Тотчас невидимая рука протянула ему чек, и целых пять минут новоявленный мультимиллионер расхаживал по Залу Без Дверей, приговаривая:
- Я самый богатый человек на свете! Богатейший! Я по горло сижу в золоте.
Когда истекли положенные пять минут, он изорвал чек и высказал более скромное пожелание:
- Пусть правое ухо у меня станет ослиным, а на месте левого вырастет ласточкино крыло.
Фея так и сделала. И Жоан Смельчак побежал к зеркалу (в Зале Без Дверей зеркал было сколько угодно).
- Если приделать слоновый хобот, будет еще забавнее, - сказал он, глядя в зеркало.
И тут же на лице у него вместо носа вырос небольшой розовый хобот. Однако скоро Жоану наскучила эта идиотская игра, и он попросил фею придать ему обычный облик.
- Теперь я хочу, чтобы у меня на голове выросло голубое дерево, - заявил он, - И чтобы на ветках было много - много маленьких лун.
Для феи Мечты это было проще простого. Она провела рукой по волосам Жоана, и на голове у него выросло голубое дерево, с которого повсюду свешивались разноцветные луны…
Но и дерево сразу же ему надоело, и со скуки, словно в бреду или во сне, Жоан Смельчак принялся изобретать всевозможные несуразности: превратил свою голову в звездную сферу, украсил уши мотыльковыми крыльями, насадил на пальцы гирлянды флажков и т. д. и т. п. Наконец, утомленный этими чудесами, он сказал:
- Я должен воспользоваться случаем и испробовать все возможности. Только какие - вот в чем вопрос? Какие?
Он долго думал и передумывал и наконец обратился к фее с такой просьбой:
- Сделай меня самодержавным монархом.
- Минуточку, - сказала фея, заглянув в "Краткое пособие для образцовой феи", где содержались указания на сей счет. - Готово, ваше величество!
- Итак, я король? - спросил Жоан. - Ты уверена, что я самодержавный король королевства Пустое Место?
- Конечно, ваше величество, - поторопилась заверить его фея. - Вы самый самодержавный из всех самодержавных монархов. Соблаговолите отдать приказания, и подданные будут нам слепо повиноваться, стоя на коленях.
- Отлично! - произнес Жоан Смельчак, раздувшись от гордости. - Мы, Жоан Смельчак Первый, самодержавный властитель королевства Пустое Место, приказываем и повелеваем: пусть наши верноподданные и наши царедворцы немедленно вырежут у себя животы.
- Сию же минуту будет исполнено, - отозвалась фея. - С сегодняшнего дня в обширных владениях вашего величества останутся лишь безбрюхие подданные. А если кого-нибудь застанут на месте преступления, то есть обнаружат у него эту презренную часть тела, - его бросят в тюрьму как опасного преступника и обвинят в оскорблении величества и государственной измене. Однако позвольте спросить, ваше величество, что побудило вас обнародовать этот мудрый указ?
- Я провозгласил его, дабы раз и навсегда покончить с экономическим кризисом - торжественно отчеканил Жоан. - Отныне и впредь в моем королевстве будет есть только одна персона - я сам.
В глубокой задумчивости он описал несколько кругов по залу и вдруг застыл перед зеркалом - его явно околдовали собственные губы: они властно сжимались и разжимались, цедя царственные речения.
- Сколько минут осталось до конца моего правления? - осведомился он.
- Три минуты двадцать секунд, ваше величество.
- Превосходно. Надо с толком использовать это время. Прежде всего возложи мне на голову корону, а в руки дай скипетр. И облачи меня в королевские одежды.
В мгновение ока невидимые руки натянули на Жоановы ноги шелковые чулки до колен, застегнули все пуговицы на бархатных панталонах, дали ему туфли с платиновыми пряжками, облачили в мантию, усеянную рубинами и жемчугами, надвинули на голову корону, вложили в руки скипетр…
И тогда Жоан Смельчак властно повелел:
- А теперь прикажи отрубить головы всем моим вассалам. Только мне дано право мыслить. Мне, и никому более. Отныне и навсегда в моей империи у всех на плечах будут сидеть мыльные пузыри. Все законоположения, которые противоречат новому порядку, отменяются.
- Готово, ваше королевское величество, - доложила фея. - Голова осталась только у вас.
В последние минутки Жоан учинил землетрясение, разрушил атомной бомбой луну, построил город на Марсе, основал орден "Отрубленных голов" и орден "Вырезанного желудка". Провел смотр кальсононосных гвардейцев и объявил войну России. А чтобы не терять даром самые последние мгновения, он распорядился направить ультиматум Соединенным Штатам. Но тут фея указала ему на часы:
- Ты славно потрудился, но время твое кончилось. Пять минут истекли. Царства больше нет.
- Ну и слава Богу, - с облегчением вздохнул Жоан. - Честно говоря, я иссяк; трудное это дело - провозглашать указы. Нет, я не создан для короны. Другой идеал волнует меня - святость. Я хочу скитаться по белу свету в сандалиях с посохом в руке, скитаться, как нищий, и творить удивительные дела - воскрешать мертвых, исцелять прокаженных, пятью хлебами насыщать тысячи голодных. Возможно такое?
- Пустяки! Ничего не может быть, проще.
И мгновенно фея Мечты наградила Жоана Смельчака всеми достоинствами чудотворца.
- Ну а дальше что? Какое чудо я должен сотворить? - растерянно пробормотал он…
- Откуда я знаю? Это уже твоя забота.
Но новоявленный чудотворец, несмотря на все свои старания, так и не смог придумать сколько-нибудь стоящее чудо. И в голову как на грех лезли ужасно нелепые, бездарные и глупые прожекты. И вообще он устал от всех этих мертвых иллюзий. В нем нарастал гнев - фея Мечты его раздражала. И зачем только она держит его в этом Зале Без Дверей, в этой тюрьме с зеркальными стенами и полом, покрытым пеплом вдали от жизни, от солнца, от неба и от звезд?..
В конце концов Жоан Смельчак сотворил жалкое и недостойное чудо: он заставил летать соломенную шляпу, снабдив ее радужными крыльями. Так, уставясь на шляпу, он и стоял, хмурый и злой, растопырив руки.
- Ну, а что же дальше? - нетерпеливо спросила фея.
- В самом деле, а что же дальше? Откровенно говоря, понятия не имею, - признался Жоан Смельчак, пытаясь по мере возможности скрыть свое отвращение. - Подожди-ка. Сделай мне кошку. Но не простую, а особенную. Чтобы у нее было сорок лап и страусовое перо на хвосте. И чтобы перо было как вопросительный знак.
Кошка-сороконожка, появившись на свет, лениво мяукнула, и Жоан с омерзением отпихнул ее от себя. И принялся создавать еще более фантастических животных. Он придумал канарейку в голубую полоску с плавниками, как у рыбы, рогатого осла с кисточками на ушах, крокодила на коньках, тигра в кольчуге, льва с павлиньим хвостом, лошадь с алюминиевой головой и пятью ногами - одна заменяла хвост, и т. д. и т. п. Истинный зоологический сад, порожденный безумием…
Наконец фантазия его окончательно иссякла. И когда фея Мечты повторила свой роковой вопрос: "Ну, а что же дальше?" - Жоан Смельчак взорвался.
- Что же дальше? Откуда мне знать? Мне осточертела вся эта чепуха, все эти бессмысленные фокусы. Надоело быть королем или святым и спасать мир здесь, в Зале Без Дверей, где только ты одна и маячишь перед глазами. Чего я хочу? Выпусти меня сейчас же из этой кутузки! Я люблю жизнь такой, какой она была вчера, есть сегодня, будет завтра. Кофе с молоком, газета, толкучка в метро и отдавленные мозоли, крик, гам, суета, мужская ругань, женские капризы, галдящая толпа, людные перекрестки, фабрики и заводы, тихий уют кабинетов, шахматные битвы, потасовки на улицах, когда орут не своим голосом: "Вот я тебе сейчас задам, скотина!.." Да, именно такую жизнь я люблю.
- Я все это могу тебе дать. Но только на пять минут… - невозмутимо сказала фея.
И поскольку Жоан Смельчак все еще что-то мрачно бормотал себе под нос, она глубокомысленно добавила:
- Да… На пять минут. Время быстротечно. Вся наша жизнь, в сущности, пятиминутка.
Это замечание окончательно взбесило Жоана. Он забился в дальний угол и стал угрюмо ворошить пепел, посыпая им голову.
- Так решай поскорее, - торопила его фея.
- Убирайся с глаз долой! Оставь наконец меня в покое! - вскипел Жоан Смельчак, не в силах сдержать клокотавший в нем гнев.
- Пусть же исполнится твоя воля, - промолвила фея со своей неизменной обольстительной улыбкой. - Да будет так, и да здравствует наш устав. Ты хочешь, чтобы я исчезла? Прекрасно. Раскрой пошире рот.
- Зачем? - изумился Жоан.
- Чтобы я могла уйти. Вернуться домой.
- И для этого я должен открыть рот? Странные у вас порядки. Где же ты живешь?
Фея снова обворожительно улыбнулась и в порыве откровенности пояснила:
- В тебе самом.
- Во мне?! Да ты в своем уме?!
- Да-да, в тебе самом. С этого дня я буду спать, храпеть, хозяйничать завтракать, обедать и ужинать в твоей утробе… Так открой же рот, а не то мне придется применить более энергичные меры, как это предписывает устав.
- Значит, я никогда в жизни не смогу больше остаться наедине с собой? - огорчился Жоан Смельчак.
- Не беспокойся, я не стану тебе докучать - утешила его фея. - Я появлюсь, только когда ты сам меня призовешь.
- Я? Тебя? Никогда! - воскликнул Жоан.
- Не зарекайся, дружок. Сначала так говорят все. А как вернешься домой, мрачный, опустошенный, разочарованный, когда устанешь от жизни в равнодушном, безжалостном мире, вот тогда-то ты и вспомнишь обо мне, да еще скажешь: приходи скорей. С тобой это непременно случится. Ты еще не раз попросишь, чтобы я сделала тебя властителем королевства Пустое Место, помяни мое слово. А теперь открой рот.
- Ну, ладно! - смирился Жоан Смельчак. Он понял: сопротивление бесполезно. И вовсю - это был зевок на славу - разинул рот.
Фея Мечты сделала легкий пируэт и исчезла в его глотке… А Жоан Смельчак пробормотал ей вдогонку:
- Фея Мечты?.. Как бы не так. Ты фея Солитер, фея Паразит.
Глава 7
ГОРОД ШИВОРОТ-НАВЫВОРОТ
Фея Мечты углублялась в утробу Жоана; Зал Без Дверей растаял в воздухе, а Жоан Смельчак оказался на зеленом лугу. Капли росы искрились как бриллианты, щебетали птицы, и солнце купалось в волнах говорливого ручья.
Долго Жоан наслаждался свободой - какая радость жить, когда тебя окружают простые, первозданные вещи. Он беспечно внимал звонким трелям голубых птиц, бросился на траву, восхищаясь ее свежестью, весело сжевал листочки щавеля, пробежался по полю и затем, присев на корточки, залюбовался парадом муравьиного войска.
В конце концов он растянулся в тени оливковых деревьев и задремал под плеск ручья, на поверхности которого проказник-ветерок вальсировал с шустрыми рыбками. Презрев глубокомысленные размышления и психологические тонкости, он уснул, как спят камни, ящерицы, чертополох и все прочие творения природы.
Его разбудил человек с заплаканным лицом и скучным голосом. Лежа рядом с Жоаном, он сказал:
- Добрый вечер.
Мигая спросонок от яркого утреннего солнца, Жоан Смельчак удивленно подумал: "Как же так, почему "добрый вечер", когда день только начинается. И почему у этого человека глаза на мокром месте и все лицо в слезах? Вот тебе и еще одно приключение! Нет, здесь что-то не то".
Но из вежливости он не стал расспрашивать незнакомца о его огорчениях и невзгодах. Надо было найти подходящий предлог, чтобы удовлетворить свое любопытство. Такой случай скоро представился. Жоан Смельчак скорчил забавную гримасу, однако странный субъект не засмеялся, а зарыдал еще безутешнее. Тогда, уже не опасаясь проявить назойливость, Жоан участливо спросил:
- С вами случилось несчастье? У вас такое печальное лицо!
Незнакомец взглянул на него, всем своим видом выражая чувство, которое стоило бы назвать "антиизумлением".
- Это я опечаленный? - воскликнул он, и слезы ручьем хлынули у него из глаз. - Напротив, я так рад, что с вами встретился. Глядите: глаза мои источают слезы. А это ли не самый верный признак радости!
- Ах, вот как! - удивленно проговорил Жоан. - В вашем краю радость выражают слезами…
- Не только в нашем краю, но и повсюду, я полагаю, - с достоинством возразил его собеседник. - Когда нам весело, мы горько рыдаем, а в дни печали…
- …смеемся до упаду, - бойко договорил за него Жоан.
- Вот именно. - Согласился его собеседник. Слезинка в уголке его глаз без сомнения соответствовала улыбке.
"Чудеса! - подумал Жоан Смельчак. - Как видно, я оказался в городе Шиворот-Навыворот. Только со мной может приключиться такая история". И ему очень захотелось погостить у этих странных людей, которые, судя по поведению незнакомца, жили столь необычным и непонятным образом. Между тем незнакомец рассыпался в похвалах своему городу.
- Нет, вы только представьте себе! Мы всегда угрюмы, подавлены, печальны, и ходим только в черном, как гробовщики. А почему? Да потому, что веселее нас нет никого на свете.
Выслушав это признание, Жоан Смельчак спросил:
- Ну ладно… Слезы радости на глазах… Это я все-таки могу еще понять, хотя и с трудом… Но желать утром доброго вечера… А что же еще можно пожелать в эту пору дня?! Вечером у нас друг друга приветствуют, желая доброго утра!
Жоан Смельчак, у которого голова пошла кругом от всей этой путаницы, промолчал и внимательно оглядел своего собеседника, коренастого крепыша в плавках.
- Вы шли на пляж? - спросил он машинально.
- Что вы, сеньор?! Я и моря-то ни разу в жизни не видел! А почему вы об этом спрашиваете?
- Да ведь на вас купальный костюм!
- Купальный костюм?! Вы с ума сошли! Для купания полагается надевать комбинезон, герметический кожаный шлем и такие очки, как у аквалангистов. Такой костюм, как на мне, носят лишь люди моей профессии.
- А какая у вас профессия? - оживился Жоан, заранее предвкушая нелепейший ответ.
- Я летчик, - сказал крепыш самым естественным тоном.
Наступило молчание, которым Жоан Смельчак поспешил воспользоваться, чтобы собраться с мыслями, поскольку в голове у него царил полный сумбур.
"Я и в самом деле очутился в удивительном месте, где не подчиняются законам привычной логики. Почему преподаватели географии никогда не рассказывали мне об этом государстве? Да, пожалуй, многому научу я своих земляков, когда вернусь в деревню Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы".
Тем временем летчик, с неизменной приветливой слезинкой в уголке глаза, пригласил Жоана в свой город, куда посулил его доставить на самолете.
- Спасибо. С удовольствием… - согласился потрясенный Жоан Смельчак.
- Тогда двинемся в путь!
И летчик уперся ладонями в землю, поднял ноги, и в этой позиции, перебирая руками, отправился в путь-дорогу.
- Браво, дружище! Да вы, оказывается, акробат! - с восторгом воскликнул Жоан. Слегка приподняв голову, крепыш очень мягко (а тон этот, видимо, выражал самое крайнее раздражение), возразил Жоану:
- Акробаты - это те, кто ходит ногами по земле, а руки держит в воздухе. А я нормальный человек.
И двинулся дальше, идя вверх ногами. Жоан Смельчак крепко стиснул зубы, выражая этим свое удивление по превратной манере города Шиворот-Навыворот.
Самолет стоял неподалеку, метрах в двухстах, и он ничуть не был похож на обыкновенный летательный аппарат. Отлит он был из металла и крыльев не имел. Спереди, там, где полагалось бы быть пропеллеру, вставлен был инструмент, подобный сверлу или штопору.
- Не понимаю, как можно летать на этой мясорубке? - изумился Жоан Смельчак. Но летчик прервал его размышления и, открыв дверцу в хвосте самолета, достал скафандр.
- Надевайте! - приказал он.
Хотя Жоан и притерпелся уже ко всем этим странным выходкам пилота, на этот раз все же не сдержался:
- Ну, знаете, это уж слишком. Мало того, что вы заставляете меня путешествовать в стальной клетке, так еще собираетесь засунуть в скафандр?! Всему есть предел, даже безумию!
Совершенно спокойно (признак величайшего волнения) летчик ответил:
- Неужели сеньор полагает, что самолет создан для блуждания в небесах? Мой друг, верно у вас помутился разум! По воздуху летают автомобили, трамваи, электрички и поезда метро. А самолеты существуют для того, чтобы путешествовать под землей. Так уж заведено везде.
Жоан Смельчак промолчал. Спорить? К чему? Этот человек, который ходит вверх ногами, все равно никогда его не поймет. Лучше не терять времени на бесполезные препирательства. И он покорился судьбе:
- Давайте сюда ваш скафандр!
Тяжело вздохнув, Жоан похоронил себя (иначе не скажешь) в недрах странной машины. Пилот последовал его примеру, и штопор ввинтился в землю.
Так Жоан Смельчак отправился в необыкновенный Шиворот-Навыворот.
Всем известно, что жители этого города ходили вверх ногами, носили галстуки на талии, ремни на шее, галоши на руках и перчатки на ногах. В домах, где они жили, не было ни окон, ни дверей. Приходилось влезать и вылезать из них через крышу, пользуясь лифтами, установленными на фасадах. Еще одна особенность отличала город Шиворот-Навыворот: каждый день он изменял свой облик, поскольку в нем не было постоянных улиц. Закон обязывал домовладельцев ежедневно перемещать дома. При этом следовало руководствоваться планом "Неразбериха" - творением вышедших на пенсию поэтов-сюрреалистов. Дома передвигались новейшими методами, на широких металлических платформах с колесами. Благодаря идеально налаженному процессу перестановки, путаница в городе достигала невиданных размеров. Даже старожилы не знали, где они сегодня живут.
Мало того. Утерян был счет времени. Часы показывали не минуты и не секунды, а века. Правители, ученые, педагоги, которых усердно отбирали среди наиболее невежественных обывателей, настойчиво ратовали за то, чтобы увековечить порядок хождения вверх ногами. Плохо приходилось всякому, кто не осквернял слух ближних несусветными глупостями! Поносились великие открытия и грандиозные достижения (например, атомная энергия или искусственные спутники Земли) и в противовес выдвигались слабоумные теорийки об оскудении и измельчании людского рода. Вольнодумцев честили моральными мертвецами и без зазрения совести изгоняли их из академий и университетов.
Глупость - а она признавалась ярчайшим проявлением духа Расы - старательно прививалась населению с пеленок. В школах, где учителей отбирали, обращая внимание не на их знания, а на манеру одеваться и завязывать галстук, искусство муштры доведено было до наивысшего совершенства. Ученикам умышленно засоряли головы всяческими ненужностями, пустыми фразами и идеями, которые пинцетами извлекались из ссохшихся мозгов мертвецов, более двухсот лет покоящихся в могилах, переносились в банки со спиртом и выдавались за вполне современные и совершенно гениальные теории.
Истинных ученых (а таких было немного) называли ослами. Суровые правила предписывали, что высокие должности могут занимать только проверенные глупцы. А такими считались те, кто на письменных экзаменах делал более восьмидесяти ошибок на сто слов и не в состоянии был осилить правила деления. Поэтому в городе часто слышались такие хвалебные речи:
- Такой-то - форменный идиот! Он может решить любой вопрос, и особенно вопрос неразрешимый.
- Поэт Икс - непроходимый дурак!
И так далее и тому подобное.