* * *
Квартира у меня однокомнатная, но Роберт, похоже, действительно не будет приставать, останется на гостевом диване.
- Борщ разогреть? - спросила я.
- Нет, спасибо, - ответил вампир. - Я не голоден.
- Как ни странно, я тоже. И спать не хочется. Вы ложитесь, - кивнула на диван, - а я на кухне посижу, почитаю.
- Я не хочу спать.
- Тогда будем пить чай.
- Как вам угодно.
Он сел с гостевой стороны кухни. Я сделала чай, разлила по чашкам, поставила сахар, варенье, плюшки.
Все неприятности закончились, но успокоиться Роберт никак не мог, голос звучал напряжённо, вздрагивали крылья.
- Хотите выпить? - предложила я. - У меня есть хорошая водка.
Вампир отрицательно мотнул головой.
- Роберт, если вам нужна ещё кровь… - начала было я.
- Нет! - перебил вампир. - Нет. - Перевёл дыхание и сказал: - Нина, я не возьму вашу кровь больше никогда. Чтобы ни случилось.
- Почему? - удивилась я и подумала, не нужно ли обидеться. - Чем она хуже любой другой? Невкусная, что ли?
- Обыкновенная. Как и у всех простеней. Нина, кровь пить вампирам необходимо, но удовольствия это не доставляет. Простеньская кровь для нас лекарство, а не лакомство.
- И сколько вам её надо?
- От ста до двухсот граммов в месяц, в зависимости от массы тела.
- Так мало?! - изумилась я. - Но… - Перед внутренним взором промелькнули кадры двух "вампирских" фильмов. Я такое кино не люблю, первый смотрела из любопытства, второй - в гостях. Вампир усмехнулся, догадался, что я вспомнила.
- Извините, - смутилась я.
- Ничего, - у Роберта дрогнули крылья, извинений он не ожидал.
Вампирам крылья очень идут, похожи на средневековый рыцарский плащ и придают облику романтичность и обаяние. Прямо как персонажи легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Интересно, был там свой Роберт? Из длинного списка рыцарей я запомнила одного Ласелота Озёрного, да и то потому, что одногруппник в университете переделал его имя в матерный эквивалент. Смешно получилось. Но любви к легендам Артуровского цикла мне не прибавило. Зря, наверное.
Я представила Роберта-вампира на турнирной площади. Вороной конь, золотистая кольчуга, блистающее копье, крылья веером - красота. "Отважный и благородный сэр Роберт из славного города Камнедельска". Артур аплодирует. Дамы вопят от восторга и бросают на ристалище рукава. Прочих рыцарей корчит от зависти.
Вампир каким-то нервным, судорожным движением поправил воротник рубашки. Плеснул крыльями.
- Нина, какой двор вы изберёте?
- Не знаю. По-моему, они все одинаковы.
- Вы не хотите идти дорогой Света? - не поверил вампир.
- А что там хорошего?
- Чистота. Добро. Милосердие.
- Вам бы Сумрак надо расхваливать, - ответила я, - а не Свет.
- Если бы я мог, - сказал Роберт, - то сам бы пошёл дорогой Света. Но вампирам этот путь закрыт. Сумрак - максимум, что нам позволено. Большинство вампиров принадлежит Чернодворью.
- Но почему светлые не хотят вас принимать к себе? - не поняла я. - Ведь вы разделяете их идеи.
- Вампиры существуют лишь за счёт свежей крови простеней. Консервированная не годится. Поэтому ежемесячно приходится ловить простеней и брать кровь. А предназначение светлых - хранить их от бед.
Объяснение показалось мне неубедительным. Тогда и всех простеней, которым требуется ежемесячное переливание крови надо объявить порождением зла. Какая разница, в желудок её вливают или в вену? Разве что…
- А как вы берёте кровь? - спросила я.
- Одурманиваем простеня вампирским мороком и берём дозу-другую.
- Это сколько?
- Одна доза - сто грамм, - сказал вампир.
- И сколько доз можно взять у одного объекта?
Роберт глянул на меня с удивлением, словно ожидал услышать нечто иное.
- Не более двадцати процентов от общего объёма, - ответил он. - Потом кровь теряет живительную силу, становится всего лишь красной жидкостью. Но двадцать процентов редко кто может дать. Как правило, животворной крови не более пятнадцати процентов.
- Не стыкуется, Роберт. Для жизни опасна двадцатипятипроцентная кровопотеря - литр с четвертью.
- При чём здесь человеческая жизнь? Я говорю о вампирах и пути Света. У человеков печень и селезёнка сами насыщают кровь жизненной силой. А наши - нет. Поэтому вам помогает и консервированная кровь, и даже искусственная. Нам же только простеньская, свежая, ещё тёплая.
- Пусть так, - сказала я. - Но ведь не обязательно брать кровь насильно. Можно покупать, и тогда светлым не в чем будет вас упрекнуть.
- Мы и покупаем, - ответил Роберт. - Когда берём кровь, обязательно оставляем плату. Одна доза - триста граммов бараньей мякоти, полкило белого хлеба и большая головка чеснока. Платить можно продуктами или деньгами, без разницы. Цена установлена в те времена, когда денег ещё не было, натуральным обменом занимались. А когда появилась метрическая система, закрепили объём продуктов, чтобы легче было пересчитывать. Простеней не обидели, даже прибавили им несколько грамм для ровного счёта.
- А если вампир не даст плату? - поинтересовалась я.
- Это невозможно, - твёрдо сказал Роберт. - За нарушение законов крови смерть на месте. Отступника убьёт вампирская магия - и очень сурово. Но сам факт оплаты ничего не меняет. Ведь мы берём кровь насильно, через морок, и поэтому путь Света для нас закрыт.
Я кивнула, хотя и заметила очередную логическую неувязку.
- И сколько на свете вампиров? - спросила я не столько из любопытства, сколько ради того, чтобы потянуть время, подумать.
- Девять миллионов двести семьдесят две тысячи триста восемьдесят четыре, - с вызовом сказал он.
- А человеков более шести миллиардов, - ответила я с не меньшим вызовом. - Так что не надейтесь, будто я упаду в обморок, перепуганная громадностью цифры.
У меня заломило виски, сказывалась бессонная ночь и нервотрёпка. Но решение вампирской проблемы нашлось.
- Роберт, а если вы - я имею в виду вампиров - откроете частную больницу, и будете покупать кровь только у добровольцев? Излишки станете консервировать и вливать пациентам-простеням бесплатно. Вампирская община, насколько я поняла, богата и может позволить себе такую ширму. Тогда у светлых никаких претензий не останется, вы сможете войти в Белодворье.
Виски заломило сильнее и вдруг отпустило. Роберт придвинул мне варенье и сахар.
- Сладкое помогает, - сказал он.
- Так что на счёт больницы? - продолжила я.
- Это запрещено законами всех трёх дворов. Такая больница поставит наш мир на грань обнаружения.
Ответить я не успела, у Роберта запиликал мобильник.
- Можно? - спросил он.
Я кивнула. Роберт выслушал абонента и сказал:
- Нет. Разбирайтесь сами.
Собеседник что-то выкрикнул, слов я не разобрала. Но кричал он очень громко и яростно.
- Я знаю, - с подчёркнуто ледяным безразличием ответил Роберт, - что началось время Сумрака, но я больше не принадлежу Серодворью, и ты не имеешь права мне приказывать. - Нажатием кнопки он оборвал разговор.
- Что-то случилось? - спросила я.
- Бой у вокзала, - ответил Роберт. - Серьёзный. Человеки даже ОМОН подтянули. Теперь троедворцы спешно заметают следы.
- Из-за этой магической дряни вы уничтожите город!
- Я здесь, а не там, - возразил Роберт.
- Да какая разница! Здесь вы усиленно пытаетесь запихнуть меня в одну из этих кодл!
Вампир дёрнулся как от пощёчины, опустил голову.
- Нина, - тихо сказал он, - почему вам не нравится путь Света?
- Роберт, этой ночью я видела как исцеляли Тьмой и пытали Светом, как созидали и разрушали Сумраком. Я поняла главное: любая сила - всего лишь инструмент, безвольный и бездумный. Добром, злом или безразличием её делают люди. Мне все три двора одинаково отвратительны.
- Свет… - начал было он.
- Свет ничем не лучше Тьмы и Сумрака! - перебила я. - На Белодворье вас не берут из расистских соображений. Вампирам не позволяют открыть больницу потому, что Тёмному и Сумеречному двору вы нужны как рабы, а светлые вами брезгуют, не хотят принимать в свои ряды тех, кого считают низшей расой.
Опять заломило виски. От боли я утратила всю мою невеликую тактичность и деликатность.
- И ты хочешь связаться с такой мразью? - спросила я. - Серые-чёрные и то честнее - не врут, не прикрывают снобизм разговорами о благе простеней. Что ты надеешься найти у светлых? О какой доброте и любви к людям может идти речь, если они делят их на высшую и низшую расу? Портрет Гитлера твои светлые в холле не вывесили?
Вампир смотрел на меня неотрывно, требовательно. Виски разрывало от боли.
- И что вы прикажете мне делать? - сказал он.
- Не знаю. Я не вампирка, мне трудно судить, что для вампиров благо, а что - нет. Но должны ведь быть у тебя гордость, достоинство, самоуважение. Я не знаю, не понимаю вашей жизни и не могу давать советы. Но если тебе или ещё кому-то так нужна дорога Света, то идти по ней вы можете и сами. Дозволенье волшебников Белодворья вам ни к чему. Ведь пути Света, Сумрака и Тьмы открыты для всех одинаково. Ты можешь выбрать тот, который захочешь. Я не понимаю, что это значит - идти дорогой Света или дорогой Сумрака, дорогой Тьмы. Не представляю, куда они ведут. Но если любая из них будет отвергать людей только потому, что они вынуждены вливать себе чужую кровь или кожа у них другого цвета, или ещё из-за какой-то подобной дребедени, то все эти пути лживы. Они закончатся тупиком.
Боль исчезла. Я судорожно вздохнула. Разговор вымотал сильнее, чем вся ночная беготня.
- Нина, - взгляд Роберта я истолковать не смогла, никогда не видела, чтобы так на кого-то смотрели, - вы не догадываетесь, почему я не принадлежу Серодворью?
- Нет.
- Я принадлежу вам. Я ваш слуга по крови.
На Роберта я уставилась как овца на новые ворота.
- Но человек не вещь, - сказала я, - и не может кому-то принадлежать.
Роберт встал.
- Я вампир. И связан с вами узами крови. Я ваш слуга по крови. Навечно.
Приехали.
Я встала, подошла к окну. Уже почти рассвело. Ночь была тяжёлой, и утро будет не легче. Я вздохнула. Надоело всё, устала от сюрпризов и непонятностей. Но жаловаться не время, надо решать очередную задачу, состоящую из сплошных неизвестных. Я обернулась к Роберту и сказала:
- Вечность отпадает сразу, мне столько не прожить, а что касается уз, то откуда они вообще взялись?
- Вы дали мне кровь, - объяснил он, - семь доз. Вампир не может брать её просто так - ни силой, ни в подарок. За обычную очередную порцию платят деньгами. Но если кровью спасают вампиру жизнь, то платит он за это служением вечным как смерть, от которой меня избавила ваша кровь.
- Роберт, - не поняла я, - вы можете заплатить за эти дозы деньгами, и тогда никакого служения не нужно. Ведь очередная порция тоже спасает от смерти, и вы спокойно отдаёте за неё деньги.
- Не могу, - твёрдо сказал вампир. - Очередная порция спасает от естественной смерти. Но вы своей кровью откупили меня у смерти насильственной, и поэтому я ваш слуга по крови в жизни и за её пределом.
Это не ритуальное пустословье и не дурацкий розыгрыш, как я, вопреки очевидности, надеялась. Роберт действительно верит и в узы крови, и в мою власть над ним.
Но мной замшелые троедворские предрассудки управлять не будут. Люди должны быть свободными - это закон для всех: и вампиров, и человеков.
- Не спешите, Роберт, ведь должен быть способ разорвать узы.
Он плеснул крыльями, на несколько мгновений прикрыл глаза ладонью. Посмотрел на меня.
- Нина, - голос у Роберта звенел от напряжения, - предателей среди вампиров не было никогда. Вы знаете меня меньше двух часов, сомневаетесь в моей покорности и верности…
- Да ни в чём я не сомневаюсь! Просто это неправильно - узы крови, вечное рабство. Нельзя отбирать у людей жизнь. А убийство это или принуждение к служению, без разницы. И то и другое аморально.
Вампир от изумления онемел. В озверелом от бесконечной войны Троедворье понятия о ценности жизни и свободы другие. Благоговейного восхищения в его взгляде я испугалась до дрожи. Не с чего ему так на меня смотреть.
- Я принадлежу вам жизнью и смертью по закону крови, - сказал Роберт. - Если моё служение вам не нужно, прикажите - и я умру.
Спокойно, Нина, не торопись. Любое неосторожное слово действительно может его убить. Так страшно мне не было за всю прошедшую ночь. Выручили профессиональные навыки - умение быстро подбирать нужные фразы для переводчика одно из главных.
- Нет, Роберт. Приказ будет иным. Слушайте.
Он вытянулся в струнку, замер.
- Я приказываю вам, Роберт, слуга по крови, не позднее, чем через сутки, считая от этой минуты, выплатить мне выкуп, который разорвёт узы крови, не причиняя при этом никакого вреда ни вам, ни мне. Выкуп равен стоимости семи доз крови на сегодняшний день.
Выкуп назначить я могла хоть в копейку, но боялась рисковать, кто знает, как там в мозгах у вампира перемкнёт. Для надёжности пусть будет стандартная, привычная цена. Роберт внимательно слушал. Я продолжила:
- До тех пор, пока вы не принесёте выкуп, запрещаю вам подходить ко мне ближе, чем на сто метров, звонить, писать, передавать сообщения как через третьих лиц, так и любым другим способом.
Кажется, всё учла. Я догадывалась, что нарушить приказ господина по крови вампир не может. А значит, и рабовладелицу из меня сделать не получится.
Роберт побледнел мертвенно, крылья дрожали. Я шагнула к нему, положила руки на плечи, слегка пожала.
- Вы очень хороший человек, Роберт. Вампир. Людь. Не знаю, как правильно сказать. Я гордилась бы вашей дружбой, но узы… Так нельзя. Плохо так поступать. Люди должны быть свободными. И помогать друг другу просто так, просто потому, что мы люди, и без разницы, какая у нас раса: вампиры, человеки, маги или оборотни. В первую очередь мы люди.
Он хотел что-то сказать, но я опередила.
- Нет. Не надо сейчас ничего говорить. Все слова окажутся фальшивыми. Я очень рада, что познакомилась с вами. Мне повезло. А теперь я хочу побыть одна.
Роберт ушёл.
А мне было о чём подумать. Бой на вокзале. Выродки не заметят, как во имя своей магической безделушки весь город спалят. Полтора миллиона жителей.
В суете они позабыли, но скоро вспомнят, сообразят, что я знаю, где камень. Моей участью тогда любого садиста напугать можно будет.
Талисман надо уничтожить. Ради собственной безопасности, да и ради города. Если не уничтожу "стиратель душ", меня убьют обязательно. Уничтожу - есть крохотная надежда выжить. А если меня при этом всё-таки убьют, то умру не напрасно - город уцелеет.
Как уничтожить камень, я придумала.
Насколько я успела заметить, в руках простеней талисман даёт нейтральный фон, его магия оживает только в руках волшебников. И там, где много волшебничали, маги и оборотни не замечают присутствия простеней, излучение их ауры перекрывается магическим фоном. Так что "стиратель" у меня в кармане никто не учует, но под каким поводом я приду на вокзал?
Разве что поискать там знакомых - Алексея или Валерию. Повод как повод, сгодится. Насколько я разобралась, Белодворье правит с восьми до шестнадцати, тёмные - с двадцати до четырёх утра, остальное время принадлежит Сумраку.
Через интернет я уточнила расписание поездов на сегодня. Состав на Иркутск отправлялся в девять двадцать. Как раз то, что надо.
Я приняла душ, заставила себя немного поесть, полежать на диване и послушать расслабляющую музыку. Прополоскала рот водкой и поехала на вокзал.
Всё тихо, даже дополнительных милицейских нарядов нет. Наверное, волшебники заморочили им головы, заставили поверить, что всё в порядке, и разойтись. Светлых тут было полно. Серые и тёмные держались в отдалении, делали вид, что лучшего места для прогулок, чем окрестности Центрального вокзала, не существует.
Плохо дело. Если нервишки не выдержат хотя бы у одного, опять начнётся бойня.
Я как можно с более тупым видом принялась расспрашивать о Валерии и Алексее. Меня посылали очень далеко. Я обиделась и во всеуслышание заявила, что уйду совсем и не буду иметь с Белодворьем никаких дел, только пописать сбегаю. Мне разрешили.
Талисман я сунула в карман джинсов, а мобильник с игрушкой - в бачок, маячки могли ещё действовать. Вышла на перрон. Поезд готовился к отправлению, суетились последние пассажиры и провожающие. Я прошла с высокой пассажирской платформы к хвостовым вагонам, там бетонная дорожка вровень с рельсами. Плотно, чтобы не выскользнул, засунула под колесо талисман. Рядом положила монетку. Подобрала камешек с насыпи. Ко мне тут же подскочил волшебник.
- Что ты делаешь?
- Монетку положила, - ответила я чистую правду.
- Так в семь лет развлекаются.
- А мне скучно.
- Что у тебя в кулаке?
Я показала. Волшебник глянул на меня с подозрением, учуял водочный запах и презрительно скривился.
- Вали отсюда, - велел он.
- Сейчас.
Поезд лязгнул, вздрогнул. Вздохнул какими-то воздушными механизмами, загудел и пополз в Сибирь.
Волшебник дёрнулся как от удара плетью, оглядел перрон безумными глазами и уставился на меня.
- Ты!!! Ты…
Я подкинула на ладони камешек, поймала и выбросила на насыпь.
- Именно.
Волшебник смотрел на поезд. Тот резво набирал ход, злорадно постукивал колёсами.
- Сука, - процедил волшебник. - Уничтожу.
К нам подошла дама со стройки, глянула на меня с интересом.
- Не торопись, светлый, - сказала она. - Идёмте в зал ожидания.
Там уже собралось всё светлое начальство.
- Совет Равновесия, - ровным, безжизненно-спокойным, и от того до жути страшным голосом сказала дама, - признаёт действия простеньши Нины Витальевны Дробышевой правомочными и целесообразными. Схватка дворов за "стиратель душ" перешла допустимые пределы и признана опасной как для простеней, так и для самого Троедворья. Для прекращения конфликта талисман надлежало ликвидировать. Я видела, что "стиратель душ" необратимо уничтожен простеньшей Дробышевой. Я свидетельствую это пред изначалием.
Троедворцы молча склонили головы. Кем бы ни были равновесники, а их решения не оспаривались.
- Простеньша Дробышева становится вовлеченкой Совета Равновесия, - объявила дама.
Я пожала плечом. Выбора у меня всё равно нет.
- Идите домой, Дробышева, - сказала дама. - Вам позвонят и объяснят, что делать дальше. У северной лестницы топчется ваш вампир, будьте любезны, заберите его с собой. Здесь он лишний.
- А сами прогнать не могли? - поинтересовалась я.
- Нет. Слуга по крови подчиняется только своему господину.
Я спустилась к Роберту.
- Доброе утро, - поздоровалась с ним.
- Приветствую, - склонил он голову.
- Я стала вовлеченкой Совета Равновесия. Это плохо или хорошо?
- Это лучшее из того, что есть, - ответил Роберт.
- И то хлеб.
- Поскольку равновесницей стали вы, я тоже равновесник, нравится это Люцину или нет.
- Кто такой Люцин?
- Директор Совета Равновесия, - пояснил Роберт.
- Так вот почему вы так хотели, чтобы я выбрала Свет. Тогда бы вы тоже стали светлым.