Наконец он подошел к высокому темному дому Хойта Маккоя, в котором на верхнем этаже горело одно окно. Цепляясь за колючие кусты, Гровер пробрался к тому месту, где еще недавно его настиг окрик Хойта.
Где же этот чертов блокнот? В тени деревьев и кустов Гровер ничего не видел. Опустившись на колени, он стал искать на ощупь. Ему попадались камни, комья земли, колючая трава, сухие листья, но не блокнот. Неужели Хойт нашел его и выбросил в мусорный контейнер или какой–нибудь зверек утащил его в свою нору? Гровер даже простонал от отчаяния. Он должен найти блокнот! Иначе он не сможет уехать, даже если у него появятся деньги, а ему надо уехать, от этого зависело его будущее…
Вдруг Гровер нащупал металлическую спираль. Так это же блокнот! Мальчик схватил его и осторожно пролистал страницы, ища незакрепленную. Да, бланк на месте. Все в порядке. Теперь надо выбираться отсюда.
Гровер тихо прошел между деревьями и кустарниками, мимо черного автомобиля Хойта, припаркованного на углу дома, и еще раз, перед тем как выйти на подъездную дорожку, где его не укрывали кусты, посмотрел на дом… И тут у него на глазах свет в окне погас. От неожиданности Гровер скрылся в кустах. Должно быть, Хойт выключил свет и лег спать, а может быть, что–то услышал и теперь вглядывается из окна в темноту. Мальчик решил подождать… и вдруг увидел нечто странное.
За зашторенными окнами первого этажа появился синеватый свет, похожий на лунный, он становился все ярче и ярче. Что это такое? Хойт разом включил двадцать телевизоров или проводит какой–то эксперимент?
Гровер смотрел на окна, а вокруг стихли все звуки, будто ему заткнули уши ватой. В одно мгновение небо над домом Хойта рассекла яркая, тонкая как струна линия. Через секунду она исчезла, а звуки вернулись: шепот ветра в ветвях, далекий крик птиц. Воображение не сыграло с мальчиком злую шутку: он видел длинную узкую трещину в небе, будто оно раскололось, выпустив свет. Гровер никогда не видел ничего подобного.
Постояв еще несколько минут, он крепко зажал в руке блокнот и бесшумно, словно вышедший на охоту кот, направился к подъездной дорожке. И лишь отойдя далеко от дома Хойта Маккоя, он помчался к Вороньей дороге, а затем к своему дому.
ГЛАВА 9
Дом пророчицы
В субботу Кристал кружила по особняку, что–то проверяя и занося в список неотложных дел. На кухне и в ванных, гремя инструментами, работали сантехники, маляры сдирали старую краску с подоконников и укрывали пленкой мебель и пол, а Кристал ходила из комнаты в комнату, раздавая указания.
Иногда приходили люди, чтобы выразить соболезнования в связи с кончиной профессора Грина. Некоторые оказывались очень словоохотливы. Им хотелось побольше узнать о Кристал, и они задавали ей самые разные вопросы: "Вы замужем, дорогая?", "Собираетесь поселиться в Йонвуде?", "В какую церковь вы ходите?", "Вы уже познакомились с миссис Бисон?". В конце концов Кристал вежливо говорила, что у нее очень много дел и она вынуждена попрощаться.
- Я хочу съездить в антикварный магазин, - сказала она Никки, когда они остались одни, - предложу кое–что из мебели. Потом у меня встреча с риелтором, вернусь к вечеру.
Как только Кристал уехала, Никки помчалась в детскую, где ее ждал Отис. Она отправилась с ним на прогулку, а когда вернулась, пошла на кухню, чтобы сварить себе шоколад. И тут зазвонил телефон. Обычно она не отвечала на звонки. Действительно, кто ей мог позвонить? Когда Кристал уезжала, включался автоответчик, и, как правило, ей звонили рабочие насчет ремонта. Но на этот раз раздался голос Аманды:
- Алло. Э… Это Аманда Стоукс. Я…
Никки схватила трубку:
- Аманда! Это я, Никки.
- Как хорошо. Я не знала что и сказать, боялась, что сообщение прослушает твоя тетя.
- Ты получила работу у пророчицы?
- Получила! Я такая счастливая! Но я звоню, потому что мне нужны мои вещи. Ты можешь мне их принести?
- Конечно, - ответила Никки. - Скажи что.
- Все в моем чемодане, под кроватью. Только книги не приноси. Они мне не нужны. Если хочешь, оставь их себе.
- Ладно. Я могу принести прямо сейчас. Говори адрес.
- Дом двести сорок восемь по Скворцовой улице, - ответила Аманда и объяснила, как туда пройти.
Положив трубку, девочка пустилась в пляс. Она встретится с самой пророчицей!
Никки поднялась наверх и вытащила из–под кровати чемодан Аманды. Открыв его, она увидела нижнее белье, футболки, полосатый байковый халат, слаксы. Среди этих вещей оказались розовый набивной котенок, у которого вытерся весь ворс, и мятая открытка с изображением морского берега. Никки не могла устоять перед искушением прочитать надпись на обороте:
"Дорогая Тыквочка! Какое красивое место! Великолепные пляжи! До скорой встречи. Мама".
Судя по дате, открытка отправлена двенадцать лет назад. "Неужели это все, что осталось у Аманды в память о матери?" - подумала Никки.
На дне чемодана она нашла четыре книги карманного формата. Никки взяла одну под названием "Порог страсти". На обложке была нарисована женщина с длинными черными волнистыми волосами в объятиях мужчины. На обложке другой книги, которая называлась "Сердце в огне", мужчина и женщина стояли обнявшись на высоком утесе, а за ними пламенел закат. Никки заинтересовалась книгами и решила, что обязательно их прочитает: возможно, они помогут ей достигнуть цели номер два.
Закрыв чемодан, она спустилась вниз, прошла мимо плотника, ремонтировавшего парадную дверь, и направилась к дому пророчицы.
Утро выдалось ненастным. По небу неслись серые облака, пронизывающий, холодный ветер скреб по тротуару опавшими листьями. Добравшись до центра города, Никки поняла, что что–то произошло. Повсюду собирались люди и о чем–то возбужденно переговаривались. Проходя мимо аптеки, она увидела толпу, которая слушала по телевизору новости. Еще больше людей собралось у телевизора в магазине видеотехники и в ресторане "Уютный уголок".
"Должно быть, делает очередное заявление", - подумала Никки, увидев на экране президента, но ей не терпелось добраться до дома пророчицы.
Она прошла по Скворцовой улице четыре квартала, пока не добралась до дома двести сорок восемь. Аккуратный, оштукатуренный белый дом с крыльцом был похож на другие дома на этой улице, которые отличались лишь привязанными к забору букетами увядших цветов, ангелами с рождественской ели, изображениями святых и рукописными плакатами. На одном Никки прочитала:
"Алтия - наша пророчица!",
на другом -
"Мы верим!".
С крыльца свешивалась кормушка для птиц, но она была пуста, а все окна в доме были занавешены.
Никки позвонила, и через мгновение Аманда открыла дверь.
- Ой, привет! - сказала она и взяла у девочки чемодан. - Спасибо, что принесла.
- Да ладно тебе.
- Ну хорошо, еще увидимся, - быстро, словно прощаясь, проговорила Аманда и отступила назад, закрывая дверь.
- А мне нельзя зайти? - спросила Никки. - Я не могу встретиться с пророчицей? - Никки попыталась заглянуть за плечо Аманды, ей показалось, что в доме были какие–то люди и она слышала их голоса.
- Господи! Нет! - с тревогой произнесла Аманда. - Мне строго наказано никого не впускать.
- А если я только загляну в ее комнату и тихонько поздороваюсь?
- Даже это запрещено. Я не могу впустить тебя в дом. У меня будут неприятности.
- А кто же к ней приходит?
- Только миссис Бисон и ее комитет - преподобный Лумис, мэр, начальник полиции. Один–два человека постоянно в доме.
Сидят и слушают, что она скажет. - Аманда обернулась. - Они и сейчас здесь.
- Сейчас?!
- Да, обсуждают то, что она сказала.
- То есть она с ними разговаривает?
- Скорее бормочет, а они склоняются над ней, слушают, а потом на цыпочках уходят в гостиную и спорят о том, что услышали.
В этот момент к дому подъехал автомобиль.
- Ой, это миссис Бисон! - прошептала Аманда. - Пора возвращаться к работе.
Миссис Бисон вышла из машины и поспешила в дом.
- Извините, дорогие, срочное дело.
- Я должна идти, - сказала Аманда. - Послушай, а как Отис?
- Отлично.
- Я никак не могу собраться с духом, чтобы спросить миссис Бисон, можно ли мне взять его сюда.
У Никки упало сердце - она уже и забыла, что щенок не ее.
- Но не думаю, что она разрешит, - говорила Аманда. - Так что не знаю. А ты…
Никки все поняла без слов.
- Я позабочусь о нем. Мне это не в тягость. Не волнуйся. - Сердце девочки вновь радостно забилось, она попрощалась и направилась на улицу.
Никки торопливо шагала по Скворцовой, миновала парк и вышла на Главную, надеясь успеть послушать хотя бы завершающую часть выступления президента. Подойдя к ресторану "Уютный уголок", она подумала, не спросить ли там у кого–нибудь, что произошло, но в этот момент услышала, как в воздухе что–то зажужжало, словно пролетал пчелиный рой. Люди останавливались и доставали свои мобильные телефоны.
В чем же дело? Может быть, срочные новости от миссис Бисон? Но кого можно спросить об этом?
Никки заметила рыжеволосого мальчика в очках с толстой оправой, который выходил из ресторана, держа в одной руке пончик, а другой прижимая к уху мобильный. Он выглядел ее сверстником, возможно, был чуть старше. Никки решила обратиться к нему:
- Прости, пожалуйста. Ты не знаешь, что происходит?
Мальчик повернулся, посмотрел на нее и нахмурился.
- Подожди, - сказал он, подняв руку с пончиком и внимательно слушая, что говорят по телефону.
Наконец он захлопнул крышку мобильного и спросил:
- Ты кто? Я тебя не знаю.
Никки объяснила, каким образом она оказалась в Йонвуде. Минуту–другую мальчик подозрительно разглядывал ее и пришел к выводу, что она не террористка.
- Я Мартин. Ты слышала выступление президента?
- Нет. А что он сказал?
- Что ж, посмотри. Я записал на свой ДТД.
Мартин нажал на крошечную кнопку, и на миниатюрном экране появился президент.
"Осталось шесть дней до конца ультиматума, - звучал его голос, - а Фалангия по–прежнему не склонна к сотрудничеству. Поэтому я прошу всех руководителей ввести в действие планы, разработанные на случай чрезвычайной ситуации, поскольку вероломное нападение на нашу страну может начаться в любой момент".
Президент говорил об эвакуации, убежищах, перемещении войск и закончил, как всегда:
"Давайте помолимся Господу, попросим Его защитить наш народ и даровать успех нашим начинаниям".
- Так вот почему… - начала было Никки, оторвав глаза от экрана, но не договорила, потому что на всей улице внезапно погас свет и одна за другой темнели витрины. - Что происходит? - спросила она.
- Официальное сообщение миссис Бисон, - ответил Мартин. - Она только что передала всем новое указание пророчицы. Видишь ли, пророчица очень долго говорила: "Никаких дамб" или "Никаких ламп", но никто не мог понять, что это значит. И только сегодня миссис Бисон осознала, что правильным будет второй вариант - "Никаких ламп", потому что он соответствует посланию президента.
- Почему?
- Потому что президент предупреждает нас о нападении, которое может случиться в любую минуту. Если мы выключим все лампы, нас не увидят с воздуха. - Мартин убрал телефон в карман.
Никки оглядела темную улицу. Над головой нависло вечернее небо. Она впервые по–настоящему испугалась, что может начаться война. Наверное, этот страх отразился на ее лице, потому что Мартин сказал:
- Не следует так волноваться. Даже если случится война, нам, скорее всего, ничего не грозит.
- Из–за пророчицы?
- Совершенно верно. У нас, можно сказать, прямая телефонная линия к Богу. Пока мы следуем ее указаниям, все у нас будет хорошо. Даже террорист, который бродит в окрестных лесах, нам не страшен.
- А он бродит?
Мартин кивнул.
- Вчера утром залез в ресторан.
- Это ужасно.
Никки думала, что все преступления остались в большом городе, а в Йонвуде тишь да благодать, но, увы, ошиблась.
Мартин всматривался в нее, словно пытался решить, с кем имеет дело.
- Ты любишь Бога? - спросил он наконец.
Поскольку этот вопрос Никки уже задавали, она не замедлила с ответом:
- Да, люблю.
Мартин улыбнулся, продемонстрировав белые ровные зубы, и Никки заметила, что глаза у него необычного цвета, красновато–карие, что прекрасно сочеталось с рыжими волосами.
- Это хорошо. Мне нужно идти. Еще увидимся.
Он ушел, а Никки стояла на темной улице, под черным небом и радовалась и тревожилась одновременно. Она познакомилась с мальчиком, это шаг к достижению цели номер два. Но миру грозила опасность, отчего цель номер три становилась самой насущной.
ГЛАВА 10
Фотография и дневник
Никки направилась к "Зеленой гавани". За последние два дня произошло так много, что голова шла кругом, и, чтобы успокоиться, она решила немного почитать.
Но первым делом Никки пошла на кухню, чтобы сварить себе горячего шоколада. И вдруг ей пришла в голову мысль, что горячий шоколад - идеальный кандидат для списка дел, от которых она хотела отказаться. Никки любила горячий шоколад, поэтому отказ от него дался бы ей нелегко. Волевое решение укрепило бы ее стремление творить добро, как физические упражнения укрепляют мышцы. Поэтому она заварила мятный чай, поднялась в детскую со стопкой отложенных бумаг и села на диван.
Сначала она взяла старый конверт и достала из него потемневшую фотографию на картонной подложке. На ней были запечатлены двое мужчин и две женщины, сидевшие на скамье, а на полу перед ними - двое детей. Все в старомодных одеждах, с хмурыми лицами, словно были недовольны тем, что фотограф заставил их долго сидеть.
Мужчины показались Никки какими–то странными. Присмотревшись, она поняла, что мужчины очень похожи и соединены друг с другом. Действительно, их связывала толстая перемычка на груди. Вот почему они так странно сидели! Это были не просто близнецы, а сцепленные близнецы или что–то в этом роде. Такие близнецы как–то назывались, но Никки не могла вспомнить как.
Под фотографией кто–то написал:
"Господа Банкеры с женами, гостившие в "Зеленой гавани" 4 июня 1868 г.".
Они побывали здесь, в этом доме! Никки долго смотрела на фотографию. Каково это - от рождения до смерти жить присоединенным к другому человеку? Если один болел, второму тоже приходилось лежать. Если один хотел пойти в магазин, а второй - почитать на диване газету, они должны были договариваться и находить взаимоприемлемое решение. Более странной жизни Никки не могла себе представить.
Она положила фотографию в конверт и взяла маленький коричневый блокнот, который принесла ей Аманда и в котором на первой странице было написано имя прадедушки.
Никки перечитала первую запись, где он писал о своих необычных ощущениях:
"10/1 2. Думаю, это одна из спален второго этажа, та, что у западного конца коридора. Почему там? Всколыхнулось какое–то воспоминание? Сказать не могу.
13/12. Чертово бедро так разболелось! Чуть ли не весь день оставался в постели.
19/12. Алтия Т. почти шесть месяцев ничего толком не говорит. Бренда Б. очень тревожится за нее".
Он писал о пророчице! Но следующая запись была совсем о другом:
"27/12. Могут ли прошлое, настоящее и будущее существовать одновременно, а некоторые люди - перемещаться между ними? Нужно посмотреть гипотезы, обсуждаемые в последних научных журналах. Спросить М.".
Гм, что бы это значило?
Никки выглянула в окно. На тротуаре миссис Бисон в дождевике с капюшоном, накинутым на бейсболку, прогуливала на поводке собаку. "Должно быть, это и есть Сосиска, - догадалась Никки. - Длинное тело и короткие лапы". Миссис Бисон прошла дальше по улице и повернула к кирпичному, старинному, ухоженному дому на противоположной стороне улицы. К парадной двери, выкрашенной белой краской, от тротуара вела прямая дорожка.
Около дома росли два куста, подстриженные в форме шара. "Идеальный дом, - подумала Никки. - В таком и должен жить человек, который стремится очистить Йонвуд от всего неправильного, нехорошего. Ах, если бы так удалось поступить со всем миром!"
Никки проводила взглядом миссис Бисон с Сосиской, пока они не скрылись за белой дверью, потом положила голову на красную подушку, чтобы немного подумать, а открыла глаза, когда за окном уже сгущались сумерки, и снизу ее звала Кристал.
Никки вскочила и выбежала из комнаты, подоткнув под дверь тряпки.
- Ну и денек! - воскликнула Кристал, снимая пальто в холле. - Объездила весь город. А ты что делала? Только читала?
- В основном, - ответила Никки.
- Нашла что–нибудь интересное?
- Да. Этот дом просто набит интересным. Не понимаю, как ты можешь думать о том, чтобы продать его!
Кристал только пожала плечами:
- И что тут интересного?
- Я нашла такую необычную старую фотографию. Подожди, сейчас покажу.
Никки опять побежала наверх. Когда она вошла в детскую, к ней подскочил Отис, и девочке стало жаль его, ведь до утра ему придется остаться одному. Никки присела, погладила щенка, он повалился на спину, вскинув лапы, и она почесала ему живот. Потом она достала из конверта фотографию близнецов и спустилась вниз. Кристал разговаривала по телефону:
- Старайся не волноваться. Я уверена, все у него в порядке. Хорошо. Хорошо. Пока. - И положила трубку. - Звонила твоя мама.
- Но я хотела поговорить с ней!
- Она совсем вымоталась, у нее нет сил даже на телефонный разговор. Просто хотела дать нам знать, что получила еще одну открытку от твоего отца. Я для тебя все записала. - Она протянула девочке листок бумаги.
Никки прочитала:
"Дорогие Ракель и Никки!
Мы работаем на очень большом объекте.
У меня все хорошо. Надеюсь, у вас тоже. Очень по вас скучаю.
Люблю, папа.
P.S. С удовольствием съел бы этим вечером пирожок с ореховым маслом, которые так хорошо печет Ракель!"
Опять минимум новостей. И опять этот загадочный постскриптум. Никки не помнила, чтобы ее мать когда–нибудь пекла пирожки с ореховым маслом. Что этим хотел сказать отец?
Кристал прошла на кухню, и Никки последовала за ней.
- Вот эта фотография, - сказала она.
- Ах да! - воскликнула Кристал. - Кажется, я слышала об этом. Эти близнецы Чанг и Энг родились в Сиаме, теперь это Таиланд. От них и пошло название "сиамские близнецы". Они приехали в Соединенные Штаты, их показывали по всей стране, а выйдя на пенсию, они поселились в Северной Каролине, недалеко отсюда. Дедушка говорил мне, что однажды они приезжали в этот дом, во времена его дедушки, вскоре после Гражданской войны. Должно быть, они оставили фотографию как подарок хозяевам. - Кристал перевернула фотографию. - Ты только посмотри! - вскричала она. - Они расписались на ней.