* * *
Катрин взяла последний аккорд и решительно раскланялась. Восьмой раз она уходила с возвышения, и восьмой раз ее просили вернуться.
- Все, господа, все! - наконец сказала она. - Меня муж дома ждет. А у вас впереди и без меня достаточно интересных бардов. Надо же и другим дать возможность выступить.
- Ка-ти! Ка-ти! Ка-а-ати!!! - возражали слушатели.
- Нет-нет! На сегодня все! - покачала головой она и отпустила несколько колков на лютне.
В Троанне это означало, что музыкант действительно сегодня больше не играет. Это было то же самое, что поставить точку. Окончательную и бесповоротную.
Публика проводила ее разочарованными умоляющими стонами, но Катрин была непреклонна. Ей и в самом деле пора. Тем, кто за ней, тоже необходимо выступить.
- Нет-нет, благодарю! Не надо меня провожать, - откликалась она, проталкиваясь к выходу и отбиваясь от самых назойливых поклонников. - Нет, ни в какой кабак я с вами не пойду. В гостиницу? Если вы повторите это предложение при моем муже, я, так и быть, подумаю. Куда же вы? Что ж, как хотите…
Гонорар был очень даже неплох. Катрин всерьез задумалась о том, что бы такое подарить Якшу с этого незапланированного заработка.
Изукрашенная дверь "Хрустальной флейты" захлопнулась за ее спиной, отсекая переливчатые звуки флейт, бархатные аккорды лютен, разудалые взвизги волынок, мерные вздохи барабанов и бубнов да певучие голоса скрипок. Вечерний город подмигнул Катрин желтым глазом фонаря.
"Отлично!" - подумала она, с наслаждением вдыхая прохладный воздух.
"Ой, мама!" - была следующая мысль, потому что ее внезапно, выскользнув из каких-то темных углов, окружили черные тени.
"Лучше бы я согласилась, чтоб меня тот доставучий придурок провожал!" - подумала она напоследок, а потом к ее лицу прижали омерзительно пахнущую тряпку, и звезды с фонарями завертелись перед ее глазами. Она даже вскрикнуть не успела.
- Бери ее! - прошептала одна из теней.
- Лютню осторожно! - добавила другая.
- И тихо! - добавила третья. - Уходим!
Еще миг - и перед "Хрустальной флейтой" не осталось никого.
* * *
Сознание вернулось рука об руку с головной болью. Якш застонал, сжал зубы и оторвал голову от пола.
Нет уж! Если кто-то решил, что одного удара по голове достаточно, чтобы его угробить, он явно просчитался!
Выдав несколько гномских ругательств, Якш медленно сел. В лавке было почти темно.
"Лютня! - в панике подумал он. - Я же мог ее разбить!"
В ужасе оглядевшись, гном нигде не обнаружил искалеченных обломков инструмента. С трудом встав, он перегнулся через прилавок, но там ее тоже не было. Или ее просто не видно в этой проклятущей темноте? Изрыгая самые грязные гномьи ругательства вперемежку с человечьими богохульствами, Якш осмотрел все вокруг, нашел и зажег масляную лампу, после чего опять все осмотрел.
Лютня исчезла.
- Я убью эту сволочь! - жалобно поведал Якш, ставя лампу на прилавок. - Найду и голыми руками кишки выдеру…
Его и не собирались угробить. Только ограбить.
Якш пошарил по карманам, но банковский вексель тоже исчез, равно как и поясной кошель.
"Все деньги. Все, сколько было…"
- Понятно… - пробурчал Якш. - Отличный подарок жене… муж с пробитой башкой, дома ни гроша, да еще и банковский долг… здорово!
Из дальнего угла лавки послышался тихий, но отчетливый стон.
"А там, кажется, "обедает" несчастный хозяин этого заведения!"
Якш поднял лампу и побрел на звук.
* * *
Катрин пришла в себя на огромном роскошном ложе. Над головой нависал изукрашенный аляповатыми звездами балдахин. Тошнить - не тошнило, голова не кружилась, не то что тогда. На сей раз похитители использовали более щадящее средство. А цель наверняка та же самая…
"Мне так понравилось твое пение, что я захотел послушать, как ты мурлыкаешь в постели…" - тотчас припомнилось ей.
Голоса из прошлого. Такие разные и такие одинаковые.
Тому придурку она без долгих размышлений разбила голову и сбежала. Он почему-то решил, что раз женщина зарабатывает себе на жизнь пением, то сопротивляться не умеет, да и не посмеет. Мало того - сама этого хочет. Певички все такие. А что отказывается, так это она цену себе набивает. Надо просто поставить строптивицу на место, и дело с концом.
"Что, еще один такой же идиот выискался?" - зло подумала Катрин и села, привычно окидывая взглядом окружающее пространство в поисках возможных орудий защиты.
Впрочем, нет, не защиты - с какой стати она-то защищаться будет?! Пусть он защищается. Если сможет. И пусть молит всех святых, чтобы она разбила ему голову самолично, потому как если до него доберется Якш…
Итак, ищем орудия нападения.
В каждой такой комнате что-нибудь да есть. Нужно только поискать как следует. То, что ее и не подумали связать, наводило на мысль, что нынешний похититель такой же высокомерный недалекий наглец, как и предыдущий. Впрочем, какому нормальному мужчине придет в голову похищать женщину? Особенно если она сказала "нет". Да и похищать-то не самолично, а пользуясь чужими, наемными руками.
Катрин соскользнула со стоявшего посреди комнаты ложа и медленно пошла вдоль стены.
Так. Столик. Вазочка. Замечательная такая вазочка. Дальше. Камин. Отлично! Каминные щипцы, кочерга! Ух ты! Еще один столик. Хрустальные бокалы на высоких ножках. Бутылка дорогого вина. Отличная штука, горлышко так и просится в руку. Вазочка с фруктами. Кресла. Табурет. Удобный такой табурет - не слишком большой, в самый раз за ножку ухватиться. Платяной шкаф, если ему немного помочь, упадет. Просто великолепно обставленная комната!
Удовлетворенная своими наблюдениями Катрин вернулась на ложе и притворилась лежащей без чувств.
"Якш, должно быть, с ума сходит!" - мрачно подумала она.
Однако ломиться наружу, даже не попытавшись предварительно выяснить, куда ее привезли и как отсюда выбраться, - непростительная глупость. Придется любимому мужу немного поволноваться. А что поделаешь? Ведь показать сразу, на что способна, - значит утратить внезапность. Ни один вменяемый полководец из хорошей, достойной доверия баллады нипочем бы так не поступил. Вот и ей не след. В прошлый раз она именно потому и сумела вырваться, что никто от нее ничего такого не ожидал. А она к тому моменту уже знала, куда ей бежать после того, как ускользнет из парчовой клетки.
Что ж, судя по тому, как темно за окном, ждать осталось недолго. Очень скоро охотник придет, чтобы насладиться своей добычей. А раз на столе вино и фрукты, значит, ужин все-таки подразумевается. Ужин, беседа, попытка обольстить пойманную дичь… если малость подыграть… если казаться вполне очарованной… сдающейся… узнать можно многое. Главное - вопросы задавать правильно. Осторожно. Не спрашивать напрямик: "Куда вы меня притащили, черт вас побери?! Где мы находимся, чтоб вас скособочило?!" - а вежливенько поинтересоваться: "Милый… ты наверняка утащил меня в ужасную глушь… как же ты сумеешь подарить мне достойный утренний подарок? Я ж тебе не какая-нибудь белошвейка. С моей популярностью и мастерским рангом я не менее чем дворянка!"
И послушать, что он ответит. И сделать выводы. И опять спросить:
"Эти великолепные драпировки, наверное, очень дорого стоят. Откуда они?"
"Да? Правда? А это вино… потрясающее! Просто потрясающее! Я уже почти не сержусь на тебя! Откуда, говоришь, его доставили? Это, должно быть, страшно далеко".
"Что? Совсем не далеко? Вот здорово. Знаешь, что? Бери только такое".
"Не может быть, чтобы ты меня украл на одну ночь! Я этого не переживу, слышишь!"
"Не на одну? Что ж… рада. А с кем я буду тут общаться? Только с тобой? Нет? А кто тут еще живет по соседству?"
Если похититель не совсем идиот, на большинство таких вопросов он постарается ответить уклончиво. Ни к чему похищенной птичке слишком много знать об устройстве золоченой клетки. Вот только информацию можно извлекать из всяких ответов, любому барду это ведомо.
Хорошо смазанная дверь отворилась бесшумно.
* * *
Свет масляной лампы выхватил из темноты связанного по рукам и ногам хозяина музыкальной лавки. Его рот был заткнут ветошью для протирки дек. Глаза умоляюще смотрели на Якша.
Добавив к уже произнесенным парочку новых гномьих ругательств, Якш выдернул кляп изо рта несчастного.
- Умоляю… развяжите меня!
Якш не замедлил исполнить просьбу.
- О боже! - простонал хозяин, растирая затекшие руки. - О господи, боже мой!
Якш напоил его вином из подвернувшегося под руку графина, помог добраться до уютного кресла, а сам расположился рядом, просто на полу. Другого кресла все равно не было, а ноги все еще слушались плохо.
- Что за чертовщина здесь творится? - вопросил Якш, когда взгляд торговца стал хоть сколько-нибудь осмысленным. - Кто был тот омерзительный тип?
- Ох, господи… - выдохнул торговец. - Он негодяй! Подонок!
- Это я как-то и сам понял, - пробурчал Якш.
- Он меня ограбил! Моя чудесная лютня! - Торговец умоляюще уставился на Якша.
- Если бы он хотел просто вас ограбить, то не стал бы, дожидаться меня, - резонно заметил тот. Голова болела, но уже работала. Отлично. - Хотя… деньги и вексель он у меня тоже забрал, сволочь… вексель на предъявителя… сегодня банки уже закрыты… если успеть завтра с утра опротестовать… то есть… он меня и ждал, чтоб ограбить? Вы сказали ему, что за лютней придет клиент?
- Как можно?! - возмутился торговец. - У меня еще совесть есть! Я просто сказал, что лютня продана, и все тут. Но он… он откуда-то сам все знал! Он сказал… он сказал, что я - письмо…
- Что?!
- Он сказал, что я - письмо. Вам. От него… - Торговец жалко скривился. - Я, знаете ли, не рыцарь. Мне страшно, когда у меня под носом размахивают ножом! - В его глазах блеснули слезы.
- Ну, тихо-тихо… - Якш успокаивающе коснулся его руки. - Этого мерзавца здесь нет. А когда я его найду… клянусь, он за все заплатит!
- Лишь бы я его больше никогда не видел, - всхлипнул торговец. - Такая лютня! Он же ее разобьет, мерзавец! Искалечит! Разве он понимает, как с ней должно обращаться? Бандит проклятый…
- Так что же было в письме? - тихо спросил Якш, а мерзкий призрак страха уже подходил на цыпочках, крался на мягких лапах…
- Он сказал, что вы меня убьете, если я скажу…
- Он ошибся, - коротко сказал Якш. - Я тебя убью, если ты не скажешь…
- Он сказал… он сказал… что вы должны слушаться… если не хотите… - Торговец задрожал, снова бросил на Якша умоляющий взгляд и наконец разрыдался.
- Если я не хочу, чтобы с моей женой что-то случилось, да?! - страшным свистящим шепотом выдохнул Якш, и мерзкий призрак страха обрел плоть, оделся броней ужаса и прыгнул на плечи. - Они ее захватили?! Похитили?!
- Да! - трясясь словно припадочный, выкрикнул хозяин музыкальной лавки. - Я не виноват, клянусь…
Усилием воли Якш подавил рвущуюся наружу ярость. Обхватил обеими руками торговца, прижал к себе, успокаивая.
- Я и так знаю, что ты не виноват, бедняга, - негромко сказал он. В голове черти со святыми хоровод плясали, но нельзя, нельзя сходить с ума! Времени на это нет. Якш медленно вдохнул и еще медленнее выдохнул. - Что этот гад еще передавал? Чего хотел?
- Сказал… чтоб вы шли к себе… - пролепетал торговец. - Что вас там ждут. И все скажут. Я правда не виноват!
- Ну что вы, коллега… разве ж я вас виню?
Якш быстро поднялся и, церемонно поклонившись, направился к выходу.
- Я обязательно верну вам деньги… или инструмент, если не выйдет иначе, - бросил он и, закрыв дверь лавки, что есть духу припустил в гостиницу.
"Сволочи! Гады! Мерзавцы! За что?!" - надрывался голос у него внутри, а насевший на плечи страх огромными когтями драл спину.
Он знал, за что.
Ему и вообще нельзя было жениться. И любовницу брать нельзя. И друзей заводить. И приятелей. По большому счету, ему и со шлюхами связываться не стоило. Они ведь тоже люди. И жить хотят не меньше прочих.
Любой, кто посмеет с ним связаться, - заложник. Любой, кто окажется достаточно глуп, чтобы этого захотеть, - кандидат в покойники.
Как он посмел думать, что выброшенная в кусты гномская корона от чего-то его избавляет? Или что она его от чего-то избавит, будучи возложена на прекрасные кудри великолепной Гуннхильд Эренхафт? Или что от него отвяжутся, если он убьет нескольких мерзавцев? От него самого, может, и отвязались бы, если бы он оставался один и по-прежнему убивал любого, кто подойдет и предложит, но он ведь не остался… Не остался один. Он посмел влюбиться. А потом жениться на любимой женщине.
Сволочь! Гад! Скотина! Это из-за него все! Из-за него самого! Это он, он сам подверг опасности любимую!
Якш уже бежал. Тяжело, как свихнувшаяся, потерявшая управление вагонетка. Он бежал, и решившие было его ограбить ночные разбойники вдруг передумали и резко свернули за угол. Он бежал, задыхаясь и сопя, а в голове остервенело грохотали гномские молоты.
Ему было очень страшно.
* * *
Дверь отворилась, и вошел немолодой уже красавчик с лицом сутенера.
"Да нет, нормальное у него лицо, - подумалось Катрин. - Наверное, нормальное. Просто, когда знаешь о нем то, что знаешь…"
- Я позволил себе пригласить вас сюда столь необычным образом, уважаемая, потому что у меня не было надежды, что вы примете приглашение в какой-либо иной форме, - чопорно промолвил он.
"Ну разумеется, не было, сволочь ты эдакая! - гневно подумала Катрин. - У тебя и сейчас нет никакой надежды, просто ты об этом пока не знаешь!"
- Отчего же, уважаемый господин? - промурлыкала она. - Мы, барды, народ, знаете ли, экстравагантный… нам чего только не взбредает порой в голову…
"Например, восемь… нет, десять разных способов разделаться с тобой!"
- Я все же подумал, что должен принести свои извинения, - продолжил красавчик. - Эй! Внести извинения! - приказал он куда-то в сторону открытой двери.
И пока Катрин размышляла, что может означать фраза "внести извинения", их действительно внесли.
"Что? Лютневый футляр?" - с изумлением подумала она.
"Хорошо знакомый футляр. Потому что мой собственный".
"Эй, в качестве извинений вы мне предлагаете мою же лютню?!"
"Еще один… Хм".
- Мы сохранили вашу лютню, уважаемая. Обращались как умели бережно, - промолвил красавчик, и широкоплечий здоровяк с поклоном поставил перед ней на пол один из футляров.
- А кроме того… - Красавчик взял из рук второго здоровяка другой футляр и отпустил обоих: - Свободны. Дверь закройте!
"Ага. Начинается соблазнение, - подумала Катрин. - Ну-ка, ну-ка, что за неотразимый дар ты там приготовил? Лютню, усыпанную самоцветами? Так она звучит хуже, как ни старайся!"
- А кроме того, я взял на себя смелость преподнести вам этот скромный дар. - Он опустился на одно колено и открыл футляр.
Сдержать потрясенный вдох Катрин не удалось.
"Боже мой! Если бы кто-то влюбленный в меня подарил мне такую лютню, я в ответ подарила бы ему ночь любви. Обязательно. Якш бы понял… Если бы кто-то предложил мне отдаться за такую лютню… я бы тоже согласилась… наверное. Это не одно и то же, хотя ты вряд ли понимаешь, раз тебе приходит в голову, что женщину можно просто похитить, а потом отделаться дорогим подарком. Таким подарком, как этот… Я скорей предпочту, чтоб меня сто раз изнасиловали, чем позволю тебе и дальше касаться этого благородного дерева своими погаными грязными лапами!"
"Я не могу не взять ее… ей не место в твоих руках… просто не место, подонок, понимаешь?"
Катрин протянула руки и бережно взяла лютню. Такую чудесную… такую замечательную… ее ни в коем случае нельзя оставлять у этого похитителя и проходимца!
- Вижу, что подарок понравился, следовательно, извинения приняты. Сейчас мы коротко обговорим условия нашего с вами договора…
"Если подарок понравился, значит, извинения приняты? Понятно, какого ты мнения об окружающем тебя мире. Что ж, значит, и тебе самому цена такая же. Я еще посмотрю, переспать с тобой или просто прикончить".
- Какого еще договора?! - выдохнула она, страстно глядя на потрясающую лютню. - Быстренько тащи меня в постель. Вино сам потом выпьешь! Давай поскорей покончим с этим, чтоб я могла наконец…
- Э… видимо, произошла ошибка… - растерянно проговорил "коварный соблазнитель". - То есть… если вы настаиваете на постели…
"А это уже интересно…"
- Я настаиваю?! - возмутилась Катрин. - Я, что ли, тебя похищала?! А если тебе не это от меня нужно, зачем здесь эта чертова кровать?!
Катрин раздраженно ткнула пальцем в роскошное ложе.
- Мы просто выбрали для вас апартаменты получше… - пробормотал он. - Если вас не устраивает кровать, мы можем ее заменить, но…
- К делу, - перебила Катрин. - Если ты не собираешься со мной спать, какого черта тебе вообще надо?
"Мне почему-то казалось, что я стала жертвой похитителя и насильника, но, похоже, он просто полный идиот".
- Вы должны дать слово чести не покидать это помещение без наших на то распоряжений. А также подтверждать, письменно или в форме устной просьбы, все наши пожелания, кои будут высказаны вашему мужу. В этом случае ни с ним, ни с вами ничего не случится, а ваше общественное положение только упрочится.
- Мое общественное положение меня вполне устраивает, - огрызнулась Катрин, но ее уверенность в своих силах несколько поколебалась.
"А идиотка-то, похоже, я…"
- Ну… быть любовницей владыки все же несколько лучше, чем уличной певичкой, разве нет? - подмигнул красавчик.
"Что?!"
"Так вот в чем дело…"