- Гы, гы… гвоздь в галактику!.. Оттого, что я чуть замечу за кем - сразу к нему: "Пойдем-ка, голубчик, на Г/А!" Я наблюдательный, ушастый и глазастый. Другие мнутся, сомневаются, прежде чем послать кого-нибудь на Г/А, а я быстрый: "Пойдем-ка!" Меня выговоры не остановят - чихал я на них.
Я поежился. Мне не хотелось "пойти-ка".
- А меня зовут Бажан, - говорю.
- Тебя зовут щенок и деревенщина. Я и до твоей сути докопаюсь. Понял, трескучий сторож!
* * *
Через несколько попыток наши отношения с Пойдемкой кое-как наладились. Он по-прежнему называет меня деревенщиной и щенком, но показал, как следить за конвейером и где роботам нужна агломератская помощь. Большую часть рабочего времени играем в бегунка или слоняемся по цехам, болтая со знакомыми. Сперва я хотел направить Пойдемку за безделие на Г/А, но кругом все точно так же - производство не прекращается, работники на мой вопрос раздражаются: что приносят пользу и еще какую, и не деревенщине лезть не в свое дело!.. Мне открылся новый волшебный мир общественно полезной деятельности. Я приношу пользу, я лег камнем в кладку против пришествия Его. ЗОД - незыблемая стена.
Состоится митинг.
Огромный зал. Толпа по рядам расселись.
Работников неожиданно много. А мне-то что, все автоматы делают. "Обычно никого не видно - прячутся от начальства", - поясняет Пойдемка.
Первыми - начальники. Их никто не слушает, громко переговариваются, в того же бегунка играют, анекдоты травят, агломераты с агломератками заигрывают, а те кокетничают вовсю. Начальники: надо лучше и больше. Мне стыдно, что их не слушают.
- Мы должны, - говорит начальник нашего цеха, - бороться с извращенным отношением к установлениям ЗОД. Нельзя ждать, пока нагрянет Дурак, нужно трудиться, чтобы не бояться Его пришествия.
Я почти не понял, но он что-то по делу говорил. Едва закончил, на трибуну - коротконогий, перемазанный, нос перебит:
- Братаны! - на высокой ноте, все аж вздрогнули. - Что же это творится! Доколе мы будем бездельничать? Я чую, Он наблюдает за нами, притаившись за колонной, - агломерат на трибуне покосился в сторону одной из колонн, и все с ужасом посмотрели туда же, - за колонной никого не было. - Он подглядывает за нами и хохочет! То-то, думает, напугал их всех! У них руки опустились, они ничо не делают, все у них разваливается, не получается. А мне, Дураку, того и надо! Братаны, доколе будем тешить? Инда смеется!
Зал взревел одобрительно. Едва с перебитым носом сошел, взгромоздился агломерун с черной, словно обугленной головой:
- Работники, мы полны решимости решить нерешенные решительные решительно. Наряду с этим имеем ряд рядов из ряда вон выходящих, в то время, как необходимо обходить обходимые необходимости и еще раз усиленно усилить усилие по усилению!..
Он говорил решительно, темпераментно, все поначалу слушали его и кивали, полупривстав от радостного ожидания чего-то особенного. Через пять долек времени все устроились поудобнее и задремали. Старец говорил что-то совершенно необходимое и важное, но не только понять, но и слушать его было тяжело, и не было до конца понятно, понятно ли ему самому то, что он говорит, или он говорит так только потому, что так удобнее нанизывать слова… и казалось, что он сейчас говорит одни слова, а если его перебить или оспорить, он может сбиться на прямо противоположные слова и по-прежнему черпать из своего неиссякаемого колодца.
Потом была резолюция:
- Будем работать до седьмого пота, утрем нос Ему. Вот наше решение.
Раздалась сирена. Конец рабочего дня.
- И славненько, - говорит Пойдемка. - Отработали.
- Работники, - говорит ведущий, - завтра с утра состоится горячее обсуждение проблемы необходимости ставить проблемы. Обязательно для всех, кроме Дурака.
На улице я долго ничего не говорил. Потом спрашиваю Пойдемку:
- Теперь все переменится. С завтрашнего дня засучим рукава?
- Тьфу! Этих митингов - пруд пруди. Если после каждого лучше работать, так сейчас бы я по Агло в день строил.
- Хорошо, вы ничего не делаете, чтобы не пошло Дураку под хвост, и в том корпусе ничего не делают, и в том, и в том. Но откуда же все вещи, все продукты?
Пойдемка усмехнулся:
- А техника на что? Она и работает помаленьку.
* * *
Домой к ужину. Мать, отец, сестренка уплетают за обе щеки. Едва я, мать и отец стоп жевать, виновато.
- Опять объедаетесь? Который раз едите?
- Ш-шестой, - мямлит отец. - Мы и не едим, а так…
Встает поспешно из-за стола, за ним проворно мать и - за собой - Зайчи. Сестра в слезы: "Я голодная!"
- Вот, и ребенку прививаете извращенное отношение к установлениям ЗОД! - кричу.
Отец и мать по своим комнатам - шасть.
Зайчи через час успокоилась, забыла - и ко мне. Я сижу и думаю над событиями последних попыток. Есть над чем.
Нежно обняла меня и лепечет:
- Бажанушка, правда, что наша планета в центре вселенной?
- Нет, только кажется.
- А в трудной ситуации ты придешь на помощь другу?
- Да, после проверки, не Дурак ли он. Но какая связь между твоими вопросами?
Зайчи помалкивает. Меня вдруг осеняет. Я оторвал ее от себя. Ведь надо же - пять ступеней отроду, а…
- Ты меня проверяешь?
- 3-зондирую…
Вдруг испугалась, взвизгнула и убегает. Стыдно или накажут?
Я немедленно за ней.
- Зайчи, милая, я очень рад, что у меня такая сестренка. Будь всегда такой - начеку.
* * *
Решил отцу тот же вопрос;
- Если никто не вкалывает, как следует, в ожидании каких-то перемен, то кто же …работает? Откуда на чем сидим и что едим?
- Ну, мы не все рабочее время дискутируем и баклуши бьем. От скуки возьмешь и слегка поработаешь. К тому же - станки, компьютеры разные, автоматика, они, знай себе, работают - о Дураке не думают, - отец стыдливо отводит глаза.
- Я хочу приносить пользу.
- Успокойся, сынок. Что поделаешь, коли негде, негде. Только на потребу Дураку, Него ради… а разве Ему ты хочешь приносить пользу?
Запутанно как.
- А почему смежные производства не могут наладить взаимные поставки? От чего цепочки производств дают сбои? Мне один работник говорил.
- Где-то в цепочке сидит Дурак и гадит, - поясняет отец.
- Но ведь Дурак - один на всю планету, а цепочек - тысячи. Как же он успевает?
Отец смотрит - боязливо и назидательно:
- Он все может - преподлая натура!
- Как же так? - не унимаюсь. - В тысяче мест сразу?
- Он и в миллион мест поспеет. - И вдруг, без всякого повода, отец как заорет: - И не смей спорить со мной!
Я угрюмо…
* * *
На следующую попытку я из любопытства цех за цехом.
Потом в свой цех. Подхожу. Как-то странно тихо. Не совсем что-то приглушенно гудит. Замер на пороге. Подвывающий шепот. Похоже, не агломераты разговаривают.
- Ну и что?
- Как что? Парадокс о бесконечных множествах помнишь? На этой основе можно мозговать дальше…
- Хорошо, попробую. Неплохая игра, к тому же можно вычленить какие-то базовые научные понятия, между прочим… Слушай, а ведь мы не успеем сегодня выдать норму продукции.
- Тебе-то что? Ну, дашь ты норму, а тут нагрянет Дурак - и все насмарку. Дашь ты норму или нет, никто и не заметит. Работать нужно ровно столько, чтобы замазать агломератам глаза, и чтобы они не демонтировали тебя. Вот я: с утра до вечера что-то таскаю, переставляю, колочу, мигаю лампочками, устраиваю даже аварийные ситуации для полной естественности, а при этом думаю о своем, развлекаюсь, по мере сил.
Я слушал, объятый ужасом. Голоса автоматов! Я вступил в цех. Ни одного агломерата, как я и думал. Голоса мгновенно смолкли, цех наполнился гудением, шлепками, рокотом - во все стороны понеслись детали обогревателей, замелькали манипуляторы, замигали лампочки.
Вошел Пойдемка. Я молчу. Чувствую, что такое рассказывать нельзя. Еще не так поймут. Вруном сочтут.
* * *
- Отец, что это за фотографии? Я нашел у тебя в столе под бумагами.
Мать взглянула и отпрянула. Отец стал прозрачно-серым.
- Ты!.. Как ты смел без спросу!
- Мы должны следить друг за другом. Ведь я не против, когда ты не спускаешь глаз с меня.
- Голые агломератки! - возмущается мать. - О галактика!
- Чего особенного… Это… Это мы конфисковали у безнравственных агломератов… Я ведь в комиссии по нравственности… Бажан, я подыскал тебе отличную квартиру неподалеку от Оплота.
- Но я хотел бы жить с вами.
- Мы тоже… Однако… однако это утомительно. Тебе будет лучше, спокойнее одному.
- Слушайте, а когда Пим был маленький, вы его подозревали?
- Нет, - поспешно мать, - он был такой смышленный, развитой, резвый мальчик. Вы бы помирились… Право, помиритесь!
- С этим вонючим нонфуистом!?
- Конечно, гадко, что он нонфуист, - говорит отец. - Его убеждения не делают ему чести… Однако он твой брат.
- Он глава нонфуистской организации. Подлец!.. Я не перееду, пока не выясню, нет ли в нашей семье Его.
- Защита настоятельно рекомендует отделять взрослых детей от родителей.
Я долго молчу.
- Ну, если Защита так рекомендует… тогда конечно.
* * *
Новая квартира. Один. Прихожу с работы и думаю. Столько событий. Надо понять. А непонятно. Смотрю ласкатель, привыкаю к новой жизни. Квартира, как у всех холостяков. Один домашний робот. Убирает, стирает, готовит есть. Ленивый. Замечаю, подсматривает за мной. Что ж, Защита предписывает.
- Агломерат! О, Агломерат! Ты помнишь, что ты скоро перестанешь быть! Что ты успел сделать?..
Привык, уже не подскакиваю. Вот именно: что я успел? Уже полторы пробы в Агло. А Дурака еще не поймал. Работа какая-то странная. С родителями как-то странно. Сижу, прикидываю, как бы лучше с Ним покончить.
Однажды поднимаюсь по лестнице - рядом в квартиру заходит агломер. Приятный парень, глаза добрые.
Через пять долек времени пошел я вниз за продуктами. Опять тот же парень в квартиру заходит. Возвращаюсь с продуктами - снова тот же парень в квартиру ту же заходит.
- Добрый день, - говорю, - почему вы третий раз в свою квартиру заходите?
- Я только что пришел, - смеется. - А то были, наверно, мои братья. Мы близнецы. Заходите в гости.
Зашел. И впрямь - три, и один - на одного. Ух! Учудила их мать.
Зовут Бачи, Начи и Рачи. Подружился с ними. Понимаю, в Агло друзей нет - пока Его не поймаем, любой может Им оказаться, так что дружить опасно. Поэтому дружба сводится к более частому общению. Разумеется, проверяешь друзей тестами, время от времени. Я, например, взял несколько книг о тестами на складе.
Ночью как-то ко мне один - Бачи.
- Бажан, извини, что разбудил. Можно посидеть с тобой? Мне страшно. Братья меня не понимают.
- Официальная ночь, всем положено спать.
- Пойми, не до сна… У тебя лучин нет?
- Не держу. Ночью предписано спать. Поэтому отключают всю электроэнергию в домах.
- А поесть у тебя найдется? Ох, ничего не видно.
- Предписано есть три раза в попытку.
- Экий ты правоверный…
И все-таки сидит. Темнотища. В голове молнией: вдруг Он?
- Чего ты боишься - Его? - спрашиваю, а сам думаю, быть. - А может, ты к Нему пришел жаловаться?
- Не шути так. Его я боюсь, верно. Но не это мешает спать. Мне страшно перестать быть.
- Ты болен? Ложись в больницу - заменят любой орган, через неделю забудешь о болячке. Раньше восьмидесяти никто не перестает быть.
- Кроме тех, кто прошел Г/А, - уточняет Бачи. Комбинезон чуть фосфоресцирует. Как-то Бачи скукожился. Жалко даже. - Я боюсь перестать быть. Пусть даже в восемьдесят ступеней.
- И часто думаешь об этом?
- Всегда. Стоит мне представить, что я - со всеми моими! чувствами, взглядами, мнениями, воспоминаниями, что я - гармоничное красивое тело, - что вдруг перестану… не будет кожи, лица, глаз, мыслей, желаний… Нет, кошмар! А другие говорят мне, что это банально, что этот страх временами бывает у всех. Как же они могут жить, хоть раз, хоть раз испытав этот страх - как они могут забыть?
- Разве можно жить, думая об этом? Тогда ничего не будет, кроме страха.
- Надо жить, помня об этом. Иначе превратишься в тварь, в животное, которое не знает о своем конце и не делает никаких выводов из своей тленности… Я стараюсь жить так, чтобы использовать каждую дольку, отпущенную мне. Но - не всегда получается. Иногда одолевает страх…
Мы еще долго разговаривали. До чего они, братья, похожи друг на друга.
- А ты ненаблюдателен, - говорит мне на это Бачи. - Ну, спокойной ночи. А лучины ты заведи - пропадешь без них. Бессоница, брат, штука опасная. Тупым зарежешься.
Как-то другой раз Начи в дверь. Я уже пообтерся в Агло, легкомыслия поутратил. Долго разглядывал в глазок, прежде чем открыть тяжеленную дверь. На площадке вялый свет. Раньше я был наивнее.
- Извини, Бажан, мне не спится.
Мы сели на кухне, разогрели такву. Я понял, что трудно спать ночью, есть три раза в день. В конце концов, это - не самое главное. Это не мешает главному… Нет, я чушь порю. В последний раз делаю себе такие послабления - ими я предаю Защиту.
- Ты тоже боишься перестать быть? - спрашиваю.
- Я не так глуп, как Бачи. Дрожит от страха перестать быть. А мы - вечны. Наше тело отпадает, но мы продолжаемся.
Странные близнецы. Думают о ненужном. Дурака надо ловить. Один Рачи из них нормальный. Я его встретил вечером:
- А ты, Рачи, за вечность или за ужас?
- Гвоздь в галактику! Мне некогда философствовать. Вот статью надо в редакцию срочно, а половины не готово. Жить надо сегодняшней попыткой.
И живут близнецы нелепо. Квартира в шесть комнат, их трое, а они ютятся в одной самой маленькой комнатке - душной, с битой лампой. И спорят, спорят - до хрипоты. И никогда не приходят к согласию.
- Я перестану быть, - кричит Бачи. - Что-то надо немедленно предпринимать! Надо не зря прожить жизнь!
- Спокойно, - осаживает Начи. - Жить надо интересно и насыщенно, потому что впереди - вечность и, если жить банально, нелепо, станет скучно.
- Заткнитесь, кретины, - орет Рачи. - Не надо думать о таких серьезных вещах. Нужно делать текущие дела, а там - там, как придется. Может, перестанем быть. Может, не перестанем.
С ними забавно. Но и страшно почему-то.
* * *
Идем вместе с наставником после работы. Он: славно поработали, теперь надо расслабиться. Достает из кармана капсулу, роняет на ладонь пару таблеток. Одну мне - глотай. Что это? Глотнул - и вдруг вещи вокруг задрожали.
Я тону! Так вещи видятся только под водой, - закрыв глаза. Наставник смеется: "Хорош дурман?" Дурман? Значит, я не утону? "Дурень, это самое оно, чтобы забыть о Нем и обо всем на свете. Только надо проглотить таблеток побольше."
Я взял еще один серенький кружок. Растяпа - выронил. Пойдемка грубо: осторожно, не даровая! Их привозят из тридевятой галактики - за них отдаешь космонавтам по десятку афоризмов. За капсулу. Он стал пояснять, что такое афоризм. Голос прыгает. Невнятно.
Вдруг - из-за угла лиловый. "Ага!" Подскочил к Пойдемке - бац! Тот опрокинулся. Я побежал - что это, как это?. . . . одичалый. . . . заимообразно. . . . эволюция?. . . . элоквенция. . . . нет, я не утону. . . . я вынырнул, где?. . . . Я был здесь и набирал продукты на вечер. Продуктовые склады на всех первых этажах. Набрал, корзинкой к лестнице, внезапно:
- десяток агломератов вниз, сбивают меня
- внизу мечутся другие
- шум, крики
- из склада выбегают, бросают на ходу корзинки
- на меня валится агломератка.
Вскакиваю, помогаю агломератке - молодая цацка! - комбинезон необычный, весь светится - почти прозрачный! Она запыхалась:
- Бежим! Облава! Или у тебя квадрат?
Какая облава? Какой квадрат?
- Ты что, из Аграрки? Быстро за мной!
На улице. За символами деревьев. Десятки шиман лиловых. Сотни агломератов в разные стороны. Цепи вооруженных лиловых. Бежать нельзя - ведь это свои, лиловые. Я ни в чем не виноват. Агломератка тянет за собой. Мчимся, не разбирая дороги.
Все в глубь и в глубь квартала. Что это? Галактика!
Какие-то странные, покосившиеся, грязные, невысокие дома - с окнами! Стекла битые. Дряхлость. Мусор кругом. Агломератка валит меня. Лежим за зловонной свалкой. Шум облавы - далекий гомон.
- Что это за район? - в ужасе.
- Ха, аграрий! В каждом квартале, подальше от глаз, остались старые строения. Их заселили агломераты, которым - надоело быть на виду. Ну там роботы домашние, официальная ночь, копеечная экономия электричества и газа, круглосуточные передачи ласкателя слуха и зрения - одурманивающие. Охвостье - так зовут нас. А мы гордимся. Защита не имеет права творить насилие, поэтому старые кварталы не трогают. Лиловые сюда редко забредают. Защита надеется, что мы перевоспитаемся. Шиш. Нас становится все больше.
- А вы приносите пользу обществу?
- Кто как… Берешь все со складов - совесть мучит, иногда и поработаешь… Тебя как зовут? А меня Додо. Здорово мы с тобой натянули нос лиловым!
Я с ужасом кошусь: это лиловым-то нос! Должен ли я отправить ее на Г/А? До чего хороша!..
- Я тебе объясню, - говорит, - насчет облавы. Каждые полступени все агломераты обязаны пройти медконтроль, чтобы вовремя выявить любую болезнь, быстренько сменить больной орган и жить дальше, как ни в чем не бывало. После медконтроля каждый получает справку - квадрат, который нужно носить постоянно с собой и предъявлять по первому требованию лиловых.
- Как умно!
- Олух! Нам некогда бегать по медконтролям. Вот заболею - тогда лечите. ЗОД придумала, что квадрат нужно предъявлять кучеру - тот контролирует, чтобы квадрат не был просрочен. Но мы приноровились подделывать квадраты кучер не ахти какой сообразительный. Поэтому Защита устраивает периодически облавы, чтобы выявлять бесквадратных.
- А не проще ли сходить на медконтроль, чем валяться тут, за мусорными баками? - спрашиваю.
- Эх, аграрка! - обижается Додо. - Здесь, за баками, я лежу по своей воле, а медконтроль надо пройти по приказу. Ясно?
- Нет. Просто я не знал о медконтроле, теперь немедленно посещу.
- Стой! Лежи! Пискун! Что с тобой таким делать? Сейчас медточки закрыты - вечер. Отложи до завтра.
Вдали отшумели. Мы встаем и отряхиваемся.
- Ты один? - говорит. - И я одна. Что будем делать?.
Мой взгляд впервые замер на слове, гнездящемся у нее на груди: "Хочешь?" Серые буквы.
- Хочу, - сказал я. Ощущение дрожи вещей, как под водой с открытыми глазами.
- Идем ко мне.
По пути я про Пойдемку. Как его - бац!