2.
Лютер почесал козлиную бородку, зевнул и затараторил:
- Привет, Юрчик. Ну, как дела, как друганы, все вкалываете на стройке, ага? В смысле, угу? Не надоело? Дело-то бесполезное - все время латать дыры в стенах. Вампиры не успокоятся, никогда не успокоятся, знаешь ли!
- А мы будем продолжать латать дыры, - перебил я Лютера. - Впрочем, я пришел не за этим. Мне нужно оружие.
Торговец энергично закивал, отчего затряслась дряхлая деревянная стойка и вместе с ней клетки с волнистыми попугайчиками. Птицы возмущенно загалдели, зачирикали, запищали что-то на своем наречьи.
Лютер вполне официально заведовал зоомагазином. А еще когда-то мы жили с ним в одном детском доме, на окраине города. Лютера пару раз чуть не выперли из детдома, потому что парнишка был серьезно болен клептоманией - воровал все подряд: газеты, шариковые ручки, мелочь, консервы, даже пластиковую посуду.
Сейчас Лютер напоминал вовсе не вора, а скорее старика Хоттабыча из старой детской сказки: бородка, крючковатый нос, смуглая кожа, какой-то нелепый полосатый (черная полоса - жирное пятно - белая полоса) халат. Не хватало чалмы и морщин на лице.
- И это знаю, - ухмыльнулся Лютер. - Как же, наслышан. В Новороманов собрался? На поезде, так ведь? Эх, приятель, ну-ну. В смысле, вах-вах. В таком походе тебе понадобится все самое лучшее. Ага? В смысле, угу?
- Угу, - буркнул я. - Только у меня наличными всего пятнадцать штук осталось. Дашь скидку по старой дружбе?
- Нормалек, - подмигнул Лютер и поманил пальцем. - Шагай за мной, дружище.
Я переступил через деревянную клетку с якобы почтовыми голубями, перепрыгнул трехлитровую банку с белыми мышами, левой ногой чуть не наступил в рассыпанный по всему полу кошачий корм, выругался, поскользнувшись на.птичьем помете.
Лютер захихикал.
Потом он подвел меня к неприметной дверце в самом темном углу магазина, открыл ее длиннющим ключом из огромной связки и прошмыгнул в соседнюю комнатенку.
Сейчас торговец напоминал гигантскую крысу, хитрую и въедливую.
Я последовал за ним.
Лютер зажег лампочку под потолком, развел руки в стороны и воскликнул:
- Ну, ты видишь? Видишь, я спрашиваю? А? Ну говори, не томи, ага?
Конечно, я видел. Оружием были увешаны стены, а коробками с патронами был завален весь пол. Под потолком, закрепленный стальным тросом, висел пулемет "Максим". Лютер стоял посреди этого импровизированного оружейного рая и хмурился. Потом он сказал, почесывая прыщ на носу:
- Обои надо переклеить. Е-мае, блин, аж стыдно. Никому не расскажешь? Фигня какая-то розовая. Таким обоям место в детском саду. Ага? В смысле, угу?
Я пожал плечами. Кому какое дело до обоев? Мое внимание было приковано к здоровенному плазмогану "P-100", что покоился за стеклянной витриной на противоположной стене. Лютер проследил взгляд.
- Эге! - воскликнул он. - Ты сделал правильный выбор, парниша! И я не вру, пускай свидетелями будут Иешуа, Магомет и царь Тьмы!
Лютер подумал и сказал:
- Хотя, ты знаешь, лучше без него. Без царя Тьмы, я имею ввиду. В смысле, без дьявола, ага?
Я подошел к оружию, коснулся холодного стекла кончиком пальца. А Лютер сказал:
- Заряда в батарее хватит на триста выстрелов. Перезарядка за три секунды, если наловчишься, конечно. Угу? С двухсот метров пробивает любую броню насквозь с сохранением убойной силы. Скорострельность - триста выстрелов в минуту в режиме автоматической стрельбы. Пятьдесят - если стрелять одиночными. Правда, цацка? Просто лапочка какая-то, а не оружие! И не пугайся внушительных размеров - эта игрушка сделана из сверхлегких сплавов. Весит всего лишь полтора килограмма. Ну не прелесть ли? Достал по блату, братишка один привез из Китая. Так, что, правда, клевая вещичка? Юрка, ну скажи! Давай, не стесняйся! Ага?
- Да, - послушно ответил я.
Лютер расплылся в улыбке и сказал, сплевывая на пол:
- Стоит полтора миллиона. Кроме того, где я возьму разрешение, чтоб ты мог носить эту красавицу по городу без опаски? Вот, возьми лучше это. - И он протянул мне пистолет Макарова.
Я уставился на Лютера, торговец в ответ выпучил свои крысиные глазенки на меня и сказал:
- По дешевке отдаю. Как раз за пятнадцать тысяч.
У меня непроизвольно сжались кулаки, а Лютер улыбнулся как ни в чем ни бывало и сказал:
- По старой дружбе подкину к нему патронов… немножко.
Потом он сказал:
- Кулачишки разожми-то, ага? Тебя держит под прицелом система автоматического наведения. Разнесет в клочья, если решит, что что-то угрожает моей жизни.
3.
Потом был вечер, угрюмые солдаты, проверяющие багаж и хмурые машинисты с короткими автоматами в руках. Машинисты толпились у новенького бронированного электровоза, а нам, пассажирам, достались помятые зеленые вагоны, половина стекол в которых отсутствовала. Вместо них оконные проемы забили кусками фанеры.
Дюжий офицер в темно-синей форме стоял в самом конце перрона и кричал:
- Патроны сдайте сержантам "службы зачистки"! Вам их вернут перед отправлением поезда! Повторяю, патроны сдайте…
Вагонов было немного - кроме электровоза, всего семь. Пассажиров тоже не ахти сколько. В основном, мужчины. Грязные, небритые, помятые жизнью мужики.
Неужели и я так выгляжу?
Протопал к вагону номер четыре. Молоденький безусый сержант достал сканер, ткнул им мне почти что в глаз, потом медленно опустил глянцевую трубку к ботинкам. Спросил, лениво почесывая задницу:
- Судя по документам, вы купили пистолет сегодня утром. Умеете пользоваться огнестрельным оружием?
Я кивнул. Поставил свою сумку на перрон, приготовился расстегивать "молнию".
- Вы чего? - спросил мент с любопытством.
- Ваш офицер сказал, что надо сдать патроны.
- Да хрена там сдавать, - ухмыльнулся сержант и кивнул на вагон: - Идите.
Еще он посоветовал вроде как в шутку:
- Из вашей пукалки пристрелите в поезде кого-нибудь с арсеналом помощнее, а потом уже надейтесь на везение.
Внутри вагон производил такое же удручающее впечатление, как и снаружи.
Даже казался хуже.
Потертый мутно-серый пластик, ржавые пятна повсюду, смятые простыни и грязные подушки. В некоторых отсеках не хватало столиков, в других - кто-то с мясом вырвал полки. Стены вагона неизвестные умельцы прошили стальными листами. То тут, то там в металле виднелись вмятины, большие и маленькие. Некоторые с присохшей кровью.
Я нашел свой отсек - пустой и относительно чистый - запихнул сумку на верхнюю полку и протопал в конец вагона. Здесь обнаружился туалет. Маленькое прямоугольное зеркальце под потолком - наверное, чтоб было удобно баскетболистам - ржавая раковина и унитаз веселенького розового цвета в углу. Окошко в сортире кто-то заколотил куском ДВП. Надпись маркером на этом самом куске гласила: "Расстегивая ширинку, будь осторожен. Кто знает, что кинется на тебя из унитаза".
- Мы все еще в городе, поэтому никто не кинется, - сказал я, расстегивая ширинку.
Заметил еще одну надпись, чуть ниже:
"Самоуверенных смоет в унитаз в первую очередь"
Я пожал плечами, сделал свое дело и вернулся в отсек.
Здесь уже располагался давешний киборг Ульман. Все в том же черном костюме и при бабочке.
- Э… - пробормотал я.
- Быть киборгом очень увлекательно, молодой человек, - сказал старичок, устраиваясь на нижней полке. Он открыл свой чемоданчик, обитый дешевым дермантином, и принялся выкладывать на столик продукты. А именно: копченую курицу, завернутую в фольгу, малосольные огурчики, вареные яйца, маленький целлофановый пакетик с солью, пластиковую тарелку, вилку…
Спросил меня:
- Вы не голодны?
Вот, что еще он выложил на стол: пакетики чая, маленькие помидорчики, баночку из-под детского питания, в которой обнаружился сахар, кабачковую икру, модифицированные яблоки неприятного синюшного цвета и два пластиковых стаканчика, ко дну которых прилипли чаинки.
Я залез на верхнюю полку, повернулся к окну и с тоской посмотрел на серое здание вокзала. Чрезвычайнейше хотелось плюнуть на все, выбежать из вагона и вернуться в свой маленький домик. Который, на самом-то деле, тоже вагончик.
Только без чертовых вмятин, покрытых тонкой коркой свернувшейся крови.
Я сказал:
- Нет, спасибо. Дома поел.
Потом стал мечтать: о пиве, о друзьях, которые постепенно забудут обиды и простят, о Саше, которую, наверное, все-таки не стоит видеть и еще о миллионе вещей, которые я должен был сделать там, снаружи.
Ульман продолжил сервировку стола, приговаривая:
- Когда-то я был таким же молодым и наивным, когда-то я думал, что можно прожить без всяких замечательных устройств, что вживляют в организм. Да-да, вы можете не верить, но когда-то я был человеком.
Я засунул руку в карман, вынул пачку сигарет. Чертовски хотелось курить.
- Не возражаете, если закурю? - спросил у дедка.
Ульман молча приоткрыл окно, впуская в наш закуток шум вокзала и запах машинного масла, а потом протянул мне правую руку.
Я с удивлением оглядел морщинистую ладонь: взгляд немедля уцепился за мутное пятнышко татуировки на подушечке указательного пальца.
- Подкину вам огоньку, молодой человек, - подмигнул мне Ульман.
Все еще сомневаясь, я засунул в рот сигарету. Старик поднес к "цигарке" указательный палец. Мелькнула шальная мысль, что палец сейчас загорится. Вместо этого, раздвинув кожу на месте гипотетической татуировки, из пальца выползла полая металлическая трубочка. А вот из нее как раз и вырвался огонек. Вместе с пламенем прыснула кровь, прямо мне в лицо. Несколько капелек попало на сигарету.
Старичок сконфузился, поспешно отдернул руку.
- Замечательная встроенная зажигалка, - пробормотал он, заливая ранку йодом. - Но сосуды уже не те… Чего уж там… Совсем не те… Вот и случаются неприятности…
Я растерянно пыхтел сигареткой, прикуренной от пальца. Хм, а ведь поначалу совсем не поверил старику, думал, крыша у него поехала. Киборг, надо же. Поговаривают, что перед разделением , проводились опыты по вживлению микросхем в человеческое тело. Толпы добровольцев предоставили свои тела науке. Все надеялись на вечную жизнь.
Значит, то были не просто слухи.
- Я еду в Новороманов, чтобы подключить к кровеносной системе имплантат "Новое сердце", - сказал Ульман. - Он спасет мое дряхлое тело.
Старичок присел на полку, вернул пузырек с йодом в чемодан, достал оттуда бинт.
Заматывая палец, он пробормотал:
- Я немножко издержался и на монорельс денег не хватило. Но верю, что мои способности помогут выжить в плацкартном вагоне.
- Поезд - это всего лишь легальный способ самоубийства, "подарочек" от властей Федерации, шанс для бедняков на день вырваться из-под купола.
Мы с Ульманом обернулись.
В проходе стояло существо неопределенного пола, но, скорее всего, все-таки женщина. Высокая, мускулистая девушка в грязных кедах, широких красных брюках-шароварах, белой майке-борцовке и с автоматом Калашникова через плечо.
- Еще у меня был "Узи", но его отобрали при входе, - пожаловалась девушка хриплым мужским голосом. - И все патроны тоже. Сказали, что вернут перед выездом. Ну не козлы ли, а?
Лицо этой недокоммандос больше всего напоминало кусок грубо оттесанного гранита. С такой я бы побоялся встретиться в темной подворотне. Черт подери, я бы побоялся встретиться с ней где угодно!
- Елена, - представилась девушка, закидывая калаш и спортивную сумку на верхнюю полку, напротив моей. Уселась рядом с Ульманом, который поспешно снял шляпу, обнажив редкие сальные волосы. Глазки старичка заблестели, он подбоченился, скорее всего, припомнил времена своего разгульного "до кибернетического" прошлого.
- Юра, - буркнул я.
Лена вытянула из своей сумки чекушку водки и с гордым видом водрузила ее на стол рядом с курицей Ульмана.
Сказала:
- Меня позавчера парень бросил, вот и решила покончить с собой. Правда, банально? А с вами что случилось, ребята?
Старичок ласково улыбнулся культуристке - словно маленькой - и важно проговорил:
- Здесь нет самоубийц, миледи. Кстати, позвольте представиться - профессор кафедры микробиологии Ростовского ГосУниверситета Генрих Ульман.
Лена захохотала и хлопнула ошалевшего старичка по плечу:
- Да уж, рассказывай! Нет самоубийц, как же! Ну-ну.
Плечо Ульмана задымилось, он поспешно вытащил из чемодана полный шприц и вкатил в вену пять кубов ядовито-желтой жидкости.
Лена отдернула руку и принюхалась:
- Пахнет нагретым металлом и еще какой-то машинной дрянью. Ты робот, что ли?
- Киборг, - жеманно проговорил Ульман.
- Ладно, я не расистка, - пожала плечами Лена. - Рюмки у тебя есть, Ульман?
- Конечно, - снисходительно улыбнулся старик, бинтуя левое плечо. Вскоре оно совсем перестало дымиться, и Ульман вынул из чемодана три малюсеньких пластиковых стаканчика.
4.
За первой чекушкой последовала вторая, затем третья, и я даже не заметил, когда к нам в отсек заглянули менты, чтобы вернуть Ленке Узи. Но это было, факт, потому что девушка принялась объяснять, как пользоваться пистолетом-пулеметом, и еще она зачем-то макала дуло Узи в водку.
- Ты солдат? - спросил я, опрокидывая очередной стаканчик.
- Угу, - кивнула Лена, закусывая водку курицей. Галантный старичок тем временем подливал ей очередную порцию. За мной ухаживать он, по всей видимости, не собирался, поэтому приходилось действовать самому.
Ленка сказала, прожевывая мясо:
- Я - лейтенант спецотряда "зачистки". Так что вам повезло, ребятки.
Потом она подмигнула мне и добавила:
- Впрочем, не очень. Все равно погибнем.
Ульман понюхал свой стаканчик, залпом опрокинул его содержимое в рот, крякнул, закусил краюхой ржаного хлеба и сказал:
- Здесь я вам возражу, Елена. Почему вы так решили? Далеко не все погибают в поездах.
- А вы часто ездили в поездах, господин Ульман? - поинтересовалась лейтенант.
- Хм… до этого, только на монорельсах. Но это не значит, что…
- Значит-значит.
- Позвольте…
- Позволяю.
- А…
- Теперь нет.
Лицо деда побагровело, он попытался еще что-то сказать, но Ленка захохотала, обняла старика за плечи и сказала:
- Обожаю вас, господин Ульман. Честно, уже полюбила. Как отца. Будете моим папой, профессор?
В этот момент поезд со скрипом, медленно и лениво, словно старый котяра, тронулся с места, и мы подняли наши "рюмки":
- В добрый путь!
Стукнулись.
- Дзень! - озвучила Лена.
Проглотив водку, я схватил со столика огурчик, запихнул его в рот и сказал:
- А я еду в Новороманов на свидание. К девушке. Чтоб вы знали.
- К девушке? - У Ленки округлились глаза.
Я кивнул, поднес палец к губам и прошептал:
- Тс-с… только никому не говорите. Я познакомился с ней через интернет. И полюбил.
Мысль, что можно влюбиться через Интернет вдруг показалась страшно нелепой, и я захихикал. Ленка толкнула меня в бок и сказала, вытирая выступившую слезинку:
- Идиот! Ничего смешного! Это так романтично… Придурок…
Ульман с серьезным видом кивнул, поднял рюмку и произнес с придыханием, можно даже сказать интимно:
- За любоф-ф-ф-ф!
Еще он сказал:
- По этому поводу есть прекрасный армянский тост…
Не дожидаясь собственно тоста, мы с Ленкой чокнулись и выпили. Ульман обиделся и замолчал.
Лена сказала:
- Теперь мой долг, чтобы ты выжил до конца поездки, Юрка. Мне не удалось спасти свою любовь, но я помогу твоей. Клянусь. Будешь мне, как брат. Я на полном серьезе говорю.
К горлу подступил комок, и чтобы сдержать проклятые слезы я сказал:
- Ребята, я вас люблю! Давайте еще выпьем!
Но в это момент что-то заскрежетало, и Ульман закричал, затыкая уши:
- Смотрите, смотрите!
Скрипели, естественно городские врата. Все было рассчитано до секунды, и наш поезд проскочил раскрывшиеся створки исполинских ворот почти мгновенно. Они тут же стали закрываться, но мы на это не обратили внимания.
Мы прильнули к грязному окну и смотрели на небо. Ульману не хватило места, и старичок проворно вскарабкался на верхнюю полку, стал наблюдать за пейзажем оттуда.
Небо.
Голубое- голубое, чистое-чистое, как если бы вдруг разом сбылись все мои мечты. Поле -зеленое-зеленое, не испорченное пластиком и металлом, и только ближе к горизонту виднеется труба монорельса, по которой путешествуют локальные боги. Да, элита больше защищена от внешнего мира, зато им не увидеть того великолепия, что открылось нам.
- Здорово! - прошептал я.
Ленка сказала:
- А было бы совсем здорово, если б мы ехали в бронированном электровозе, как машинисты.
Я еще некоторое время любовался на небо, которое не закрывал купол, но потом всем стало скучно, и Ульман предложил:
- А может, еще по водочке?
На том и порешили.