"Да уж, - согласился Степан. - Куда не ткнемся, напасть за напастью! Никак не хочет проклятый клад угомониться… Придется поскорее требуемые условия выполнять".
"Если так, то справимся… - ободрил товарищей Василий. - Лишь бы нам с вами поперек пути нечто хуже не встало…".
- На что ты намекаешь? - Куница умышленно продолжал говорить вслух, как бы подчеркивая этим свою человеческую сущность. Вопреки тому, в чем его пытались убедить товарищи.
"Я имею в виду тех, кто по твоим, Тарас Куница, сын Тимофеев, следам идет, бесценную божественную реликвию разыскивая… - охотно объяснил опричник. - Боюсь, что если они за нас всерьез примутся, без сильного союзника мы и дня не продержимся".
"На царя Иоанна намекаешь, тайный витязь?" - съехидничал догадливый пес.
"А ты знаешь кого-то другого, готового вступиться за судьбу православия всей мощью державы? Говори, я на все пристану…"
- Перестаньте цапаться… - остановил их Куница. - Не ко времени сейчас такие склоки. Пока нам еще ничто не угрожает, да и с реликвией - тоже не все понятно. Домыслы одни. А по поводу сильного союзника, так скажу: когда хвост прищемят - тогда и подумаем: куда лучше бежать.
"Лишь бы поздно не было", - не сдавался беркут.
- Сам говорил, об очередности… - не дал переубедить себя Куница. - А нам еще Ребекку освобождать. Так что решайте скорее: входим или сюда, на улицу, хозяев вызывать станем? С Лихом связываемся, или десятину отдаем - и предоставляем армян самим со своей судьбой бороться?
"Входи смело, внук ведуньи… - ободрил его Степан. - Уж с одной вредной нежитью мы, вчетвером, как-нибудь управимся. Верно, други?".
"Наверняка, - хоть и недовольным тоном из-за того, что к его словам не хотят прислушаться, согласился Василий. - Помочь надо. Авось, зачтется доброе дело где-то?"
Призрак, как он и предупреждал, выказал к разговору завидное равнодушие.
- Вот и славно, - подытожил Куница и решительно отворил калитку, оказавшуюся достаточно широкой для того, чтоб в нее можно было протиснуться даже навьюченной лошади.
- Эй, хозяева?! - крикнул громко Тарас. - Есть кто дома живой?! Встречайте нового постояльца!
Поспешно выскочивший на крыльцо дома тучный и бледный мужчина, был одет во все черное, а заросшее всклокоченной курчавой бородой лицо его выглядело изрядно исхудавшим и осунувшимся.
- Стой, господин! - воскликнул он, простирая перед собой заграждающим жестом руки. - Не входи!
- Вот те раз! - притворно удивился Куница. - А мне сказали, что тут купцы армянские постоялый двор содержат. Обманули, значит? Ну, что за люди… Шагу ступить нельзя, чтоб на мошенника не наткнуться.
- Нет, не обманули тебя… - вынужденно признал армянин и добавил обреченно. - В этом доме всегда были рады гостям, да только проклят он теперь. Беда поселилась на подворье у нас… Мы уже и ленточку на воротах повесили, чтоб людей предупредить. Не хотим, чтоб из-за нас другие пострадали…
- Беда, говоришь? - с притворным любопытством переспросил Куница. - А что такое? Я ведун, и беды от наговора не боюсь… Может, помочь смогу? Тем более - свадьба у вас намечается, говорят?
- Это вряд ли, господин, - печально покивал хозяин, даже не поднимая глаз. - Не будет больше детского смеха в этом доме. Мы уже и священника приглашали, и… - он чуток замялся. - И чародея… Да только, потом - еще хуже стало. Если раньше злыдни только вещи да запасы портили, то вчера вечером - еще и Аревик пропала. Девушка домой ночевать не пришла… Ославила на весь город. Какая ж теперь свадьба? Кто в свою семью позор возьмет?
- Вот как? - вся притворная шутливость враз слетела с лица казака. - Ну, тогда я просто обязан на ваш дом взглянуть. С недавнего времени, очень не люблю, когда девиц похищают!
"Погоди, Тарас! - отозвался Степан. - Похоже, тут все не так просто, как кажется! Что-то чуется мне знакомое… Уж не моего ли учителя чернокнижника упоминал хозяин дома, когда говорил о чародее?".
"Наплевать! - не на шутку взъярился Куница. - Не позволю каждому, кому вздумается, над неповинными девицами измываться! И если так случилось - то теперь это и меня касается. Ведь не найди я клада - скорее всего, люди жили бы себе счастливо и даже не подозревали обо всей кутерьме!.. Я просто обязан им помочь, если не хочу навсегда потерять уважение к самому себе!"
"Поможем, Тарас, конечно! О чем разговор? - вмешался Василий. - Степан только предупредил, что б ты вел себя поосторожнее и был более внимателен. Вот и все. Правда, песик?"
"Ясен пень, птичка… - буркнул тот. - Лучше не скажешь. Иди, побратим, смотри, мотай на ус, но в драку не лезь… прежде чем саблей махать - сперва с нами посоветуйся. Договорились?"
Пока шла вся эта неслышная беседа, Куница взошел на крыльцо и остановился на одну ступеньку ниже хозяина.
- Как к тебе обращаться, уважаемый?
- Ваграмом отец с матерью нарекли, господин ведун.
- Ну, тогда приглашай меня в дом, Ваграм-джан. Негоже гостя на пороге держать. Поглядим, где у тебя Лихо-Злосчастье прячется… А будет на то Божья воля - то и прогоним с глаз долой.
- Что ж, коль таково твое желание… - с робкой надеждой взглянул на незнакомого, богато одетого молодого мужчину, пришибленный свалившимися на него несчастьями армянин. - Добро пожаловать в мой дом, господин ведун. Пусть его уютные стены и тепло очага обогреют тебя так же, как и наше искреннее радушие и гостеприимство…
* * *
Переступив порог прихожей, Куница сразу же прикрыл правый глаз. Теперь ухоженный купеческий дом выглядел совсем по-иному, - больше всего напоминая давно заброшенную старую лачугу. Трещины в стенах, покосившиеся от древности оконные и дверные рамы. Осыпавшаяся с потолка штукатурка. Везде пыль, паутина и полнейшее запустение. Даже паук, в углу над косяком казался злым и голодным, хотя навозных зеленых мух в помещении роилось больше чем достаточно. К тому же выглядели они тучными и довольными жизнью.
"Похоже, тут не одно Лихо обосновалось, а целый выводок бед, горестей и всяческих иных каверз…", - подумал Куница, входя в довольно просторную светлицу.
Тут он сперва огляделся двумя глазами.
Большая светлая комната, с тремя широкими окнами, уставленная вместительными, не меньше чем на шесть персон каждый, столами, очевидно, служила обеденным залом, как для большой семьи армян, так и для постояльцев. Сейчас комната пустовала, и воздух в ней отчетливо отдавал затхлостью давно непроветриваемого помещения, плесенью и гнильцой.
Но как только казак взглянул на трапезную колдовским зрением, то даже вздрогнул от неожиданности. Все столы в помещении были завалены грудами отвратительных на вид объедков, которые с неописуемой жадностью поглощала орава мерзейшего вида монстров и чудищ. Все, как один, небольшого росточка, что-то среднее между упитанным котом и уличным псом. Но с такой невероятной смесью личин и рож, что не имело смысла даже попытаться сравнивать их наружность с чем-то знакомым.
Подсознательно ощущая присутствие Лиха-Злосчастья, и будучи не в силах заставить себя переступить через поросший, невидимым для его глаз, бурым мхом порог, хозяин дома остановился в дверях.
- Да мы сюда, почитай и не заходим… - произнес извинительным тоном, думая, что гость обратил внимание на беспорядок и запылившуюся мебель.
При звуках его голоса и виде вошедшего внутрь Куницы, отвратное чавканье на мгновение прекратилось, и десятки глаз, горящих даже не ненавистью, а совершеннейшим безразличием - выжидающе уставились на людей.
- Вот и хорошо, - ответил армянину ведун и поспешно закрыл перед опешившим хозяином дверь. - Стойте там, уважаемый Ваграм-джан. Потребуется ваша помощь - позову… А пока - лучше держитесь подальше.
Делая вид, что ничего необычного в комнате он не замечает, Тарас уверенно шагнул к ближайшему окну и распахнул настежь. Потом уселся на подоконник и стал неспешно набивать курительной смесью чубук трубки.
Нежить с все возрастающим любопытством следила за каждым его движением, оставаясь уверенной, что человек не может их видеть. Зато сами они все громче начинали решать между собой, кому достанется неожиданная добыча. Пока еще только ворчливым полушепотом, но было очевидно, что вскоре в ход пойдут клыки и когти. Так как человек был только один, а желающих усесться ему на загривок - не меньше трех десятков.
А Куница между тем раскурил трубку и, как ни в чем не бывало, с наслаждением затянулся ароматным дымом. Потом, все так же неспешно вынул из ножен зловеще сверкнувшую в полутьме саблю и спросил ласково, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Ну, и что же мне со всеми вами делать, гаденыши? Ведь отпускать нельзя, вы - Лиходеи, по-другому, как за счет людской кривды, жить не умеете. Видно, придется мне вас тут всех класть. Уж извините… Не стоило так над семьей купца измываться. Ладно б кто-то один куролесил, или вдвоем пакостили - авось и не обеднел бы армянин, но чтоб вот так, всей толпой навалится, это ж совсем никакого стыда и совести не иметь. Хотя, откуда ей у вас взяться-то, Злыдни?.. верно?
- Он нас видит? Он нас видит! - загомонила злая нежить. - Видит?! Но как? Почему?
- Он ведун! Характерник! Убить!
- Убить!!!
И вся пакость, какая только была в комнате, проворно бросилась на Куницу, вопя и воя, словно стая взбесившихся по весне котов. Но, прежде чем они достигли, изготовившегося к бою казака, через подоконник, внутрь дома легко перемахнул боевой пес, а следом за ним, в комнату влетел огромный орел. Казавшаяся легкой - добыча оказалась гораздо серьезнее. Смертельно опаснее.
Битва была ожесточенной, но не долгой.
Неуязвимые для обычного человека из-за невидимости, Злыдни совершенно ничего не могли поделать с вооруженной намоленным клинком, острыми клыками, когтями и мощным клювом тройкой, вполне зрячих бойцов. И спустя полчаса, из всего скопища Лиха-Злосчастья, в живых осталось только одно существо. Да и то готовившееся к смерти, будучи прижатым к полу, тяжелой лапой сармата. К счастью для уцелевшего Лиха человеческий разум в последнее мгновение возобладал над инстинктами боевого пса, и Степан смог остановится, сообразив, что надо ж и спросить у кого-то: откуда в доме у купца эти самые Злыдни взялись, да еще в таком огромном количестве? И с чего так злобствовали?
- Прибраться б тут, чуток, не помешало, - недовольно проворчал Куница, оглядывая побоище, в которое общими усилиями была превращена обеденная зала.
- Теперь, когда Злыдни уничтожены, здешний домовой быстро все в порядок приведет, - успокоил его Степан. - К утру дом и не узнаешь, - как новенький станет. Он не показывается, покуда это, последнее, Лихо живо. Но, ничего, уже не долго… Слышишь, ты, нежить, а хочешь - отпущу?
Растерявшее всю свою былую наглость, теперь более всего походившее на нашкодившего кутенка, Лихо-Злосчастье с надеждой вякнуло:
- Хочу… Только вы же не отпустите.
- Если правду отвечать станешь - бес с тобой, живи. И учти, мы потом у домового все как есть переспросим. Соврешь хоть в мелочи - самолично голову отгрызу! - пригрозил пес, для устрашения клацнув перед крысиной мордочкой нежити устрашающими клыками.
- Спрашивайте, ведуны, обо всем, что знать хотите, - обреченно согласилось Лихо-Злосчастье, понимая, что иного пути, остаться в живых, у него нет. - Отвечу не таясь…
- Как в дом попасть умудрились? - перво-наперво поинтересовался Куница. - Неужто купец совсем не берегся?
- Еще как берегся… - хихикнуло существо. - Даже серп над дверями повесил. Никак к нему в дом попасть не получалось. Да тут свадебка в купеческом семействе затеялась, вот - под видом подарка - одного из нас в дом Ованесянов и подбросили. А когда, уставший от каверз первого Лиха, хозяин за помощью к колдуну обратился, тот уже впустил нас всех, собрав почитай со всей округи.
- Все-таки колдун, - помотал недовольно лобастой головой сармат. - Значит, не почудилась мне его черная аура. Да только верить не хотелось. Тяжеловато нам теперь придется, други мои. Учитель - враг серьезный, не чета оборотню, да злыдням всяким… призрак атамана - и то, несмышленое дите, в сравнении с ним. Ладно, не кручиньтесь, есть у меня одна мыслишка, но к ней позже вернемся… Когда сами останемся. Одного я понять не могу, Лихо. Ну, набедокурили вы, по своему обыкновению, напроказничали, разорили купеческий дом - это понятно… Девица-то вам на кой ляд сдалась?
- Мы ее и не трогали, господин пес!.. Это колдуна затея… Когда делал вид, будто изгоняет нас, он девку усыпил, на морок ее сменил, да и унес восвояси. А морок - как ему и положено, на третьи сутки сам развеялся…. получилось, что девка только вчера пропала.
- Не лжешь?
- Да на кой ляд нам девица сдалась?! - несмотря на свое незавидное положение даже возмутилось столь нелепому домыслу Лихо-Злосчастье. - Мы ж по-другому размножаемся… А если мне не веришь, так вон, хоть у коня своего спроси… - почуяло настоящую сущность Призрака Лихо-Злосчастье. - Или и в самом деле - домового кликни.
- Я б кликнул, да имени не знаю…
- Тута я, господин, - зашебуршало в дальнем углу. - Благодарствую от себя и от хозяев своих, за спасение дома нашего от поругания… А об Аревик, правду злыдень говорит… Черный колдун с собой унес горемычную девочку. Пятый день уж о ней ни слуху, ни духу…
- А куда унес-то? - задал самый главный вопрос Куница.
- К себе в имение, наверно… - услужливо предположило Лихо-Злосчастье. - Тут недалече будет… Его замок, правда, не всем виден с дороги, но вы-то мимо не проедете…
- Господин ведун! - распахнул в этот момент двери в комнату хозяин. - Твой пес и орел куда-то исчезли… - Ваграм не договорил до конца, увидев рядом с казаком обоих перечисленных животных. - Я хотел сказать… что… - совершенно смешался армянин. Потом окинул недоумевающим взглядом разгромленную комнату, перевернутые столы, разбросанные стулья… и еще больше растерялся. - А что здесь вообще…
Но вместе с тем, как уничтоженная нежить истончалась и таяла в воздухе, навсегда уходя в небытие, вместе с ней из обреченного дома исчезало беспросветное уныние и горькая кручина, уступая место гармонии и тихому семейному счастью. И не почувствовать этого было никак нельзя.
Ваграм опять замолк на полуслове, расправил плечи и глубоко вдохнул. Раз, другой…
- У меня такое ощущение, словно наконец-то разразилась гроза, - промолвил негромко, ни к кому конкретно не обращаясь. - В висках больше не ломит, сердце не жмет. А главное - дышится так легко и сладко, как в детстве. И в доме посветлело… Это… это вы сделали, господин ведун? Вы… - он не осмеливался произнести вслух заветное желание. - Вы… сумели? Вы прогнали… Злосчастье?
"Существенно сократили поголовье, - проворчал Степан. - Купцу нельзя совсем без Лиха. Начнет торговать без опаски, всегда с прибылью. Сам разбогатеет безмерно, а других разорит. Нет уж, такое доброе деяния никому не нужно".
"Вот мы ему это уцелевшее существо и оставим в назидание", - согласился Василий.
"Слышишь, чудо-юдо? - Степан убрал лапу. - Живи, но только гляди: озоруй в меру! Мы ведь еще вернемся…"
"Не извольте беспокоиться, господа ведуны. Самый что ни на есть чуток… Для острастки и прокорму…", - поспешно уверила пса в своей порядочности и смирении нежить.
"Верим… - успокоил злыдня беркут. - Тем более что в одиночку тебя и домовой под лавку быстро загонит, если что не так…".
"Даже и не сомневайтесь… - тут же отозвался ломким баском домовой армян. - Теперь уж точно разгуляться не дам…"
Расценив молчание своего странного гостя, как изъявление скромности, Ваграм, несмотря на тучность, шустро подбежал к Кунице и бухнулся перед ним на колени.
- Господь Бог пусть благословит вас, господин ведун! По гроб жизни обязан…
- Вот еще… - опешил Тарас, у которого от конфуза враз покраснели щеки. - Встань сейчас же… Что я тебе - икона, чтоб передо мной поклоны бить? А за избавление от Лиха-Злосчастья - в церковь всей семьей сходите, помолитесь истово. Свечку поставьте… И не ищи виновного в постигшем несчастье - ни среди родни, ни среди друзей. От чужой злобы, да распри вам досталось. Может, и моя нечаянная вина в том есть. Так что, еще неизвестно - благодарить или ругать меня следует…
Но обрадованный хозяин уже плохо слышал. Он вскочил на ноги и бросился к двери.
- Астхик! Назан! Живо накрывайте на стол! Гость! Самый дорогой гость в нашем доме!
- Погоди, Ваграм-джан! - пытался урезонить не на шутку разошедшегося армянина Куница. - Не до застолья сейчас!
- Нельзя… Никак нельзя, уважаемый… Извините, господин, я даже не спросил вашего имени…
- Тарасом меня кличут.
- А по отчеству?
- Тимофеевич…
- Нельзя, уважаемый Тарас Тимофеевич, за воротившиеся в дом счастье и удачу, хоть по глоточку не выпить. Они обидеться могут - и вновь уйдут. А дела… Что ж, поговорим и о делах… Разве хороший стол и кувшин вина когда-нибудь становились помехой в обсуждении? Не откажите…
"Только попробуй усесться за стол без нас, - угрожающе прорычал Степан. - Ухо откушу!".
Неподвижно застывший на подоконнике беркут угрожать не стал, но тюкнул клювом казака в спину вполне не двузначно.
- Хорошо, - согласился Куница. - Пусть будет по-вашему. Но, прежде чем отобедать, я должен еще кое-что сделать.
- Все, что угодно, - обрадовано, взмахнул руками армянин. - Мой дом - ваш дом. Располагайте всем, как пожелаете…
Куница только крякнул.
- Ваграм-джан, у тебя ведь уже борода сединой тронута! Что ж ты такими важными словами разбрасываешься? А если б я вампиром оказался? Ты хоть понимаешь, на что обрек бы весь род?
Но тот только головой помотал.
- Я тоже вижу…
- Что ты видишь? - мгновенно насторожился Куница и прищурил правый глаз.
- Хорошего человека вижу… - растерявшись от такой мгновенной смены тона, ответил армянин.
- Ну, слава Богу, - облегченно перекрестился Тарас. - Если б ты сейчас объявил мне, что тоже немножко нежить, клянусь: я вскочил бы в седло и поспешил к Ребекке. И пусть весь мир катиться куда подальше!
- Нежить? Почему нежить, Тарас Тимофеевич? - ничего не понял из сумбурных фраз гостя Ваграм. - А Ребекка - это кто?
"Эй, парень, ты чего всполошился?", - поинтересовался Степан.
"Да так, подумалось вдруг: а не очередная ли ловушка, нам здесь подстроена?"
"Легко… - хмыкнул Василий. - Нашел чему удивляться? Идущий в толпе должен быть готов к тому, что его станут толкать и наступать на ноги. Странно было б - если бы подобное происходило посреди пустыни".
"Так, философы доморощенные! - мысленно взвыл сармат. - Хватит упражняться в красной словесности. Из кухни такие запахи доносятся, что у меня уже слюни текут. Тарас, если ты сейчас же что-нибудь не придумаешь, я превращусь в человека без предупреждения!".
- Вы о чем-то задумались, господин ведун? - уважительно тронул казака за локоть хозяин дома.
- Задумался… - кивнул тот. - Скажи, Ваграм-джан, я могу тебе доверять?
- Да, - просто ответил армянин.
Это короткое слово убедило казака лучше любых витиеватых клятв и заверений в вечной благодарности.