, воистину вина… Познакомься с сестренкой. Зайчи, беги сюда!
Смотрю - кроха. Сестричка. Смех да и только. Красивенькая.
* * *
Ночью проснулся. Жрать. Еще с вечера затаил: не наелся за ужином. К холодильнику. Вкусно: еще и еще - приятно. Еще и еще.
Как вдруг - плохо! Так плохо! Едва добежал до раковины. Думал конец. Тут отец вышел - смеется.
- Бажан, забыл предупредить: Защита не позволяет нам много есть, полнеть, накапливать всякую дрянь в организме и наживать сотню болячек из-за невоздержанности в пище. Во все продукты добавляют капельку рвотного. Пока агломерат ест в пределах нормы, он не испытывает дурноты, а лекарство безвредное и легко выводится из организма. Но если агломерат переест, то количество лекарства превысит допустимую норму - и рвотное начинает действовать. Остроумно, да?
Я хриплю в ответ. Произнести хоть слово - внутренности вывалятся. А мне хотелось спросить: откуда тысячи толстяков на улицах. Отец пошел было из кухни. Вдруг возвращается и тихо, подмигивая, говорит:
- Не огорчайся. Тут, как и везде, есть лазейка. За один раз нельзя всласть наесться - ну и ладно, смирись. Зато можно есть хоть по тридцать раз в попытку - понемногу, и съесть в десять раз больше нормы!
- Усек.
- Фу, какой у вас в Аграрке грубый язык!
На следующее утро отец предупреждает, уходя на работу:
- Продуктов в доме полно, так ты сразу не ешь, а каждый час наедайся до первых неприятных ощущений.
- Но ведь это обман. Гениальная ЗОД охраняет агломерата от нанесения вреда самому себе, а мы ее дурим! Отец, ты говоришь что-то не то!
- Вина моя и только моя, воистину вина, - тараторит отец. Похоже, он держит эту фразу напоготове, не вкладывая в нее никакого раскаяния.
- Папа, а не пройти ли тебе Г/А?
- Я… я приятно поражен твоим простодушным предложением, - его лицо становится прозрачно-серым, - верю, что ты от чистого сердца… но я не чувствую еще острой необходимости… Ты не принимай моих шуток всерьез. - Он вроде пятится к двери.
- Отец, где ты приносишь пользу обществу?
- Я… Я работаю на машиностроительном производстве - полпопытки, а еще полпопытки заседаю в городской комиссии по нравственности. А вот насчет пользы… не знаю. Пока Его не поймали, нет никакого стимула хорошо работать. Наломаешь спину, а Он придет - и все разрушит. Так что мы там у себя не особенно перетруждаемся.
- Странно. Нужно наоборот укреплять Агло, чтобы она устояла против любого натиска Дурака.
- Погоди, поживешь тут с мое - руки опустятся.
- А где я буду приносить пользу обществу?
- Работать, то есть? На производстве стройматериалов, подыскал тебе место.
* * *
Слоняюсь по квартире. Куча кнопок. Домашний робот копошится - прибирается. Ленивый, хуже дедки Плешки. Чуть я в другую комнату, он к стене привалится - энергию экономит. Зайчи в школе. Они тут все по пятнадцать ступеней учатся. И чего они там учат, когда я всю науку за две пробы усвоил.
Я понажимал кнопок - кругом свет: серый, лиловый, оранжевый. Забавно. Пошел на кухню, газ включил - разогреть обед. Взял нож - такву разрезать. Пилю, пилю - не выходит. Тронул - лезвие тупое. Я другие ножи - у всех лезвия тупые.
Вдруг свет погас, да сирена как завоет, завоет как. Я аж упал. Только подниматься стал, как а-ахнет на кухне, как бабахнет. Я и голову прикрыл. Ну, будет!.. И тут тишина.
Я было… А тут - р-ры-ы!
- Агломерат! - вопит кто-то невидимый. - О, Агломерат! Ты помнишь, что скоро перестанешь быть? Что ты успел сделать? Я задаю тебе этот вопрос, чтобы ты обратил внимание: чем сейчас занимаешься? Делом ли? Мгновения утекают, а ты застыл на месте? Или ты идешь вперед, опережая время, поспевая за временем? Подумай. И думай, думай. И делай, делай. Спеши, не застывай в апатии, не упускай возможности. Я скоро вернусь и снова задам те же вопросы. Что ты ответишь? Думай.
Я корчился на полу. Робот на пороге - в недоумении.
- Что это значит? - спрашиваю.
- Сирена - это ты забыл выключить электричество. Защита не позволяет растрачивать энергию попусту. Если ты будешь регулярно забывать отключать ненужные приборы, то тебя отправят по жалобе автомата на Г/А. Хлопанье на кухне - это ты газ забыл погасить. Защита не позволяет его транжирить. Наказание - то же. А голос - Напоминающий Время. Он каждые шесть часов напоминает агломерату о его быстротечности. Вон трапеция на стене - он и есть. Напоминающий Время обязателен в любом помещении.
Вот оно что… А тупые лезвия - тоже Защита? До чего здесь славно - даже порезаться нельзя. Какой злой дедка - нарочно сюда не пускал: знал, что здесь хорошо!
Первым с работы отец - злой. Рабочий комбинезон не снимает. Включает ласкатель, приказывает что-то ему, и на экране вдруг объемная фигура - здоровенный агломерат. Фотография. Выражение плоского лица то ли задумчивое, то ли сонное.
Лицо отца исказилось. Он ткнул кнопку, на экране появилась здоровенная палка и - стала прохаживаться по бокам здоровенного агломерата. Фотография не меняла выражения лица - это, конечно. Зато дикие крики. Отец млеет. Еще и еще. На его лице улыбка. Ткнул еще кнопку - густой луч разрезал громилу на куски. Отец ржет. Потом вертеть громилу принялся, потом остановил - вверх тормашками, - вылил ему на голову ведро крутого кипятка. Тот криком изошел. Кричал и отец. Понимаю, я такое же наслаждение получал, когда в Аграрке собак вешал.
Отец, вижу, выдохся, выключил ласкатель и развалился в кресле. Угрюмость испарилась - та, которую с работы принес.
- Извини, Бажан, не удержался. Меня вывел из себя сменный мастер - громила безмозглый! Защита запрещает накапливать злобу на другого. Негативные чувства должны найти быстрый выход. Для этого существуют телечучела. В картотеке есть чучела любого агломерата.
- И мое тоже?
Отец тут же заказал мое чучело. На экране стоял я, снятый роботом исподтишка в полный рост. Видно, в пирамиде при въезде в Агло. Ну и тупая у меня рожа!..
Вскоре пришла мать. Здоровается и сразу к ласкателю. Я уже не удивляюсь. Она вызывает одно чучело за другим - десяток. В основном, агломераток. Расправляется дольше и изощреннее, чем отец. Под конец я вышел-таки из комнаты. Ну, собак вешать одно, но чтобы такое!.. Глаза выкалывать и все прочее!..
Ее обиды неисчислимы: от насмешки над ее новым комбинезоном до споров вокруг окраски фасадов. Мать предлагала торцы считать тоже фасадами, чтобы хоть иногда красить, а ее начальник твердил, что тогда Агло недостанет краски.
Мать архитектор. О своей профессии:
- Мы свободны придумывать, что угодно, полет нашей фантазии ничем не ограничен. Воистину, у меня самая творческая на свете профессия.
- Но, мама, ведь ты не смеешь нарушить правильную красоту Агло своими фантазиями? Это - живой гимн прямым углам и линиям - и вдруг полет, творчество!
- Не бойся, сынок. Защита позаботилась о незыблемости канонов. У меня и впрямь богатейшая фантазия, свободная, но движется она по прямым, накатанным дорогам и сворачивает только туда, куда тычут указатели. Я совершенно свободна в рамках от сих до сих.
Отец учит меня пользоваться ласкателем. Защита препятствует смотреть ласкатель больше двух часов в попытку. Однако многие, по словам отца, приладились включать ласкатель по очереди - и в нашей семье, где четверо, можно увеличить время просмотра до восьми часов. Я немедленно выключил ласкатель - мы смотрели его уже третий час - и посоветовал еще раз отцу: как следует провериться на Г/А.
Кстати, спрашиваю отца, почему в зданиях нет окон. Потому что так легче красить?
- И поэтому тоже. Кондиционеры создают атмосферу еще лучше, чем на улице.
- А постоянный расход электричества?
Отец явно не хочет отвечать. Потом, понизив голос, хотя никого, кроме матери:
- Насчет электричества ты верно угадал. Правда в том, что окон нет, потому что из них можно выбрасываться.
- Но, отец, ведь все так счастливы! Кому же вздумается?
- Ну да, конечно, разумеется, вне сомнения… Мы счастливы… очень… и все же, иногда, как задумаешься… как вдумаешься… не то, что в окно… а так… кх-кх… ты меня, старого олуха, не слушай…
- Отец, ты порой такое морозишь! Я советую тебе провериться. Хочешь, я сам отведу тебя в пирамиду?
- Спасибо, Бажан. Я подумаю.
Странно. Он посмотрел на меня, как Лохматый, когда я его палкой по носу огрел.
* * *
Я основательно располагаюсь в туалете. Но на этот раз мне почему-то неловко. Словно не наедине с собой. Вздор.
И все-таки… Глазами по стенам. - О!
Чей-то зрачок в щелочке. - Ой!
- Бажан, не пугайся, это я, отец.
- Что ты делаешь?
- Смотрю, как бы ты чего не натворил.
- А что я могу натворить?
- Не знаю… мало ли…
- Ты и за матерью наблюдаешь? И за Зайчи?
- По необходимости… по необходимости…
Я постарался сообразить. А ведь он прав. Защита умеет воспитывать в агломератах бдительность.
- Отец, ты не прав в одном, - говорю, - поскольку ты подсматриваешь на законном основании, то тебе незачем таиться. Надо сделать тут прозрачную стену.
- Ну, ты уж совсем максималист…
* * *
Мы с отцом на улицу утром. В подъезде помоями, мочей. Стены - ну и ну. Лифт щербатый. Вот она - Защита! Перед до блеска, зад - наплевать. Как хитро! Как здорово! Вот так Его и проведем: перед надраим до блеска, а зад - дрянь, его никто не видит.
По фасаду коробка ползет и пых-пых краской - опрятно.
Десятки, сотни шиман туда-сюда. И из подземного, под нашим домом.
- Разве мы пешком? - удивляюсь.
- На шимане, но сперва надо дойти до гаража.
- Моя шимана на стоянке рядом.
- Нет, кучер отогнал ее в наш гараж ночью.
- Но ведь гараж - вот он, под домом.
- Э-э, нет. Это гараж тех, кто живет в доме над гаражом, где моя машина, - поясняет отец. - Кварталов десять отсюда. Часа полтора ходу.
- Почему так?
- Зато я получаю дневную норму движения. Такое хитроумное расположение гаражей предусмотрено Защитой. Оно стимулирует прогулки пешком. Еще одно проявление заботы о нашем здоровье.
Я подивился мудрости Защиты. Отец громко сплюнул.
Он отвел меня в Гроздь - огромный квартал лиловой и оранжевой служб. Там мне дали тест - сорок тысяч вопросов. Сказали, как только отвечу, автомат враз проверит - и меня примут на работу. Я сказал, что хочу быть лиловым. Мне говорят: это не скоро. А если всерьез хочешь, то на вот тест - пятьсот тысяч вопросов. Как ответишь - так сразу, если автомату понравится, примем.
Я засел дома и стал строчить ответы на сорок тысяч. Я грамотный, но непривычный. Букву-то к букве трудно лепить. Морока.
Так прошли попытка за попыткой. От букв в глазах рябило.
* * *
Какой-то вечер раскат, словно бы грома. - Ты всегда обосновываешь свои утверждения? - Внезапно отец.
- Стараюсь.
- А ты… - Лавинища вопросов. Мать испуганно слушает. Тоже чего-то спрашивает. На сорок тысяч я начал потихоньку отвечать. Родителям не терпится: не Он ли я. Потом отец показывает мне книжку "Как определить - не Дурак ли ваш ребенок?". Вопросы оттуда. Они и не заметили, как я на вторую попытку в Агло купил книжку "Как удостовериться, что ни один из ваших родственников - не Дурак?" и уже успел задать им сотню вопросов, между прочим. А они стали мне вопросы нарочито. Я принудил зачитать все, они застыдились, но я нарочно на все ответил и посрамил. Ах, если бы Его было так легко найти! Увы. Если бы я был уверен, что я - Он, то с радостью побежал бы на Г/А. Избавить планету от такого несчастья - вот подвиг! Увы, я слишком умен, явно умен, намного умнее других. Уж не может и быть, чтобы я был Им.
Первая попытка на работе! Накануне выдали в запечатанном конверте результаты моего теста на сорок тысяч вопросов. Я результат знать не имею права - мне так сказали.
Дую в Околесицу. И как только кучер находит нужный адрес - кругом так одинаково! Иду. Густой ряд символов деревьев. Под ногами ковер символической травы.
Внутрь. Ну и просторы. Машины, машины - ряды, громады, сверкают, грохочут, мелькают, мельтешат. Пауки. Агломератов наперечет. К одному:
- Дяденька, где тут начальник производства?
- А, этот подонок? Зачем он вам? Спросите меня - уж я-то отвечу лучше любого обормота.
Я шарахаюсь. К другому. Тот:
- Прямо направо, упрешься в каморку - там это дрянцо и сидит.
Подхожу - ну и ну. Кругом чисто, светло, просторно, а тут грязная дверь покосилась, открываю - полутемки, мусор на полу, тесно, душно. Стол. На сломанном стуле агломерат - утонул в бумагах. Разбитая люстра. Тьфу!
- Вы начальник производства? - спрашиваю.
- Новенький? Справка есть?
Я ему конверт. Вскрыл. Голубой листок. Посмотрел - нахмурился. "Эге…", - говорит и на меня. Я заробел - чего там в голубом листке? А он снова так, со смыслом: "Эге…".
- Ладно, определяю тебя к Пойдемке. Он тебя сразу раскусит.
Вышли. По коридорам. Работники - навстречу. Толкнули начальника, пошли дальше.
Большущий зал. Конвейер - обогреватели собирает. Роботов уйма. Агломератов полно. Начальник к одному - сидит в кресле и дремлет.
- Здравствуйте, - говорит начальник.
Ноль внимания.
- Здравствуйте.
Тот поднимает голову.
- Чего, гвоздь в галактику, надо? Наставником? А пошел ты в Пустицу! Сон только мне перебил!
Начальник весь изогнулся и елейно:
- Я вас умоляю. Он вам мешать не будет.
Тот, наконец. Начальник ушел.
Наставник оглядел и удобнее устроился в кресле.
- Во что играешь?
- Как?
- Какие игры предпочитаешь?
Он перечислил несколько названий. Я силился понять.
- Ну, ты даешь. А чем же ты собираешься заниматься на работе?
- Работать. Приносить пользу обществу.
Он вытаращился и даже вылез из кресла. Я дрожу от страха.
- Ты из Аграрки, что ли? - наконец говорит он. - Ясное, гвоздь в галактику, дело - деревенщина, твою в Пустицу. Ты, гвоздь в галактику, запомни, трескучий сторож, что, гвоздь в галактику, работать - вздор. Придет Дурак, трескучий сторож, и все, твою в Пустицу, испоганит. Зачем трудиться? Зачем надрываться? Потеть, мозги бекренить! А, может, Он стоит за Дверью, только и ждет, как бы испортить то, что я сделал! Псих ты, что ли, работать? Вот изловим Его, тогда другое Дело, другой поворот.
Сели мы. Стали учиться в бегунка: кто больше уловок против Дурака помнит - в алфавитном порядке.
- А почему вы так с начальником? - спрашиваю.
- Не знаешь, деревенщина? У нас начальники, чем бы ни командовали, самая дрянь и есть. Ведь ты прикинь: если начальника уважать, то он выкобениваться начнет, возомнит о себе; если начальникам какие-то привилегии давать, так все станут стремиться выбиться повыше, карьеризм начнется - и Дурак в этой сумятице проскочит на руководящее место. Поэтому Защита не дает руководителям никаких привилегий. Наоборот. Чем выше начальник, тем меньше к нему уважения. Самое большое начальство - так, ветошка, и в лицо-то плюнуть противно. Кому в таких условиях захочется в начальники? Дураку - никогда. Только такому агломерату, который ради дела готов на все - даже быть всеобщим посмешищем, плевательницей. Ему главное - работа. Организовывать, выдавать на-гора, перевыполнять. К тому же наши начальники ничего не решают в одиночку - всегда кучей, всегда с испугом ошибиться. Грязная работа.
- А как же 999 президентов? Их ведь уважают?
- Слегка. Да и то потому, что они выборные, они случайные. Их раз в ступень избирают - разыгрывается лотерея, в которой участвуют все жители Агло. 999 номеров выигрывают. Кто выиграл, тот на ступень становится одним из президентов. Поскольку у нас все безызъянно умны, то нет большой разницы, кто станет президентом.
- А в оранжевой службе начальники тоже - "ветошки"?
- Там дисциплина, там другое. Они Дурака призваны поймать. Мы все Его караулим, но - любительски. А они профессионалы. Им надо действовать четко и слаженно, как и всем. Но и мгновенно. А для оперативности нужна иерархия.
- Ирархия?
- Отвяжись, деревенщина.
- А почему вас Пойдемкой называют?