- К сожалению, друг Элайдж, на борту лайнера нет робопсихолога, достаточно квалифицированного, чтобы вынести суждение по столь деликатному вопросу. Подобные исследования можно будет произвести, только когда мы достигнем Авроры, так как ни доктор Гумбольдт, ни доктор Себбет не согласятся остаться без камердинеров на срок, который потребуется для обследования роботов земными специалистами.
- Но в таком случае, Дэниел, я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня.
- Я глубоко убеждён, - невозмутимо сказал Р.Дэниел, - что вы уже наметили какой-то план действий.
- Ах так? Ну, по-моему, в первую очередь следует поговорить с этими математиками, один из которых - плагиатор.
- Боюсь, друг Элайдж, это неосуществимо. Они не могут покинуть лайнер из-за карантина. И по той же причине не можете явиться к ним и вы.
- Да, конечно, Дэниел, но я имел в виду беседу по видеофону.
- К сожалению, они вряд ли согласятся, чтобы их допрашивал простой полицейский следователь. Опять-таки вопрос престижа.
- Ну, с роботами-то я могу поговорить по видеофону?
- Это, я полагаю, можно будет устроить.
- Попробуем обойтись этим. Значит, мне придётся взять на себя функции робопсихолога-любителя.
- Но вы же сыщик, друг Элайдж, а не робопсихолог.
- Неважно. Только прежде, чем я увижусь с ними, давайте поразмыслим. Скажите, а может ли быть так, что оба робота говорят правду? Например, разговор между математиками вёлся полунамеками. И каждый робот искренне верит, что идея принадлежала его хозяину. Или оба слышали лишь части разговора, причём разные, а в результате пришли к одному и тому же выводу.
- Исключено, друг Элайдж. Оба робота повторяют разговор совершенно одинаково, если не считать главного противоречия.
- Значит, несомненно, что один из роботов лжет?
- Да.
- Можно мне будет получить копию показаний, дававшихся в присутствии капитана?
- Я предвидел, что копия может вам понадобиться, и захватил её с собой.
- Вот и чудесно. А роботам была устроена очная ставка? И это отражено в протоколе?
- Роботы просто рассказали то, что им было известно. Устраивать очную ставку правомочен только робопсихолог.
- А я?
- Вы - сыщик, друг Элайдж, а не…
- Ну ладно, ладно, Дэниел. Подумаем-ка ещё. При обычных обстоятельствах робот лгать не станет. Однако он солжет, чтобы не нарушить какой-нибудь из Трёх Законов. Он может солгать, чтобы спасти себя в соответствии с Третьим Законом. Ещё легче он солжет, чтобы выполнить распоряжение, полученное от человека, так как это соответствует Второму Закону. И он скорее всего солжет, если это понадобится для спасения человеческой жизни или если он таким способом воспрепятствует тому, чтобы человеку был причинен вред, - согласно Первому Закону.
- Совершенно верно.
- В данном случае каждый из этих роботов предположительно защищает профессиональную репутацию своего хозяина и ради этого в случае необходимости, несомненно, будет лгать. Ведь профессиональная репутация тут почти эквивалентна жизни, и Первый Закон принудит его ко лжи.
- Однако такой ложью каждый камердинер будет вредить профессиональной репутации другого математика, друг Элайдж.
- Да, пожалуй. Но ведь репутация хозяина может представляться ему более значимой и важной, чем репутация любого другого человека. И в этом случае, с его точки зрения, ложь принесет намного меньше вреда, чем правда.
Сказав это, Лайдж Бейли умолк и задумался. Затем он продолжал:
- Ну хорошо. Так вы мне дадите возможность побеседовать с роботами? Я думаю, лучше будет начать с Р.Айда.
- Робота доктора Себбета?
- Да.
- Тогда подождите минутку, - сказал Р.Дэниел. - Я захватил с собой микроприёмник, соединенный с проектором. Мне потребуется только белая стена. Вот эта вполне подойдёт, если вы разрешите мне отодвинуть ящики с картотекой.
- Валяйте. Мне что, нужно будет говорить в микрофон?
- Нет. Вы сможете говорить так, словно ваш собеседник находится перед вами. Но извините, друг Элайдж, мне придётся ещё немного вас задержать. Я должен сперва связаться с космолетом и вызвать Р.Айда к передатчику.
- В таком случае, Дэниел, может, вы мне пока дадите копии протоколов?
Пока Р.Дэниел налаживал оборудование, Лайдж Бейли, закурив трубку, принялся перелистывать протоколы, которые передал ему робот.
Через несколько минут Р.Дэниел сказал:
- Р.Айд ждет вас, друг Элайдж. Но, может быть, вы хотели бы ещё несколько минут посвятить протоколам?
- Нет, - вздохнул Бейли. - Ничего нового я в них не нахожу. Включайте передатчик и последите, чтобы наш разговор записывался.
На стене появилось двухмерное изображение Р.Айда. В отличие от Р.Дэниела, он вовсе не походил на человека и был сделан из металла. Он был высок, но состоял из нескольких блоков и мало чем отличался от обыкновенных роботов. Бейли заметил только несколько мелких отклонений от привычного стандарта.
- Добрый день, Р.Айд, - сказал Бейли.
- Добрый день, сэр, - ответил Р.Айд негромким и совсем человеческим голосом.
- Ты камердинер Дженнана Себбета, не так ли?
- Да, сэр.
- И давно ты у него служишь?
- Двадцать два года, сэр.
- И репутация твоего хозяина для тебя важна?
- Да, сэр.
- Ты считаешь необходимым защищать его репутацию?
- Да, сэр.
- Наравне с его жизнью?
- Нет, сэр.
- Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека?
После некоторого колебания Р.Айд сказал:
- Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств.
Бейли помолчал, собираясь с мыслями. Этот робот рассуждал много тоньше и логичнее, чем те, с которыми ему приходилось иметь дело до сих пор. И он вовсе не был уверен, что сумеет расставить ему ловушку. Бейли сказал:
- Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например Альфреда Гумбольдта, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию своего хозяина?
- Да, сэр.
- Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Гумбольдтом?
- Нет, сэр.
- Но если бы ты солгал, ты отрицал бы это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли?
- Да, сэр.
- В таком случае, - сказал Бейли, - рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин, Дженнан Себбет, имеет репутацию замечательного математика, но он ещё очень молод. Если доктор Гумбольдт сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный поступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Но у него впереди вся жизнь, и он успеет искупить свой поступок. Его ждет много блестящих открытий, и со временем все забудут эту попытку плагиата, объяснив её опрометчивостью, свойственной молодым людям. То есть для него всё ещё поправимо. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Гумбольдт, то положение создаётся гораздо более серьёзное. Он уже стар, и главные его свершения относятся к прошлому. До сих пор его репутация оставалась незапятнанной. И этот единственный проступок на склоне лет зачеркнет всё его славное прошлое, а у него не будет времени поправить дело. За остающиеся ему годы он вряд ли сумеет сделать что-нибудь значительное. По сравнению с твоим хозяином доктор Гумбольдт теряет гораздо больше, а возможностей поправить случившееся у него гораздо меньше. Таким образом, ты видишь, что положение доктора Гумбольдта намного более серьёзно и чревато несомненно более опасными последствиями, не так ли?
Наступила долгая пауза. Затем Р.Айд сказал ровным голосом:
- Мои показания были ложью. Работа принадлежит доктору Гумбольдту, а мой хозяин попытался присвоить её, не имея на то права.
- Прекрасно, - сказал Бейли. - По распоряжению капитана корабля ты не должен никому ничего говорить о нашей беседе, пока тебе не будет дано на это разрешение. Можешь быть свободен.
Экран померк, и Бейли, затянувшись, выпустил клуб дыма.
- Капитан всё слышал, Дэниел?
- Разумеется. Он единственный свидетель, не считая нас.
- Очень хорошо. А теперь давай другого робота.
- Но зачем, друг Элайдж? Ведь Р.Айд во всём признался!
- Нет, это необходимо. Признание Р.Айда ничего не стоит.
- Ничего?
- Абсолютно ничего. Я объяснил ему, что доктор Гумбольдт находится в худшем положении, чем его хозяин. Естественно, если он лгал, защищая Себбета, то тут он сказал бы правду, как он и утверждает. Но если он говорил правду раньше, то теперь он солгал бы, чтобы защитить Гумбольдта. Это по-прежнему зеркальное отражение, и мы ничего не добились.
- Но в таком случае чего мы добьемся, допросив Р.Престона?
- Если бы зеркальное отражение было абсолютно точным, мы ничего не добились бы. Но одно различие существует. Ведь кто-то из роботов начал с того, что сказал правду, а кто-то солгал. И вот тут симметрия нарушена. Давайте-ка мне Р.Престона, а если запись допроса Р. Айда готова, я хотел бы её просмотреть.
На стене вновь появилось изображение. Р.Престон ничем не отличался от Р.Айда, если не считать узора на грудной пластине.
- Добрый день, Р.Престон, - сказал Бейли, держа перед собой запись допроса Р.Айда.
- Добрый день, сэр, - ответил Р.Престон. Голос его ничем не отличался от голоса Р.Айда.
- Ты камердинер Альфреда Гумбольдта, не так ли?
- Да, сэр.
-. И давно ты у него служишь?
- Двадцать два года, сэр.
- И репутация твоего хозяина для тебя важна?
- Да, сэр.
- Ты считаешь необходимым защищать его репутацию?
- Да, сэр.
- Наравне с его жизнью?
- Нет, сэр.
- Наравне с репутацией какого-нибудь другого человека?
После некоторого колебания Р. Престон сказал:
- Тут не может быть общего ответа, сэр. В каждом подобном случае решение будет зависеть от конкретных обстоятельств.
Бейли сказал:
- Если бы ты решил, что репутация твоего хозяина важнее репутации другого человека, например Дженнана Себбета, ты бы солгал, чтобы защитить репутацию своего хозяина?
- Да, сэр.
- Солгал ли ты, давая показания о споре твоего хозяина с доктором Себбетом?
- Нет, сэр.
- Но если бы ты солгал, ты отрицал бы это, чтобы скрыть свою ложь, не так ли?
- Да, сэр.
- В таком случае, - сказал Бейли, - рассмотрим ситуацию поподробнее. Твой хозяин, Альфред Гумбольдт, имеет репутацию замечательного математика, но он старик. Если доктор Себбет сказал правду и твой хозяин, не устояв перед искушением, действительно совершил неэтичный поступок, его репутация, конечно, несколько пострадает. Однако его почтенный возраст и замечательные открытия, которые он делал на протяжении столетий, перевесят этот единственный неверный шаг и заставят забыть о нём. Эта попытка плагиата будет объяснена утратой чувства реальности, свойственной старикам. Если же, с другой стороны, искушению поддался доктор Себбет, то положение создаётся гораздо более серьёзное. Он молод, и репутация его не столь прочна. При обычных обстоятельствах его ждали бы столетия, чтобы он мог совершенствовать свои знания и делать великие открытия. Теперь же он будет всего этого лишен - из-за единственной ошибки молодости. Будущее, которое он теряет, несравненно больше, чем то, которое ещё осталось твоему хозяину. Таким образом, ты видишь, что положение Себбета намного более серьёзно и чревато несомненно более опасными последствиями, не так ли?
Наступила долгая пауза. Затем Р.Престон сказал ровным голосом:
- Мои показания были ло…
Внезапно он умолк и больше не издал ни звука.
- Так что же ты хотел сказать, Р.Престон? - спросил Бейли.
Робот молчал.
- Боюсь, друг Элайдж, - вмешался Р.Дэниел, - что Р. Престон находится в состоянии полного отключения. Он вышел из строя.
- Наконец-то мы добились асимметричности, - сказал Бейли. - Теперь мы можем установить, кто виновен.
- Каким же образом, друг Элайдж?
- А вот подумайте. Предположим, я - человек, который не совершил преступления, что известно моему личному роботу. Мне не нужно предпринимать никаких действий. Мой робот скажет правду и подтвердит мои слова. С другой стороны, если я - человек, который совершил преступление, мне будет нужно, чтобы мой робот солгал. А это сопряжено с определённым риском: хотя робот в случае необходимости и солжет, стремление сказать правду окажется достаточно сильным. Другими словами, правда оказывается намного надежнее лжи. Чтобы обезопасить себя, человек, совершивший преступление, скорее всего, прикажет роботу солгать. В результате Первый Закон будет подкреплен Вторым Законом, и, возможно, в значительной степени.
- Это выгладит логичным, - заметил Р.Дэниел.
- Предположим, мы имеем по одному роботу каждого типа. Один из них переключится с ничем не подкрепленной правды на ложь. И проделает это после некоторых колебаний без каких-либо последствий. Второй робот переключится с сильно подкрепленной лжи на правду, но при этом он рискует сжечь позитронные связи своего мозга и впасть в состояние полного отключения.
- А поскольку Р.Престон впал в состояние полного отключения…
- Значит, хозяин Р.Престона, доктор Гумбольдт, виновен в плагиате. Если вы передадите это капитану и рекомендуете ему немедленно переговорить с доктором Гумбольдтом, тот, возможно, во всём сознается. В таком случае, я надеюсь, вы мне немедленно об этом сообщите.
- Непременно. Вы меня извините, друг Элайдж? Я должен поговорить с капитаном без свидетелей.
- Ну конечно. Пройдите в зал заседаний, он полностью экранирован.
Р.Дэниел вышел, а Бейли обнаружил, что не в состоянии ничем заняться. Он волновался. Слишком многое зависело от правильности его анализа, а он остро чувствовал, как мало знает о психологии роботов.
Р.Дэниел вернулся через полчаса, и эти полчаса были, пожалуй, самыми длинными в жизни Бейли.
Разумеется, по невозмутимому лицу робота, несмотря на всё его сходство с человеком, нельзя было ни о чём догадаться, и Бейли также постарался сохранять полную невозмутимость, когда спросил:
- Ну так что же, Дэниел?
- Всё произошло, как вы сказали, друг Элайдж. Доктор Гумбольдт признался. По его словам, он рассчитывал, что доктор Себбет отступит и позволит ему насладиться этим последним триумфом. Теперь дело улажено, и капитан просит передать вам, что он в восторге. И думаю, мне тоже зачтется, что я рекомендовал вас.
- Вот и хорошо, - сказал Бейли, который теперь, когда всё окончилось благополучно, вдруг почувствовал, что еле держится на ногах. - Но чёрт побери, Дэниел, не впутывайте меня больше в такие истории, ладно?
- Постараюсь, друг Элайдж. Разумеется, дальнейшее будет зависеть от того, насколько важной окажется проблема, от вашего местонахождения в тот момент и от некоторых других факторов. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос…
- Валяйте.
- Разве нельзя было предположить, что переход от лжи к правде должен быть легким, а переход от правды ко лжи - трудным? Это означало бы, что полностью отключившийся робот собирался вместо правды сказать ложь, а так как полностью отключился Р.Престон, то это означало бы, что виновен не доктор Гумбольдт, а доктор Себбет, не так ли?
- Совершенно верно, Дэниел. Можно было бы рассуждать и таким образом, но правильным оказалось обратное предположение. Ведь Гумбольдт-то признался. Разве нет?
- Да, конечно. Но раз оба эти построения были равно возможны, каким образом вы, друг Элайдж, так быстро сделали свой выбор?
Губы Бейли задёргались. Он не выдержал и улыбнулся.
- Дело в том, Дэниел, что я исходил из психологии людей, а не роботов. В людях я разбираюсь лучше, чем в роботах. Другими словами, ещё до того, как я стал допрашивать роботов, я довольно точно представлял себе, кто из математиков виновен. Когда же мне удалось добиться асимметричной реакции роботов, я истолковал её как доказательство вины того, в чьей виновности я уже не сомневался. Реакция робота была настолько эффективной, что виновный человек не выдержал и сознался. А одним только анализом человеческого поведения я вряд ли сумел бы этого добиться.
- Мне хотелось бы узнать, что именно дал вам анализ человеческого поведения.
- Чёрт побери, Дэниел, подумайте немножко, и вам незачем будет спрашивать. В этой истории с зеркальными отражениями была ещё одна асимметричность, помимо момента правды и лжи. А именно - возраст двух математиков, один из которых - глубокий старик, а другой ещё очень молод.
- Да, конечно, но что из этого следовало?
- А вот что. Я могу представить себе, что молодой человек, ошеломленный открытием совершенно нового принципа, поторопится поделиться им с маститым учёным, которого он ещё на студенческой скамье привык почитать как великое светило. Но я не могу себе представить, чтобы маститый учёный, всемирно прославленный, привыкший к триумфам, открыв совершенно новый принцип, поторопился бы поделиться с человеком, который моложе его на двести лет и которого он, несомненно, считает желторотым юнцом. Далее. Если бы молодому человеку и представился случай украсть идею у прославленного светила, стал бы он это делать? Ни в коем случае. С другой стороны, старик, сознающий, что способности его угасают, мог бы многим рискнуть ради последнего триумфа, искренне считая, что у него нет никаких этических обязательств по отношению к тому, в ком он видел молокососа и выскочку. Короче говоря, было бы невероятно, чтобы Гумбольдт представил своё открытие на суд Себбета или чтобы Себбет украл идею Гумбольдта. Виновным в любом случае оказывался доктор Гумбольдт.
Р.Дэниел довольно долго раздумывал над услышанным. Потом он протянул Лайджу Бейли руку.
- Мне пора, друг Элайдж. Было очень приятно повидать вас. И надеюсь, до скорой встречи.
Бейли сердечно потряс протянутую руку.
- Если можно, Дэниел, не до очень скорой.
РОБОТЫ ЗАРИ
THE ROBOTS OF DAWN
Перевод с английского И. Гуровой
Глава 1
БЕЙЛИ
1
Элайдж Бейли укрылся под тенистым деревом и пробурчал себе под нос:
- Так и есть! Я весь в поту.
Он умолк, утер мокрый лоб тыльной стороной ладони, а потом с отвращением поглядел на кожу, залоснившуюся от липкой влаги.
- Ненавижу потеть! - изрек он, ни к кому не обращаясь, словно формулируя космический закон, и вновь озлился на Вселенную за то, что она сотворила нечто необходимое таким противным.
В Городе никто не потел (разве что по собственному желанию!), так как температура и влажность надёжно регулировались и организм не подвергался нагрузкам, при которых нарушается теплообмен.
Это и есть цивилизация!
Он посмотрел на поле, на неровную шеренгу мужчин и женщин - в какой-то мере своих подопечных. Большинство составляли юноши и девушки, ещё не достигшие двадцати лет, но остальные по возрасту были ближе к нему. Они неуклюже орудовали мотыгами и занимались всякой другой работой, обычно выполнявшейся роботами, для неё сконструированными. И роботы справились бы с ней куда успешнее, но им было приказано отойти в сторону и ждать, пока люди упрямо практиковались в физическом труде.
В небе плыли тучки и сияло солнце, именно в эту минуту скрывшееся за одной из них. Элайдж с тревогой задрал голову. Конечно, она избавляла от прямых солнечных лучей (и пота!), но вдруг хлынет дождь?