- Может. Может. Я тебе как-нибудь объясню, как это делать, и даже научу. - После этих слов Габор поежился, в глазах у него появился страх. А Стивр продолжил, прыснув от смеха: - Ха, не возьму я у тебя душу взамен! Не бойся. Ты же про мое ополчение слышал. Все - обычные люди.
- И где они сейчас?
- Тут ты прав. Надо бы мне тогда с ними пожестче быть. Думал - победили нечисть, и люди изменятся. Не изменятся они никогда. Но ничего, время учит.
- Куда пойдем-то? Теперь у меня нет плана.
- Думаю, что инквизиторы будут искать меня на дороге к троллям. Они нас догонят. Но все равно к троллям пробираться надо. Окольным путем. Может, повезет. Ты еще каких-нибудь тайных троп не знаешь? Ну, скрытых от инквизиторов?
- Нет.
- Жаль. Пошли… Чувствую, скоро в городе тревогу поднимут. Заклинание маскировочное уже почти испариться должно, коней с каретой найдут, да и дом должен уже запылать вовсю.
- Вот потеха для жителей будет. Почище, чем казнь колдуна на городской площади.
- Конечно, никто тушить не бросится.
- Может, и будут, чтобы чего себе в хозяйство утащить. У тебя-то много чем поживиться можно.
- Ничего не получат. Все сгорит. Я заклинание наложил.
- Жадный ты. Нет чтобы с народом добром поделиться.
- Бог подаст.
- Вот я и говорю, что жадный. Ладно. Отдохнул?
Скоро уж светать начнет, а мы здесь как на ладони. Глянет кто со стен - обязательно увидят. С такого расстояния даже косой и однорукий в нас стрелой попадет.
Габор с опаской посмотрел на крепостные стены. Но часовых меж зубцов чего-то уже не наблюдалось. Видимо, они решили, что городу никакая опасность не грозит, начальство само носа из теплых домов не кажет, так что можно остаток дежурства проспать.
Очертания стен выделялись на фоне темно-серого неба, щерясь, точно это были зубы - прореженные через один, чуть подпиленные, как любят делать дикари, обитающие на юго-западе. От них веяло каким-то могильным холодом. Казалось, не спасут от него теплые одежды, как в них ни закутывайся. Будто жили за стеной одни мертвецы. А те, кому посчастливилось оттуда выбраться, - оживали.
В воздухе появилась какая-то влажная взвесь. Не то чтобы дождик стал накрапывать, нет… Что-то другое это было. Незаметное совсем. Когда одежды к телу прилипать начнут, только и поймешь, что вымок до нитки, и станешь думать: отчего же такое случилось, никак недоброжелатель проклятьем каким одарил?
- Вот что я подумал, описание твоей внешности наверняка разошлют с гонцами по всем окрестностям, а то и с какого-нибудь портрета копий быстренько понаделают, чтобы тебя любой опознать мог. Ты бы чуть лицо свое подправил каким заклинанием.
- Сильное заклинание все равно не наложить. Любой через защиту настоящее лицо, если захочет, увидит.
- А чего ему хотеть-то?
- Любое заклинание обычно чувствуется, оно создает искажение в пространстве.
- Ну, подправь и мое заодно! - Габор попробовал придать своему лицу умоляющее выражение, но оно стало напоминать те гримасы, которыми в сражении воины пытаются напугать противника, прежде чем сойтись с ним врукопашную.
- Ха-ха-ха, - засмеялся Стивр, распознав уловку Габора, - вот ты, значит, к чему повел-то! Захотел под шумок в прекрасного принца превратиться, чтобы девушки на улицах косились на тебя да прелестями своими давали попользоваться, денег взамен не требуя.
- Эх, хозяин, ну чего ты так все опошляешь?! Тебе что, трудно, что ли? Да девушки меня и без твоего заклинания любят… иногда и… не все. Ну и черт с ними! Я ж о нашей безопасности забочусь. Только о ней.
- Верю, верю. Не причитай.
Стивр закрыл глаза, зашептал что-то. На лбу у него то ли бисеринки пота выступили, то ли влага от дождя собралась, стала на бровях скапливаться. Габор внимательно следил за ним - за тем, как его лицо преображается, точно кто-то невидимый сейчас лепит его заново - да так увлекся этим, даже забыл, что и его собственное лицо в эти секунды меняется.
- Готово, - наконец сказал Стивр, открывая глаза.
- Ой! - воскликнул Габор, ощупал свое лицо, но так ничего и не разобрал. Умей он читать пальцами, как слепые - чего-нибудь эти прикосновения и рассказали бы ему. - Лужу бы где отыскать! - Он завертел головой, но ничего подходящего не нашел.
- Попадется лужа - посмотришь еще. Не сомневайся, хуже, чем у тебя было, получиться просто не могло.
- Что?!! Что?!!
- Отлично, говорю, вышло! Просто красавец! Да и все равно ты сейчас, даже если лужу найдешь, ничего не разглядишь. Темно еще.
- Спасибо, хозяин, поверю тебе на слово. Пошли, что ли…
На дорогу они ступать не стали, напротив, в стороне от нее держались, чтобы те, кто по ней поедет или пойдет, не заметили их. Стражники собак по их следу пустить должны. Но этот след еще отыскать нужно. Оборвется он там, где они в карету забрались. Вот если они из застенков своих мага какого-нибудь выпустили и попросили беглецов поискать, то он-то их нашел бы, но не станет маг помогать инквизиторам. Что-что, а предателей среди них не было. Пусть они и терпеть не могли друг друга, проклятия разные насылали, но с инквизиторами, чтобы с конкурентами разделаться, никто из чародеев не сотрудничал. Знали ведь, что добром это никогда не кончится. Сегодня твоего недруга забрали, завтра дойдет очередь и до тебя. Не простят, отсидеться не удастся! Когда все это поняли, то объединяться стали, чтобы инквизиторов хоть как-то остановить. Но куда там! У них поддержка короля. Околдовали они его, что ли?
Габор все по сторонам осматривался, в особенности когда их окружил лес. Не лес, а подлесок. Деревья-то не густо стояли, не сплошной стеной, но все же - кто там разберет, что за ними прячется? Может, зверь какой, совсем оголодавший, готовый и на людей напасть, только бы желудок свой успокоить.
Несколько раз Стивру даже почудилось, будто он видит в темноте серебристые огоньки, похожие на те, что в небесах сверкают. Оборотни так близко к городу подходить побоялись бы. Ждали, наверное, когда люди подальше от населенного пункта отойдут, да и не знал Стивр, остались ли где-то оборотни вообще. Может, в самых отдаленных местах, куда нога человека и не ступала никогда, они еще обитают, спрятавшись от дневного света в пещерах или в берлогах. Вероятно, они еще сохранились среди северных варваров…
Как-то раз Стивр узнал, что крестьяне одной из дальних деревень оборотня поймали, и приехал поглазеть на него. Селяне уверяли, будто все серебро, которое в деревне было, на наконечники для стрел извели. Им-то привычнее было косу в руках держать, а с луком управляться никто из них не умел. Вот и растеряли они большинство стрел по полям да лесам, когда за оборотнем гонялись. Потом обложили его, подстрелили, приволокли тушу в деревню, кол осиновый на всякий случай в сердце воткнули. После такой операции оборотень должен был в человека превратиться, а зверь, которого они убили, так и остался волком. Большим, с теленка размером, и не серым, а чуть коричневатым, но все-таки волком. Цвет его шкуры получился таким, наверное, оттого, что в предках у него бродячая собака была. Крестьяне своей добычей гордились, рады были любому гостю ее показать. И как только не додумались еще за это деньги брать, чтоб свои расходы окупить! Не стал им Стивр говорить, что напрасно они серебро свое по лесу разбрасывали. Железом смогли бы убить зверя побыстрее, оно ведь прочнее, чем серебро, да и дешевле.
- Костер бы разжечь, - сказал Габор, - здесь-то нас никто и не увидит, ветки вот только вымокли все. Эх, жалко.
Оборотней огонь привлек бы, а обычных зверей - отпугнул. Сколько ни прислушивайся - все равно не узнаешь, есть ли они где-то поблизости или нет, потому что и те и другие ходят бесшумно, сучья под ними не хрустят. Это только человек их ломает. В старых сказках оборотни подходили прямо к городским стенам.
Вот только ошибались они, если думали, что никого поблизости нет.
Неожиданно они вышли на поляну, не сразу Стивр понял, что на дальнем ее конце - люди. Он стал тереть глаза, щуриться, влага мешала разглядеть, сколько же там человек и что они делают.
Самой заметной среди них была девушка. Она куталась в серый плащ, такой же серый, как и все, что окру жало их сейчас, одной рукой придерживая ворот, а другой - полу. Но ткань плаща была такой плотной и грубой, что и не разобрать - держит она что-то в руке или же просто сжимает кулак. Да и будь у нее меч или кинжал, что она сделает против трех взрослых мужчин, обступивших ее?
Инквизиторы прятали лица под капюшонами, а на глаза у них, наверное, были надвинуты очки с черными стеклами. "Не видишь глаз - не можешь управлять человеком" - это были азы обучения инквизиторов.
Плащ скрадывал фигуру девушки, делал ее бесформенной, не совсем человеческой и уж тем более не женской. Поначалу Стивр подумал, что ей лет двадцать, но потом понял, что она гораздо моложе. Может, ей нет еще и пятнадцати - ребенок совсем, хрупкий, как хрустальный бокал на тонкой ножке. Однако возрастных ограничений у инквизиторов нет, и они с удовольствием сжигают и стариков, которые и так уже одной ногой в могиле, и детей, которые ничего еще не видели в этом мире.
Стивр бросился вперед, зашлепал по скользкой грязи, чуть расставляя руки, чтобы удерживать равновесие, пока он еще не вытащил меч. А надо бы!.. Скользни по нему свет, может, инквизиторы отвлеклись бы на какой-то миг от своей жертвы, а она получила бы шанс вытащить то, что прятала за полой плаща. Может, там не только сжатые в кулак пальцы, а что-нибудь посущественнее.
За пеленой дождя он не мог хорошенько разглядеть ее, что уж говорить о том, чтобы услышать слова. Инквизиторы держались напряженно, скрывали свой страх, но тот все равно прорывался наружу, чувствовался.
Стивр знал, что не успеет, что ей не устоять против троих врагов, и в лучшем случае он сможет только убить их, но уж никак не сможет спасти эту девушку.
Что-то в ней было притягивающее. Точно под плащом ее тело должно светиться, как солнце, или, скорее, как луна, - таким же серебром.
- Что ты хочешь сделать? услышал он голос Табора, топающего рядышком.
- Догадайся.
- Она разберется без тебя.
- Не уверен.
- Увидишь.
- Да с чего ты взял?
- Ты разве не понял, кто она?
- Ведьма.
- Не только.
Они обменивались короткими репликами, на более длинные не хватало дыхания.
Стивр и не понял, что произошло. Он лишь увидел, как инквизиторы, наконец-то преодолев свой страх и вытащив мечи, двинулись к девушке, а она тут же распахнула свой плащ. Ощущение напоминало то, что возникает, когда раздвигается в разные стороны занавес, а за ним… Незнакомка точно взорвалась серебром, осветив все вокруг. Из нее будто бы полился расплавленный металл, накатил на инквизиторов волной. Они побросали свои мечи, закрыв глаза руками. У Стивра заложило уши от их истошного крика. Они орали, терли глаза, как будто их выжигало огнем, потом стали валиться на колени, словно увидели перед собой бога или его посланника. Девушка и вправду очень походила на те изображения, что инквизиторы рисовали на стенах своих храмов. Ангел?
Молились ли инквизиторы в эти минуты? Они стояли так не больше секунды, потом упали головами вперед, прямо к ногам девушки. Она к тому времени уже запахнула свой плащ и возвышалась над поверженными врагами, дрожа, скорее от холода, чем от страха и напряжения.
Стивр остановился.
- Ого, так она истребитель инквизиторов? Мне бы ее, да в Стринагарское ущелье!
- Все ты об одном и том же думаешь. Сам ведь знаешь, что некоторые, кто магическими способностями обладает, с тобой тогда там были.
- Знаю, знаю.
Стивр был ошеломлен, он подходил к девушке медленно, шажок за шажком, и в глаза ей смотрел, словно она была каким-то зверем. Знаешь ведь, что отвернешься хоть на миг, тут-то он на тебя и бросится.
Девушка молчала. Стивр заметил, что у нее стучат зубы и чуть дергаются веки.
- Мы не враги тебе, - сказал Стивр, вытягивая вперед ладони и показывая, что у него нет никакого оружия, - мы сами с инквизиторами не в ладах. Я Стивр Галлесский. Может, слышала? - Он запнулся, вспомнив о своем измененном лице.
- Да, - тихо, едва слышно прошептала девушка. - Я тебя узнала. Двое из наших были с тобой в ущелье, прикрывали тебе спину, но ты этого так и не заметил.
"Ну да, она ведь видит меня настоящего. Что ей мое заклинание?"
Стивр вспомнил наемника, который спас его в ущелье, он пришел с ним потом в столицу, а там их дороги разошлись. Как там его звали? Дориан Хо, кажется. Может, это он и был?
- Я заметил.
Девушка покачнулась, глаза ее стали закатываться, остались только белки, а потом она начала оседать, колени ее подкосились, точно ее подрубили… Но Стивр не дал ей упасть, подхватил под руки. Она оказалась легкой, невесомой почти.
- Только смотри, ее плащ не распахивай, - посоветовал Габор.
- Как ты мог подумать? - попробовал пошутить Стивр.
Габор шутки либо не оценил, либо не понял вовсе.
- Кто знает, что тогда произойдет? Может, нас тоже, как и инквизиторов, это прикончит.
- Не буду.
- Одно могу сказать - наш-то след инквизиторы не возьмут, а вот за ней наверняка и другие погонятся. Мы ведь ее не бросим? - с надеждой в голосе спросил Габор.
- Нет, - ответил Стивр.
- Я так и знал. С собой потащим?
- Ага.
- Ну что же, поздравляю! Вляпались мы теперь по самое не балуй.
3
Не любил король спускаться в мрачные и сырые подземелья, где инквизиторы выбивали признания у тех, кто попал к ним в руки. Методы у них были такие, что любой признается в чем угодно. Ступеньки, что вели в казематы, были скользкими не только из-за плесени, что густо разрослась на них, но еще и от крови. Чтобы не упасть, приходилось держаться за стены рукой, но они были такими холодными, что быстро высасывали из тела все тепло. Казалось, что на камни этих стен наложили какое-то заклятие, забирающее из тела помимо тепла еще и саму жизнь. Король отдернул руку.
- Осторожнее, - подхватил его под локоть главный инквизитор.
- Ох, Ортега, - вздохнул монарх. При посторонних он никогда не называл главного инквизитора по имени, но сейчас никто их услышать не мог, разве что стены подземелья, а они тайны хранить умели, как и те, кто эти тайны выбивал у грешников. - Ты явно смерти моей преждевременной хочешь. Завел сюда, чтобы я поскользнулся, грохнулся… потом костей не соберешь.
- Как вы можете так говорить! - театрально смутился Ортега.
Кожа на его одутловатом лице была бледной, возможно оттого, что он редко появлялся на улице, когда там светило солнце. А если он и выходил из подвала, то все равно лицо свое под капюшоном скрывал, точно вампир какой-то, что боится дневного света. Главный инквизитор действительно любил кровь, но не как вампиры, те-то ее хоть пьют, - он же получал удовольствие только от ее вида. Ему бы лучше на сражение какое со стороны посмотреть - там кровь рекой льется! Да только он предпочитал удовольствия иного рода: любил распоряжаться чужими жизнями. А на поле брани люди убивали друг друга помимо его воли, и это его не возбуждало.
Ортега опирался на мощный деревянный посох, усиленный полосками металла. По слухам, главный инквизитор применял его во время пыток, охаживая спины грешников. Да и на вид посох этот больше походил на холодное оружие.
Лестницу освещали свечи, державшиеся на вбитых в стены канделябрах, а подземелье - огонь в жаровне, где обычно палачи-инквизиторы раскаляли до красноты щипцы, стержни и прочий пыточный инвентарь. Огонь этот хоть как-то боролся с сыростью. Но помимо нее подземелье было пронизано страхом и королю казалось, что стоит ему закрыть глаза, как он услышит крики тех, кто сюда попадал.
- Мрачновато у тебя, - сказал он главному инквизитору, чтобы хоть как-то разогнать страх, который стал в его тело пробираться.
- Психологическое давление, - пояснил Ортега, - некоторые раскалываются только от одного вида этого места и начинают складно все рассказывать: как ворожили да колдовали, как порчу на людей насылали. Других, правда, на такой разговор приходится немного настраивать.
- И что есть те, которые молчат? У тебя любой, похоже, заговорит, если язык есть, хотя твои подручные, бывает, и языки выдирают.
- Не без этого. Но только после того как мы уже все нужное узнаем. Нам ведь признание греха нужно и раскаяние. Тогда душа грешника на тот свет очищенной попасть может.
Главный инквизитор не стал рассказывать о том, что колдуны и маги - настоящие, а не те, кого за них выдают, чтобы поквитаться, умеют накладывать на себя заклинания, и тогда их тела перестают чувствовать боль. Их хоть жги, хоть кости дроби, все до одной, начиная с фаланг пальцев, а затем остальные, растягивая это удовольствие на долгие часы; хоть руби их на части - они только посмеиваться будут. Ох, сильно они инквизиторов раздражают, злят до белого каления, потому что все эти чудодейственные пыточные приспособления бесполезными становятся. Таких, настоящих, лучше сразу отправить на костер, а пепел развеять, именно развеять, а то, ежели в горшок все собрать, чего доброго, воскреснет маг.
Подземелье походило на мастерскую какого-нибудь изобретателя, который мастерит разные сложные механизмы.
Пленник сидел на полу, прикованный к стене. Кандалы глубоко врезались в его запястья и разодрали кожу до крови. Волосы у него слиплись, одежда превратилась в грязные лохмотья, сквозь дыры виднелись кровавые рубцы, которые, похоже, покрывали все его тело. Король скосился на посох главного инквизитора, подумав: не это ли орудие оставило кровавые отметины на теле пленника? Скорее всего, нет. Таким посохом кости ломать хорошо, а рубцы оставляет обычно кнут или железка какая, раскаленная. Невдалеке, рядом со стеной, стояли два инквизитора, вытянув руки по швам и смиренно опустив головы, на которые были надвинуты капюшоны, так что лиц их было не разглядеть.
- Взбодрите его, - приказал главный подручным. Те зачерпнули из большого чана по ведру воды и по очереди выплеснули ее на голову пленника. Мужчина очнулся, стал отплевываться, точно его из воды вытащили и он уже ее вдоволь наглотался. Он приподнял голову, посмотрел на мучителей… Хотя "посмотрел" не совсем точно сказано, потому что один глаз у него заплыл и между веками осталась лишь тонкая щелочка, как у степняка, а второго, похоже, он вовсе лишился. Король видел многое в своей жизни и не такие раны встречал - он не отвернулся от этого взгляда.
Пленник что-то зашамкал, замычал - зубов у него совсем не осталось.
- Это не Стивр Галлесский, - сказал король, несколько секунд внимательно изучая лицо пленника.
- Он утверждает, что его зовут Стивр Галлесский. Внешне похож, сверяли с портретами.
- М-да, давно, видать, это было, - позволил себе шутку король, - сейчас он похож на отбивную. Да после таких пыток ты и сам скажешь, что тебя зовут Стивр Галлесский. У этого нет шрамов, маленьких старых шрамов. Новых у него после твоих мясников много будет.
- Хе, - хитро подмигнул главный инквизитор, - а я так не думаю.
- Выпустишь ты его или нет из подземелья - мне все равно, - догадался король о мыслях инквизитора.