- Ну, тогда в твоем доме сейчас прибавиться гостей. Только, не сочти за труд, сперва принеси сюда кой-какую мужскую одежду. Надо будет одеть двух моих товарищей. Один из них мужчина обычного телосложения, а второй - богатырь, на голову меня выше и раза в полтора шире.
Сметливый армянин бросил быстрый взгляд на сармата и беркута, а потом уточнил:
- Для дома, или чтоб и на люди выйти можно было? Хотя, что я глупости спрашиваю… Сейчас принесут два халата, а после - подберем все что вам и вашим товарищам понадобиться. Чтоб в купеческом доме не смогли одеть двух гостей? Хе-хе! Рубен! Сынок! Живо сюда! - и когда в двери возник худощавый юноша лет семнадцати, приказал: - Два самых лучших бухарских халата. Живо! И поторопи женщин с обедом…
- Хорошо, отец, - кивнул тот и умчался прочь.
- Расторопный парень подрастает, - не удержался, чтоб не похвастаться сыном хозяин. - Будет на кого дела оставить… - и сразу же омрачился. - Вот только Аревик…
- Думаю, что отчаиваться рано, Ваграм-джан, - произнес Куница. - По меньшей мере, мы уже знаем, куда она делась…
- Мы? - переспросил армянин. - Ах, да… Извините, - он поочередно поклонился псу и орлу. Хотел еще что-то спросить, но именно в эту минуту вернулся Рубен.
Парень передал отцу принесенную одежду и известил:
- Мама сказала, что все уже готово, осталось накрыть стол. Спрашивает: в какой комнате?
- Пусть накроют в моем кабинете. И пригласи к столу дедушку Аветиса. Надеюсь… - повернулся к Тарасу. - Тарас Тимофеевич, дорогие гости не станут возражать, если к нам за обедом присоединиться мой отец?
Если молодой парень и удивился такому обращению к единственному находящемуся в комнате господину, то это совершенно никаким образом не отразилось на его лице.
"Похоже, и в самом деле хороший купец подрастает. Что угодно сторговать сможет".
- Ваграм-джан, - произнес как можно убедительнее Куница. - В этом доме ты хозяин. Но разговор нам предстоит очень важный, поэтому сам решай: кому можно его услышать, а кому - лучше и не знать ничего.
- Спасибо, господин ведун. Рубен, позови дедушку и, если он захочет с нами отобедать, проводи его в мой кабинет… А женщинам скажи, чтоб быстрей накрывали. Не хорошо заставлять дорогих гостей ждать. Не позорьте меня перед достойными людьми…
Дождавшись, когда слегка растерявшийся парень закроет за собой двери, Ваграм почтительно передал Кунице два богатых бархатных халата. Трас коротко поблагодарил и тут же набросил одежду на подскочившего к его ногам пса и слетевшего на пол беркута.
* * *
В сравнении с кое-как зажаренными жилистыми зайцами, пойманными сарматом и, еще не нагулявшими жирок, после высиживания птенцов, дрофами, убитыми беркутом - блюда, приготовленные женскими руками, казались настоящим нектаром и амброзией. От столь божественного вкуса пропадало всяческое желание открывать рот для чего-либо, кроме как проглотить очередной кусок изумительно приготовленного мяса или горячей, хрустящей лепешки. А потом - запить всю эту вкуснотищу глотком превосходного вина.
Видя, как проголодались его гости, хозяин не отвлекал их беседой, хотя видно было, что превращение птицы и пса в людей, он не считал чем-то обыденным. И все ж от расспросов пока удерживался. А дедушка Аветис, только посматривал на незнакомцев, неспешно отщипывая от тонкой лепешки маленькие кусочки…
И к прерванному разговору мужчины вернулись не раньше, чем гости окончательно убедились, что их животы не смогут уместить даже изюминку.
Сытная еда требовала табачного дыма, а, как известно - раскуренная трубка самый лучший повод для умной и неторопливой беседы.
- Спасибо за угощение, хозяева… - сказал Куница, доставая курительные принадлежности. - Давненько так вкусно не едали. Уверен - товарищи подтвердят. А теперь позвольте узнать: купец Мкртыч Ованесян кем вам доводиться?
- Мне - дедушкой, - ответил Ваграм. - А моему отцу, - он кивнул на седобородого старика, задумчиво восседавшего во главе стола, - отцом… А зачем спрашиваете, уважаемый Тарас Тимофеевич?
- В общем, тут такое дело… - начал было Куница, а потом махнул рукой и промолвил без обиняков. - Чтоб вокруг да около не ходить, скажу как есть - должок вернуть надо.
- Отец вам что-то должен остался, или - вам ссудил? - поинтересовался хранивший до сих пор молчание старик.
- Мой покойный дедушка брал взаймы у купца Мкртыча Ованесяна из города Ужали… - стал обстоятельно объяснять Куница. - А перед смертью - стребовал с меня слово: до истечения сорока дней долг возвратить. Завтра этот срок истекает.
- Уважаемый Тарас Тимофеевич, - испросив взглядом у отца разрешение, произнес Ваграм. - Какую бы сумму ваш не менее уважаемый дедушка не был бы должен моему, - заверяю: сегодня вы оплатили все счета сполна.
- Нет… - отрицательно помотал головой казак. - Мой дед давал купеческое слово, а я - поклялся исполнить его последнюю волю… Освободить нас от этих клятв мог бы только уважаемый Мкртыч. Но, так как оба они умерли, я обязан исполнить обещание самым тщательным образом. Степан, будь добр, принеси мою сумку, - обратился Тарас к сидевшему у дверей побратиму.
- Лучше, пусть Василий сходит, - неожиданно отказался тот. И веско добавил: - Есть на то причины… потом объясню.
Опричник молча поднялся и вышел.
- Что ж, - неспешно произнося каждое слово, заговорил старик. - В нынешнее упадочное время, такая щепетильность, особенно к деньгам, производит приятное впечатление. Ваш покойный дедушка, земля ему пухом, видно хорошо умел воспитывать молодежь. Позвольте полюбопытствовать, юноша, от чьего все-таки имени вы хотите возвратить долг?
- Моего деда звали Никифор Молодильный, а род наш издревле в городе Галиче проживает, - без запинки назвал Куница загодя придуманное имя.
- Что ж, мне с отцом доводилось сопровождать караваны в те края, - все так же неспешно продолжал дедушка Аветис. - Бывали мы и в Галиче, и в Львове, и - даже в сам Краков хаживали… Но, что-то не припомню я такого купца. Уж извините меня, господин.
Василий вернулся как раз к этому моменту и выложил на стол увесистую торбу.
- Вот… Глядеть будете?
- Отчего же не поглядеть? - загорелись глаза у Ваграма. Привычный слух купца сразу различил глухое позвякивание золота. - Как говориться: за показ - денег не берут.
- Но наш разговор еще не окончен, - недовольно пожевал сухими губами старик.
- Конечно, уважаемый Аветис, - заверил его Куница. - Мы же никуда не уходим.
Тем временем, внук покойного Мкртыча торопливо смахнул со стола на широкое расписное блюдо остатки зелени и высыпал на освободившуюся столешницу содержимое торбы.
От вздоха удивления не удержался даже седобородый старик. Да и было от чего! Ведь на столе возникла немалая, в несколько мужских пригоршней, кучка самоцветных камней, золотых монет и драгоценных украшений, стоимость которых даже с первого взгляда была огромнейшей. Сравнимая по цене с несколькими каменными домами в любом городе.
- Что ж, - в отличие от возликовавшего сына, старый купец только еще больше нахмурился. - Я вижу два возможных и более-менее приемлемых толкования всему происходящему… Либо мой отец, уважаемый купец из города Ужали, Мкртыч Ованесян был глупцом и филантропом, либо - Никифор из Галича стал по неведомой мне причине, чрезвычайно ему дорог и близок. Гораздо дороже родного сына и всей остальной семьи. Что, ни в коей мере не соответствует действительности. Уж я-то хорошо знал своего прижимистого и рачительного в каждой мелочи отца! А это значит, уважаемые гости, что я настоятельно прошу вас снизойти до правдоподобных объяснений, или - буду вынужден потребовать, покинуть наш дом, вместе с этими странными деньгами. Из сумбурных объяснений своего сына, я знаю, что вы оказали нашему дому неоценимую услугу, и только поэтому сейчас сделаю вид, что мы разговариваем впервые. Обычно, я так никогда не поступаю. Ибо любые клятвы человека хоть единожды солгавшего, не заслуживают на доверие и в дальнейшем.
С каждым произнесенным словом голос старого армянина крепчал и приобретал надлежащую властность. А к концу речи стало совершенно понятно: кто в этом доме настоящий хозяин.
- Итак, я вас слушаю! - резким движением ладони старик заставил замолчать, пытающегося что-то возразить, сына и выжидающе уставился на Куницу. И была в его взгляде такая непререкаемая сила, что молодой казак поневоле смутился.
Врать не получалось, а правду открывать не хотелось - еще неизвестно, как дело обернется. Может армяне весь найденный клад потребуют? Или, чего доброго, посчитают их наследниками разбойничьего атамана, и отомстить захотят? Да мало ли что взбредет человеку в голову при виде эдаких деньжищ?
Выручил Тараса, поднаторевший в разного рода словесных баталиях, бывший иезуит-опричник.
- От вашей проницательности, уважаемый Аветис Мкртыч-оглы, можно только позавидовать, но, увы, вам придется довольствоваться уже сказанным и принять это совершенно неуклюжее объяснение, - чуть понизив голос начал убеждать старика Орлов. - Потому, что от этого зависит слишком многое. В том числе и жизнь вашей - красотой подобной восходу солнца - внучке Аревик.
- Что это значит? - впервые оторвал взгляд от кучи золота, как бы опомнившись, Ваграм. - Вы знаете: что случилось с моей дочерью? Где она? Что с ней? Она жива?
- Увы, что именно произошло в вашем доме, нам доподлинно неизвестно… - вместо Василия ответил Степан. - Но, могу заверить, что девушка еще жива, и ее чести, в ближайшее время, ничто не угрожает. Я почти уверен, если поторопиться, то Аревик еще можно спасти…
- Так чего же мы ждем! - вскочил с места взволнованный купец. - Где она? Надо немедленно звать стражу!
- Увы, Ваграм-джан, девушке угрожают те же злые силы, что напустили на ваш дом злыдни. И помочь в противоборстве с ними, сможем только мы, - как можно убедительнее промолвил белобрысый крепыш. - Нет, я совсем не хочу вас уверить, что в мире нет других борцов с нежитью и нечистью… но, в данный момент, рядом только мы трое. А освободить Аревик необходимо еще до сегодняшней полночи. Как видите - времени совсем в обрез.
- Что же вам надо, чтобы спасти ее? Денег?! - отчаявшийся отец уже плохо соображал, что говорит. - Берите все!
Василий встал из-за стола, подошел к нему, приобнял за плечи и усадил на место.
- Успокойся, Ваграм! - повысил голос старик. - Я все понял Для того, чтобы сразиться с похитителями нашего Солнышка, этим витязям нужно очистить совесть или душу, или - и то, и другое сразу. А вот эти, лежащие на столе сокровища, каким-то образом ее отягощают. Я верно понял?
- Дедушка Аветис, вы неподражаемы! - восхищенно воскликнул Степан, сплеснув ладонями. - Что называется: не в бровь, а между глаз! Все именно так и обстоит. Но, для успокоения вашей чести, я могу поклясться спасением собственной души в том, что на этих драгоценностях нет пролитой нашими руками крови. И ваши они по справедливости. И Божественной, и человеческой!
- Ну, что ж… - задумчиво протянул седобородый армянин. - Почему-то мне хочется вам верить. И я приму принесенные в дом деньги, не задавая больше ни одного вопроса. Но, если когда-нибудь, кто-либо из вас решит их забрать - мы с сыном возражать не станем. Считайте, что долг возвращен, а ценности переданы на хранение.
"Слово сказано! - отозвался Призрак. - Хранители кладов его услышали. Одна часть условия выполнена!".
- Ну, вот и славно… - Куница уважительно поклонился мудрому старику. - Пора в путь, други. Время не ждет… А нам еще для вас лошадей хоть каких сторговать надо.
- А как же… - купец хотел хоть что-то расспросить о дочери, но Степан опередил его.
- Ждите нас с Аревик, уважаемый Ваграм… К утру - либо вернемся все вместе, либо…
- Зачем думать о плохом, юноша? - остановил его дедушка Аветис. - Уверяю вас, завтра утром, за этим же столом… Нет - в обеденной зале! Ты слышал, сын? Завтра мы будем завтракать и громко петь… Кто не знает, что песня, спетая вместе с настоящими друзьями, угодна Богу не меньше самой искренней молитвы? Потому - как такая песня очищает душу и ведет к свету… Ступайте, витязи. Господь с вами! Ваграм! Очнись и не сиди сиднем! Лучше займись лошадьми и прочим…
Глава двенадцатая
Помогло благословение, или по какой иной причине, но место обитания таинственного колдуна обнаружилось довольно быстро.
Покинув город через северные ворота, и проскакав в том же направлении чуть больше получаса, товарищи увидели перед собой небольшую, на первый взгляд ничем не примечательную рощицу, и чуть было не проехали мимо, как Степан неожиданно осадил коня, подав знак остальным сделать то же самое.
- Стоп, други! Приехали… Это где-то рядом! И ближе мне с вами нельзя. Если учитель учует мое присутствие - то может насторожиться… Тогда с ним гораздо труднее совладать будет.
Остальные растерянно осмотрелись по сторонам, не видя ничего, хоть сколь-нибудь напоминающее жилище. И бог весть, как долго еще продлилось бы их недоумение, если б огромная стая воронья, облюбовавшую рощицу для отдыха, с шумом не снялась в воздух. И сразу же, сквозь верхушки деревьев, проглянуло какое-то монументальное, но вконец обветшалое строение. А как стало понятно, где искать, так и тропка-дорожка, ведущая к нему, обнаружилась. Но, судя по запущенному состоянию, еще проглядывающей из-под травы, местами размытой глубокими рытвинами, испещренной пятнами луж дорожки - здешние хозяева не слишком привечали гостей. Или те прибывали на дружеские посиделки иным путем.
Издалека эту огромную усадьбу, поднимавшую в небо над лесными зарослями островерхие кровли, можно было принять даже за небольшой замок. Особенно внушительно смотрелись две круглые башни, увенчанные остроконечными крышами, которые с обоих концов подпирали здание, а сторожевые вышки на башнях и флюгера придавали дому видимость настоящей крепости.
Но вблизи все смотрелось совсем иначе.
Увитый плющом и посеревший от века камень, почерневшая, изъеденная желтыми потеками черепица, которая расползалась в разные стороны. Местами совсем прогнившие стропила, а главное - заржавелые флюгера, что показывали каждый собственное направление ветра. Верхушки труб и углы карнизов были обильно облеплены ласточкиными гнездами, с характерными белесыми следами птичьего помета на стенах под ними.
Окружающий дом запущенный сад превратился в первобытную чащу. Очень давно не подстригавшиеся деревья во все стороны развесили мощные ветви. Случайно занесенные ветром семена сорных трав дали буйные всходы, вытеснив садовые цветы. А колючие ветки терновника переплелись со всей этой порослью непроходимой стеной.
И если б над одной из потерявших часть кирпичей, труб не поднималась вялая струйка дыма, усадьбу можно было бы счесть давно покинутой и необитаемой. А учитывая пропадающую почем зря уйму строительного материала, все еще не прибранного к рукам рачительными жителями близлежащих околиц - в голову приходили мысли о страшном родовом проклятии. Или чем-то еще - но таком же, не менее таинственном и ужасном. Из-за чего, суеверные крестьяне предпочитали обходить это гиблое место десятой дорогой. Махнув рукой не только на само строение, но и на всю его богатую начинку…
Что, собственно, не уходило слишком далеко от истины. Ибо тот дом, который избрал для своего жилища чернокнижник, с полным основанием можно считать нечистым и отягощенным жуткими злодеяниями. В любом другом месте колдуну нечем будет подпитывать свою темную ауру.
- Так вот где я провел столько времени… - задумчиво промолвил Степан, поглядывая на зловещий замок. - Даже не верится…
- Здесь? - удивился Василий. - Вообще-то мне приходилось слышать, что чародеи, особенно чернокнижники, выбирают для своего жилья самые невероятные места, но никогда не мог понять: зачем им это надо? Неужели обычный человеческий уют им совсем не нужен? А сырые сквозняки и трухлявая мебель предпочтительнее теплого очага и мягких диванов?
- Это видимость… - кратко объяснил Степан. - На самом деле все гораздо пристойнее. Вернее - наоборот, но какая разница? Если отличить подделку от настоящего все равно невозможно?
Сообразив, что побратим видит нечто иное, в данный миг недоступное его взгляду, Куница спешно закрыл правый глаз, и сразу же узрел замок таким, каким он был для чародея, благодаря наложенным на ветхое строение мощным заклятиям.
С белыми, гладко оштукатуренными стенами, посверкивая позолотой оконных рам и дверных откосов. С крышей, покрытой еще помнящей жар печи красной черепицей. И золочеными флюгерами - дружно поворотившими острия стрелок на запад. А дикая рощица превратилась в великолепный, ухоженный сад с яркими, аккуратными цветочными клумбами, великолепными статуями и небольшим фонтаном.
Что-то похожее должен был сделать и Василий, потому что опричник удивленно присвистнул и одобрительно кивнул.
- Так вот, оказывается, в чем дело… А я уж было начал придумывать себе, что чем чернее душа у колдуна, и чем более демонические силы он использует, тем быстрее ветшают вокруг него обычные вещи. И волей-неволей им приходиться жить среди развалин.
- Угу… - хмыкнул Степан. - Причем, прошу заметить: все наколдованное, а выглядит - как настоящее. Мастер, ничего не скажешь. Знали б вы какие он деньжищи за услуги берет! С тех, кто обращается… Так для себя самого почему бы не постараться? Да и живет колдун, считай третий человеческий срок… Если не врал, конечно. И это вы еще только снаружи поглядели. А знали бы - что внутри находиться, от зависти слюной бы удавились…
- Тьфу, на тебя… пустозвон, - сплюнул через плечо и перекрестил рот суеверный Василий. - Думай, что языком мелешь… Чай, не в трактире сидим!
- Извини, - искренне покаялся тот. - Воспоминания одолели… Все ж, он меня, хоть и с потаенными мыслями, как самого дорогого гостя потчевал…
- Точнее, как рождественского гуся откармливал… - буркнул Куница.
- Тоже верно, - согласился Степан. - Ну, значит так, Тарас-джан: внутрь к чернокнижнику выпадает тебе идти! Не думай ничего такого, но меня и орла-оборотня учитель вмиг учует. А твоя аура пока еще вполне обычная, человеческая, на чем ты, кстати, сам постоянно настаиваешь. Если повезет - колдун на тебя вообще внимания не обратит. Забрел себе кто-то, несмотря на отводящие глаз заклинания, по большой или малой нужде в рощу, да и пускай себе. Входа внутрь жилища обычный человек все равно не сыщет. А и обнаружит случайно - так ничего интересного не увидит. Побродит, побродит себе незваный гость пустыми руинами - да и уберется восвояси. Очень на это надеюсь… Увы, но пока ты, Тарас, сам не разобрался в своих возможностях и не сможешь в чародейской схватке участвовать, нам с Василием, вдвоем против колдуна не выстоять.
- Вот как? Неужто так силен чернокнижник?
- Поживи с его - тоже кое-чему научишься. Кстати, если не помешаем задуманный обряд провести - он еще сильнее станет…
- А что, собственно, происходит? - поинтересовался опричник. - В доме у армян ты ничего не хотел говорить, так может, хоть сейчас объяснишь?