Тег внимательно смотрел на дочь. Димела пошла в него внешностью, но не ростом. Слишком угловата, чтобы быть красавицей, но жена из нее вышла хорошая. У них уже трое чудесных детей, у Димелы и Фируса.
- Где Фирус? - спросил Тег.
- Руководит перемещением Южной фермы.
- О да, Патрин упоминал об этом.
Тег улыбнулся. Он был доволен, что Димела отвергла Орден, предпочтя выйти замуж за Фируса, коренного жителя Лернауса, и остаться в свите своего отца.
- Я знаю только, что они опять призывают тебя на службу, - сказала Димела. - Это опасное назначение?
- Ну, знаешь ли, ты говоришь в точности, как твоя мать, - заметил Тег.
- Значит, это опасно! Черт их возьми, неужели ты недостаточно на них потрудился?
- Очевидно, нет.
Она двинулась к выходу как раз тогда, когда в дальнем конце теплицы показался вошедший Патрин. Тег услышал, как она на ходу обратилась к нему:
- Чем он старше становится, тем больше сам уподобляется Преподобной Матери.
"А чего еще она могла ожидать!" - подивился Тег. Сын Преподобной Матери, отец - мелкий чиновник КХОАМа, он вырос в доме, который жил в ритме Ордена. С раннего возраста он ясно видел, как верность его отца межпланетной торговой сети КХОАМа исчезает, если у матери бывали возражения.
Этот дом был домом его матери, до самой ее смерти менее года назад. Через год после смерти отца. На всем вокруг оставлена печать ее вкусов.
Перед Тегом остановился Патрин.
- Я за своей записной книжкой. Ты дописал в нее имена?
- Несколько. Тебе лучше сразу этим заняться.
- Да, сэр! - Патрин принял молодцеватый вид и отправился обратно тем же путем, которым пришел, похлопывая записной книжкой по ноге.
"Он тоже это ощущает", - подумал Тег.
Тег снова посмотрел вокруг. Этот дом так и оставался местом его матери. После стольких лет, прожитых здесь, выращенной им здесь семьи! И все равно - ее дом. О да, он построил эту теплицу, но этот кабинет был прежде ее личной комнатой.
Жанет Роксбро из лернаусских Роксбро. Мебель, отделка - во всем эта комната по-прежнему принадлежит ей. Тег с женой заменили несколько не главных деталей, но суть Жанет Роксбро оставалась. В ее происхождении, никаких сомнений, кровь Рыбословш. Какой же огромной ценностью она была для Ордена! Странно то, что она вышла замуж за Лоше Тега и прожила здесь всю жизнь. В голове не укладывается, пока не поймешь, насколько далеко, на поколения вперед, составлены Программы выведения Бене Джессерит.
"Они опять это сделали, - подумал Тег. - Все эти годы они продержали меня за кулисами именно для теперешнего момента".
Неужели все эти тысячелетия религия не предъявляет патент на творение?
Тлейлаксанский Вопрос, из речений Муад Диба
Воздух Тлейлакса был кристаллиновым, скованным той неподвижностью, что частично происходит от утреннего морозца, а частично - словно сама жизнь выжидающе затихла там, за окном, во граде Бандалонге, жизнь приникшая и плотоядная, которая не шелохнется, пока не воспримет его личного сигнала. Махай, Тилвит Вафф, Господин Господинов ценил этот час больше любого другого времени дня. Сейчас, когда он смотрел в открытое окно, город принадлежал ему. "Бандалонг очнется к жизни только по-моему повелению", - говорил он себе. Страх, улавливаемый им там, был его опорой в любой ситуации, которая могла возникнуть в этом огромном инкубаторе жизни: здесь зародилась цивилизация Тлейлакса и затем далеко распространила свою мощь.
Они, его подданные, ждали этого времени многие тысячелетия. Теперь Вафф смаковал этот момент. Пройдя через все дурные времена Пророка Лито II (не Бога-Императора, но Посланца Господня), через все время Голода и Рассеяния, через все болезненные поражения от рук меньших творений, через все муки, Тлейлакс терпеливо копил силы для этого момента. "Мы достигли нашего времени, о Пророк!"
Город, раскинувшийся под его высоким окном, виднелся ему символом, крупной меткой на странице тлейлаксанского атласа. Другие планеты, другие великие города, взаимосвязанные, взаимозависимые, преданность которых сводится к этому центру - к Богу Ваффа и его городу, ждут сигнала, который - все они знают - должен скоро последовать. Двойные силы Танцоров и Машейхов, готовясь к космическому броску, собрали воедино свою мощь. Тысячелетние ожидания вскоре завершатся.
Вафф думал об этом как о "долгом начале".
Да. Он кивнул себе, глядя на затихший город. С самой начальной стадии, с бесконечно малого зародыша идеи правители Бене Тлейлакса понимали опасности столь огромного плана - всеобъемлющего, хитросплетенного, тонкого. Он изведали необходимость проходить по самой кромке катастрофы, терпеть то и дело разящие потери, подчиненность и униженность.
Все это, и намного больше, делалось для сотворения особого образа Бене Тлейлакса. За тысячелетия они сотворили миф.
- Греховные, отвратительные грязные тлейлаксанцы! Глупые тлейлаксанцы! Предсказуемые тлейлаксанцы! Импульсивные тлейлаксанцы!
Даже креатура Пророка пала жертвой этого мифа. Пленная Рыбословша стоя в этой комнате, кричала на тлейлаксанского Господина:
- Долгое притворство создает реальность! Ты и в самом деле греховен!
Вот они и убили ее, и Пророк ничего им не сделал.
Немногие среди всех чуждых миров и людей понимали сдержанность тлейлаксанцев. Порывистость? Они еще передумают после того, как Бене Тлейлакс покажет, сколько тысячелетий был способен ждать своего господства.
- Спаннунгсбоген!
Вафф покатал это древнее слово по языку: "Натяжение лука!" Как далеко ты натягиваешь лук перед тем, как выпустить стрелу. Эта стрела войдет глубоко!
- Машейхи ждали больше, чем кто-либо другой, - прошептал Вафф. Здесь, в своей крепкой башне, он осмелился произнести это слово вслух только для самого себя: "Машейхи".
Крыши под ним сверкали в восходящем солнце. Он услышал, как начала шевелиться жизнь в городе. Сладостная горечь запахов Тлейлакса потянулась в воздухе к его окну. Вафф вдохнул глубоко и закрыл окно.
Он почувствовал себя обновленным после этого момента одинокого наблюдения. Отвернувшись от окна, он облачился в белое одеяние - хилат почета, перед которым обязан склоняться весь Домель. Длинный хилат полностью скрыл его короткое тело, вызвав у него острое чувство, будто он облачился в доспех.
- Мы - народ Ягиста, - напомнил он своим советникам всего только вчера вечером. - Все остальное - пограничные области. Мы с единственной целью все эти тысячелетия лелеяли миф о наших слабости и темных кознях.
Девять его советников, сидевших в глубокой caгpe без окон под защитным полем не-пространства, улыбнулись тогда, одобряя его слова. Всё они понимают. Сцена, на которой тлейлаксанцы определяли свою судьбу, всегда была для них кехлем с его законом гуфрана.
Так надлежало, чтобы даже Вафф, самый могущественный из всех тлейлаксанцев, не мог покинуть свой мир, быть впущен в него заново, не пройдя обряда самоуничижения через гуфран, прося прощения за контакты с невообразимыми грехами неверных. Даже самого сильного способно запятнать общение с повиндой. Хасадары, надзирающие за всеми границами Тлейлакса и охраняющие женщин Селамлика, вправе подозревать даже Ваффа. Он - один из людей Кехля, но все равно должен подтверждать это каждый раз, когда оставляет и возвращается в родной мир - и, разумеется, всякий раз, когда входит в селамлик для пожертвования своей спермы.
Вафф подошел к высокому зеркалу и рассмотрел себя и свое одеяние. Он знал, что для повинды представлялся чем-то наподобие эльфа. Едва ли полтора метра роста, глаза, волосы и кожа - различные оттенки серого, все должно работать на общее впечатление от овального лица с крохотным ртом и линией острых зубок. Лицевые Танцоры могли копировать его жесты и позы, могли дезинтегрироваться по повелению Машейха. Но ни Машейхов, ни Хасадаров нельзя одурачить. Лишь повинду это способно обмануть.
"Кроме Бене Джессерит!"
От этой мысли его лицо сделалось угрюмым. Что ж, этим мегерам еще предстоит встретиться с одним из новых Лицевых Танцоров!
"Ни один другой народ не овладел языком генетики так, как Бене Тлейлакс, - успокоил он себя. - Мы правы, называя этот язык "языком Бога", поскольку сам Бог дал нам эту великую силу".
Вафф подошел к двери и стал ждать утреннего колокола. Нет способа описать испытываемую им гамму переживаний. Время развернулось перед ним. Он не спрашивал, почему правдивое послание Пророка было услышано только Бене Тлейлаксом. Это - Господне Деяние, и в этом Пророк - Мышца Господня.
"Ты приготовил их для нас, о Пророк".
И этот гхола на Гамму - нынешний гхола - в настоящий момент стоил всех ожиданий.
Пробил утренний колокол, и Вафф прошел в зал, вместе с другими, облаченными в белое фигурами, вышел на восточный балкон приветствовать солнце. Как Махай и Абдль своего народа, он мог теперь олицетворять себя со всем народом Тлейлакса.
"Мы живем законом Шариата, единственные оставшиеся во всем мироздании".
Никогда и нигде, кроме закрытых палат его братьев-малик, не мог он раскрыть этот секрет. Но теперь работа этой тайной мысли, разделяемой сейчас каждым вокруг него, в равной степени была заметна и в Машейхах, и в Домеле, и в Лицевых Танцорах. Парадокс родства и ощущения социальной общности, пронизывающий весь Кехль от Машейхов до самых низов Домеля, не был парадоксом для Ваффа.
"Мы работаем на единого Бога".
Лицевой Танцор, в личине Домеля, склонился и открыл двери балкона. Вафф, выходящий на солнечный свет со многими спутниками вокруг него, улыбнулся, узнав Лицевого Танцора. Еще и Домель! Семейная шуточка - но Лицевые Танцоры не кровные члены семьи. Они - конструкции, инструменты, точно так же, как гхола на Гамму - это инструмент, созданный языком Бога, на котором говорят только Машейхи.
Вместе с другими, теснившимися вокруг него Вафф совершил намаз перед солнцем. Он испустил крик Абдля и услышал, как этот крик разнесся далеко, до самых крайних точек города.
- Солнце не Бог! - закричал он.
Нет, солнце было только символом бескрайних господних мощи и милосердия - еще одна конструкция, еще один инструмент. Чувствуя себя очищенным гуфраном, через который прошел вчера вечером, и оживленный утренним ритуалом Вафф мог теперь подумать о путешествии в мир повинды, из которого он только что вернулся, пройдя обряд гуфрана. Другие верующие освободили ему дорогу, когда он пошел назад во внутренние коридоры и по спускопроводу в центральный сад, где назначил сбор своим советникам.
"Успешный выдался рейд, рейд среди повинды", - подумал он.
Покидая внутренний мир Бене Тлейлакса, Вафф каждый раз ощущал себя в лашкаре - боевом походе ради высшей мести, которая на тайном языке его народа называлась Бодал (всегда с большой буквы и всегда заново подтверждаемая в гуфране и кехле). Последний лашкар был очень успешным.
Вафф попал из спускопровода в центральный сад, залитый солнечным светом через призматические рефлекторы, установленные на окружающих крышах. В самой середине присыпанного гравием круга небольшой фонтан исполнял фугу для зрения. Низкий белый палисад ограждал коротко стриженную лужайку, пространство вполне достаточное чтобы фонтан освежал воздух, но чтобы плеск воды не мешал беседе, ведущейся тихими голосами. На этом газончике стояли десять узких скамей из древнего пластика, девять из них - полукругом, лицом к поставленной чуть отдельно десятой.
Вафф, помедлив перед газончиком, огляделся, удивляясь, почему он никогда раньше не испытывал того радостного наслаждения при виде этого места. Сам материал скамей был синий, они не были крашеными. За века употребления в скамьях появились плавные изгибы, округлые впадины от бесчисленных ягодиц, но в сносившихся местах цвет был все также ярок.
Вафф уселся, обернувшись лицом к девяти советникам, подбирая слова, которые должен был произнести. Документ, привезенный им из последнего лашкара и послуживший основным поводом для него оказался ко времени. Его название и текст содержали очень важное послание для Тлейлакса.
Из внутреннего кармана Вафф извлек тонкую пачку ридуланского хрусталя. Он заметил необычный интерес у своих советников: девять лиц, подобных его собственному, Машейхи, сердцевина кехля - выражали ожидание, они все читали в кехле этот документ: "Манифест Атридесов". Они провели ночь в размышлениях над содержанием Манифеста. Затем это надо было обсудить. Вафф положил документ на колени.
- Я предлагаю распространять этот текст вдаль и вширь, - сказал Вафф.
- Без изменений? - это спросил Мирлат, советник, ближе всего подошедший к гхоло-трансформации. Мирлат, вне сомнений, метит на место Абдля и Махая.
Вафф сосредоточил взгляд на широких челюстях советника, где за века вырос выступающий хрящик, видимая примета огромного возраста его нынешнего тела.
- Именно таким, каким он попал в наши руки, - сказал Вафф.
- Опасно, - заметил Мирлат.
Вафф повернулся вправо, его детский профиль выделялся на фоне фонтана так, что его могли видеть все советники. Рука Господня мне порука! Небеса над нами - словно полированный карнеол, словно бы Бандалонг, самый древний город Тлейлакса, выстроен под одним из гигантских искусственных укрытий, возводившихся, чтобы укрыть первопроходцев на тяжелых для жизни планетах. Когда Вафф опять перевел взгляд на своих советников, лицо его хранило прежнее выражение.
- Для нас не опасно, - возразил он.
- Как посмотреть, - сказал Мирлат.
- Тогда давайте сравним наши точки зрения, - сказал Вафф. - Должны ли мы бояться Икса или Рыбословш? Разумеется, нет! Они наши, хотя этого не знают.
Вафф сделал паузу, чтобы его слова отчетливо были слышны всем и чтобы всем здесь было известно, что новые Лицевые Танцоры сидят в высочайших советах Икса и Рыбословш и что подмена эта не разоблачена.
- Космический Союз не выступит против нас и не окажет нам противодействия, потому что мы - единственный надежный источник меланжа, - продолжал Вафф.
- А как насчет Преподобных Черниц, возвращающихся из Рассеяния? - осведомился Мирлат.
- Мы с ними разберемся, когда это потребуется, - сказал Вафф.
- И нам помогут потомки тех, кто по собственной воле отправились в Рассеяние.
- Время в самом деле представляется удачным, - пробормотал другой советник.
Это, отметил Вафф, проговорил Торг-младший. Прекрасно! Вот один голос и обеспечен.
- Бене Джессерит! - проворчал Мирлат.
- Я думаю, Преподобные Черницы устранят мегер с нашего пути, - сказал Вафф. Они уже рычат друг на Друга, как звери на арене для боев.
- А что если будет установлен автор этого Манифеста? - вопросил Мирлат. - Что тогда?
Некоторые советники закивали головами. Вафф отметил их: люди, которых надо еще привлечь на свою сторону.
- В наш век опасно носить имя Атридес, - сказал он.
- Кроме, может быть, как на Гамму, - сказал Мирлат. - И документ этот подписан именем Атридеса.
"Как странно", - подумал Вафф.
Представитель КХОАМа на той самой конференции повинды, ради которой Вафф вынужден был покинуть родные планеты Тлейлакса, подчеркнул именно этот пункт. Но большинство КХОАМа - скрытые атеисты, на все религии смотрят с подозрением, а Атридесы, безусловно, были в свое время мощной религиозной силой. Беспокойство КХОАМа было почти осязаемо.
Теперь Вафф докладывал об этой реакции КХОАМа.
- Этот КХОАМовский клеврет, проклятие его безбожной душе, прав, - настаивал Мирлат. - Документ с подковыркой.
"С Мирлатом надо будет разобраться", - подумал Вафф. Он поднял документ с колен и прочел вслух первую строку:
- "Сначала было слово, и слово было Бог".
- Прямо из Оранжевой Католической библии, - сказал Мирлат. И все опять в тревожном согласии закивали головами.
Вафф, коротко улыбнувшись, обнажил свои остренькие зубки.
- Есть ли среди вас такие, кто допускает, будто среди повинды имеются подозревающие о существовании Шариата и Машейхов?
Он почувствовал, что правильно сделал, задав вслух этот вопрос, напоминая собравшимся, что только здесь, в самой глубине Тлейлакса старые слова и старый язык сохраняются без изменений. Разве Мирлат или кто-нибудь еще из присутствующих страшатся, что слова Атридесов могут ниспровергнуть Шариат?
Вафф задал этот вопрос и сразу увидел встревоженно нахмуренные лица.
- Есть ли среди вас думающий, будто хоть один повинда знает, как мы пользуемся языком Бога? - спросил Вафф.
"Вот вам! Поразмыслите-ка теперь над этим!" Здесь они периодически пробуждаются к новой жизни в очередной плоти гхолы. Непрерывность плоти в этом Совете, которую не достигал больше никто из людей. Сам Мирлат видел Пророка собственными глазами. Скайтейл говорил с Муад Дибом! Научившись возобновлять плоть и восстанавливать память, они сконцентрировали эту силу в едином правительстве. Основа его мощи хранилась за семью замками, иначе на них стали бы отовсюду давить, чтобы они поделились источником этой мощи. Только мегеры обладали сходным хранилищем опыта, из которого черпали, с боязливой осторожностью делая каждый ход, приходя в ужас от одной мысли, что могут произвести еще одного Квизаца Хадераха!
Вафф изложил все это своим советникам, потом добавил:
- Наступило время действий.
Когда все выразили согласие, Вафф сказал:
- У этого Манифеста есть один автор. На этом сходятся все аналитики, Мирлат?
- Написано одним человеком, и этот человек - истинный Атридес, никакого в том сомнения, - согласился Мирлат.
- На конференции повинды все это подтвердили, - сказал Вафф. - С этим согласен даже Кормчий Космического Союза Третьей Ступени.
- Но этот один человек создал то, что вызовет жесткую реакцию среди самых разных народов, - возразил Мирлат.
- Разве мы когда-нибудь сомневались в таланте Атридесов сеять раскол и смуту? - спросил Вафф. - Когда повинда показала мне этот документ, я понял, что Бог посылает нам сигнал.
- Мегеры до сих пор отрицают авторство? - спросил Торг младший.
"Как же он умеет попадать в цель", - недоумевал Вафф.
- Все великие религии повинды ставятся под сомнение этим Манифестом, - проговорил Вафф. - Каждая вера, кроме нашей, оказывается подвешенной в преддверии ада.
- Именно в этом и проблема! - сделал выпад Мирлат.
- Но только мы об этом знаем, - сказал Вафф. - Кто еще хотя бы подозревает о существовании Шариата?
- Космический Союз, - сказал Мирлат.
- Они никогда об этом не заговаривали и никогда не заговорят. Они знают, каков будет наш ответ.
Вафф поднял стопочку ридуланской бумаги со своих колен и стал читать вслух:
- "Силы, которые мы не способны понять, проникают всюду в наше мироздание. Мы видим тени этих сил, когда они проецируются на экран доступных нам восприятий, но при этом мы никак их не понимаем".
- Атридес, написавший это, знает о Шариате, - промолвил Мирлат.
Вафф продолжил как будто никто его и не перебивал:
- "Понимание требует слов. Есть нечто, что не может быть ограничено до слов. Есть нечто, что может быть испытываемо только бессловесно".