Побратимам только-только хватило времени, чтоб вывалиться из смертельной западни, вместе с добычей, как внутри потревоженной ими горы, что-то ужасающе загрохотало, взвизгнуло, надсадно ухнуло, и густое облако пыли шугануло наружу, словно дробью обдав спины убегающих людей мелкими камушками. А вход в волшебную пещеру наглухо запечатало здоровенным валуном. Из-за чего склон стал напоминать рот исполина, с застрявшим в нем слишком большим куском яблока.
Глава седьмая
Пламя небольшого уютного костра, разожженного буквально в нескольких шагах от совершенно безопасного теперь ущелья, бросало отблески на груду украшений из самоцветных камней и разнообразную золотую утварь, небрежно высыпанную на расстеленную попону.
- И вот из-за этих цацек стоит убивать и подвергать свою бессмертную душу вечным мукам и проклятиям? - с недоумением произнес Куница. - Неужто золотая миска настолько лучше глиняной посуды, а ложка - деревянной? Или, может, - нацепив на себя гроздь украшений - уродина превратиться в красавицу, а старуха в молодуху? Нет, не понимаю…
- Это от того, друг, что жил ты в тех местах, где в обиходе другие ценности, - усмехнулся Степан. - Подлинная стоимость вещей не только в том, что видят твои глаза, а в их потаенных возможностях, в том - что за эти предметы роскоши можно выменять или купить.
С этими словами он взял из кучи какую-то безделушку.
- К примеру, вот за этот перстенек, любой вельможа, без раздумий, отдаст десять золотых дукатов. А теперь прикинь, сколько ты на эти деньги сможешь приобрести всего нужного и важного для себя лично?
- За десять золотых-то? - переспросил Тарас. - Даже не стану перечислять - язык устанет.
- То-то и оно… - наставительно произнес богатырь, явно кому-то подражая и тоном, и жестами. - Есть ценности сегодняшние, а есть - вечные. Я сейчас не о духовном… О них пусть церковь печется. Вот, к примеру, еда или одежда для человека важнее украшений, но только пока он голоден или, как я сейчас - раздет. А если он сыт и в тепле обитает? Куда девать лишнее? Впрок запасать? Можно, но лишь до определенных пределов и на короткий срок. Как не копти окорок, а через два-три года его даже псы жрать не станут. Одежда тоже слежится или моль побьет… А вот такой камешек - и год пролежит, и сто. Не занимая места и не требуя ухода… Самому не пригодиться - детям или внукам останется. Которые, в тяжкую годину, вспомнят рачительного предка с благодарностью… Потому и льют люди кровь, свою, а чаще - чужую, чтоб успеть нахапать побольше, на первый взгляд, ни на что не пригодного хлама.
- Да знаю я… - буркнул Куница. - Не с неба упал… Просто: как-то неправильно это. Аж с души воротит! Смотреть тошно.
- Это из-за проклятия, наложенного на клад. Вот отдадим десятину церкви, и тем, кого призрак атамана назвал, сам увидишь - в момент полегчает. Самому себе удивляться станешь: как такая чушь в голову лезла.
- А если не стану? - насупился Тарас.
- Тогда станем мы с тобой, побратим, как два апостола разъезжать по свету и раздавать деньги на благие и добрые дела… - засмеялся Степан. - А для начала - поделись с ближним кафтаном.
- Может, обратно в коня превратишься? - пошутил Тарас. - В его шкуре тебе теплее было?
- Слушай, а ведь дельная мысль! - восхитился богатырь. - Как я сам не подумал. Без узды на морде я все равно смогу говорить, а внешность моя тебе без разницы. Тем более - сейчас, когда нас и так никто не видит.
И не успел Тарас ему ответить, как Степан забормотал что-то невразумительное, пощелкивая пальцами, крутнулся юлой, а мгновение спустя - вместо него у костра возлежал огромный медведь, с потешной белой челкой меж круглых ушей. Не из самых больших зверюг, но достаточно здоровенный, чтобы Куница непроизвольно отшатнулся и потянулся за саблей.
- Тихо, тихо… обойдемся без членовредительства. Свои… - проворчал косолапый, скаля клыки. - Спасибо, что надоумил. Так гораздо теплее… Я оказывается изрядно продрог без одежды. Все-таки человеческий облик причиняет много неудобств. Так - куда сподручнее.
- И долго ты теперь в этой… одежде ходить будешь?
- Во всяком случае до утра, уж точно останусь…
Куница помолчал немного, задумчиво поглядывая на довольную морду своего товарища, столь неожиданно оказавшегося еще и оборотнем. Тогда как память, совершенно не к месту, услужливо рисовала, ощерившуюся в злобном оскале, пасть волкодлака-ротмистра.
- Да спрашивай уж, - добродушно буркнул, почесываясь, Степан. - Чего томишься? Чем быстрее все недомолвки между нами исчезнут, тем прочнее станет доверие. Я ж понимаю: судьба судьбой, а дружбу еще заслужить надо. Не терпится узнать, как я в обучение к чародею попал?
- Не помешает… - кивнул утвердительно Тарас.
- А тут и тайны никакой нет… Я, видишь ли, с детства рос не по годам крупным и очень ленивым. И хоть уродился самым старшим из братьев, ничего меня не интересовало, все было безразлично и никакое порученное дело, даже самое пустяковое, я никогда не доводил до конца. Многие мастера поначалу, видя мой рост и силу, охотно брали к себе учеником-подмастерьем, но из-за упомянутой лени довольно быстро прогоняли. Матушка с отцом бились со мной, бились, но все их усилия были тщетны. А жили мы, надо сказать, бедно, почти впроголодь. Как отец не старался, но прокормить восемь ртов ему одному было, ой как не просто. Особенно, когда вошедший в лета и силу сын-первенец жрет за троих, а помощи от него совершенно никакой. И вот однажды батяня не выдержал. Велел матушке собрать небольшую котомку, вывел меня за порог и выпроводил с подворья увесистым пинком в зад. Сопровождая свое родительское благословение следующим напутствием:
- Мир перед тобой, сынок. Сейчас сентябрь, до зимы не так и далеко. Но, если поторопишься - еще успеешь обрести крышу над головой. А теперь: иди куда хочешь, ищи себе место в жизни. Учись, к чему душа ляжет, но знай: обратно в дом пущу, только если настоящим мастером станешь. А нет - так и пропади ты пропадом. Кормить мне тебя нечем, да и вообще - чем иметь такого непутевого сына, лучше сироту на воспитание взять. Тот хоть нашу с матерью заботу оценит и к старости помощь окажет…
Потом, правда, догнал меня в воротах. Обнял, заплакал и благословил уже по-настоящему. Да мне, веришь, все это как-то без разницы было. Словно, и не обо мне речь… - белобрысый "медведь" вздохнул так, что над углями в кострище вновь заплясали алые язычки, и продолжил.
- Так вот… шагал я, значит, шагал цельную неделю, а может и две, куда глаза глядят, пока не забрел в такую глушь, что даже вообразить трудно. Главное - как сюда шел, тропка была. А когда понял, что заблудился и захотел воротиться - одна непроходимая топь кругом. Только тот островок, на котором я стоял сушей и оказался. А вокруг вонючая жижа булькает, и будто манит кто-то из глубины. Оценивающе так на меня поглядывая. Испугался я до жути. Сел, где стоял, и заплакал от жалости к себе. Тут вдруг слышу, кашляет кто-то рядом. Оглянулся: старичок рядом стоит. Махонький сам из себя, а взгляд цепкий, что у ястреба.
- Далече путь держишь? - спрашивает.
- А куда глаза глядят… - отвечаю. - Тебе то что?
- Что ж они у тебя так плохо смотрят, что в трясину завели? - смеется. - Или ты зрение бережешь, и в дороге глаза руками закрываешь?
- Ну и завели, мое дело… Если так и так погибать, то какая разница - сегодня или завтра?
- Вот как? - удивился старичок. - А с чего это ты, отрок неразумный, погибать собрался? Если не секрет…
Ну, я и выложил ему всю свою историю. Видно, соскучился по разговору. Ведь столько дней словом не с кем перемолвиться было.
- Хе-хе! - восхитился странный старик, оглаживая длинную бороду. - Вот так мы все и мечемся по миру, словно слепые кутята, не понимая ни своего резона, ни - предназначения. А потом - раз, и судьба свершилась… Не поверишь, но как раз сегодня, впервые за много лет, я вышел ученика себе подыскать. А тут ты сидишь, помирать собравшись… Считаешь, случайно так? Ну-ка, отвечай: ты согласен, пойти в обучение к чародею?
- Почему бы и не согласится… - пожал я плечами, даже не вникая в смысл вопроса, настолько мне все было безразлично. - Да только все прежние учителя прогоняли меня уже на вторую седмицу. Больно ленивый я к наукам… Никакое умение ко мне не пристает. Ни к рукам, ни к голове…
- Не бойся, - отвечает старичок. - Я не прогоню. Мне как раз самый ленивый и нужен. Чтоб весь день лежал, ел, пил и ничегошеньки не делал. Так как - по рукам, отрок?
Я и согласился. Подумав при этом, что сбежать всегда успею. А пока, в тепле, да сытости до весны пересижу…
- Любопытная история… - помотал головой Куница, под отчетливо насмешливое фырканье сивка. - Мне бабушка даже сказок таких затейливых не рассказывала. Зачем же волшебнику столь никудышный ученик понадобился? Ведь это, как я смекаю, тот самый чародей, который тебя в коня оборотил. Я правильно догадался?
- Тот самый, да не тот самый… - еще раз вздохнул Степан. - И не ученик ему был нужен, а просто молодой и здоровый юноша… Одряхлел он совсем, вот новое тело себе и подыскивал. Но прежде, чем совершить обмен, хотел, чтоб я еще немного повзрослел и подучился, заодно, кое-чему. Вот только благодаря этой задержке я и смог спастись от столь страшной участи… Успел понять, что к чему - и вовремя сбежать. Превратившись, для этого, в лошадь одного из гостей чародея. Очень редко, но заглядывали к нему разные люди. За зельем колдовским или еще чем-то. Вот только, впопыхах, не сумел я разглядеть, что на ней заговоренная уздечка оказалась… Досадная случайность, а мне из-за нее больше года в конском обличии довелось побыть… Спасибо тебе - освободил от заклятия.
- Пустое это, и благодарности не стоит… - отмахнулся Тарас. - Я тебя от узды, ты меня - от призрака. Тем более - что все случайно произошло. А если вспомнить слова твоего учителя о судьбе и предназначении, то, может статься, что ты в лошадиной шкуре из-за меня очутился! Чтоб в нужное время помощь оказать… Поэтому, еще неизвестно - благодарить меня следует, или морду набить… - Куница подмигнул побратиму. - Одно ясно: теперь помимо сбрендившей святой инквизиции, требующей от меня чего-то для нее важного, за нами еще и неведомый чародей охотиться станет.
При слове "инквизиция" седой конь неспокойно переступил ногами и недовольно всхрапнул. Похоже, тут его мнение совпадало со Степановым, потому что и медведь заинтересованно поднял косматую голову.
- Вот как? А подробнее не хочешь рассказать? Что понадобилось католикам-латинянам от православного казака? Ну, кроме того, что ты, по их канонам - еретик и богоотступник?
- Сам хотел бы понять, - демонстрируя собственное недоумение, развел руками Тарас. - Все началось как-то внезапно. Как снег на голову…
- Неприятности, как и настоящая радость, кстати, завсегда происходят неожиданно. Иначе люди могли бы к ним подготовиться, а то и избежать, - наставительно произнес белобрысый медведь, то ли улыбаясь, то ли просто демонстрируя отличные клыки.
- С тех пор, как тебя приняли в ученичество, похоже, ты изрядно поумнел… - съязвил Тарас.
- Есть немного, - вполне серьезно ответил Степан, даже и не думая обижаться на подначку. - Я ведь, все это время, не просто сладко ел, пил, да на мягкой постели валялся. Я еще и книги разные почитывал. Говорю ж - чародей хотел свое новое тело сначала подготовить. Вот и пичкал меня не только вкусной едой, но и разными знаниями. Я и приохотился незаметно… Сперва от скуки, а потом и самому понравилось. Но, хватит обо мне, если учитель, при всем его могуществе, по сей день не смог меня разыскать, то вряд ли он прямо сейчас из ближайших кустов выскочит. Лучше, вернемся к твоим бедам. Рассказывай все по порядку, побратим Куница, не таись. Один ум, как говориться, хорошо, а два сапога - пара.
- О чем?
- А обо всем подряд.
- Ладно, слушай… Буквально позавчера, вернулся я из лесу, после празднования Ивана Купалы, и узнал: что этой же ночью умерла моя бабушка, которая, как теперь оказалось, была ведуньей. И не успел ее похоронить, как в наш дом заявились инквизиторы, с требованием отдать им святую реликвию… Которая, будто бы храниться в нашей семье. А я обо всем - ни сном, ни духом. Бабушка, может, и знала что-то, но соизволила лишь передать, что жизнь моя в опасности, и чтоб я поскорее убирался на Запорожье. Вот, собственно, и вся моя история.
- Занятно… - проворчал оборотень. - Занятно… А ты, хоть примерно, представляешь себе о чем речь? Сабелька-то, как я заметил, у тебя знатная. Такое оружие, просто так, на ярмарке не купишь. Откуда она у тебя взялась? И не её ли, случайно, ищут?
- Сабля мне в наследство от отца досталась. Когда он погиб, его товарищи некоторые вещи нам передали. Но только никакой иконы, или других реликвий среди них не было. Да и самих вещей - сабля, люлька да седло старое. А оружие это, по меньшей мере, один из инквизиторов хорошо рассмотреть успел, но особенно не заинтересовался. Что-то другое они ищут, Степан. Вот только, что именно - не знаю, хоть убей.
- Убивать не стану, - проворчал медведь, - а помочь тебе выпутаться из неприятности - можно попытаться. Я даже знаю как… Ты, атаман, как не возражаешь, подсобить чуток? Тебе ведь теперь с нами ладить надо.
- Он, здесь, с какого боку? - удивился Тарас.
- Я попытаюсь во сне к тебе дух отца позвать. А атаман, может облегчить мне эту задачу. Все ж ему в потустороннем мире сподручнее, чем нам смертным, ориентироваться. Верно говорю?
Конь утвердительно мотнул головой.
- Гм, а с чего он такой покладистый стал? - засомневался Куница. - Ты ему веришь?
- Вопрос интересный, но тут другое, - широко усмехнулся, демонстрируя угрожающий набор клыков, резцов и прочих коренных, Степан.
- Так объясни… Я тоже хочу знать.
- Конечно, тем более что ничего таинственного в этом нет. Благодаря нам, страшный атаман Терн-Кобылецкий обрел созвучное прозвищу живое тело, относительную свободу и все сопутствующие этому ощущения. Думаю, что после многих десятилетий жалкого и унылого прозябания в темной пещере, в качестве сторожащего клад и собственную могилу, оседлого призрака - он не слишком спешит окончательно развоплотиться. А это можно сделать всего лишь сдернув с него волшебную уздечку. Так что наш атаман, кстати, хорошая кличка для такого боевого скакуна… Атаман! - повторил со вкусом и некоторой издевкой недоученный чародей. - Хотя - нет… Может неудобно получится, рядом с настоящим. Тогда, будешь - Призраком! И имя красивое, и сути соответствует. Так вот, теперь сивка, наш добровольный и верный помощник… Призрак, подтверди!
Конь трижды неспешно кивнул.
- Видал? Кроме того, я немного слышу его мысли и клятвенно пообещал атаману отпустить душу на покаяние, в тот же миг, когда он этого пожелает. И уговор наш уже вступил в силу. Теперь - о тебе. Если доверяешь мне, ложись и спи. А я сделаю все остальное. Думаю, к утру, многое, доселе неизвестное, станет менее таинственным и непонятным. Договорились?
Тарас почесал затылок и, уступая напору побратима, неуверенно кивнул.
- Хорошо, Степан, делай, как считаешь нужным, а то я уже порядком устал от всей этой недоговоренности и таинственности. Спокойной ночи.
- А вот этого я тебе как раз и не обещаю… - услышал еще Куница, сквозь стремительно накатывающуюся на него мягкую тьму.
ПЕРВЫЙ СОН ТАРАСА
Наверно у жизни и смерти припасены разные мерки для отсчета времени. Казалось, прошла целая вечность, с той минуты, когда схлестнулись в беспощадной рубке полусотня реестровых казаков и больше двух сотен ордынцев, а солнце все так же неподвижно висело над горизонтом, едва касаясь малиновым диском далекого краешка земли. Несмотря на малочисленность запорожцев, их ненависть к басурманам была столь огромна, что даже, оставшиеся без седоков, казацкие лошади не покидали поле боя, а продолжали гоняться за врагом, сшибая его наземь грудью, кусая и затаптывая копытами. И - крымчаки дрогнули…
Сперва один всадник, потом другой, а там - целыми десятками, они стали заворачивать лошадей, торопясь покинуть страшное место, где ненасытная смерть собирала столь обильный урожай. Ордынцы шли в край гяуров за легкой добычей, и совсем не спешили в небесные чертоги. Несмотря на всё их, щедро обещанное Пророком, гостеприимство к павшим героям.
Хороши степные лошадки. Быстрые да ловкие, они так стремительно уносили своих, припавших к гривам, хозяев, что тем не хватало времени даже оглянуться. К счастью для уцелевших в бою казаков. Из всей полусотни, в седле еще кое-как держался только - ранее донской вольницы, а теперь запорожского реестра товарищ - Тимофей Куница. Да и того шатало, словно пьяного. Похоже, последняя стрела, оцарапавшая щеку, была отравлена змеиным ядом. Сражающиеся под зеленым знаменем ислама воины в бою славы не ищут, для них важно: убить еще одного неверного. А как - Аллаху без разницы.
Погнавшись сгоряча за убегающими ордынцами, Тимофей вскоре совладал с распирающей грудь яростью, и сдержал коня. Перед глазами казака все плыло и темнело, впору - ложись, да помирай. Он встряхнул головой, от чего длинный и взмокший чуб, отращенный по здешнему обычаю, словно большая рыбина, больно хлестнул его по лицу. Тимофей затейливо выругался и вытащил из седельной сумы флягу. Глотнул настоянной на злом перце оковитой и облегченно вздохнул: похоже, и на сей раз Черный Косарь обошел его стороной. Поживем еще чуток…
Казак размашисто перекрестился, огляделся и помрачнел.
- Господь Вседержитель! - вскричал в сердцах. - Неужели, все братчики полегли? Да быть того не может!
И будто в ответ, от ближайшей кучи тел, донеся слабый стон. Тимофей слез с коня, спрыгнуть не хватило бы сил, и подошел ближе.
Славно потрудился Иван Непийвода, - четверых голомозых уложил, но и сам оказался не только тяжело ранен, а еще и лошадью придавлен.
При помощи аркана и собственного коня, Тимофей освободил товарища и осмотрел его раны. Сильно изрубали молодца ордынцы, но все ранения были из тех, что если казак сразу не умер, то - непременно выздоровеет. Напоив раненого, Тимофей и сам хлебнул водицы - и только теперь угар битвы окончательно опустил запорожца. Мир вновь обрел краски и наполнился звуками. Правда, в основном стонами и молитвами, произносимыми шепотом и сразу на двух языках.
Казак уложил товарища как можно удобнее и еще раз вздохнул. Теперь уцелевшего Тимофея, кроме оказания помощи раненым, словно в уплату долга, ждала самая печальная и тяжелая, но неотъемлемая от всякого сражения, часть ратного труда. Следовало помочь достойно уйти тем, кого еще не успела прибрать смерть, но судьба уже окончательно вычеркнула из реестра живых. А учитывая близость сумерек и количество тел - Тимофея Куницу поджидал непочатый край работы.
И только теперь солнце, будто опомнившись, стремительно заскользило вниз…