"А что еще хуже", – сказал другой старик. – "Теперь ты настроил драконов против нас. Мы получаем сообщения об их нападениях по всей Империи. Ты начал войну, в которой мы не можем одержать победу. Это огромная потеря для Империи".
Ромулус отказался от попытки отвечать. Он знал, что это приведет только к дальнейшим обвинениям и взаимным упрекам. В конце концов, они были людьми Андроникуса, и у них у всех есть повестка дня.
"Жаль, что Великий Андроникус не находится здесь, чтобы лично наказать тебя", – сказал один из членов Совета. – "Я уверен в том, что он не позволил бы тебе пережить этот день".
Он прокашлялся и откинулся назад.
"Но в его отсутствие мы должны ждать его возвращения. Пока что ты будешь командовать армией, чтобы отправить легионы кораблей для подкрепления Великому Андроникусу в Кольцо. Ты будешь понижен в должности, лишен своего герба и ранга. Оставайся в казармах и жди дальнейших распоряжений от нас".
Ромулус смотрел на них, не веря своим ушам.
"Радуйся, что мы не казнили тебя на месте. А теперь оставь нас", – сказал другой член Совета.
Ромулус сжал кулаки, его лицо приобрело фиолетовый оттенок, и он бросил взгляд на всех членов Совета. Он поклялся убить каждого из них, но заставил себя воздержаться, убеждая себя, что время еще не пришло. Он может получить некоторое удовлетворение, убивая их сейчас, но это не принесет ему конечной цели.
Ромулус развернулся и быстро покинул комнату, звук его сапог раздавался эхом, пока он шел к двери, которую открыли перед ними слуги. Когда он вышел, дверь за ним захлопнулась.
Ромулус вышел из капитолия, спускаясь по золотым ступенькам к группе ожидающих его мужчин. К нему обратился его заместитель.
"Сэр", – сказал генерал, низко поклонившись. – "Что прикажете?"
Ромулус посмотрел на него, задумавшись. Разумеется, он не станет подчиняться приказам Совета. Наоборот, теперь пришло время бросить им вызов.
"Совет приказывает всем кораблям Империи в море немедленно вернуться домой к нашим берегам".
Глаза генерала широко распахнулись.
"Но, сэр, это оставит Великого Андроникуса внутри Кольца без возможности вернуться домой".
Ромулус повернулся и бросил на него холодный взгляд.
"Никогда не задай мне вопросов", – ответил он стальным голосом.
Генерал склонил голову.
"Конечно, сэр. Простите меня".
Его командир развернулся и бросился прочь. Ромулус знал, что он выполнит его приказы – это был верный солдат.
Ромулус мысленно улыбнулся себе. Как глупо со стороны Совета думать, что он уступит им, что будет выполнять их приказы. Они очень недооценили его. В конце концов, у них не было никого, кто бы осуществил его понижение в должности, и пока они выяснят, что к чему, обладающий властью Ромулус выполнит достаточно команд для того, чтобы помешать им в получении власти над ним. Андроникус был великим, но Ромулус был еще величественнее.
На краю площади стоял мужчина, одетый в ярко-зеленую мантию, откинув капюшон, открывая широкое плоское желтое лицо с четырьмя глазами. У него были длинные худые руки, каждый палец был длиной с руку Ромулуса. Он терпеливо стоял. Вокабл. Ромулусу не нравилось иметь дело с этой расой, но в определенных обстоятельствах он был вынужден это делать – и сейчас был как раз один из таких моментов.
Ромулус подошел к Вокабл, ощущая его жуть даже с расстояния в несколько футов, когда это создание посмотрело на него своими четырьмя глазами. Он протянул один из своих длинных пальцев и коснулся его груди. Ромулус похолодел от соприкосновения с этим слизистым пальцем.
"Мы нашли то, за чем ты нас отправил", – сказал Вокабл. Он издал странный булькающий звук задней частью горла. – "Но это будет стоить тебе очень дорого".
"Я заплачу что угодно", – ответил Ромулус.
Создание помедлило, словно принимая решение.
"Ты должен идти один".
Ромулус задумался.
"Откуда мне знать, что ты не лжешь?" – спросил он.
Вокабл наклонился и подошел как можно ближе, улыбнувшись. Ромулусу хотелось, чтобы он этого не делал. Он обнажил сотни острых мелких зубов в своей прямоугольной челюсти.
"А ты и не можешь этого знать", – сказал он.
Ромулус посмотрел во все его четыре глаза. Он знал, что ему не следует доверять этому созданию. Но он должен попытаться. Награда слишком высока, чтобы это проигнорировать. Это была награда, которую он искал всю свою жизнь – мифическое оружие, которое, если верить легенде, может убрать Щит и позволит ему перейти Каньон.
Вокабл повернулся к нему спиной и пошел прочь, а Ромулус стоял, наблюдая за ним.
Наконец, он последовал за этим существом.
Глава одиннадцатая
Гвендолин летела на спине Микоплес позади Тора, крепко держась за него, в то время как ветер трепал ее волосы. Он был холодным, но вместе с тем таким освежающим. Она снова начала чувствовать себя живой.
На самом деле, Гвендолин никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Все снова в этом мире встало на свои места. Она ощущала своего ребенка, который пинался ножками в ее животе, и ощущала его радость от того, что Тор находится рядом. Гвен сгорала от волнения, желая рассказать Тору эту новость, но она ждала подходящего момента. А с тех пор, как они покинули Башню Утешения, у них не было возможности поговорить.
Это был ураган сражений и приключений, они оба летели на спине Микоплес, и Гвендолин с благоговением наблюдала за тем, как этот зверь уничтожил множество людей Андроникуса. Она не испытывала к ним жалости. Наоборот, Гвен была удовлетворена, ощущая, как ее жажда мести медленно утоляется. С каждым убитым воинов Империи, с каждым освобожденным ими городом девушка чувствовала, как исправляются ошибки. После всех поражений, после того, как она стала свидетельницей разрушения своей родины, вкус победы, наконец, был приятным.
После освобождения Винесии, Кендрик и его люди повернули назад в Силесию. Гвендолин и Тор решили полететь туда самостоятельно и встретить их там. С Микоплес они были намного быстрее, чем лошади, и у них было много времени. Тор велел дракону отправить их на воздушную экскурсию по Западному Королевству. Пока они летели, Гвендолин смотрела вниз с удовлетворением, видя уничтожение множества людей Андроникуса, чьи тела повсюду накрывали землю от Хайлэндс до Каньона. Девушка испытывала облегчение, видя, что Западное Королевство было полностью освобождено.
Конечно, половина армии Андроникуса оставалась на другой стороне Хайлэндс, но Гвендолин сейчас не волновалась об этом. Видя огромное разрушение, которое в этот день нанес Тор, ей было очевидно, что они уничтожат остальных воинов Андроникуса в другой день. Теперь у Андроникуса не будет другого выбора, кроме как капитулировать или умереть в сражении.
Впервые за долгое время Гвен больше не нужно было беспокоиться. Теперь пришло время праздновать. Микоплес хлопала своими большими крыльями, и Гвендолин с благоговением смотрела на нее, все еще с трудом веря в то, что она стоит на спине дракона.
Девушка вцепилась в Тора, в то время как они совершали романтический полет над Кольцом, глядя вниз на горы, долины и покатые холмы, впервые в жизни видя их с этой точки зрения.
Они достигли Каньона, и вдалеке Гвен заметила ярко-желтый цвет Тартувиана на горизонте. Они повернули и полетели вдоль края Каньона, и у Гвендолин замерло дыхание, когда она увидела его отсюда, когда его кружащиеся туманы сверкали в лучах заходящего солнца. Он казался таким обширным, как сам мир.
Они повернули и направились в Силесию, и сердце Гвен затрепетало при мысли о том, что она воссоединится со всем своим народом. До появления Тора она так сильно нервничала, думая о возвращении и встрече со своими людьми. Но теперь девушка больше не испытывала стыда. Наоборот, ее переполняли радость и даже гордость. Мудрые слова Аргона, наконец, дошли до ее сознания, и Гвен, в конце концов, поняла – то, что с ней произошло, не имело ничего общего с тем, кем она была, что это не характеризует ее. Ее впереди ждала целая жизнь, и Гвендолин обладала силой выбирать, позволить ли себе жить счастливо или позволить своей жизни разрушиться. Она решила, что будет жить. Это станет лучшей местью. Она ничему не позволит уничтожить ее.
Туман внизу сверкал всевозможными цветами, и это было самое романтическое путешествие, которое она когда-либо совершала. Оно превосходило ее самые смелые мечты. Больше всего Гвендолин была очень счастлива возможности разделить это путешествие с Тором. Она не могла дождаться минуты, когда они приземлятся, когда они, наконец, найдут время побыть вместе наедине, чтобы она рассказала ему удивительную новость о своей беременности. Гвен чувствовала, что Тору тоже есть что ей рассказать, и она не могла не спрашивать себя, не собирается ли он сделать ей предложение. Девушка улыбнулась при мысли об этом, испытывая головокружение от волнения. Она ничего в этом мире не хотела больше этого.
Когда они пролетали над королевским двором, сердце Гвендолин упало, когда она увидела останки этого славного города, его обугленные стены, заброшенные дома, сверженные фонтаны и статуи. Но его стены, по крайней мере, по-прежнему стояли – они были обугленные и местами разрушенные, но они не рухнули. Гвен преисполнилась решимости, наполняясь ощущением цели. Она поклялась себе восстановить королевский двор. Она сделает его еще величественнее, чем он был, даже величественнее, чем во времена ее отца. Это будет сияющий бастион надежды, маяк, который будут видеть все. Они увидят, что Кольцо выжило, и что оно будет продолжать жить многие столетия.
Они полетели дальше на север, пока, наконец, не показалась Силесия, чей сияющий красный камень поднимался высоко в воздух, сверкая на горизонте. Ее верхний и нижний города были видны даже отсюда, и сердце Гвен забилось чаще, когда она увидела Кендрика и всех людей, возвращающихся с победой, заходя через городские ворота на огромную городскую площадь.
Тор торопил Микоплес, и они нырнули вниз, приземлившись прямо в центре города. В следующую минуту среди людей поднялись громкие радостные крики, и Микоплес, выгнув шею, пронзительно закричала с гордостью.
Тор спешился, после чего подал руку Гвен и помог ей спуститься, и когда их ноги коснулись земли, их встретили радостные крики тысяч людей. Плотная толпа восторженно размахивала шапками и выкрикивала имена Тора и Гвендолин. Гвен читала любовь и преданность на их лицах, когда они бросились вперед и начали обнимать ее со всех сторон. Девушка поняла, что люди очень рады ее возвращению. Гвен переполняли чувства. Она думала, что они могут смотреть на нее со стыдом и разочарованием. Девушка ошибалась. Они по-прежнему очень любили ее – возможно, даже больше.
Гвен снова чувствовала себя как дома. Это было ее место – здесь, с этими людьми, помогая им. Не в Башне Утешения, изолируя себя от мира. Ей нужно войти в этот мир. Аргон был прав.
"Сестра моя!" – послышался голос.
Сердце Гвен воспарило, когда она обернулась и увидела своего младшего брата Риса, который стоял перед ней живой. Ему удалось вернуться после поисков в Империи. Она уже не надеялась снова увидеть его рядом с собой.
Рис бросился вперед и обнял сестру, и она ответила на его объятие. Он казался старше, более закаленным в боях, более зрелым.
"Я так счастлива, что ты жив", – сказала Гвен.
Настроение в воздухе было праздничным, веселым – это была бурная радость. Словно все присутствующие здесь были заново рождены. Гвен обняла своих братьев Годфри и Кендрика, а затем один житель за другим подходил и обнимал ее. Это был нескончаемый поток доброжелателей. Стоя здесь вместе со своими братьями, Гвен не могла не думать о своем отце, о других брате и сестре. Здесь, кроме нее, находились Кендрик, Годфри и Рис – четверо из шестерых. Гарет был потерян для них всех. А Луанда, как всегда, держалась в стороне. Она, казалось, никак не могла справиться со своей завистью по отношению к Гвендолин. Но, по крайней мере, здесь были четверо из них, и Гвен ощущала такую близость с Кендриком, Годфри и Рисом, как никогда. Наконец, она почувствовала, что все они стали дружной семьей. По иронии судьбы, это должно было произойти после смерти их отца.
Собрание переросло в массовый праздник, все освобожденные силесианцы были так счастливы из-за того, что выжили, что вышли из-под ига Андроникуса. Годфри не стал зря терять времени – он направил группу мужчин, с помощью Акорта и Фальтона, по направлению к скрытым тавернам, и вскоре оттуда на внутренний двор выкатили бочки с элем. Со всех сторон жители города издавали радостные возгласы и крики, и Гвендолин почувствовала, что кто-то поднял ее на плечи. Она оказалась поднятой высоко в воздух, крича от восторга, в то время как Тора кто-то поднял на плечи рядом с ней. Раздались очередные громкие крики, когда с ними обоими на плечах люди промаршировали по городу. Появились музыканты, зазвенели цимбалы, заиграли трубы и барабаны, зазвучали счастливые традиционные песни. Люди начали танцевать.
Гвендолин опустили на землю, и Тор нашел ее, сомкнув свои руки с ее руками и закружив ее в традиционном танце. Гвен заливисто хохотала, пока он кружил ее сначала в одну сторону, потом в другую, и они оба танцевали среди тысяч других людей, дико вращаясь, смыкая и размыкая руки. Они поменялись партнерами, и Гвен оказалась в танце сначала с Годфри, потом с Кендриком, Рисом, Элденом, О’Коннором, Срогом, после чего снова с Тором.
Они все танцевали и танцевали, когда начало садиться солнце. Воздух наполнился радостными криками, в то время как по кругу передавали мехи с вином и кружки с пенящимся элем. Люди пили, пели, радостно кричали и еще больше танцевали, и, к удивлению Гвен, Силесия снова наполнилась звуками радости и смеха.
Когда небо потемнело, повсюду зажглись факелы, освещающие ночь, а танцы и празднование все продолжались, словно день только начался. Оглянувшись, Гвен увидела, что вперед выкатили временную сцену – огромную деревянную доску на колесах добрых десяти футов в высоту. Когда она подъехала к центру площади, ее брат Годфри запрыгнул на эту сцену с криком в сопровождении Акорта, Фальтона и нескольких других своих друзей, которых она узнала по тавернам. Они все взобрались на сцену с кружками эля в обеих руках, напиваясь, под крики и радостные восклицания тысяч людей.
Толпа собралась вокруг них, когда Годфри, Акорт и Фальтон вышли вперед и обратились к людям.
"Думаю, самое время для представления, мои дорогие братья и сестры, не так ли?" – выкрикнул Годфри.
В ответ раздались громкие крики одобрения.
"Но, милорд, о чем же будет это представление?" – прогремел Акорт преувеличенным голосом плохого актера. Гвендолин рассмеялась.
"Предлагаю… представление об Андроникусе!" – вмешался Фальтон.
Из пьяной и шумной толпы раздались громкие восклицания неодобрения.
"И кто же будет его играть?" – спросил Годфри.
"Поскольку я самый высокий и самый полный из всех вас, думаю, что эта роль выпадает мне", – ответил Акорт, наклоняясь вперед и бросая на толпу преувеличенно сердитый взгляд, пародируя Андроникуса.
Толпа заревела от восторга, и Гвендолин рассмеялась вместе с ними. Было так приятно снова смеяться. Она почувствовала, как наружу вышли все сдерживаемые ею эмоции, пока она наблюдала за преувеличенными лицами. Все они насмехались над Андроникусом вместе. Девушка снова почувствовала себя в безопасности, ощутила, что она больше не одна, что все они снова вместе. Было так хорошо снова ощущать себя живой и свободной, подшучивая над своими тревогами, отчего они все казались несущественными.
Тор подошел к Гвен, обнял девушку за талию, притянул ее ближе к себе, смеясь вместе с ней. Ей нравилось ощущение его руки на своем животе. Это вернуло ее к мыслям об их ребенке. Наблюдая за тем, как на этот древний красный сияющий город опускается закат, Гвен захотела, чтобы этот момент радости и смеха застыл, чтобы этот день никогда не заканчивался. Наконец, все в этом мире встало на свои места. Она хотела только одного – чтобы так было всегда.
* * *
Рис сердечно смеялся, стоя в толпе вместе со своими братьями по Легиону, Тором, Элденом, О’Коннором и Конвеном, наблюдая на Годфри, Акортом и Фальтоном на сцене. Он впервые смеялся за долгое время, и не мог остановиться, глядя на то, как Акорт изображает Андроникуса.
"Думаю, я должен сыграть МакКлауда!" – прогремел Фальтон аудитории.
Они все освистали его, и Фальтон спрятал лицо в ладонях, после чего вытащил носовой платок, который он использовал как повязку на глаз.
"О, я забыл, что теперь у меня не хватает одного глаза!" – крикнул он, пародируя МакКлауда, и все люди в толпе взревела от смеха.
"МакГилы избили меня, и мне ничего другого не остается, кроме как присоединиться к Андроникусу!" – крикнул Фальтон.
Он поспешно прошел по сцене и взялся за руки с Акортом, и они вместе побежали, спотыкаясь друг о друга, под хохот толпы.
"Тогда будет легче убить вас обоих!" – крикнул Годфри, бросившись вперед с мнимым мечом и пронзая каждого из них.
Толпа заревела и одобрительно закричала, когда Акорт и Фальтон рухнули на сцену. Все остальные актеры вскочили на ноги, притворяясь, что пронзают их мечами.
Рис смеялся вместе с остальными, эль ударил ему в голову. После всех этих месяцев путешествия так хорошо снова оказаться дома. После всех тех испытаний, которые он прошли в Империи, часть его никогда уже не надеялась на возвращение домой живым, и он все еще был потрясен. Молодой человек так привык к враждебному окружению, к боевому режиму, что казалось счастьем провести ночь, не беспокоясь о нападении.
Но в то время как его друзья хохотали и зачарованно смотрели представление, Рис был рассеян. Другие вещи занимали его мысли, и он отделился от группы, осматривая толпу, что он делал с самого своего возвращения, выискивая любые признаки женщины, которая завладела его мыслями.
Селезе.
С тех пор как он вернулся в Кольцо, Рис был не в состоянии думать о чем-то другом. Он вспомнил, что девушка живет в маленькой деревне далеко отсюда, но он также слышал сообщения и знал, что все ее жители подверглись нападению. Рис знал, что почти все жители погибли. Но вместе с тем до него долетели известия о некоторых сбежавших людях, которые искали убежища в Силесии. Молодой человек молился о том, чтобы она оказалась среди выживших, что ей каким-то образом удалось спастись, что она пришла сюда вместе с другими, и что она все еще помнит его.
Больше всего, Рис надеялся на то, что он нравится ей хотя бы немного.
Мысли о Селезе поддерживали его на протяжении всего их путешествия, и он поклялся, что если вернется живым, то найдет ее, расскажет, как много она значит для него. Теперь, оказавшись дома, он чувствовал, что больше не может терять времени.
Рис поспешил сквозь толпу, рассматривая все лица, желая отыскать любые признаки Селезе. Но, несмотря на все его усилия, пока он наталкивался на ряды людей, он ее не увидел.
Сердце Риса упало, когда он пробирался через многотысячную толпу людей, которые сновали взад и вперед. Когда небо начало темнеть, в тусклом свете фонарей было еще сложнее разглядеть лица. Через некоторое время они все превратились в размытое пятно.