- Защита всячески заботится об агломерате, - говорит Додо, - дурманные таблетки категорически запрещены. Но и давать по уху тоже незаконно. Просто лиловые устали отнимать таблетки, пресекать их провоз, у них терпение лопается - вот и… конечно, дают по физиономии только в местах потемней, когда безагломератно вокруг.
- А где ты приносишь пользу обществу?
- Ты не трепло? Тогда честно: спекулирую стихами. А если ты насчет работы, то дело лучше работы. По первому условию занюханного разума, мы все, несомненно, безвозвратно, безызъянно умны. Понимаешь, безвозвратно. Назвался груздем… Значит, надо вести духовную жизнь. Тем более Духовная Революция уже, вроде, была. Ну, там, книжки надо читать, стихи-прозу писать, картины малевать в свободное время. Приятно видеть себя в печати, по ласкателю, на выставочном гвоздике. А таланта - пшик. Тут-то я и подъезжаю со своими рифмами.
- А они тебе за это?
- Все что угодно - начиная от дурманных таблеток и кончая свободой от ежедневного топтания на работе. Потом я живу в старом доме - без канализации, отопления, электричества, газа - мне многое нужно, чего на складах и в помине нет они ведь рассчитаны на "нормальных" агломератов.
Я подумал, что на Г/А всегда успею ее направить. Утром, например.
Миновали густой ряд новеньких зданий, правда, я теперь заметил, что крашены были только фасады, и вновь Охвостье - все дрянные такие зданьица. Как я раньше сюда не забредал. Просто не подозревал.
Не квартира, а конура. Шкафов и тех нет. Одежда валяется на перекладинах. Напоминающего Время нет. Как же она живет?
- Тоже счастье, - говорит, - пожалел о Напоминающем. Он будит совесть, понуждает вести себя в рамках. А надо поступать, как в голову взбредет. Захочу - и просажу свою жизнь. Захочу - и сделаю из нее конфетку.
- Но по условиям Победившего Разума…
- Милый мой, "зачем" всегда можно высосать из пальца, даже если его первоначально не было. А "к чему приведет?" - разве все угадаешь? В крайнем случае, признаешь свою ошибку - язык не отсохнет… Давай ужинать - и в постель.
- Но ведь я не твой муж!
- Ты мой, ты просто мой.
Фашка. Пока есть Фашка, я ничей.
- Зачем ты меня трогаешь. - К двери. Я.
- Ты мне нравишься.
- Не трожь!
- Да не Дура я!
- Кто тебя знает!
- Может, ты необычный? Так я тоже необычная, поцелую, как хочешь.
- Ты эти штучки брось! Они самые дурацкие и есть!
- Кто тебе вдолбил в голову? Ну, не беда, застенчик, я из тебя ханжество выбью.
Я не на шутку. Я не кресло, что из меня можно выбить? Даже пыли не будет! Она серьезно:
- ЗОД включает в себя уничтожение ханжества. Твой отец тут бывал, и он совсем не такой застенчик, как ты.
- Ты знаешь моего отца?
- Из комиссии по нравственности. Мы тут с ним часто… изучаем нравственность. Я пишу большую часть его речей для комиссии. Не люблю ханжества при закрытых дверях. У меня есть подруга - вроде тебя. Поселилась она у приятеля, который живет в другом городе. Ну, значит, любовь, и все такое. А тут надо в туалет сходить. Сам знаешь, стены в квартирах тонкие, музыка у нас запрещена как дурачество.! А в тишине каково надобности удовлетворять? Ну, по-маленькому еще туда-сюда, а если серьезней? Срам! Вот она и терпела. Попытку, другую. Выходят на улицу, заходит в общественный туалет, а надолго остаться стесняется. Ну, так неделю и простыдилась. На восьмую попытку в больницу отвезли - сама собой отравилась. С тех пор стыдливость побоку - раз достыдишься до анекдота, куда там целомудренность и все прочее подевается!
У меня огонь на щеках.
- А что такое ханжество?
- Ханжество, - когда все делают, что хотят, а утром делают вид, вроде только что прилетели с другой планеты. Ханжество - когда обнаженная агломератка не вызывает других чувств, кроме животных.
- А как надо воспринимать… обнаженную агломератку?
- Это очень красиво. И все. Вот, смотри.
- Д-да… т-ты права…
- Ты тоже очень красив. Я уверена. Давай защищаться от Дурака вместе. И трепись поменьше. С заткнутым ртом ты - парень, что надо. Терпеть не могу твоего писка.
- Ты думаешь, без комбинезонов мы будем лучше защищены от Него?
- Это самый лучший способ защиты.
- Ну?
- Лучше не придумали.
Кажется, она права. Если я ошибаюсь, то я виноват. Вина моя и только моя, воистину вина.
* * *
Ужинали поздно. Додо подожгла белесую палку - с нее жир капает. Дряблый свет. Хаос теней. Спальня в идеальном порядке. Единственное место в квартире.
- А афоризмы ты тоже делаешь? - я, лениво.
- Увы. Афоризмы - самая дорогая штука. Мне кажется, их производят по ночам, наглотавшись дурманных таблеток, из привозного материала. У меня лично получаются кособокие, как ни перекраиваю - все не то, никто не берет.
- А зачем они?
- Чтобы блистать разумом.
- Достань мне, а? Я тебе все что угодно!
- Брось, я тебе и так подарю. Не благодари, они у меня краденые, ненамозоленные. Один знакомый привез пачку с Земли. Только - тсс! У нас с ней никаких дипломатических отношений… Ах, как плохо без музыки. Я сведу тебя как-нибудь - у нас компания - мы тайно музыку слушаем. Ты, наверно, и не знаешь, что это такое.
Что она говорит! Мать мне пояснила, что музыка в Агло звучит лишь раз в ступень - во время Парада Разума и Карнавала. В остальное время это раздражающее сотрясение воздуха запрещено - Защита полагает, что сотрясение воздуха может подвигнуть Дурака на истерические поступки.
А в Аграрке музыка вовсю - дед песни играет и поет. Дикари.
…В первосне слышу ласковое бормотание Додо: "Милый, милый, любимый мой…" И ночь, погасив лучину, качала меня на качелях: милый - любимый, милый - любимый. . . . сторона. . . . наотрез. . . . извне. . . . дыоарнущ . . . . проттии?. . . . утром мы пошли за моей шиманой, потому что Додо не пользуется своей - кто не работает, того кучер сразу тащит к пирамиде ЗОД, а потом - к Охвостью нет подъездов.
Странный старый дом - середина свежепокрашена.
- Чего это?
- А эта часть видна с улицы, - говорит Додо. - Недавно тут по улице должны были проехать 999 президентов, так кругом все покрасили. А этот кусок виден с улицы.
Кстати, Додо нужно направить на Г/А.
- Поехали, я тебе покажу удивительнейшую публику, - говорит. Комбинезон почти прозрачный. На Г/А? Завтра утром. Успею.
- Мне надо приносить пользу обществу…
- Завтра, - говорит. - Сегодня ты мой.
Я задал кучеру маршрут, который Додо. Улицы, фигурки прохожих - массы. То здесь, то там фасады красятся. Во встречных шиманах неразличимы: раз - и мимо.
У обочины! Шимана оранжевых! Из нее - он! Он! Усатый!
Торможу, кучер смягчает. Хочу рвануть к нему, кучер двери не отпускает - нельзя на проезжую часть. Это же усатый моего детства! Бегу кругом к нему: - Подождите!
- В чем дело, агломерат?
- Вы меня не помните? Ну, Аграрка, мальчик, который очень хотел поймать Его.
- Там все мальчики хотят.
- Еще дедушка, про которого я, что он про ЗОД сортирным словом. Еще тогда распутица и сирень, сирень помните?
- Сирень - о да! Вы по-прежнему хотите к нам? Уже пятьсот тысяч вопросов получили? Заходите ко мне в пятый; корпус Грозди. Спросите Джеба.
Ого! Повезло.
Додо потом с неприязнью:
- Ты якшаешься с оранжевыми?
Я взахлеб. Она, поджав губы:
- Это дешевые друзья. Обмолвишься - и дружба наизнанку.
Агломератка! Ничего не понимает!
Неожиданно - мое производство стройматериалов.
- Куда привез? - кучера. - Я куда велел!
- Я привез вас на рабочее место - сейчас рабочие часы.
"Скажи, что болен", - шепчет Додо. Я говорю. Шимана вперед… через пять долек времени утыкается в подъезд больницы. Санитары ко мне.
- Ходу! - кричит Додо. - Кучера не переспоришь… Давай, давай, шустрее! К врачам лучше не попадаться - они тоже ждут прихода Дурака, который может их труд пустить насмарку. К тому же боятся, что пациент - Он, вылечат на свою голову!
* * *
Додо вводит в просторный зал на третьем этаже жилого дома. Я понял: первые этажи склады продуктов и вещей, вторые - развлекательные, кино, театры и прочее, а третьи - для общения групп.
В глаза: стены. Зал опоясан книгами. Тысячи. От пола до потолка. В центре сидят - много агломератов. За длинным столом - главные. Мы с трудом свободные стулья. Один за столом в лиловом комбинезоне. На наш приход ноль внимания.
- …мы еще и еще раз должны напомнить нашим писателям, - говорит одна из агломераток, за столом, - что их долг создавать истинные произведения культуры. С грустью констатируем: современные романы пахнут совсем иначе, чем фолианты великих писателей прошлого. Возьмем, к примеру, продукцию этой ступени.
Она сняла с полок несколько томов. Все книги на полках в прозрачных пакетиках. Выступавшая вынула одну книгу из пакетика, понюхала и говорит:
- Никакого аромата! Вонь, как от ракетной дозаправки! И так какой роман ни возьми. Какой-то специфический душок, однообразный. Попробуйте.
Она пустила книги по рядам. Слушатели сосредоточенно внюхивались в переплеты книг, морщились и роптали.
Просит слова агломер в тесно ушитом комбинезоне с надписью "Книголюб". Такие надписи у большинства присутствующих. После оглушительных ночных впечатлений - Додо открыла мне иной мир, отличный от короткого насилия на опушке леса - я мыслил как-то непривычно ясно и с любопытством приглядывался к умнейшим агломератам.
- Это что же творится, - истерично заговорил агломер. - На наших глазах охаивают талантливые произведения! Вы внюхайтесь - это самый современный запах. А страницы, страницы понюхайте! Это же запах сегодняшнего дня. - Да, это не тот, не многослойный аромат прошлых веков. Но дадим простор новым, вызывающим, щипающим запахам, рассчитанным на возросший нюх книголюбов! Воистину "зависть почитает мертвых, чтобы оскорблять живых"!
Во всех концах зала вспыхнул спор. Гул.
- Занятный народец, - наклоняется ко мне Додо. - А главное, дальше нюхания не идут. Зрение оберегают. Зато любят творить лично. Тут я их и подстерегаю.
- Какие образованные! - Я. - Сколько у них книг!
- Да, книг у них полно. Только ты бы лучше помолчал, Пискун.
Она косится на агломерата в тесно ушитом комбинезоне.
Мне вдруг противно, что она в светящемся комбинезоне. Срам.
Собранию конец. Доспорим, мол, в следующий раз. Додо: сиди на месте, а сама к тесному комбинезону. Я на иголках они бесстыжие говорят смотрят она так светится прозрачно.
Ко мне лиловый из-за стола:
- Новенький? Очень приятно. Меня зовут Брид. Вы читали когда-нибудь книги? Нет? Замечательно. А то мы не принимаем тех, кто читает. Нужно минимум пять ступеней ничего не читать, чтобы почувствовать дух книг, чтобы мозг не мешал обонянию. Вот попробуйте, редчайшая книга.
- О чем?
- Я же сказал - мы нюхаем. Эту книгу я вынюхал в собрании одного переставшего быть агломеруна.
Мне под нос толстенную. Я говорю, что пахнет краской и прелыми листьями.
- Нет же, - раздосадованно, - переплет пахнет детством, а страницы - уксусом. И чуть-чуть ржавчиной.
Я заспорил: Брид и не нюхал прелой листвы. . . . Додо!. . . . качели, баюкавшие меня. . . . милый - любимый. . . . вверх тормашками. . . . - Я ухожу, - приблизилась.
- Он твой старый знакомый?
- Только что. Ну, бывай, - удалилась. Тот хвать ее за талию.
Брид: Красивая. Твоя?
- Вот ты лиловый, ты все знаешь! - вцепляюсь в него и оттесняю в безагломератный угол. - Он мой ровесник. - Скажи, если агломератка твердит, что любит, а наутро забыла, ищет новых впечатлений, я ее на Г/А? ЗОД защищает любовь?
- Нет, - он, подумав.
- Выходит, любовь беззащитна?
- Любовь - всегда беззащитна. Это самая беззащитная вещь на свете.
- Как же быть с Додо?
- Я ее знаю. Он всегда такая. Причем здесь любовь? Зачем защищать от Додо то, к чему она не имеет отношения?
Мы с Бридом в коридор и долго. Я о Фашке.
- Тут никто, кроме тебя, не решит, - он.
Договорились встретиться вечером. Я на медконтроль - за квадратом.
* * *
Гроздь. Коридоры, коридоры. Спасите! Брожу. Наконец, большой кабинет. Джеб навстречу. Комбинезон потрепанный, ворот сальный. Усы висят. Видно, что ничего, кроме работы. Мне бы так, чтобы ничего, кроме работы. Пусть засаленный.
- А-а, энтузиаст, добро пожаловать, - говорит. И достает голубой листок. Глядит. - Эге… А ты - не подарок… На.
Протягивает мне голубой листок.
Я отпрянул.
- Бери, я приказываю. Мало ли, что не имеешь права. Я разрешаю.
Я к двери. Потом обратно. Беру. Внутри все замерло. Последняя фраза: "Итог тестов носит характер неопределенный". Лед в огонь. Огонь в лед.
Джеб проворно воды мне.
- Не психуй, парнишка, - говорит, дав всласть попереживать, посмаковать фразочку. - У каждого десятого, такой неопределенный результат. От этого никуда не денешься. Иначе не нужен был бы проклятый Г/А… Значит, Его хочешь ловить?
Джеб берет зажигалку и - к листку. Пепел.
- Что вы наделали?
- Вот моя резолюция на твои пятьсот тысяч ответов.
Меня колотит. Кого звать? Сумею его повалить, если внезапно? Если, когда, который как этот, тогда как?
- Ты же хочешь работать у нас? А с таким результатом тебе путь закрыт в лиловые.
- Я обвиняю вас в том, что вы Дурак! - ору. - Следуйте за мной!
Взглядом - темную горошину. Сидит за столом - как его до ноге ударить?. Головой в грудь? Кричать? Кабинет должен быть оборудован брандспойтами, опускающимися перегородками, подвижным потолком, люками в полу, но в голове смешалось, не соображу.
- Напрасно глазами шарите, юноша. Если я в самом деле Он, то ты - беззащитен. ЗОД предусмотрела оба варианта: и то, что хозяин кабинета может оказаться Им, и то, что посетитель может оказаться Им. Система не позволяет мне напасть на вас, а вам - на меня. Мы в равных условиях. Одна система нейтрализует другую. Это самая большая проблема ЗОД. И сейчас решающим станет то, что я на тридцать килограмм тяжелее вас и обучен приемам самообороны от Дурака.
- Значит, ЗОД бессмысленна?
- Она как бы бессмысленна, - лыбится. Смотрит на меня. Улыбка вянет. Испуганно: - Ты что?
Я вижу под столом его туфли. Полдольки времени на два удара. Успею.
- Отбой, - внезапно снова улыбается Джеб. Берет со стола… голубую бумажку и протягивает мне.
- Я доложу о вас, скорее всего, вас примут. Вы жесткий парень. А сжег я просто чистый голубой листочек. Ловкость рук. Что вы имели в виду своим взглядом? У меня мороз по коже… Экинвы, да?.. Если будете работать у нас, вам надо умерить свою жестокость. Ведь вы - суший изверг… изувер… Вы в детстве кошек не жгли в своей Аграрке?
- Нет, что вы. Я их ложил в мешок и колотил мешком о столб. А чтобы сжигать - никогда. Что я - зверь, что ли?