Холстон уставил глаза в пол. Оба замолчали.
Тишина становилась гнетущей. Мэр Дженс не выдержала первой.
- Вы пока не пригрозили, что не станете проводить очистку. Знаете, многие беспокоятся, что вы откажетесь - именно потому, что вы ещё не заявили, что отказываетесь.
Холстон рассмеялся.
- Неужели им полегчает, если я скажу, что не стану чистить сенсоры? - Он покачал головой, удивляясь столь извращённой логике.
- Все, когда попадают сюда, грозят, что не станут проводить очистку, - возразила Дженс, - а потом всё же идут и делают, что надо. Просто все мы этого ожидаем...
- Аллисон не грозила, - напомнил Холстон, однако он знал, что имела в виду Дженс. Он сам был уверен, что Аллисон не станет очищать линзы.
Теперь бывший шериф понимал, что происходило с его женой, когда она сидела на этой же самой койке. Она углубилась в думы о вещах поважнее очистки. Большинство узников попадали сюда внезапно, захваченные врасплох при каком-то нарушении; они были ошеломлены тем, что до свершения их судьбы оставалось всего несколько часов. Когда они отказывались производить очистку, в них говорила жажда мести. Это была чисто рефлекторная реакция. Но с Аллисон, а теперь и с Холстоном, произошло нечто совершенно другое. Будут они производить очистку, не будут - не имело значения; они оказались в этой клетке, потому что сами этого хотели. Пусть они сумасшедшие. Но ими двигало любопытство: что там, снаружи, за завесой лжи?
- Так как, вы собираетесь выполнить очистку или нет? - без обиняков спросила Дженс. Её отчаяние было таким осязаемым, что, казалось, его можно было пощупать руками.
- Вы сами сказали, - пожал плечами Холстон. - Все так поступают. На это должна быть причина, как вы думаете?
Он притворялся, что ему всё равно, что ему неинтересно, почему приговорённые всё же моют линзы. Но он провёл всю свою жизнь, особенно последние три года, мучаясь над этим вопросом - почему? Это сводило его с ума. Впрочем, если его ответ Дженс причинит беспокойство тем, кто убил его жену - какое ему до этого дело?
Дженс провела ладонями вверх-вниз по прутьям.
- Так что мне сказать им - что вы будете делать это или как?
- Да. Или скажите нет. Похоже, их любой ответ устроит.
Дженс не ответила. Холстон посмотрел на неё - она кивнула.
- Если вы передумаете насчёт обеда, дайте знать помощнику шерифа Марнсу. Он будет сидеть здесь за столом всю ночь, как велит обычай...
Не надо было ей этого говорить. При воспоминании об этой части своих былых обязанностей на глаза Холстона навернулись слёзы. Он сидел за столом двенадцать лет назад, когда к очистке была приговорена Донна Паркинс; он сидел за столом восемь лет назад, когда пришёл черёд Джека Брента. И провёл всю ночь, в изнеможении валяясь на полу и цепляясь за прутья, три года назад, когда в камере ожидания сидела его жена.
Мэр Дженс повернулась, чтобы уйти.
- Шериф, - пробормотал Холстон. Дженс услышала.
- Простите? - Густые седые брови мэра сдвинулись на переносице.
- Шериф Марнс, - поправил Холстон. - Не помощник.
Дженс стукнула костяшками пальцев по стальному пруту.
- Вы всё же поешьте, - сказала она. - И не буду оскорблять вас советом немного поспать.
3
Тремя годами раньше
- Вот это да! - воскликнула Аллисон. - Милый, послушай. Ты не поверишь. Тебе известно, что было не одно, а несколько восстаний?
Холстон оторвал взгляд от папки, лежащей у него на коленях. Всю кровать, на которой он сидел, устилали бумаги, словно лоскутное одеяло - многочисленные стопки папок со старыми делами вперемешку с новыми. Старые надо было рассортировать, новые - рассмотреть, обдумать... Аллисон сидела за маленьким письменным столом в ногах кровати. Они жили в квартирке на одном из жилых уровней Шахты; в течение многих десятилетий квартира была поделена заново только два раза, поэтому у них с Холстоном оставалось лишнее место для невиданной роскоши: письменного стола и широкой двуспальной кровати - вместо обычной двухэтажной койки.
- Откуда мне-то об этом знать? - ответил он вопросом на вопрос. Жена повернулась к нему и заправила за ухо прядь своих густых волос. Холстон указал папкой на экран компьютера: - Весь день напролёт ты разгадываешь тайны, которым несколько сотен лет, и при этом считаешь, что я должен знать о них ещё до того, как ты до всего докопалась?
Она показала ему язык.
- Это просто так говорится. Мой способ доносить до тебя информацию. И почему ты такой нелюбопытный? Слышал хоть, что я сказала?
Холстон пожал плечами.
- А я никогда и не считал, что то восстание, о котором нам всё время талдычат, было единственным. Просто оно последнее. Если я чему-то научился на своей работе, так это тому, что преступления и беснующиеся толпы не уникальны, всё это уже было. - Он снова раскрыл папку, лежащую на его коленях. - Полагаешь, тот парень, воровавший воду, - первый в истории нашей Шахты? Или, может, думаешь, последний?
Аллисон повернулась к нему, её стул проскрежетал ножками по плиткам пола. Монитор на столе пестрел фрагментами данных, которые она выуживала из старых шахтных серверов, - останками информации, давно уже стёртой и сто раз перезаписанной. Холстону никак не удавалось понять, как работает процесс восстановления или как столь умная особа, компьютерный гений, оказалась настолько глупой, чтобы полюбить его, Холстона. Он давно бросил ломать себе над этим голову и просто принимал на веру и то, и другое.
- Я собираю по кусочкам старые отчёты, - сказала Аллисон. - Если правда то, что в них написано, то такие восстания происходили регулярно. Примерно раз в поколение.
- Мы мало что знаем о былых временах, - проговорил Холстон. Он потёр глаза - ох, сколько ещё нудной бумажной работы осталось!.. - Может, это происходило потому, что процедура очистки ещё не была отработана? Наверняка вид на верхнем уровне становился всё хуже и хуже, пока народ не начинал сходить с ума; а тогда люди взрывались и отправляли кого-нибудь привести всё в порядок. Или это просто был такой способ контроля за населением - ну, ведь лотерею тогда ещё не изобрели...
Аллисон покачала головой.
- Вряд ли. Я начинаю думать, что... - Она помолчала, охватила взглядом громоздящиеся вокруг её мужа кучи бумаг. Зрелище запечатлённых в документах преступлений, похоже, заставило её осторожнее подбирать выражения. - Я не выношу суждений, не говорю, что вот это правильно, а вот это нет, я лишь предполагаю, что память серверов была очищена отнюдь не бунтовщиками. Во всяком случае, всё случилось не совсем так, как нам внушают.
Эти слова привлекли внимание Холстона. Тайна опустошённых серверов и недостоверные сведения о прошлых поколениях были предметом раздумий почти всех обитателей Шахты. История с уничтожением компьютерной памяти обросла смутными легендами. Он закрыл папку и отложил её в сторону.
- А какие твои соображения? - спросил он у жены. - Думаешь, это произошло случайно? Пожар, там, или отключение энергии? - Таковы были расхожие гипотезы.
Аллисон нахмурилась.
- Нет. - Она понизила голос и с опаской оглянулась вокруг. - Я думаю, что это мы стёрли память. То есть наши соратники, а вовсе не бунтовщики. - Она повернулась обратно к монитору и пробежалась пальцами по серии иконок - Холстону с его места было не разобрать, что это за иконки. - Двадцать лет, - продолжала она. - Восемнадцать. Двадцать два. - Её палец скользил по экрану, и тот отзывался тоненьким свистом. - Двадцать восемь. Шестнадцать. Пятнадцать.
Холстон прокопал себе дорожку в бумагах, лежащих навалом у его ног. Добравшись до изножья кровати, где стоял стол с компьютером, он положил ладонь на затылок жены и вгляделся в экран через её плечо.
- Это всё даты? - спросил он.
Она кивнула.
- Примерно раз в два десятка лет происходит большой бунт. В этом отчёте собраны все сведения о произошедших беспорядках. Так вот, отчёт был удалён во время последнего восстания. Нашего восстания.
Она сказала "нашего", как будто они оба или кто-то из их сверстников жили во время этого события. Однако Холстон понимал, чтó она имеет в виду. Тень великого противостояния нависала и над их собственным детством, и над юностью их родителей и дедов. Память о последнем бунте звучала в робких шепотках и сквозила в бросаемых исподтишка косых взглядах.
- С чего ты взяла, что это мы - те, что стояли за правое дело - стёрли память серверов?
Она чуть-чуть повернула к нему голову и грустно улыбнулась:
- Кто сказал, что мы стояли за правое дело?
Холстон остолбенел. Он убрал руку с шеи Аллисон.
- Вот опять ты за своё. Не говори ничего такого, что может...
- Шучу, - сказала она.
Но о таких вещах не шутят! Подобные рассуждения граничили с преступлением против существующего строя, откуда была прямая дорога к очистке.
- Моя гипотеза такова, - быстро заговорила Аллисон, особенно подчеркнув слово "гипотеза". - Беспорядки происходили практически каждое поколение, ведь так? Я хочу сказать - в течение последних ста лет, а может и дольше. Как часы. - Она указала на даты. - Но тут вдруг случается нечто странное: во время большого восстания, единственного, о котором мы знали до недавнего времени, стирают память всех серверов, а это, скажу я тебе, не так-то просто. Там нажатием на кнопку не обойдёшься. Резервные копии с резервных копий, а с них - следующие копии... Для того, чтобы убрать всё это, требуется целенаправленная и кропотливая работа. По случайности или небрежности не получится. Это скорее выглядит как саботаж.
- Но кто его совершил - так и не известно, - возразил Холстон. Жена была волшебницей во всём, что касалось компьютеров, но вынюхивать и расследовать - не её дело. Это его территория!
- Но вот что настораживает, - продолжала Аллисон. - До последнего восстания подобные возмущения происходили каждое поколение, но после него не случилось ни одного.
Она прикусила губу.
Холстон сел прямо.
Он обвёл глазами комнату, чтобы успокоиться. У него внезапно появилось чувство, что жена вторглась на его территорию и выгнала его оттуда.
- Так ты утверждаешь... - Он потёр подбородок, помолчал, подумал. - Ты утверждаешь, что кто-то стёр нашу историю, чтобы мы не повторили её?
- Или ещё хуже. - Она взяла его руку в обе свои ладони. Выражение её лица изменилось: из просто серьёзного оно стало напряжённо-тревожным. - Что если блоки памяти содержали точные указания на причины восстаний? Что если там была зафиксирована какая-то часть нашей истории, или неизвестные нам данные с поверхности, или ещё какие-либо сведения о фактах, о которых мы даже не догадываемся? Допустим, эти данные рассказывали о том, чтó заставило людей поселиться в Шахте много-много лет назад. Может, эта информация создавала такой психический пресс, что люди не выдерживали, сходили с ума и рвались наружу?
Холстон покачал головой.
- Мне не нравится ход твоих мыслей, - одёрнул он жену.
- Но я же не утверждаю, что люди были правы, забывая о здравом рассудке, - сказала она, снова становясь осторожной. - Я только выдвигаю гипотезу, исходя из того, чтó мне пока удалось раскопать.
Холстон бросил на монитор недоверчивый взгляд.
- Может, не стоило бы тебе этим заниматься, - сказал он. - Я даже не понимаю, как ты это делаешь. Так что, скорее всего, ты не должна совать нос в это старьё.
- Милый, вся информация - здесь. Если я не сложу эту головоломку, найдётся кто-нибудь другой и сделает то же самое. Ты не сможешь загнать джинна обратно в бутылку.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я написала инструкцию о том, как восстановить стёртые или перезаписанные файлы. Департамент IT уже распространяет её среди населения. Инструкция окажется весьма полезной всем, кто нечаянно удалил нужные данные.
- И всё же я думаю, тебе надо остановиться, - проговорил он. - Это опасная затея. Думаю, ничего хорошего из неё не выйдет...
- Ничего хорошего не выйдет из правды? Знать правду - это само по себе хорошо. И уж лучше пусть мы обнаружим её, чем кто-то другой. Ведь так?
Холстон посмотрел на свои папки. Последний раз они послали человека на очистку пять лет назад. Вид наружу становился всё хуже с каждым днём; и он, будучи шерифом, ощущал, как нарастает в людях потребность найти врага. Давление грозило взрывом, словно котёл с перегретым паром. Обитатели Шахты всё больше нервничали, понимая, что время очередной очистки не за горами. Нервозность и стресс приведут к тому, что кто-нибудь не выдержит и ляпнет что-то такое, в чём тут же раскается, да поздно - и вот ты уже в клетке и любуешься своим последним, туманным и размытым закатом...
Холстон продолжил разбираться со своими папками, отчаянно желая найти в них хоть что-нибудь более-менее серьёзное - он отправил бы этого несчастного на смерть завтра же, лишь бы облегчить давление. Его собственная жена, похоже, взялась за крышку котла, и его, Холстона, долг - выпустить пар раньше, чем это сделает она.
4
Настоящее время
Холстон сидел в воздушном шлюзе на единственной стальной скамье. Мысли в мозгу, измученном недостатком сна и раздумьями о том, что ждёт впереди, еле ворочались. Нельсон, глава лаборатории по очистке, сидел перед ним на корточках и натягивал на ногу Холстону брючину белого защитного костюма.
- Мы уплотнили суставы и напылили ещё один наружный слой, - объяснял Нельсон. - Это должно дать вам гораздо больше времени, чем кому-либо прежде.
При этих словах Холстон очнулся: он вспомнил, как уходила на очистку его жена.
Помещения верхнего уровня с их огромными экранами во время очистки обычно пустовали: люди, оставшиеся внутри, не могли вынести зрелища того, что сами же и натворили. А может, им просто хотелось прийти и насладиться чётким и ясным пейзажем, но при этом не видеть, какой ценой достигнута эта ясность. Однако Холстон остался, ему и в голову не пришло уйти - он твёрдо намеревался наблюдать за всем от начала до конца. Он не мог видеть лица Аллисон за скрывавшей его серебристой маской, не мог различить контуров её фигуры, упрятанной в мешковатый костюм, но ему была хорошо знакома её походка, движения рук со стальными проволочными скребками, которыми она усердно тёрла линзы камер. Он видел, как она закончила работу - тщательно, не торопясь, - а потом отступила назад, посмотрела в камеру ещё один, последний раз, помахала мужу рукой, а затем повернулась и пошла прочь. Как и все до неё, она зашагала в сторону ближайшего холма, а потом начала восхождение, направляясь к полуразрушенным башням древнего города, видневшимся на горизонте. Холстон за всё это время не пошевельнулся. Даже тогда, когда она упала на склоне, зажав руками шлем своего костюма и корчась в конвульсиях, по мере того как токсины разъедали внешнее напыление, затем основную ткань костюма, а после добрались и до её тела, - даже тогда Холстон не сдвинулся с места.
- Другую ногу.
Нельсон отпустил его лодыжку. Холстон приподнял вторую ногу, и техник принялся натягивать на неё брючину. Глядя на руки Нельсона и на плотный нижний костюм из чёрного углеволокна, Холстон живо представил себе, как все эти оболочки разъедаются, осыпаются ошмётками с его тела, словно хлопья высохшей смазки с трубы генератора; как из пор брызжет кровь и заполняет всю внутренность его ветхого, бесполезного костюма...
- Если вы возьмётесь за поручень и постараетесь подняться...
Процедуру облачения Холстон наблюдал дважды на своём веку. Раз с Джеком Брентом - тот до самого конца вёл себя враждебно и непокорно, так что Холстону пришлось выполнять свои обязанности шерифа и стоять у скамьи на страже. Второй раз - с собственной женой; и тогда он следил за одеванием сквозь крохотное окошко воздушного шлюза. Но несмотря на то что Холстон был хорошо знаком со всем процессом, он всё же нуждался в подсказках, потому что мысли его бродили где-то далеко. Он ухватился за трапециевидный поручень, висевший над головой, и, подтянувшись, встал. Нельсон взялся за костюм обеими руками и поддёрнул его до пояса. Пустые рукава хлопнули по бокам.
- Левую руку сюда.
Холстон повиновался. Он никак не мог поверить в то, что сам теперь выступает в роли смертника. Холстон часто раздумывал над тем, почему люди не сопротивляются, почему тупо следуют тому, что им говорят. Даже Джек Брент - хоть и ругался последними словами и поносил всех и вся, однако выполнял всё, чего от него требовали. Аллисон вела себя тихо - точно так же, как вёл себя сейчас и сам Холстон, продевая одну, потом другую руку в рукава. Костюм доходил теперь до шеи. Наверно, люди не сопротивлялись, потому что не могли поверить в происходящее, подумал Холстон. Для него всё выглядело настолько нереально, что ему не приходило в голову взбунтоваться. Животная часть его мозга попросту не могла бы спокойно принять свою судьбу, если бы отдавала себе ясный отчёт в близкой смерти.
- Повернитесь.
Холстон повернулся.
Он почувствовал, как затянули пояс, а затем послышалось жужжание застёгиваемой молнии. Затянули второй пояс, и снова прозудела молния. Двойной слой тщеты. Скрип липучки вокруг шеи. Костюм разгладили, проверили и перепроверили. Потом Нельсон снял с полки шлем и принялся осматривать его "начинку". Холстон сжал пальцы внутри своих пухлых перчаток.
- Давайте повторим инструкции ещё раз, - предложил Нельсон.
- Нет необходимости, - тихо сказал Холстон.
Нельсон бросил взгляд в сторону двери, ведущей внутрь Шахты. Холстону не надо было смотреть туда, чтобы знать, кто наблюдает у окошка.
- К сожалению, придётся, - промолвил Нельсон. - Я обязан всё сделать, как по книге.
Холстон кивнул, хотя и знал, что никакой такой "книги" нет. В Шахте существовало множество священных устных традиций, передаваемых из поколения в поколение, но ни одна из них не могла сравниться с доходящей чуть ли не до фанатизма дотошностью изготовителей защитных костюмов и специалистов, ответственных за очистку. Все склоняли перед ними голову. Конечно, саму очистку производил тот, кого изгоняли, но эти люди делали её реально возможной. Именно благодаря им подземные жители могли обозревать широкий мир за пределами Шахты.
Нельсон поставил шлем на скамью.
- Вот, здесь ваши скребки. - Он похлопал по карману с мотками извилистой проволоки в передней части костюма.
Холстон с резким, рвущимся звуком вытащил один из них, поднёс к глазам, внимательно изучил жёсткие стальные завитки и сунул скребок на место.
- Два раза вспрысните скребок жидкостью из вот этого флакона, затем очистите линзу и протрите её насухо салфеткой, а напоследок нанесите защитную плёнку. - Он по порядку похлопывал по каждому карману, на которых были нанесены пояснительные надписи и номера - вниз головой, так чтобы Холстону было удобно читать их. К тому же все они были разного цвета - не запутаешься.