Никки еще раз громко позвала Отиса, но в ответ только птица продолжала петь. И тогда девочка поняла, что больше ей здесь делать нечего. Она могла уезжать из этого городка, который доставил ей столько сердечной боли. Она сняла рюкзак и вынула миски Отиса, наполнив одну водой из бутылки, а другую - сухим кормом. Может, Отис или другая собака найдет их, вспомнит свой дом и по тропинке вернется домой.
Никки не хотела есть. Она поставила пакет на бревно, и ей понравилось, как это выглядит: подарок для собаки, подарок для человека - дар тому, кто, возможно, в этом действительно нуждался. Но ведь можно еще добавить и красоты? Она сошла с тропы, разгребла ногой снег и, увидев несколько шишек, подняла одну, самую лучшую. Потом она нашла куст с гроздьями красных ягод, от которого отломила ветку, и наткнулась на голыш с белыми прожилками размером со сливу. Никки разложила все это вокруг пакета. Ягоды - драгоценные камни, голыш - ее сердце (таким оно стало тяжелым), а шишка - просто шишка, созданная природой, а потому само совершенство.
Никки отошла на несколько шагов и оглядела композицию - очень красиво, но недоставало завершающего штриха. Она сунула руки в карманы и вытащила листок. Это было чуть помятое изображение пылевого клеща. Никки вложила листок между шишкой и голышом. Клещ добавил загадочности, которой определенно не хватало. Он как бы говорил: "Помни, я здесь, среди всего того, что ты не можешь увидеть. Мир полон странных сюрпризов".
Никки зашагала вниз по тропе. "Если собаки не найдут еду, - думала она, - может, это сделают белки. Если никто не найдет - пусть она достанется Богу, только не богу пророчицы, злому и привередливому, который ничего не любит, а моему Богу, Богу собак и змей, пылевых клещей и медведей–альбиносов, Богу, который любит всех и превращает мир в чудо".
ГЛАВА 29
Последний день
Утром Кристал загрузила работой почтовое отделение. Она собрала больше двадцати коробок с вещами, которые решила отправить к себе в Нью–Джерси. Все сразу они в машину не уместились, и ей пришлось отвезти их за три поездки.
Пока Кристал курсировала от "Зеленой гавани" на почту и обратно, Никки прощалась с домом. В спальне, что выходила окнами во двор, она задержалась в надежде ощутить ту же печаль, что когда–то ощутил ее прадедушка, но в ее душе была лишь грусть, вызванная расставанием с особняком.
Наконец Никки поднялась на третий этаж, где в двух комнатах стояли ящики, сундуки, коробки, ожидавшие решения Кристал. В детской, встав у окна, Никки почувствовала присутствие тех людей, которые жили здесь раньше, писали письма, вели дневники, фотографировали, собирали открытки, вклеивали в альбомы фотоснимки и интересные заметки. И конечно, она почувствовала присутствие бедного Отиса.
В эту минуту в дверь позвонили. Никки спустилась и открыла дверь. На пороге стояла Аманда с чемоданом. Выглядела она ужасно: у нее были растрепаны волосы и поцарапаны руки. У нее было лицо человека, который не сомневался, что его пристрелят в ближайшие секунды.
- Я не хочу говорить с тобой, - с трудом произнесла Никки.
- Нет, ты должна меня впустить! - чуть не плача, проговорила Аманда. - Мне надо тебе кое–что сказать.
- Ты убила Отиса! - сердито воскликнула Никки и попыталась захлопнуть дверь, но Аманда вытянула руку и шагнула через порог.
- Но послушай, - и тут по ее щекам потекли слезы, - я думала, это правильно, что это жертва! Мне было так трудно на это пойти, но миссис Бисон говорила, что чем труднее, тем лучше. Если трудно - значит, правильно! - Она умоляюще посмотрела на Никки, но та сверлила ее суровым взглядом. - Все тоже отдавали собак, - добавила Аманда, - и я подумала, что так надо.
Никки повернулась к Аманде спиной, уже не пытаясь закрыть дверь, прошла к гостиную и села на пол. Аманда последовала за ней.
- Я сожалею, что так поступила. Постоянно думаю о нем, где он, бедняжка. - Аманда всхлипнула и свитером вытерла нос.
- Что это ты так переменилась? - спросила Никки.
- Мысль об Отисе не дает мне покоя, - ответила Аманда. - А недавно я нашла список миссис Бисон.
- Какой список?
Аманда села на пол напротив Никки, сняла куртку, и Никки увидела, что она похудела.
- На кухне Алтии под телефонной книгой лежал листок бумаги, я и взглянула на него. Конечно, я не имела на это права, но…
- И что это за список? - заинтересовалась Никки, но спросила холодно, чтобы Аманда не подумала, что они вновь подруги.
- Список грешников, примерно пятьдесят имен и фамилий. И характеристика каждого, одно–два слова, например "Чэд Моррис. Дерзкий, грубый". И среди них - "Аманда Стоукс".
- Ты? - От изумления Никки забыла про холодность.
- Да. И рядом с моей фамилией - "непослушная". Как такое могло быть? - Аманду переполняла обида. - Я всегда делала все, что она мне говорила.
- Это точно. - Голос Никки вновь стал ледяным.
- Кроме одного. Я купила пару женских романов, которые мне так нравятся. Она нашла их и отчитала меня. Сказала, что они несут в себе зло.
- И что ждет людей из списка?
- Браслеты. Она так и написала: на всех наденут браслеты, даже на меня! Но со мной у них ничего не выйдет. Я уеду к своей кузине в Теннесси. Правда, я ее не очень люблю, но все же это лучше, чем оставаться здесь. Поэтому я не могла не прийти к тебе, чтобы сказать, что сожалею о своем поступке.
Она выглядела такой несчастной, что Никки едва не пожалела ее. Но, подумав об Отисе, который сейчас где–то в снегу, с мокрыми, замерзшими лапками и с пустым желудком, решила, что Аманда не заслуживает жалости.
- Так ты меня простишь? - спросила девушка.
- Если вернешь Отиса, возможно, и прощу.
- Но я не могу! У меня через двадцать минут автобус. - Аманда сложила ладони и поднесла их к подбородку, словно молилась. - Пожалуйста!
И тут Никки вспомнила, как и она горела желанием исполнить все указания миссис Бисон, потому что ей тоже хотелось, чтобы все было правильно, вспомнила, как она едва не столкнула Аманду с лестницы, и, вскинув глаза на ее заплаканное лицо, натужно произнесла:
- Хорошо. Наверное, я тебя прощаю. - Она сделала все что могла.
- Спасибо. Я уезжаю.
- Прямо сейчас? Оставляешь пророчицу одну?
- Это не важно. Они найдут кого–нибудь еще.
- А сейчас рядом с ней никого нет?
- Ничего страшного. Она спит. - Аманда подхватила чемодан и направилась к двери. - Прощай, - сказала она и вышла из дома.
Никки наблюдала, как Аманда шла по дорожке, наклонившись под тяжестью чемодана, а когда она скрылась из виду, надела куртку, выскочила за дверь и побежала к дому пророчицы.
ГЛАВА 30
Никки и пророчица
Около дома на Скворцовой улице Никки не увидела ни одного человека. Только птичка залетела в пустую кормушку и тут же вылетела из нее. Никки взялась за ручку входной двери и обнаружила, что она не заперта. Она вошла в молчаливый дом. В гостиной никого не оказалось, и Никки пошла по коридору, заглядывая во все комнаты. Кухня. Кабинет. Ванная. В конце коридора была лестница, по которой Никки поднялась на второй этаж, где она увидела две двери. Немного поколебавшись, Никки толкнула одну из них.
Комната оказалась полна книг. На стеллажах, на полу, на столе - везде были книги. У окна удобное кресло. И никого.
Никки попятилась из комнаты, открыла вторую дверь… и там наконец встретилась с пророчицей.
Наверное, девочка думала, что здесь будут занавешенные окна, темнота, разгоняемая свечами, как в церкви, картины на религиозные темы и статуи ангелов. Но нет, ее глазам открылась самая обыкновенная комната с кроватью напротив высокого окна. Окно, похоже, давно не открывали - воздух был спертый. На кровати лежала женщина. Ее светло–каштановые волосы разметались по белой подушке. На маленьком бледном лице выделялись огромные, испуганные серые глаза, которые смотрели как будто сквозь Никки.
Девочка вошла в комнату. Она не подумала заранее, что скажет пророчице, и теперь мысли в голове путались.
- Мисс пророчица, я хочу вас спросить… - начала было Никки. Пророчица не шевельнулась. Поняла ли она, что в ее доме гостья? Никки повторила громче: - Мисс пророчица, я Никки. Мне нужно с вами поговорить!
Руки пророчицы, лежавшие на одеяле, дрогнули, но она ничего не ответила, и Никки решила продолжить.
- Я хочу узнать, почему вы сказали "никаких собак"? Я должна знать!
Пророчица нахмурилась, словно к ней обращались на иностранном языке. Губы ее шевельнулись, но она ничего не произнесла.
Никки заговорила еще громче:
- Они забрали собак из–за вас! Вы это знаете? Они увезли Отиса! А у Гровера забрали змей! Почему? Я должна знать почему!
Пророчица открыла рот, на ее лице отразилось то ли недоумение, то ли страх. Пряди волос упали ей на лицо.
И тут Никки не выдержала. Накопившееся в ней зло выплеснулось бурным потоком: она подошла к кровати, схватила пророчицу за руку и прокричала ей в лицо:
- Скажите! Вы должны сказать, почему они забрали всех собак! Вы должны!
И пророчица наконец заговорила:
- Собак?
Никки едва расслышала ее.
- Да! - Она продолжала кричать, тряся руку пророчицы. - Миссис Бисон сказала, что мы не должны любить собак, что мы должны любить только Бога! Я этого не понимаю. Я хочу, чтобы вы объяснили!
Приподняв голову, пророчица посмотрела на девочку горящими глазами, потом уронила голову на подушку и закрыла глаза.
Никки отпустила ее руку. Бесполезно. Может, видение выжгло ей разум? Может, она могла общаться только с Богом, а не с людьми.
Никки отошла к окну и посмотрела во двор, где, как она слышала, пророчице открылось будущее. Обычный двор: лужайка с жухлой травой, кое–где покрытой снегом, и несколько деревьев. Никки открыла окно - вместе с холодным воздухом в комнату ворвалось птичье пение. Она стояла, глубоко дыша, совершенно опустошенная.
За ее спиной заскрипела кровать.
Никки обернулась. Пророчица сидела. Ее спутанные длинные волосы падали на белую ночную рубашку. Она отбросила одеяло, спустила ноги с кровати и, дрожа всем телом, встала. Голос ее был мягким, но хрипловатым, словно она отвыкла говорить, но слова звучали четко:
- Я забыла наполнить кормушки для птиц. Когда я в последний раз их наполняла?
- Не знаю, - ответила Никки, пожав плечами. - Несколько месяцев тому назад.
- Месяцев? - Пророчица провела рукой по глазам. - Как такое может быть? - Она покачала головой. - Ты что–то говорила обо мне. Я не поняла. Скажи еще раз.
Никки рассказала, как у горожан отобрали их питомцев.
- А что еще?
- В церкви нет хора. Никто не слушает музыку по радио, не смотрит мюзиклы, потому что вы сказали: "Никаких песен". Это приказ Бога, как объяснила нам миссис Бисон.
- Приказ Бога? - переспросила пророчица.
- Да. И вы сказали: "Никаких огней". Теперь в городе выключают свет.
Пророчица молчала, уставившись в пол и дрожа всем телом. И Никки подумала, что она впала в прежнее состояние и больше не заговорит. Но та резко подняла голову, и ее голос набрал силу:
- Послушай, я болела. Я лежала с разбитым сердцем и с головой ушла в мое видение. Пора возвращаться в реальный мир. Ты поможешь мне одеться?
Никки помогла. Она достала одежду из комода и шкафа. Пророчица надела серые брюки и толстый белый свитер и присела на кровать - устала.
- Бренда Бисон… Так что она говорила?
Никки вновь рассказала, как миссис Бисон истолковывала слова пророчицы, как всюду выискивала зло, как от людей требовали, чтобы они любили только Бога…
Никки говорила, и большие серые глаза пророчицы наполнялись слезами.
- Теперь я понимаю, в чем дело. Она допустила ошибку. Я говорила о том, что видела. Это было видение… Ужас, который не передать словами. Выжженный, разрушенный мир. Мир без городов. Ничего не осталось! Ничего!
- Вы произнесли слово "горшидов". Миссис Бисон подумала, что вы имели в виду "грешников". А вы говорили про города?
- Да–да. Города уничтожили. Люди погибли. Никаких песен и танцев, никаких огней, никаких животных, никаких собак - ничего не осталось! Это то, что я увидела, а не приказы Бога.
От изумления Никки открыла рот, казалось, она потеряла дар речи.
- Не приказы Бога? - наконец переспросила она.
Алтия покачала головой.
- Это было всего лишь видение.
- Почему вы говорили "никаких слов"? Миссис Бисон так и не смогла это истолковать, - спрашивала Никки.
- Никаких слов? Я не знаю, почему я это сказала. Должно быть, мир стал безмолвным. Подумай только, мир, где не слышится ни человеческой речи, ни пения птиц! Это невыносимо! - Она вытерла слезы.
- Может, ваше видение не станет явью? - Никки стало жаль пророчицу, такую хрупкую и грустную. - Может, ничего не случится?
- Может, и не случится, - ответила Алтия. - Не знаю. Но я продолжаю видеть сны, в которых мое видение вновь и вновь возвращается ко мне. Я вижу, как наши руководители собираются начать войну, и я кричу: "Не делайте этого!" - но они меня не слышат.
Никки подошла к Алтии.
- Я все–таки хочу убедиться, что вы не говорили, будто мы не должны любить собак.
- Нет, - сказала Алтия и взяла Никки за руку. - Нет. Я бы никогда этого не сказала. Я люблю собак. Я люблю наш мир… - И она впервые улыбнулась.
- Тогда мне все ясно. Я пойду, если вы не возражаете, мисс пророчица.
- Пожалуйста, называй меня Алтия. Я не хочу быть пророчицей. А как тебя зовут?
Никки назвала свое имя.
- Спасибо тебе, Никки. Ты меня разбудила. - Она встала, но покачнулась и снова села. - Может, мне надо подышать свежим воздухом?
Никки подвела ее к окну, и Алтия глубоко вдохнула.
- Как хорошо. И птички поют.
Но Никки вдруг услышала другие звуки. Они доносились издалека, но она не могла ошибиться: это был собачий лай.
ГЛАВА 31
Любовь
Сердце Никки чуть не выпрыгнуло из груди.
- Кажется, это собаки! - воскликнула она. - Я должна идти!
- Да–да, иди, - сказала Алтия. - Я так рада, что ты зашла ко мне, но теперь иди скорее!
Никки сбежала по ступеням и выскочила на улицу. Собачий лай становился все громче. Так где же они?
Никки помчалась к парку. Из домов выходили люди и что–то кричали друг другу. Машины замедляли ход, водители не понимали, что происходит. Никки заметила автомобиль Кристал и поспешила к нему.
- Кристал! - крикнула она. - Остановись! Иди сюда!
Кристал свернула к тротуару, остановила автомобиль и опустила стекло.
- Что случилось?
Никки только махнула рукой - она не могла говорить, потому что увидела на дороге собак. Они появлялись из–за поворота и бежали к городу, к людям. Десять, двадцать, тридцать… Никки побежала к ним, и вскоре целая свора окружила ее со всех сторон.
- Отис! - позвала она, пытаясь разглядеть свое маленькое существо среди множества лап и хвостов. - Отис, где ты?
Собаки добрались до центра города, бежали по мостовой, и Никки уже отставала от них. Казалось, они проскочат Йонвуд и скроются на другой стороне леса. Но, поравнявшись с парком, они свернули в него и принялись бегать по кругу, пока несколько собак не вырвались из этого вихря. В конце концов беготня прекратилась, и собаки стали обнюхивать мусорные контейнеры.
Со всех сторон к парку спешили люди.
- Я вижу Макса! - кричал кто–то.
- Мисси, девочка! Иди сюда! - звал свою собаку другой хозяин.
Несколько человек в футболках с надписью "Не делай этого!" шли впереди Никки и остановились на окраине парка. Сложив руки на груди, они смотрели на собак.
- Дурной знак! - пробормотал один из них.
Никки не расслышала, что ему ответили, и проскочила мимо них в парк.
Где же Отис? Чей–то боксер перевернул мусорный контейнер, и несколько собак принялись лапами разгребать его содержимое. Черная собака встала на задние лапы и стала лакать воду из фонтана. Люди искали своих собак. Кто–то находил, хватал своего любимца за ошейник, и четвероногий друг лизал хозяину лицо, виляя из стороны в сторону хвостом.
Но где же Отис? Никки охватил ужас: а вдруг он?..
Нет, он не погиб в пути. Он стоял и обнюхивал какую–то бумажку под столом для пикника.
- Отис! - крикнула Никки.
Щенок посмотрел вверх, увидел свою хозяйку, наклонил голову и двинулся к ней с прилипшей к носу бумажкой.
Она взяла его на руки, крепко прижала к себе, погладила по голове и говорила, как она рада его возвращению. Отис вертел хвостом, лизал ей подбородок. В его шерсти застряли колючки, лапы были мокрыми, холодными и грязными. От него пахло землей и сыростью.
И тут чей–то резкий голос перекрыл шум толпы:
- Это неправильно! Мы не должны этого делать! Мы не можем взять их обратно!
Никки увидела Бренду Бисон. Она стояла у входа в парк в своей красной бейсболке и размахивала руками над головой.
Несколько человек повернулись к ней. Темноволосая женщина подняла маленькую собачку и протянула ее миссис Бисон. Это была Сосиска, с репьями в длинных ушах.
Миссис Бисон уставилась на свою собаку, потянулась к ней, но тут же убрала руки и застыла как изваяние. Она была в замешательстве.
Внезапно в толпе поднялся шум. По тротуару медленно шла Алтия Тауэр. В широком сером плаще, с растрепанными волосами, низкорослая и хрупкая, она выглядела как взволнованный ребенок, который спешил туда, где происходило что–то интересное.
Появление пророчицы так поразило горожан, что какое–то время все просто молча смотрели на нее. Потом двое молодых людей подбежали к ней, подхватили под руки и довели до парка. Люди окружили ее, и она начала говорить:
- Благодарю. Я в порядке. Вон та девочка пришла и накричала на меня… - она указала на Никки и улыбнулась, - и я проснулась. - Алтия что–то прошептала молодому человеку, стоявшему слева от нее, и они вдвоем направились к миссис Бисон, которая стояла как пораженная громом. Алтия взяла подругу под руку и отвела ее в сторону.
Никки знала, о чем у них пойдет разговор, и решила, что задерживаться здесь ей незачем. Пройдя полпути, она увидела Кристал. Тетя уже припарковала автомобиль у дома и спешила к ней.
- Что тут происходит? - спросила Кристал.
- Собаки вернулись, - ответила Никки. - Посмотри, это Отис!
Кристал наклонилась и посмотрела на Отиса. Тот открыл розовую пасть и широко зевнул.
- Милый, - сказала Кристал.
- Я его оставляю, - заявила Никки.
- Даже не знаю, - засомневалась Кристал. - Ты уверена, что в доме, где вы живете, разрешено…
- Разрешено, - перебила ее Никки, хотя понятия не имела, так ли это. Ее это не волновало: она заставила бы хозяина дома изменить правила или уговорила бы мать на переезд.
- Ну ладно. - Кристал не стала спорить с племянницей.
Вернувшись в "Зеленую гавань", они сложили оставшиеся вещи в чемоданы и вынесли их на улицу.
- Я должна заехать в риелторское агентство, - предупредила Кристал.
Пока тетя улаживала свои дела в агентстве, Никки сидела в кабине с Отисом на руках и чистила его шерсть. Вскоре щенок заснул, свесив голову, и Никки, сияя от счастья, смотрела на него.