Не трудно отделить живых от мертвых, перевязать раны, остановить кровь, напоить и уложить отдыхать - сколько б их не было. Вид каждого выжившего в бою, даже ордынца, в конце концов, басурманин тоже тварь Божья, согревает душу и придает сил. Избавить от мучений, нанести удар милосердия своему, или полоснуть клинком по горлу голомозого, тоже дело не хитрое. Хуже, когда надо принимать решение - отжил тяжелораненый воин свое, или еще имеет шанс выкарабкаться. Все ж Тимофей, хоть и повидал за свою казачью жизнь вдоволь тел и рубаных, и колотых, и развороченных огневым зельем, а все ж - не лекарь. От того и боязно ошибиться: почем зря сгубить живую душу…
С наступлением сумерек, Тимофей разжег костер и стал стаскивать к нему всех уцелевших товарищей и крымчаков. И только когда уже нельзя было разглядеть даже собственных пальцев, Куница вынужденно прекратил поиски тех, кого лошади могли отнести в сторону от места основной сечи, и устало прилег рядом с огнищем. Следовало еще могилу для погребения выкопать, да мертвые товарищи не обессудят за задержку. Подождут до утра - им теперь торопиться некуда… А что басурманские традиции нарушены, так их сюда никто не звал, сами виноваты.
Хорошенько отхлебнув из фляги и кое-как зажевав хмельное зелье куском солонины, Тимофей закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
Долго он спал, коротко ли - но когда открыл глаза, на дворе все еще была полночь. Вот только посветлело как-то вокруг. Во всяком случае - Млечный путь сверкал не так ярко, как обычно. Тимофей не сразу понял, из-за чего это происходит, в начале, даже на костер покосился, но тот уже едва теплился под толстым слоем золы. А когда узрел причину - не поверил глазам. Решил, что все это ему пригрезилось с устатку или лишнего глотка "лекарства".
Буквально в нескольких шагах от, постанывающих в забытьи, раненых, не касаясь ногами земли, в воздухе висела ослепительно-белая фигура высокого и крепкого мужчины, с еще более ярким нимбом над головой и огромными крыльями за спиной. Сложенными руками видение опиралось на рукоять большого двуручного меча, острием воткнутого в воздух перед его ступнями и пристально глядело на казака.
Тимофей громко икнул от неожиданности и окончательно проснулся. Но, видение и не думало исчезать. Более того, неуловимо-быстрым движением оно мгновенно и плавно переместилось вперед и теперь зависло прямо над мерцающими краснотой угольками. Отчего по лезвию меча, неведомыми рунами, поплыли зловещие кровавые блики.
- Вообще-то, все верно, - произнес вслух задумчиво Куница. - Это к мужикам-гречкосеям, да бабам с ребятней Костяная Старуха или Черный Косарь должен являться, а за душой запорожца - только Огненному Воину и приходить. Видно - ранившая меня стрела трупным ядом была смазана… Действует хоть и медленно - зато наверняка.
- Ошибаешься, Тимофей… - голос у видения был тихий, но раздавался словно отовсюду. - Ты не умер, а к утру совсем выздоровеешь. Рана у тебя легкая. Крови много потерял, вот и лихорадит. Но ничего - к утру отпустит. И сейчас ты не грезишь, не сомневайся. Я - архангел Михаил.
- Здравствуй, небесный воевода, - попытался подняться Куница, но обессилено прилег обратно. - Извини… Что-то я совсем умаялся. Ноги не держат…
- Не беспокойся понапрасну, - остановил казака архангел.
- Спасибо. Позволь узнать: чем я заслужил на такую честь? Вроде, особой праведностью никогда не отличался…
- Как в каждом деле свой мастер нужен, так и в вопросах веры - порой проповедника слово дороже злата встанет, а иной раз - меч воина доходчивее постулаты объяснить может.
Тимофей кивнул. С таким утверждением он мог согласиться.
- А пришел я к тебе потому, что хочу оказать казакам помощь в святой борьбе за веру и правду. Сильны вы, запорожцы, и телом, и духом, но без благословения небес - не устоите супротив зеленого знамени, да и красный крест на белом поле подомнет ваши земли и покорит живущих на них людей. Большая сила в тех хоругвях скрыта, не одолеть, идущих за ними, воинов одними лишь саблями да пищалями.
Еще пуще удивился Тимофей, но не подал виду. Взвешивая про себя: с лихорадки ему все это чудится, или на самом деле происходит? Заодно и промолчал - интересно, что архангел дальше говорить станет?
А тем временем небесный архистратиг слегка повел головой, и у него из-за спины чинно вылетели четыре бестелесных ангела, удерживая за концы малиновое полотнище, с отчетливо различимым даже в ночной тьме, вышитым на нем золотыми буквами девизом: "ЗА ВЕРУ, ЧЕСТЬ И ВОЛЮ!"
- Вручаю тебе сей штандарт, казак, дабы ты доставил его в Сечь, - промолвил торжественно Михаил. - Он не сделает вас непобедимыми, но умножит силы многократно. Особенно, когда казаки будут сражаться за те идеалы, что на нем начертаны.
Наверное, следовало что-то ответить, хотя бы из вежливости, но какое-то сомнение все еще не давало Тимофею окончательно признать, что он не бредит, а наяву, словно в Судный День, с архангелом беседует.
- Возьми, казак, не бойся, - по-своему оценил нерешительность Куницы архистратиг Михаил. - Ты удостоен большой чести, но, храбростью и умением своим, как никто другой заслуживаешь ее.
В молодые годы хватило бы одного упоминания о трусости, чтоб Тимофей без раздумий взялся за самое невыполнимое задание, но теперь, когда зрелость прожитых лет научила казака думать, прежде чем действовать, он преклонил колено, поцеловал край небесного знамени, но в руки не взял.
- Коль так велико к запорожцам благословение небес, почему ангелы не доставят хоругвь прямо в храм Покровы? Уж на Сечи-то, наверняка, найдется множество рыцарей гораздо более достойных принять ее из рук самого небесного архистратига. Зачем подвергать столь бесценный дар всевозможным случайностям? Запорожье далеко… Да и я - не Низового войска товарищ. Конечно, не мне судить о Божьем промысле, но даже страшно подумать: чего может лишиться казачество, всего лишь из-за одной шальной стрелы или пули…
Архангел ответил не сразу, а когда заговорил, озабоченности в его голосе было гораздо больше, нежели торжественности.
- Ты прав, казак Тимофей, и проявленная прозорливость лишь подчеркивает, что не зря мы с братьями именно тебя избрали для исполнения этой миссии. Прямое вручение оберега такой силы, не пройдет незаметно, а по Уложению - Правь не должна вмешиваться в людские дела. Поэтому штандарт этот, небесное воинство передает православному войску без ведома Господа нашего.
Ангелы тем временем упаковали бесценное полотнище в небольшой тюк и аккуратно положили его рядом с седлом казака.
- Неужто? - засомневался Тимофей.
Наблюдая слаженные действия крылатых детских лиц, казак окончательно решил, что бредит и разговаривает сам с собой. Отчего и осмелел не по чину. - Даже детям известно, что Господь наш - Всеведущ! Как же можно что-то сделать тайком от него? Опять темнишь, архангел?
- Истинная правда, чтоб мне Рая не видать… - побожился Михаил. - Ну, как тебе объяснить, попроще? Он, как будто бы ничего не знает. Вот, к примеру, ты сына своего часто ругал, узнав, что он в реку с дерева сигал или дрался на улице? Хотя все это ему было строжайше воспрещено…
- Так запреты все бабские, мне-то парня за что ругать? - искренне ответил Тимофей. - Чего перед самим собой лукавить? Сам таким был, вот и делал вид, что не заметил… А-а, я понял к чему ты клонишь, небесный архистратиг. Самому вмешиваться нельзя, но - если кто втайне казакам поможет, то и ладно. Так, что ли рассудили?
- Именно, - подтвердил архангел Михаил. - А чтобы тебе, казак, легче было исполнить предназначенное, от себя лично дарю тебе это оружие… - меч архистратига на мгновение исчез, а вместо него в руке небожителя возникла ладная сабля. - Оно, хоть и не серебряное, но в бою с нечистью очень даже пригодиться. Только понапрасну им не размахивай…
- Спасибо тебе на добром слове, ангельский воевода, - от всей души поблагодарил архангела Тимофей, торжественно принимая оружие и чувствуя при этом, как его тело наполняется силой и здоровьем. Потом немного помолчал в раздумье, и с сожалением закончил: - Жаль только, что когда утром я проснусь, то ничего этого, не только не увижу - но, даже, и не вспомню… Чай, не первое ранение - знаю, что от лихорадки, вызванной потерей крови, казаку может еще и не такое пригрезится.
Глава восьмая
Громко потрескивал в костре жирный сок, скапывающий с упитанной заячьей тушки, распространяя вокруг изумительные ароматы жарящегося мяса, - подпорченные тяжелым душком, предупреждающем о неотвратимом превращении аппетитного жаркого в совершенно несъедобные угли. Но ни Тарас, ни вновь принявший человеческий облик Степан, в задумчивости не обращали на это неприятное обстоятельство никакого внимания.
- А я еще был уверен, что ничего более невероятного, нежели моя история, с человеком и произойти не может, - наконец нарушил затянувшееся молчание несостоявшийся ученик чародея. - В такую диковину и в самом деле трудно поверить…
- Хочешь сказать, - отозвался Тарас, - что приснившийся мне сон, обычное сновидение. А на самом деле ничего подобного не происходило?
- Я б может и засомневался, да вот только Призрак утверждает, что все увиденное тобой, видел в свое время и Тимофей Куница. Хотя, он не берется утверждать, что призванный мною дух твоего отца приходил именно с потустороннего мира. А кроме того, откуда-то взялась эта сабля? Пока ты спал, я поглядел на нее внимательнее. Она не заколдована, а намоленная. При этом сила ее такова, что после нанесенного удара, нечисть будет не только умерщвлена, но даже и дух ее развоплотится! А подобное воздействие свидетельствует о том, что ковалась она не в земной кузнице. Одним словом, продолжая мысль, побратим мой, Куница, могу сказать лишь одно: если правдив этот дар архангела Михаила - то и штандарт небесного воинства твоему отцу не пригрезился. И мне остается удивляться только одному: что ты еще до сих пор жив и здоров. Когда, говоришь, исчез твой отец?
- Второй год… Только, почему исчез? - Тарас повернулся всем телом к Степану. - Ты что-то знаешь?
- Дивны твои дела, Господи! Вот уже год, как православная реликвия столь сокрушительной мощи находиться среди людей, и до сих пор ни одна живая душа не знает в каком именно месте Тимофей Куница - то ли в предчувствии собственной гибели, то ли по какой иной причине - спрятал ее и от врагов, и от друзей. И все это происходит в то самое время, когда латиняне подминают под себя целый православный край, а басурмане не дают ни князьям, ни казакам собраться с силами, чтоб защитить свою землю и веру от поругания католиками.
- Степан, - подозрительно взглянул на белобрысого побратима и пнул его в лодыжку Тарас, - говори проще, а то я начну сомневаться в правдивости рассказанной тобой истории. Столь мудро даже отец Василий никогда не изъясняется, если не читает писание.
- Так то и не мои слова, - выходя из транса, конфузливо объяснился белобрысый богатырь. - Это я мысли Призрака повторил. Наш атаман Терн-Кобылецкий, оказывается, прежде чем воевать да разбойничать начал, Острожскую академию закончить успел. А в теле неуспокоенного духа еще и хорошенько подумать обо всем имел время. Ну, да ладно, красиво и складно говорить - каждый может выучиться, делать-то что станем? Ты точно не догадываешься, где отец мог реликвию спрятать? - и предупреждая возмущенную реплику товарища, добавил. - Лично я в этом не сомневаюсь, но уверен, что список людей, принимающих твои слова на веру, мной и ограничится. Поэтому, в наших общих интересах, хорошенько подумать и постараться опередить в поисках реликвии всех врагов. И это будет не только латинская инквизиция. Уж поверь мне. Может, я и не такой умный, как наш конь, но за десять лет ученичества в чародея, все же кое-что постиг.
- Да?
- Уверен. Во всяком случае нечисть и басурмане, если еще не начали охоту за реликвией, то вскоре к ней присоединятся. Проще шило в мешке утаить, нежели подобную новость. Припоминаю - мой учитель тоже, что-то по этому поводу произнес, кстати - довольно обеспокоенным тоном. Жаль, я тогда больше над побегом подумывал. Не запомнил…
- Но я и в самом деле… - раздраженно начал Тарас.
- Все-все… Не горячись, - остановил его Степан. - Не хватало только нам с тобой еще поссориться. Я к тому, что чем бы мы не занимались, куда бы не ехали, догоняли или убегали - ты непрерывно должен думать о том, куда отец мог спрятать реликвию. И если успел передать тебе саблю и все прочее, то почему даже не намекнул о вещах более важных? Понимаешь?
- Да.
- Вот и славно, - побратим, обжигая пальцы, выхватил из жара, упавшую в угли тушку. - А теперь, давай съедим, то, что еще окончательно не сгорело, и будем собираться. У нас и помимо этого, забот хватает. Кстати, как считаешь: лучше сперва с долгами рассчитаться, или сразу домой - чтоб со всем кладом не возится? Тяжел и громоздок он больно…
- А мы умнее сделаем, - оживился от удачной мысли Куница, а то раздумья обо всех этих странностях уже совсем вогнали парня в уныние. - Отмеряем десятину, которую вернуть надо, а остальное попрошу лесного хозяина поближе к Михайловке доставить. Думаю, в такой мелочи он не откажет. Желудь-то мы, как и уговаривались с ним - посадили. Вот и не придется все добро с собой тащить.
- Это хорошо, - одобрил Степан. - Значит, налегке пойдем…
- Ну, кто пойдет, а кто и поскачет… - с этими словами Тарас взял седло и подошел к сивку. - Давай, Призрак, подставляй хребет…
Бывший атаман, смирившийся со своей новой судьбой, и как оказалось, даже обрадованный таким неожиданным поворотом судьбы, безропотно подставил спину, но как только седло дотронулось до него, конь с диким ржанием взвился на задние ноги, а потом отпрыгнул в сторону, бешено вращая враз заплывшими кровью глазами.
- Не понял? - праведно возмутился Степан. - Это еще что за капризы? Я почитай цельный год под седлом ходил и ничего, а разбойничьему атаману - гонор мешает? Призрак, ты случайно не позабыл, на каких условиях в Яви остался?
Но от пережитого ужаса, у того даже бока взмокли и пена в уголках губ выступила.
- Ну-ка, ну-ка? - Степан заинтересованно взял седло из рук Тараса. Повертел им и так и сяк. Понюхал, чуть на зуб не попробовал. Потом взгромоздил его себе на спину, но только недоуменно пожал плечами. - Странно. Ничего необычного не чувствую. Седло, как седло. Не блажишь, разбойник?
Сивко так энергично замотал головой, что в его искренности не смог бы усомниться даже самый недоверчивый дознаватель.
- Ладно, запишем в общий список загадок. Чует мое сердце, что он еще далеко не полон, - белокурый богатырь вздохнул. - Видно, придется, для общего блага, мне прошлое вспомнить. На Призрака добро навьючим, а я - так уж и быть, побратима на себе покатаю. Мне не трудно… Как-нибудь сочтемся, после.
- Не стану я на тебя садится… - запротестовал Тарас. - С ума сошел? Одно дело не знать, что ты человек, а другое…
- Тарас, побратим мой дорогой, но это же глупо! Дорога нас поджидает дальня. Пехом и за неделю не управимся. Зато на таких, как мы с Атаманом, лошадках - в два дня обернемся. Не забывай, что на кон поставлено!.. Не до соплей сейчас! А если совесть тебя мучит, то можешь взять меня на плечи и побегать вокруг костра. Ха-ха-ха! - рассмеялся искренне Степан. - Давай, зови своего лесного знакомца, и будем сниматься.
* * *
Вызванный Тарасом леший появился довольно быстро. Не успело еще в ущелье эхо утихнуть, как он шагнул на тропинку из придорожных зарослей. Сперва внимательно и не без некоторого удивления, оглядел обоих скакунов - взнузданного, но без седла сивка, и уже знакомого ему белаша - под седлом, но зато без волшебной уздечки. Покачал головой, чуть пожал плечами, мол, у каждого свои причуды, и только потом с едва заметной насмешливостью в голосе спросил:
- Зачем звал, неугомонный вьюнош? Соскучился по старику, или опять моя помощь понадобилась?
- Здрав будь и ты, лесной хозяин, - чуть поклонился ему Куница. - С умным чел… существом и просто поговорить приятно, но - увы, твоя правда: подмога нужна…
- Говори, что надо.
- А почто не спрашиваешь: исполнил ли я наш прежний уговор?
- Будто я не слышу, как посаженый тобой желудь сквозь земную твердь прорастает? Приходи, казак, на это место лет эдак через шестьдесят-семьдесят - сам увидишь, какой красавец дуб из него получится.
- Постараюсь, - усмехнулся Тарас. - Если доживу до столь преклонного возраста.
- Захочешь - доживешь… Кстати, держи обещанное мною вознаграждение, - леший протянул парню небольшую дорожную баклагу, обтянутую берестой. - Так что у тебя за просьба ко мне?
- Вон тот бочонок видишь? - указал пальцем Куница. - Угадаешь, что в нем находиться?
- Ну, я же не слепой и не дурной, - хмыкнул леший. - Соображаю: если призрачного стража засупонить сумел, то и сокровища уж как-нибудь достал. Ты дело говори, а не в загадки играй.
- Беда в том, что дорога мне домой не стелиться, пока… - начал было объяснять Тарас.
- Это тоже понятно, - нетерпеливо остановил парня леший. - Разумение имеем… Проклятие с клада снять надо. Моя-то помощь тебе, в чем нужна? Перенести что ли куда, опять? Так на своих лошадках, ты теперь хоть на край земли ускакать сможешь…
- С такой поклажей возиться несподручно… Припрячь бочонок до поры, до времени и к родной деревне поближе. Сделаешь?
- Мне золотое блюдо, которое сам выберу и угощение, не хуже предыдущего. Тогда сделаю… По рукам?
- По рукам…
- Умный ты хлопец, как я погляжу, - одобрил леший, одновременно втрое увеличиваясь в росте и беря бочонок подмышку. - Соображаешь: что дальше положишь - то ближе возьмешь… За это, дам тебе совет: в пути не мешкай. Неладное что-то в твоей Михайловке творится. Беды большой пока нет, смертью не пахнет, но сородичи мои оседлые, все как один, приутихли и затаились. Так, что даже мыслей не слыхать. Вот и кумекай: что их так испугать могло? Какая такая сила в деревне объявилась после твоего ухода?
А в следующее мгновение только листва загудела верхушками деревьев, да пылевой вихрь станцевал на дороге, поспешно убегая в степь.