Жоан Смельчак принялся за работу; и сразу же нащупал какой-то длинный и тонкий предмет. Он осторожно обследовал его и убедился, что перед ним деревянная палочка, к которой бечевкой привязано письмо в конверте. "Ну ясно, - подумал он, - это мне депеша от фей".
- Но вот беда, темно, хоть глаз выколи, как же мне прочесть письмо?! Хоть бы луна показалась…
Не успел он высказать это скромное желание, как из-за туч выплыла огромная луна и осветила всю пустыню. Это была не обычная луна, а луна искусственная, и появилась она только потому, что ее свет понадобился Жоану. Пустыне, однако, она придавала трепетное очарование, залив ее волнистую поверхность своим бледным светом. Жоан извлек из конверта письмо и с жадностью прочитал его:
"Мой дорогой Жоан Смельчак! Здесь тебя ждет гибель, поэтому отправляйся в путь. Пустыню можешь пересечь в любом направлении - все дороги волшебно сходятся в одном месте, в оазисе Зеленого Блаженства. Однако не рассчитывай на нашу помощь. Выкручивайся как знаешь. Мы посылаем тебе нашу волшебную палочку, это уже кое-что! Поднеси ее к любой части тела и пожелай чего хочешь. Желание твое исполнится ценой утраты данной части. Понятно?
С волшебным приветом
Президент Международного Синдиката фей и Академии Прикладной и Черной Магии"
Жоан пожал плечами:
- Ну и стиль! - И раздраженно добавил: - Нет, эти мучительницы и в самом деле используют меня как подопытного кролика. Я им нужен для всяческих репетиций - ведь и волшебникам надо на ком-то тренироваться. И до чего же меня раздражает нахальство этих фей. Они, видите ли, учат нас людей, тому, что только нам и дано понять; как будто без их помощи мы не узнаем, что такое жизнь, страдания, способность жертвовать собой. Этим дурам и невдомек, что им самим есть чему у нас поучиться.
Однако, как обычно, Жоан трезво оценил обстановку (здравый смысл ему всегда подсказывал быстрые решения). Повесив на шею палочку, чтобы она, не дай Бог, не упала и не затерялась в песке, Жоан Смельчак пустился в тягостный путь через пустыню.
Временами луна (она была вдвое больше луны обыкновенной, той луны, которая разгуливает по небу, когда ей это положено) освещала ему дорогу, озаряя пустыню своим неправдоподобным сиянием.
Он шел и шел, километр за километром, пока не свалился от усталости.
- Как бы мне сейчас пригодился верблюд! - сказал он, и мгновенно пришла ему на ум мысль испытать достоинства волшебной палочки.
- В самом деле, черт побери. Одним, пальцем больше, одним меньше, какая разница. Чем ковырять вот этим пальцем в носу, дай-ка лучше променяю его на верблюда, сильного и безотказного. Решено!
Сказано - сделано. Жоан Смельчак коснулся палочкой мизинца на левой руке и сказал:
- Хочу верблюда!
Палец исчез, как это и полагалось по законам Черной магии, а перед Жоаном восстал из песка рыжий красавец верблюд; Жоан, не теряя даром времени, взгромоздился на него и, блаженно покачиваясь между горбами, отправился в путь…
Однако через полчаса у него от голода засосало од ложечкой и свело от колик живот.
- А не съесть ли мне бифштекс с картошкой? - нерешительно пробормотал он, глотая слюнки. - Опять же - пальцем больше, пальцем меньше - подумаешь, какая важность. Я на скрипке играть не собираюсь. А ну-ка попытаем счастья!
Он ударил палочкой по безымянному пальцу и - о чудо! - перед ним появился чудесный бифштекс в ожерелье румяных картофелин.
- Странно! Такой большой бифштекс умещается в таком маленьком пальце? - поразился он, предвкушая трапезу из собственного мяса, поджаренного на рашпиле.
Но Жоан решил отложить все думы на десерт и, как людоед, набросился на бифштекс. При этом он спохватился, что нужны вилка и нож… Затем захотел он сыра, груш, бананов… Не говоря уже о всяких прочих лакомствах… Одним словом, к концу обеда Жоан Смельчак стал Жоаном Беспалым.
"Если так пойдет дальше, - подумал он, - я сожру себя, не добравшись до оазиса; надо взяться за ум и обуздать свой аппетит".
И Жоан поклялся, что не станет без особой нужды пользоваться волшебной палочкой.
Но едва забрезжило утро, как он снова проголодался, и, что делать, - пришлось заморить червячка. Когда же подошло время второго завтрака, он с аппетитом умял два поджаренных хлебца, три пирожных с заварным кремом, выпил чашку молока. Итог - половины левой руки как не бывало…
Солнце припекало немилосердно, и Жоану не раз приходилось утолять жажду прохладительными напитками и освежаться клубничным мороженым; ничего удивительного, что к полудню у него исчез остаток левой руки.
- Сказать по правде, я теперь и на человека-то не похож, - негодовал Жоан, проклиная свою слабость. - Я превратился в мясную лавку. В бакалейное заведение. В кафе. В лоток мороженщика.
Однако он утешил себя торжественным зароком:
- Клянусь здоровьем фей - сегодня ни одного глотка прохладительных жидкостей!
И он сдержал слово. И через четверть часа, когда захотелось промочить горло апельсиновым соком, и чуть позже, когда он едва устоял перед соблазном променять свои уши на веер, - ведь, кстати говоря, уши у него (все это утверждали) были слегка оттопырены и малость смахивали на веер.
Но все же жажда есть жажда, и голод есть голод.
И, гарцуя на своем верблюде, Жоан Смельчак ехал и ехал бесконечной дорогой к оазису Зеленого Блаженства, где девушки подносят путникам кувшины с ключевой водой и под сенью пальм потчуют гостей золотистыми финиками.
К вечеру Жоан окончательно пал духом; в полубреду он бормотал:
- Для чего нужны ноги?.. Чтобы истязать ими брюхо бедного верблюда? Ну нет! Лучше уж как следует поужинать ценой правой ноги, чем от голода протянуть обе. Скажем, за правую я получил бы отличное жаркое из свиной грудинки. Вместо голени - бараний бок, да еще с маслинами; вместо бедра - миску трески с отварной картошкой и фасолью в стручках. А на десерт хорошо бы дыню с ветчиной. Говорят, объедение, пальчики оближешь. Ну-ка, попытаем счастья!
Сказано - сделано. Часа через полтора Жоан Смельчак проел правую ногу и, раздувшись, точно бурдюк с вином, растянулся в тени верблюда. Глаза у него слипались, в животе он ощущал приятную тяжесть, ничто его не тревожило, и он захрапел вовсю…
Его разбудил пронзительный крик. Из глубины пустыни к нему шел человек, который может лишь присниться в кошмарном сне. Да и человек ли это был? Скорее, призрак…
- Спаси меня, - простонал бедняга. - Дай мне лошадь, тогда я доберусь до оазиса, прежде чем испущу дух.
- Где же я возьму тебе коня здесь, посреди пустыни? - рассердился Жоан Смельчак, пытаясь спасти те остатки своего тела, которые еще уцелели после сегодняшних кутежей.
- У тебя есть волшебная палочка! Помоги мне! - взмолился этот полутруп, несомненно подосланный Синдикатом фей, чтобы разыграть сцену искушения. - Преврати левую ногу в скакуна.
- Левую ногу! Да ты, брат, рехнулся! Скоро стемнеет, самая пора теперь ужинать, а чем же я, по-твоему, расплачусь за ужин? Своим желудком?
Но несчастный человек не отступался, и так он был измучен, что Жоан Смельчак решил: нельзя быть эгоистом, пусть торжествуют добрые дела; да, благие намерения, хоть и медленно, но все же созрели в его душе.
- В конце концов, мне куда приятнее спасти этого горемыку, чем ночью, при свете звезд пожирать лангуста, запивая его шампанским…
И, поддавшись внезапному порыву (а почему и не позволить себе быть добрым?), Жоан слегка потер палочкой левую ногу, и она тотчас же превратилась в восхитительного вороного коня. Обезумевший от радости путник хотел было поблагодарить Жоана, но тот оборвал его на полуслове:
- Брось, брось. Седлай мою ногу и езжай своей дорогой… Только будь осторожен, слышишь, - не терзай ее без нужды шпорами!.. Стой, не спеши, сперва взгляни на меня. Сейчас увидишь, что со мною станет.
Он приложил палочку к груди и очень спокойно (а как же иначе - судьба есть судьба) скомандовал:
- Хочу зеленый зонтик!
И мгновенно Жоан Смельчак сократился до предела: от него остались только голова и правая рука.
- Зачем ты это сделал? - спросил путник, оцепенев от ужаса (еще бы не оцепенеть - ведь рука росла прямо из головы).
- Чтобы больше не есть, - флегматично пояснил Жоан. - Признаться, я сам себе надоел - мало радости кормиться бифштексами ценой своей плоти.
Жоан умолк, молчал и всадник. Неловкую тишину нарушал лишь нетерпеливый конь, который нервно стучал копытами.
- Сделай одолжение, положи мою непутевую голову и руку на верблюда и раскрой зонтик, - обратился к путнику Жоан.
Тот с готовностью выполнил его просьбу.
- А теперь можешь убираться к своим феям! Скатертью дорога!
Незнакомец последовал его совету - вскочил в седло, махнул на прощание рукой, да и был таков. Вскоре он исчез в желтых песчаных далях.
- Смотрите, вот скачет моя бедная нога! - насмешливо воскликнул Жоан Смельчак. И, погоняя верблюда зеленым зонтиком, направился прямо через барханы к желанному оазису.
Настала ночь, и Жоан Смельчак, вернее, его голова, которая покачивалась на верблюжьей спине, сомкнула очи и задремала под мерную рысь корабля пустыни.
Проснулся Жоан рано утром. Небо над ним было как голубая жесть, солнце - словно добела раскаленный железный шар. Усталый верблюд прилег у песчаного холма, а в воздухе уже веяло весной и ароматом сочных трав. Судя по всему, не за горами был оазис Зеленого Блаженства.
- Жаль матушку: каково-то ей будет, когда она меня увидит в таком состоянии! - сказал Жоан Смельчак. - Ладно, ведь говоря по совести, кое-какие преимущества есть и у головы, потерявшей тело. Купил шляпу - и ты уже не голый… Впрочем, если уж мне непременно понадобится тело, прикажу изготовить его из пластмассы. В общем, поживем - увидим.
Этот бесконечный поток оптимистических рассуждений иссяк, когда Жоан заметил впереди распластавшуюся на песке женщину в черном. Она рыдала. "Ну, жди новой беды", - подумал Жоан Смельчак. Но все же обратился к женщине с явным участием:
- Бедняжка, что с тобой случилось?
- Пить! Хочу пить! Дай мне воды! - запричитала умирающая, в отчаянии ломая руки.
Жоан с состраданием взглянул на нее, но ничего не ответил.
- Дай мне воды! Ведь ты не допустишь, чтобы я погибла от жажды! Спаси меня! - молила несчастная, встав перед ним на колени. Но затем, объятая горем, она вновь бросилась на песок, - казалось, она утратила последнюю надежду. - Ах! Где тебе понять мои мучения!
- Вот новости! Это почему же? - обиделся Жоан Смельчак.
- Потому что у тебя осталась только голова. У тебя нет сердца. Бедная я, несчастная! Такая уж выпала мне судьба - здесь умереть…
- Не говори глупостей! - резко оборвал ее Жоан. - Что такое сердце? Стучит, как машина, и ничего больше. Разве оно что-нибудь чувствует? Настоящее сердце у людей в голове. Я его держу в мозгу. Хочешь, я тебе это докажу?
Женщина в черном взмолилась:
- Воды!
- Ах, воды? Ты хочешь пить? А какую воду? Минеральную? Газированную? Проси любую, сделай милость, - с иронией проговорил Жоан Смельчак Спокойно и неторопливо поднес он палочку к голове и с улыбкой посоветовал женщине: - Не забудь послать воду на анализ. Вдруг в ней окажется избыток аммония, лития, стронция или кремнезема.
И в то же мгновение Жоан обратился в родник.
Глава 6
ЗАЛ БЕЗ ДВЕРЕЙ
Пока Жоан Смельчак, обратившийся в источник, журчал в песках пустыни, феи из Международного Синдиката собрались на Генеральную Ассамблею (это была Ассамблея второго созыва, и на ней заседало полторы дюжины делегаток), чтобы обсудить дальнейшую его судьбу.
Одна из делегаток - фея Косого Взгляда - откровенно пожелала на веки вечные оставить Жоана Смельчака в пустыне, пусть себе бьет ключом до скончания времен. Она только предложила переместить его в деревеньку Сельский Рай, такую поэтичную, но, увы, такую грязную: население ее уже который год напрасно вымаливает в Палате депутатов общественную колонку, а без нее в деревне негде лица умыть.
Взявшая затем слово фея Добрая Душа в принципе соглашалась со своей товаркой: слов нет, Вечный источник - идея отличная. Но надо при этом сделать так, чтобы вода в нем была чудотворной.
- Пусть этим утешится бедный Жоан, - добавила она.
Фея Тусклого Огня согласилась с доводами предыдущего оратора. И наконец, фея, У Которой Все Дома, выслушав все благоглупости своих подруг и обдумав все их нелепые предложения, подняла свой мудрый перст:
- Коллеги! Не издевайтесь над этим несчастным Жоаном! Мы уже столько пичкали его всяческими нравоучениями, столько подвергали самым немыслимым мукам и испытаниям, между нами говоря, очень дурного вкуса. Так прекратим же эти преследования - ведь они не только недостойны, но и бессмысленны, - и навсегда оставим его в покое. - Она поднесла к губам кубок с водой и, выдержав паузу, добавила: - Итак, я вношу на ваше рассмотрение следующие предложения, которые несколько нарушают наш устав. Во-первых: снова превратить источник в Жоана Смельчака с его прежней головой, прежним телом, прежними руками и ногами. И во-вторых: признать за Жоаном Смельчаком его неотъемлемое право пользоваться абсолютной свободой и поступать по своему разумению, избавив его от нашего надзора и нашего волшебного искусства; кстати сказать, оно изрядно устарело и нуждается в срочных реформах.
Участницы Ассамблеи с яростью атаковали оба предложения феи У Которой Все Дома. Тем не менее, несмотря на возражения раздосадованных оппоненток, Ассамблея все-таки приняла первую часть программы. Решено было вернуть Жоану человеческий облик; но второй пункт феи провалили со свистом и воем, излив до конца свой гнев.
- Мы рождены, чтобы строить козни смертным! Это наша профессия. Мы не какие-нибудь бездельницы. Долой! Долой изменницу! Выгнать ее вон! К чертям реформы! Да здравствует волшебная палочка!
Эта буря выкриков, завываний и проклятий (не счесть бокалов воды, выпитых при этом распаленными феями), продолжалась далеко за полночь. Спор закончился лишь на рассвете, и все устали до смерти. Большинством голосов полусонные феи приняли такую резолюцию: Жоана Смельчака направить в Зал Без Дверей, поручив его неусыпному надзору феи Мечты.
У феи Мечты опыт был невелик, она недавно прошла курс в университете Магии. Поэтому она очень разволновалась, получив такое ответственное задание. И робко пролепетала:
- А что я должна с ним делать?
- Все, что тебе взбредет в голову, доченька, - посоветовала ей дряхлая фея со слуховым рожком, вечно направленным не туда, куда надо. - Только придерживайся устава. Боже тебя упаси нарушить устав!..
Настало утро, и фея-председательница закрыла Ассамблею. Было холодно, и все участницы собрания с нескрываемой радостью поспешили укрыться в своих дворцах, где занялись на досуге домашними делами; ну а какие могут быть дела у фей: натереть воском волшебные палочки и уложить их в замшевые футляры, отполировать до блеска звезды в волосах и, лежа на шелковых подушках, вышивать золотыми и серебряными нитями нескончаемые волшебные ковры…
Как только все разошлись, фея Мечты дала волю своей злобе:
- Вот еще навязали на мою шею этого проклятого Жоана. И что хуже всего - в голове у меня так пусто, как никогда.
И, дрожа от ярости, она отправилась на Чародейный склад, где хранился Жоан Смельчак, разобранный на части. В одном углу лежал его палец, в другом - левая рука; с потолочной балки, наподобие свиного окорока, свисала правая нога, а левая высовывалась из старинного сундука, траченного жучком-древоточцем; голова, завернутая в солому, хранилась отдельно, в корзине для винограда. Фея Мечты терпеливо собрала все эти части тела, перенесла их в Зал Без Дверей и как можно плотнее склеила разрозненные куски Жоана. Судорожно перелистав "Краткое пособие для образцовой феи", она начертала в воздухе два или три магических знака и, не доверяя себе склонилась над Жоаном… Все ли предписания устава она выполнила, а вдруг нарушила какую-нибудь секретную инструкцию?..
- Ну, вздохни же, вздохни, пожалуйста! - умоляла фея.
И она не находила себе места, пока Жоан Смельчак и в самом деле не задышал. Сомнений не было: грудь его слабо, но равномерно поднималась и опускалась. Фея Мечты пощупала его пульс. Сердце работало.
- Тра-ля-ля! - промурлыкала ликующая фея.
Спустя несколько секунд Жоан Смельчак открыл правый глаз. Потом левый. Наконец он чихнул! И не успела фея глазом моргнуть, как он уже стоял посреди зала, целый и невредимый, поднимая и опуская руки по правилам зарядки - надо же было восстановить кровообращение. Какое это счастье быть человеком! Дышать! И слышать, как бьется твое сердце!
- Тра-ля-ля-ля-ля! Тра-ля-ля-ля-ля-ля!
Бурно радуясь воскрешению из мертвых, Жоан не забыл и про фею Мечты; он бросил на нее полный признательности взгляд.
- Это ты меня склеила? - спросил он.
- Да, я.
- Спасибо тебе.
И окончив гимнастику, он сказал:
- А теперь не будешь ли ты так добра показать мне, где находится дверь в этом Зале Без Дверей? Хочу на волю!
- Ты просишь показать тебе дверь Четвертого измерения?
- Вот-вот.
- Не могу.
- То есть как это не можешь? Почему?
В оправдание фея сослалась на устав:
- Понимаешь ли, в соответствии со статьей две тысячи четыреста пятьдесят седьмой Генеральная Ассамблея поручила мне утешить тебя после всего того, что ты перенес по нашей воле…
- Ах, вот как?! До чего трогательно! - язвительно проговорил Жоан Смельчак. - А кто ты такая, чтобы меня утешать?
- Я фея Мечты и всегда готова быть твоей покорной служанкой, - представилась фея, послав Жоану улыбку, предписанную уставом.
И в тот же миг она решила: надо применить к Жоану Смельчаку положение, предусмотренное сто десятым параграфом статьи две тысячи пятьдесят восьмой, которая рекомендует использовать обольщение смертных, как наилучший способ подчинить их себе; в данном конкретном случае это обольщение должно заключаться в том, чтобы ослепить жертву своим могуществом, посулив ей осуществление самых на первый взгляд, казалось бы, неосуществимых желаний.
- Я фея Мечты, - повторила она. - Я к твоим услугам и могу исполнить любое твое желание, пусть даже самое несбыточное.
- Самое несбыточное? Ты это всерьез?
- Да, клянусь тебе!
И простодушный Жоан Смельчак попался на удочку. Он тут же принялся строить воздушные замки, один причудливее другого.
- И я могу просить все, все, решительно все?
- Все. Только, знаешь ли, с одним условием…Осуществленное желание по уставу закрепляется за тобой только на пять законных минут.
- Всего - навсего на пять минут?! - разочарованно протянул Жоан. - Ну, не будь же скрягой, продли срок!
- К сожалению, это невозможно. На больший срок у меня нет полномочий. Ничего не могу поделать, таков устав, - пролепетала фея.
Жоан Смельчак приуныл и сник. Однако любопытство взяло верх в глазах его блеснули жадные искорки, и он воскликнул:
- Знаешь что, голубушка! Выпиши-ка мне чек на четыреста миллиардов фунтов, помноженных на миллиард миллиардов.