* * *
- Признаться, я одинок, - весело говорит Брид. - Нас, лиловых, боятся. Мы - верные псы ЗОД - и чуть что, готовы любого послать на Г/А. Там, где другой прозевает нарушение условий разума, мы чутко уловим отклонение от нормы. С такими друзьями опасно дружить.
Сидим в кафе. В углу на полстены ласкатель. Глянул. Интересно. Диктор:
- Суть взаимоотношений агломерата и агломератки есть любовь. Это чистое возвышенное чувство, так поэтично описанное многими пиитами прошлого и настоящего, достигло своего апофеоза в рамках ЗОД. Оно лишилось своего скотского содержания, мы воспряли к бесплотской, истинной любви. Ломкое чувство окрепло, благодаря усилиям по его охране от Него, и Ему уже его не сломать…
Я кивнул на экран: - Брид, любовь-то не беззащитна!
- Шут, - говорит Брид. - Единственное, что сделал Победивший Разум, так это сократил до минимума процедуру сближения полов. К этому мы действительно "воспряли".
После молчания говорит:
- ЗОД - штука тонкая. Одно из ее гениальных открытий - перетасовка слов. К сожалению, это открытие применяется не в полной степени.
- А что это такое?
- Ну, например, тебе плохо. А ты говоришь: "Мне хорошо". Или, наоборот, тебе хорошо, а ты говоришь: "Мне плохо". Ты боишься выйти вечером, чтобы не напороться на Дурака, но говоришь вслух: "Вечерами я люблю поразмышлять в домашнем уюте". Или, например, у тебя чего-нибудь нет, а ты говоришь: "У меня этого не хватает". И Он может подумать, что это у тебя есть, но не в достаточном количестве, в то время как у тебя этого нет ну ни грамма. Или, например, случается что-нибудь постоянно, без передыха, а ты: "Бывает, порой", - и Он может подумать, что это случается иногда, не как правило, в то время как не бывает, чтобы этого не случалось. Видишь рытвину, а называешь ее - холмиком. Однако, если заменить все-все слова на противоположные, то Его это не собьет с толку. Он сразу догадается, что под каждым словом следует разуметь прямо противоположное. Поэтому только часть слов имеет противоположный смысл. И, главное, никто не знает, какая именно часть. Поэтому Ему очень трудно ориентироваться в нашем мире - чего мы и добиваемся. Он, то и дело, принимает за чистую монету - монету грязную, а грязную монету - за чистую. Зато умному агломерату все понятно с первого взгляда: и то, что плохо, и то, что не порой, а всегда, и то, что не хватает. Впрочем, иногда даже умники попадаются на удочку. Но ненадолго… Кстати, о любви. Видишь тех двух агломераток за столиком - ну, одна сюда поглядывает. Пересядем-ка к ним.
Пересели. Брид - официанта.
- Добрый вечер. Что будете заказывать? - официант склонился.
- А что есть?
- Как всегда, ничего хорошего.
- Отлично. Принесите побольше. Две порции.
- Хорошо, - и черкает в своем блокнотике. - Что будем пить?
- А что имеется?
- Богатый выбор.
- Отлично. Принесите сто граммов.
Официант черкает в своем блокнотике и говорит:
- Я в детстве ел мороженое, и могу рассказать вам, какого оно вкуса.
- Нет, спасибо.
- А мой отец, если не врет, пил кофе. Я могу рассказать, как он об этом рассказывал.
- Нет, спасибо. Я не пью кофе. А вы пьете кофе? - Брид спрашивает одну из агломераток.
- А что это такое?
- А как вас зовут?
Официант кладет на стол пачку карточек. Брид говорит: делай как я - и берет карточки. Вытаскивает одну и протягивает агломератке. Она читает вслух:
- МЫ БЕСЕДУЕМ НА ПРИЛИЧНЫЕ ТЕМЫ.
Она кивает и достает из сумочки свои карточки. Протягивает Бриду одну. Он читает:
- МЫ, ПОСЛЕ НЕПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЙ БЕСЕДЫ, ЗНАКОМИМСЯ.
Брид - ей, она - ему. Получается:
- Я ПРИГЛАШАЮ ВАС ПОТАНЦЕВАТЬ.
- Я ПОТАНЦЕВАЛА С ВАМИ С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ.
- МЫ ПОГОВОРИЛИ И ПОТАНЦЕВАЛИ ЕЩЕ ПАРУ РАЗ.
- Я ПРИГЛАШАЮ ВАС ПОСЛУШАТЬ МУЗЫКУ МЕНЯ ДОМА.
- ХОТИТЕ ДУРМАННЫХ ТАБЛЕТОК?
Тут Брид прерывает, становится прозрачно-серым и говорит:
- Я ненавижу дурманные таблетки, не упоминайте о них, я оранжевый, я морды разбиваю за таблетки, а вы мне предлагаете.
Она извиняется и - карточку:
- ЗНАЕМ МЫ ЭТИ ПРИГЛАШЕНИЯ ПОСЛУШАТЬ МУЗЫКУ!
- МОЖЕТ, ВСТРЕТИМСЯ ЗАВТРА?
- ХОРОШО.
- НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ ДОЛГО ГУЛЯЛИ. МЫ НРАВИМСЯ ДРУГ ДРУГУ ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ.
- МЫ НЕСКОЛЬКО РАЗ ВСТРЕТИЛИСЬ И ГУЛЯЛИ. УЖЕ СКУЧАЮ БЕЗ ВАС.
- МЫ СИДЕЛИ У МЕНЯ ДОМА, НО МНЕ НИЧЕГО НЕ БЫЛО ПОЗВОЛЕНО.
- Я ЛЮБЛЮ ВАС. ПРИЗНАЮСЬ ВАМ В ЭТОМ ПОСЛЕ ДОЛГИХ МЕСЯЦЕВ ЗНАКОМСТВА.
Брид по дороге к нему объясняет:
- Чтобы познакомиться с порядочной женщиной, нужно чрезвычайно много времени тратить на ухаживания. А карточки оберегают приличия, но сокращают многомесячное ухаживание до десяти долек времени.
Утром Мена пригласила нас на выставку своего отца. Говорят, - открытие. Удивительно, сколько тут народу - запросто не ходят на работу при всех строгостях. Я теряюсь, кого хватать и тащить на Г/А. Пока надо приглядеться, как бы впросак не попасть.
Приятно побыть с порядочной женщиной. Она, конечно, переплюнула Додо. Брид смеется, что порядочная агломератка переплюнет любую Додо, если внешние приличия попервоначалу соблюдены.
Мы приезжаем на выставку. Торжественные речи - чуть-чуть. Умные агломераты не тратятся на нелепости. После церемонии растеклись по залам.
Первая потрясла. Название "Торжество Разума". Сто метров на двадцать пять. На полотне 999 президентов - обычный рабочий день. Делают историю, регулируют общество - сложнейший организм. Воистину торжество Разума! - Это я со слов Брида.
Следующее полотно крохотное - сорок на пятнадцать метров, довольно традиционное - "Прощание". Космолетчик, прильнув к иллюминатору, смотрит на удаляющуюся планету. Рядом грандиозный холст "Битва галактик". Страсти. Фу!..
Зато - оцепенел. "Гибель Вселенной". Картина - чудо. И -
- Сейчас эту тему редко затрагивают, - говорит Мена, - Установился прочный мир. Но отец еще раз задумался - и вот…
На пустынной площади лежало тело погибшей девушки. В неловкой позе. И ничего больше. Покрытие дороги и переставшее быть тело.
И я узнал натурщицу - это была Фашка.
Гибель Вселенной.
Ее гибель.
Как верно Дион угадал.
- Триптих "ОН".
В искореженном пространстве Черная Кнопка и нажимающая ее конечность.
- Почему-то у нас такое представление об апофеозе Дурака, - говорит Брид.
На втором полотне триптиха - наш семисерый флаг, лежащий где-то. На нем босые отпечатки - словно кто-то откуда-то куда-то прошел, а дорогой наследил. Это Он прошел.
На третьей - обычная наша улица. Все прячутся за дверями. На пустынной один агломератик - его лицо ужасом пятится. Теряет равновесие. Вот опрокинется, а на него - тень, огромная, надвигается. Тень! Обрушивается тень… Это Он!..
Другие вариации картины: "Он прошел" - несколько агломератов и агломераток, ошеломленные, стоят, оплеванные, забрызганные грязью; "Мечта Дурака" - агломератка униженно стоит: "Кто там?" - агломерун смотрит в глазок стальной двери, не решаясь открыть пришельцу… может быть, близкому другу или старому знакомому.
И - обухом: "Приглашаю в мой кошмар".
Агломер смотрит в зеркало на себя - вопросительно. А отражение с тревогой смотрит на него.
Мне почудилось, что обо мне.
Тут Дион подошел. Знакомимся. Я говорю, что "Приглашаю в мой кошмар" - это про меня.
- Знаете, это про любого, - говорит Дион. - Налетит этак ужас, а вдруг Он - это я…
- Отчего вы не рисуете Аграрку? Только Агломерашку?
- Вы это бросьте - "Агломерашка", Вы, очевидно, из глубинки. Аграрку рисовать запрещено. Да и противные там краски, несерые. Там все удручающе пестро.
В этот момент событие. Возле "Торжества Разума" толпа, внутри бородач, чего-то объясняет, ярится. Потом мчится навстречу демонстрация. Брид говорит - это "Женщины за свободную расстановку кастрюль". Очень широкое движение. Шире только "Интеллигенция за правильное вращение планеты".
Дион узнал, пришел, говорит:
- Это Чунча. Стал разъяснять посетителям, почему моя картина - убогая мазня. Посетители справедливо решили, что раз моя картина официально признана, значит критиковать ее может только Дурак.
Мы сели в шиману.
За поворотом - бежит.
Дион затормозил. Чунча. Ба, мой знакомый бородач тот, которого я спас от "Молодежь за неприкосновенность скуки".
Мне странно, что Дион его спасает. Чунча меня узнал.
Мы потом вышли - нам по пути. У меня голова кругом. Баста, завтра к нормальной, а то запутался.
* * *
У Чунчи сижу. У него какой-то - Бут. Поэт. Толстый, одышливый, глаза топорщатся.
- Чего? Дион? - говорит Чунча. - Так всем известно, что я за него рисую. Он - бездарь. Он - чиновник. А я - творец.
- Как же ты критиковал - свою картину?
- А у меня два стиля работы: для выставок - мазня, а для себя - шедевры. А мазню и критиковать не стыдно. Ха.
В комнате, оклеенной туалетной бумагой, причем рулончики болтаются кое-где, стоит картина у стены. Тот же сюжет - "Приглашаю в мой кошмар".
- Для Диона я сделал однозначно. А мой агломер сам не знает, чего боится. Не знает, чего хочет и чего боится… Разница. А они нашли отличный выход для себя. Это удобно: вынести все идиотское, мерзкое, нелепое в себе - за пределы себя и наделить совокупностью дрянных качеств мифическое существо - Дурака. Если бы не было Его, мы бы давно поняли, что мы сами никуда не годимся. А так - все списываем на Него.
Я потерянно слушаю. Понять бы смысл, что он говорит.
- Не ершись, - говорит Бут. - Пока работают ласкатели зрения и слуха, можно не ожидать потрясений. Едва начнется брожение, достаточно пустить на экраны многосерийный приключенческий фильм, что-нибудь о первопроходцах космоса, - и все будут прикованы к своим квартирам в определенные часы - не надо и комендантский час вводить.
- Как у тебя много книг, - осмотрелся я. Чунча презрительно кривит рот:
- Книг выпускается жуткая жуть, а на складах их нет - нюхатели расхватывают мгновенно. Стали выпускать с отталкивающим запахом - так сразу развился извращенный вкус к дурным ароматам.
- Отменили бы вовсе пропитку переплетов, - внезапно предлагаю я.
- Нельзя, Защита предусматривает ароматизацию переплетов. Выпускают все новые виды мебели, модничают с люстрами и побрякушками - столько глупых усилий. А на складах недостает хороших книг. За собрание сочинений изволь душу продавать.
Пока Чунча разглагольствует, я вижу, что Бут не в себе. Похоже под таблетками… Вот стакан выронил. Упал разбился.
- Даже стакан здесь не могут как следует сделать! - внезапно орет, перебивая Чунчу, Бут. - Вот на Альфе-Центавра у меня почему-то ни один стакан не разбивался - и нарочно бросал. Потому что там все делают на совесть! А у нас? Дикость. Палки-копалки!.. Вот вы Бажан, во все глаза смотрите на меня, а заметили, что у меня искусственный глаз?
- Н-нет.
- То-то! Производство Альфы Центавра. Не отличишь настоящего!
- А где вы потеряли глаз, если не секрет?
- На Альфе Центавра во время гастролей. Шел поздно вечером - один - по улице. А кто-то сзади подкрался, да как шандарахнет меня по голове! Верхний глаз так и вылетел! Ну, скажите, разве у нас на планете могут так изящно ударить, чтобы глаз вылетел? Нет, дикари. Уж если у нас двинут, то или мимо, или голову всмятку, мозги наружу. А чтобы изящно…
- У нас воровства нет и по голове никого никогда не бьют, - говорит Чунча не без улыбки.
- Ну и что? Чем хвастаемся? И тут на других не похожи. Деньги упразднили, воровство упразднили, по голове бить упразднили - посмотрите на цивилизованный мир галактики: товарообмен есть, воровство - пожалуйста, по голове - извольте… Видите мой глаз? От настоящего не отличишь! А к они мне ногу сделали! Загляденье! И не замечаю, что пластмассовая.
- Как же вы ногу-то потеряли? - ужаснулся я.
- О! У них там на Альфе - демократия. Не то, что у нас.! Не понравился им мой концерт, зрители схватили меня - и под поезд. Потом быстро вынули - и раз искусственную ногу. Причем за счет государства - с меня ничего не взяли! А что касается свободы! Какая на Альфе свобода! На улицах делай что хочешь. Куда хочешь иди, откуда хочешь - возвращайся, пой, танцуй, декламируй, правительство ругай! Только с белой черты не сходи, а так делай все, что в голову придет!
- А что за белая черта? - спрашиваю я.
- У них на улицах по тротуарам белая полоса проведена пять сантиметров ширины. Сойдешь с нее - тут же током убьет. Но если с черты не сходишь - то иди куда хочешь, танцуй, пой, критикуй!.. А правительство! Не то, что наша нелепая лотерея! Они пускают претендентов на высший пост в одну клетку, и тот, который съест всех остальных, становится главой государства. Вот это - справедливость! Каждый наслаждается, как хочет. Вечером, если ты не забыл накрутить динамо-машину, - тепло, светло, уютно в твоей квартире!
- Какую динамо-машину? - спрашиваю я.
- У них так принято: никто тебя не будет за так снабжать светом и теплом. Поэтому просыпается житель Альфы Центавра завтракает, если есть чем, и начинает крутить динамо-машину. К сумеркам уже накапливается достаточно электроэнергии и вот уют! А какие там ласкатели! Куда нашим - палки-копалки! Например, плюнет ихний фильмовский главный герой, а плевок зрителю прямо в рожу из ласкателя. Словно не герой, а настоящий. Один раз мне посчастливилось: рекламировали напитки, а один сорт забраковали и выплеснули из бокала - так прямо мне в лицо! Тронул - мокро! Нам их в тысячу ступеней не догнать. Мне кастрюлей голову разбили - супруги на экране дрались, - а махнули в меня. Один раз во время фильма про войну мне бок прострелили. - Бут немедленно показывает нам зарубцевавшуюся рану. - А в баре однажды бармен мне в лицо плюнул - так демократично плюнул. Говорит, вонючий иностранец! Разве у нас умеют так непринужденно вести себя с иностранцами - у нас перед ними лебезят… А какие бабы на Альфе! Какие формы! Возьмет насос, пуф-пуф - и грудь - о-о! Ещё пуф-пуф - и задние округлости как воздушные шарики! Случайно уколется и - ш-ш-ш… как камера… но такой женственный звук - ш-ш-ш… Подклеит, снова надует - и язык проглотишь! А для мужчин у них имеются штучки (у нас разве могут? эх!). И штучка эта делает мужчину на пять сантиметров привлекательнее. Этакая воздушная камера: сунул, подержал… готово. Восторг!
- И вы воспользовались.
- Вне сомнения.
- И?..
- Я перестарался - сразу поставил на шкале пятнадцать сантиметров. Пришлось немного подлечиться в больнице… А дети… Я их и прежде не хотел, и до больницы, когда еще мог… А какие у них поэты! Пишут - по вертикали. А мы - палки-копалки! То же самое в живописи. Раскованность мысли и демократия всегда приводят к прекрасным, потрясающим результатам. На Альфе в корне пересмотрели живопись. Они новаторски вешают картины красками к стене. Просто, как все гениальное! А как это воспитывает воображение зрителей! И то же отрадное во всех областях жизни!
- И все же, когда у них сломался Главный Э-мозг, они сами не справились, - сказал Чунча, - позвали наших специалистов - оранжевых.
- Починили, да. Но чуть ли не молотком и зубилом.
- А плевать! Зато починили. Кончай треп, Бут, - брезгливо кривя губы, строго сказал Чунча. - Лучше прочти стихи.
Бут стал ломаться. Потом вдруг встал и - прочел. Я да ж обмер. Я решил было, что он дегенерат. Оказывается, не совсем.
- Баллада о ста женщинах, - провозгласил Бут.
Полсотни женщин снилось мне,
когда я был ребенком.
Но голод рос, и я решил,
что к жизни полному столу
пришел я с мелкой ложкой.
Сто женщин - вот какой предел
поставил я подростком.
Но голод рос, и я решил,
что женщин ста мне мало,
что к жизни полному столу
пришел я с мелкой ложкой.
ОДНА лишь женщина,
одна - такой предел поставил я,
когда мне было двадцать.
"Послушай, парень, ты - наглец! -
сказали мне тогда. -
Ты к жизни полному столу
пришел с ОГРОМНОЙ ложкой!"
Одна лишь женщина, одна -
предел недостижимый!
И сотня женщин снится
мне в моем кошмарном сне.
Как глуп я был,
когда мечтал о них подростком!
Ста женщин мне не избежать.
Меня сто женщин стерегут,
меня сто женщин берегут,
одной меня не отдадут…
У жизни полного стола
застыл я с мелкой ложкой.
Мена, Додо и - Фашка. Подумал я. Странно, как агломерат может нести ахинею и одновременно сочинять такие стихи?..
- А у вас есть дети? - вдруг спросил я Бута.
- Увы, недостоин, - говорит он.
- Разве это требует достоинств? - удивляюсь я.
- Заиметь ребенка не так-то просто, - поясняет Чунча. Защита не дремлет. Прежде, чем сдать зародыш в инкубатор надо предоставить справки о том, что ты и твоя жена (именно жена, а не знакомая потаскушка!) достойны выращивать детей. Надо доказать, что вы любите друг друга, что вы обладаете достаточными нравственными качествами, глубоко теоретически подготовлены к воспитанию, хорошо образованы, не имеете дурной наследственности, здоровы, а также имеете целью не спроворить утешение на закатные ступени жизни, но вырастить и воспитать полноценного гражданина для Агло. Душу вымотаешь, пока докажешь, что ты воплощенный ангел, достойный растить молодую поросль…
- Как умно! - говорю я. Я теперь иначе смотрю на отца и мать. Ведь они прошли рогатки бюрократии. Значит, были достойны.
- Очень умно, очень умно… - бормочет Чунча.
- А откуда так много агломерашей? - внезапно говорю я.
Чунча глаза вытаращивает и смеется:
- Ну, Бажанчик, ты подметлив. Если такие высокие требования для обзаведения ребенком, то достойных и быть почти не должно? А первое условие Победившего Разума? Мы семи пядей во лбу, по официальной версии, мы все достойны. Или ты другого мнения?
- Я сказал, не подумав. Вина моя и только моя, воистину вина.