* * *
- Парень, придется терпеть!
Лекарь привез мальчишку в трактир "Большая лосиха", заплатил за комнату, разложил откуда-то взявшийся инструмент и принялся за работу. Валь очень старался терпеть, но порой не выдерживал и вскрикивал - слабенько, тихо, стараясь не помешать тому, кто его лечил. Листвинус время от времени приговаривал что-то ласковое, вроде: "Ну ты даешь! Однако же! Ну и иголки! Почище, чем у ежа! Тебе бы служить игольницей!"
Валю от этих слов и ловких движений лекаря было очень жалко себя - так, что хотелось плакать. Наконец Листвинус смазал ранки пахучей мазью и протянул мальчишке тонкую длинную щепочку:
- Все. До Белого Солнца наверняка заживет. На вот, держи на память. А дерево не вини. Оно не могло догадаться, что ты - плохой древоруб.
- Важ… Откуда… Вам рассказали?
Откуда Листвинус знает, что Валь - никчемный ушранец?
- Так я же умею читать! А у тебя на лбу написано (в глазах Листвинуса заплясали зеленые огоньки): "Мальчишка - не древоруб!"
Валь шмыгнул носом.
- Я научусь…
Листвинус с сомнением покачал головой:
- Вряд ли стоит стараться. Лесной пожар устроили древорубы - подожгли сухую траву. За ней загорелся подлесок. Рассчитывали, что огонь напугает животных. Хотели загнать их в чащу.
- И тогда охотникам станет нечего жрать. Они подохнут от голода. Победа будет за нами! - Валь слышал эти слова бессчетное множество раз и произнес по привычке, без всякого выражения, голосом заржавевшей музыкальной шкатулки.
Лекарь без лишних слов влепил ему подзатыльник:
- Хочешь обратно в дупло?
Валь громко шмыгнул носом и замотал головой.
- То-то же! Головы у древорубов хуже гнилых пеньков. Серебра захотели! Да каждое дерево в сердце Леса - само по себе сокровище.
Эти деревья знали Хозяина Кéйрэ.
Валь вытаращил глаза. Листвинус тут же смягчился:
- Кейрэ - старое слово. Так лесные жители называли Белого Лося. Ты когда-нибудь видел лося?
Валь кивнул: да, видел. Только издалека. Это был бурый лось. И еще на ярмарке, где отец торговал стволами: там всегда продавали шкуры. Много лосиных шкур. И отдельно - рога.
На этот раз лекарь поморщился, будто почувствовал резкую горечь во рту:
- Ну, а Башню ты видел?
Валь испуганно заморгал. Да, он видел Башню - один-единственный раз, когда Подкорник взял его в Главный Город. Из-за этой Башни Валь чуть не лишился уха. Башня старинной кладки словно висела в воздухе безо всякой опоры. То есть не целая Башня, а ее верхние ярусы, украшенные еле заметной, полустертой мозаикой. Нижние части Башни были скрыты туманом.
- Эй, а ну не глазеть! - отец окликнул его, но Валь не мог оторваться; Башня притягивала к себе, призывала: смотри!
- В этой Башне кто-то живет? Вон, наверху окошко…
- В этой Башне нет никого. Торчит здесь с Начала Времен. Охоронты построили…
- Кто это - охоронты?
- А тебе что за дело?
Валь не сумел ответить, а Подкорник не мог объяснить, кто дернул его за язык.
- Эти самые охоронты… Они строили Башню из камня. Говорили, что Город тоже надо так строить. Пусть мол, новые островиты не беспокоят Лес.
- Охоронты хуже охотников? Они наши враги?
Вот тут-то отец ухватил его за ухо, затащил под телегу и, озираясь по сторонам, прошипел глухим шепотом:
- Ты одурел, ушранец? А если тебя услышат? Хочешь, чтобы тебя задушила невидимая рука?
- Рука? Какая рука?
- Рука охоронта.
- Ты же сказал, там никто не живет!
Отец еще раз пребольно выкрутил Валю ухо:
- Я сказал, не пялься на Башню.
Листвинус считал иначе:
- Башню специально строили так, чтобы всем было видно. Что касается охоронтов, это смотрители Башни и хронисты Лосиного острова. Но они давно поклялись не вмешиваться в дела, которые здесь творятся.
- А невидимая рука?
Листвинус улыбнулся:
- За пределами Башни охоронты невидимы. Но они никого не душат. Ты мне вот что лучше скажи: ты сумел разглядеть мозаику?
Валь кивнул. Да, там выложен лось, с такими большими рогами. Его очень плохо видно, но это красивый лось.
Листвинус смотрел внимательно:
- Значит, красивый лось? Это уже неплохо. И какого он цвета?
Валь разглядывал лося в предзакатное время. Лось казался оранжевым, а потом розоватым.
- Ошибаешься, парень. Лось на Башне - тот самый, Белый, которого знали деревья. - Листвинус понизил голос: - Ты про кейрэков слышал?
Валь с опаской моргнул, лекарь чуть усмехнулся:
- Запомни, парень: кейрэки многое понимали. К сердцу Леса нельзя прикасаться. Если я захочу вырезать тебе сердце, что с тобою случится?
Валь судорожно сглотнул: все-таки он дурак, решил, что Листвинус добрый. А тот защищает охотников. Может, и вертел тут? Просто лекарь его припрятал?
Листвинус сразу заметил, как испугался мальчишка, засмеялся и потрепал его по волосам:
- Ну и глуп же ты, парень. Я зачем из тебя всякую дрянь вытаскивал? Чтобы ты был вкуснее? На вот, выпей для крепости. Это сок ежевики.
Валь ухватился за кружку и решил, что Листвинус не такой уж плохой. А когда у кружки показалось блестящее дно, Валь уже твердо знал, что Листвинус очень хороший.
Лекарь опять засмеялся:
- Нравится? То-то! После дупла в самый раз. А про Лес ты все же запомни. Прежде чем стукнуть по дереву, нужно спросить у Леса: можно или нельзя. Хотя тебе вряд ли придется снова стучать по деревьям. После лесного пожара гильдию древорубов непременно распустят. К этому шло давно. Да Совет все тянул и тянул. Так что, парень, придумай себе другое занятие. Что тебе нравится делать?
- Я умею лепить, - буркнул смущенно Валь. - У меня зверюшки хорошо получаются. А однажды я куклу сплел, из ивовых прутьев. Только меня засмеяли.
Глаза Листвинуса потеплели:
- Куклу сплел, говоришь? Стоящее занятие. А я еще собирался отправить тебя домой. Пожалуй, тебе не обрадуются, снова засунут в дупло. Ладно, возьму тебя в Город. Поживешь у меня, пока заживают болячки. А потом подумаем, что с тобой делать дальше.
* * *
Случайное счастье Валя оборвалось мгновенно.
Листвинус вдруг сделался мрачным и молчаливым. Он все чаще без объяснений стал исчезать из дома. И не рассказывал Валю, кто и чем заболел, не просил его вылепить куколок для больных малышей. А когда возвращался, сразу валился в кровать. От него несло "хвойной бодростью". Валь не любил этот запах - горький запах охотников. Древорубы брезговали варить напитки из хвои. Они вспарывали деревья, чтобы выпустить соки. И тогда у Валя всегда звенело в ушах…
На этот раз Листвинус не завалился спать:
- Собирайся. Поедем в предместье.
Валь уставился на Листвинуса и затряс головой.
- Важ, не надо! Я не хочу. Я же стараюсь, важ! Я почти все запомнил из преданий кейрэков. Я могу повторить… и вы еще не закончили про смотрителей Времени… Про то, как строили Город…
- Парень, ты мне надоел. Говорю тебе, собирайся.
Может, Валь мало делает? Плохо вычистил дымоход? Наколол недостаточно дров? Слишком много возился с глиной? Пусть ему только скажут, он доделает. Сразу.
- Я буду стараться, очень. Я сплел еще одну куклу. Вы просили… Для девочки пекаря…
- Она уже умерла. - Листвинус тяжело опустился на стул. - Подай мне бутылку. За печкой.
- Но важ! Вы и так…
- Не спорь. Подай. Голова трещит.
Валь нырнул за бутылкой, подал полный стакан и быстро забился в угол.
- Не поможет. Не прячься. Лучше иди сюда и налей себе чаю.
Валь послушался, но ему стало не по себе. Листвинус снова заговорил. Голос его был усталым:
- Парень, я уезжаю.
- Уезжаете? Почему? Важ, я поеду с вами.
- Нет. - Листвинус сделал большой глоток. - И не надо расспрашивать. Ты еще слишком мал, ничего не поймешь. Тебе надо запомнить одно: ты ничего не знаешь. Ты меня никогда не видел, никогда со мной не беседовал. Мы с тобой вообще не встречались. Понял?
Валь ничего не понял, но кивнул и размазал слезы.
- Так-то. У меня в предместьях есть знакомый, Ваявус. Мастер изящных ремесел. Он мне по гроб обязан. Возьмет тебя в обучение. Поживешь у него. Все. Давай. Собирайся.
Листвинус простился с Валем у городских ворот.
- Видишь тот дом? Ступай! Скажешь: "Я от Листвинуса". И не пускай пузыри. - Листвинус взъершил Валю волосы на затылке. - Духи позволят - увидимся. Может, и ты мне поможешь.
Валь взглянул недоверчиво.
- А что? На Лосином острове всякое может случиться. Вдруг меня тоже решат однажды засунуть в дупло? Глядь, а ты тут как тут, - он невесело засмеялся. - Вытащишь? Не побоишься?
Валь обреченно кивнул.
- Вот и славно. Ну, отправляйся.
Глава вторая
- Кричи. - Ваявус мазнул прутом по бревенчатой кладке. - Ну, громче кричи!
Валь ойкнул.
- Еще пару раз. Давай. И не забудь почесать свой зад, когда мы вернемся в школярную.
Валь, сутулясь и хмурясь, поплелся за мастером и уселся в углу на лавку. Ученики захихикали. Ваявус бросил на Валя делано гневный взгляд:
- Щенок, глинопек недосушенный! Я тебе покажу, как лапать творение мастера! - Потом оглядел других и рявкнул: - Молчать, глиномазы!
Ученики притихли. Теперь от Ваявуса требовалось перейти к торжественной части. Он поправил свой фартук, выложил грязную тряпку из кармана на стол, а другую, еще не досушенную, сунул зачем-то в карман. Наконец посмотрел исподлобья на сидевших на лавках и сказал то, что требовалось сказать:
- Важи, вчера я преподал вам последний урок - показал, как создать равновесие в барельефе. Надеюсь, вы уварили…
Ученики загудели. Петрикс поднял три пальца вверх. Ваявус не ждал ничего хорошего от этого наглеца. Отец у этого Петрикса - владелец трех мастерских. На него работают мастера - не меньше десятка. Подмастерьев и не считают. Сам давно ничего не делает. Даже не помнит, как это - скатывать шар из глины. И мальчишка такой же: сразу в хозяева метит. Такой ученик только ищет, как бы поддеть учителя.
- Петрикс, что надо?
Петрикс вальяжно поднялся, почесывая себе ухо:
- Важ, а который урок мы должны уварить - тот, что вашей руки, или где еще рука Валя?
Ваявус насупился, но ответил почти спокойно:
- Где увидели равновесие, тот и запоминайте. Вы учитесь на мастеров, а не чтобы позлить Ваявуса.
- Петрикс для этого учится!
Ученики заржали. Петрикс пожал плечами - плевать ему на равновесие! - и плюхнулся на скамью.
- А ну, всем заткнуться! - Ваявус стукнул ладонью по столу, снова поправил фартук, откашлялся и с трудом заставил себя говорить торжественными словами:
- Важи, смена светил - и вы станете мастерами. Вас примут в гильдию. Так что больше я вам не нужен. - Он выдохнул. - А теперь - проваливайте отсюда. И передайте папашам, что с долгами за обучение в гильдию не принимают.
"Глаза б мои больше на вас не смотрели!" - пробурчал он себе под нос и укрылся в кладовке.
Ученики зашумели и повскакали с мест.
- Свобода! Ура свободе!
- Ну, уж прям и свобода. Как вкалывать-то начнешь, как будешь горшки обжигать от смены до смены светил, запоешь по-другому.
- А ты найми подмастерьев. Пусть они обжигают.
- Это ты у нас из богатеев. Твой папаша за все заплатит. Даже если ты пальцем пошевелить не захочешь.
- А чего ему шевелить? Только глину переводить! У Петрикса руки кривые!
- Эй, а хочешь кривую рожу - за такие слова?
- Ой, я тебя испугался! и твоего папашу! Ты все равно дерьмо. Хоть всех мастеров скупи, а Валь все равно будет лучше.
- Валь даже лучше Ваявуса!
- Заткнись. Ваявус услышит! Твой зад давно не чесался? Ваявус его нагреет!
- Уже не нагреет. Все кончилось!
Петрикс, однако, решил не прощать оскорбления. Значит, он хуже Валя? Ну, переросток, держись!
- Кончилось? Как же так? и для нашего Валя кончилось? Он же у нас лучше всех? - Петрикс почти вплотную приблизился к месту, где примостился Валь, и состроил жалостную гримасу. - Он что же - больше не будет месить Ваявусу глину? и подметать в мастерской? и воду таскать не будет? Духи! Не вводите нас в заблуждение! - Петрикс возвел глаза к небу. - Бедный маленький Валь! Разве на этот раз у него есть деньги на взнос? Разве он сможет оплатить вступление в гильдию?
У Петрикса тут же нашлись союзники:
- Ничего он не сможет.
- А что же с ним теперь будет?
- Снова пойдет учиться!
- Это в который же раз?
- Кажись, уже в третий. А может быть - и в четвертый, - те, кто стоял рядом с Петриксом, громко захохотали.
- Бедный маленький Валь! - захныкал Петрикс. - И откуда ты только взялся? Где твой добрый отец? Почему о тебе не печется?
- Нет у него отца. Его Ваявус нашел. На задворках, в гнилой капусте.
- Неужели? - Петрикс делано удивился. - Я так и думал! А он его как нашел - прямо с дурацким именем или отдельно? Я слыхал, так зовут недобитков из древорубов…
Валь, до этого безучастный, резко вскочил и двинул Петрикса по уху.
- Ребята, мастера бьют!
Ученики разделились. Одни окружили Петрикса, другие были за Валя. Скамьи, столы, недосохшие глиняные пластины пострадали безвинно. Шум заставил Ваявуса выскочить из кладовки.
- Карахундра, мелкие Духи! Бешеные школяры!
Недолго думая, он схватил ведро, в котором еще оставалось немного грязной воды, и окатил дерущихся:
- Вон из моей мастерской. Чтобы духу здесь вашего не было! Мучители глины! Все расскажу про вас председателю гильдии. Будете штраф платить - вместе с мастерским взносом.
Бывшие ученики, размахивая руками, выкатились на улицу. Ваявус успел за ворот выдернуть Валя из кучи, затолкал в мастерскую и громко захлопнул дверь. Но Валь расслышал, как Петрикс, отмахиваясь от противников, крикнул в сторону двери:
- Отщепенец вонючий! Ты еще приползешь наниматься ко мне в подмастерья!
Валь подошел к рукомойнику и плеснул водой на лицо. Вода, стекавшая в таз, сделалась розоватой. Он утерся разорванным рукавом и снова уселся на лавку, глядя на барельеф. Мастер вчера неудачно расположил цветы: правый угол внизу оказался слишком тяжелым - так что весь барельеф словно перекосило. Решение было простым. Но Ваявус его не видел. Валь промучился до утренней смены светил: сказать или не сказать? Ваявус очень обидчивый. Так что лучше не говорить. Лучше взять и исправить. Никто ничего не заметит.
Утром Валь улучил момент, когда никого еще не было, а Ваявус возился в кладовке. И Валь все уж было закончил, все теперь оказалось на месте: барельеф перестал заваливаться и смотрелся легко и нарядно, - но мелкие Духи подгадили. Петрикс почему-то притащился раньше других и увидел Валя в окошко - как он правит работу мастера. Ну, и выдал его. Да как подло! Дождался, когда все рассядутся, когда Ваявус наденет фартук и начнет разглагольствовать об изящных ремеслах, и с нагло-наивным видом прервал его на полуслове:
- Важ! Наши родители платят за обучение. Мой отец всегда говорит, будто вы много умеете.
Ваявус насторожился:
- Твой папаша платит столько же, сколько другие.
- Ну, да. Вы такой уважаемый мастер. А кто-то так не считает и потихоньку от вас исправляет ваш барельеф. Мой отец удивится, когда об этом узнает. Он отдавал меня в обучение мастеру, а не вшивому ученику.
Ваявус опешил. Он уставился на барельеф и тут же увидел ошибку, которую кто-то исправил - несколькими мазками, одной удачной деталью. Кто-то? Известно, кто!
- Решил поумничать, да? - Ваявус извлек из кармана тряпку и, нещадно ее теребя, стал приближаться к Валю. Тряпка спряталась в кулаке. Кулак с громким звуком опустился на стол перед Валем.
- А ну, топай в кладовку. Я тебе преподам равновесие!
Валь послушно побрел в кладовку. Ваявус прошел за ним, громко захлопнул дверь и небольно шлепнул ученика по затылку.
- Решил опозорить мастера перед этими сопляками? - Ваявус казался несчастным и теперь неловко промокал пот на лбу.
- Я думал сделать, как лучше.
- А просто сказать не мог? Подошел бы, шепнул на ушко.
- Вы бы сразу обиделись.
- Ну, обиделся бы. И что?
- Хлопнули бы меня.
- Я и так тебя хлопнул. И толку?
- Я думал, никто не увидит. Не знал, что Петрикс припрется…
- Не думал! Не знал! Не увидит! Вот как врежу прутом - будешь знать! - Ваявус тяжко вздохнул. Он уже очень давно не наказывал Валя - с тех пор, как тот отучился у него первый срок.
…Теперь они сидели друг против друга - Валь с разбитой губой и сердитый Ваявус.
- Утерся? На, выпей. - Ваявус поставил перед Валем кружку с горячим питьем.
- Что это?
- "Хвойная бодрость". Горячая. Я ее разогрел. Так быстрее пойдет.
- Я не люблю.
- Привыкай. Не все тебе здесь столоваться. Будешь ходить в трактир. А в трактирах, знаешь, не жалуют чистоплюев.
Валь решил быть послушным и взялся за кружку. Ваявуса это как будто бы вдохновило. Он тоже немного отпил и, не глядя Валю в лицо, чуть ворчливо сказал:
- Я не могу тебя больше держать. Люди будут смеяться. Ученик поучает учителя - какое тут равновесие? И нечего притворяться: никакой ты не ученик.
- Но куда ж я пойду?
- Станешь мастером, заведешь свое дело. И не рядом, а где-нибудь там… чтоб не путаться под ногами. Строй там свое равновесие, - Ваявус махнул рукой куда-то в сторону Леса. - Каждый должен жить своей жизнью.
Валь опустил глаза, сделал глоток "Хвойной бодрости" и невольно скривился: нет, ему не привыкнуть!
- Ничего, ничего. Помаленьку… Ты хоть денег скопил?
Валь сделал еще глоток: нет, это пить невозможно. Он копил. И думал, что хватит. Но ему из селенья прислали почтовую птицу: кто-то в семье заболел. Нужно платить за лекарства. Отец с тех пор, как гильдию распустили, перестал зарабатывать. Говорил, что лучше отрубить себе руку, чем рубить дрова по указке - там, где Совет позволяет. Древорубы - старейшая гильдия. Ее члены сами решают, что им делать и чем заниматься. Он сердился, когда ему осторожно напоминали: гильдии не существует. Он позволил семье разориться.