Приквел к трилогии о живых кораблях.
Высокообразованная аристократка из Джамелии вынуждена отправиться в путешествие, конечный пункт которого - Дождевые Чащобы. В дороге она ведёт дневник. Ей предстоит столкнуться со множеством трудностей, но самое тяжелое испытание ещё впереди.
Содержание:
День седьмой рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 1
День десятый рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 1
День пятнадцатый рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 2
День двадцать четвертый рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 3
День двадцать седьмой рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 3
День двадцать девятый рыбной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 3
День седьмой пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 3
День восемнадцатый пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 3
День двадцать второй пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 4
День двадцать четвертый пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 4
День двадцать седьмой пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 4
День двадцать девятый пахотной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 5
День второй всходной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 5
День восьмой всходной луны (Я так думаю. Марти Дюпарж говорит, что девятый.) - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 5
День двенадцатый или тринадцатый всходной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 5
День четырнадцатый или пятнадцатый всходной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 6
День девятнадцатый или двадцатый всходной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 6
День двадцать шестой всходной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 6
День первый хлебной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 6
День шестнадцатый хлебной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 7
День двадцать четвертый хлебной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 7
День пятый или шестой молельной луны - Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса 7
День двенадцатый или тринадцатый молельной луны - Год четырнадцатый сатрапа Эсклепиуса 8
День семнадцатый или восемнадцатый молельной луны - Год четырнадцатый сатрапа Эсклепиуса 8
День шестой или седьмой золотой луны - Год четырнадцатый сатрапа Эсклепиуса 8
Седьмой или восьмой день золотой луны - Четырнадцатый год правления Сатрапа Эсклепиуса 11
День восьмой или девятый золотой луны - Четырнадцатый год правления Сатрапа Эсклепиуса 11
Пятый день Города - Первый год Дождевых Чащоб 12
Восьмой день Города - Первый Год Дождевых Чащоб 12
Девятый день Города, как я думаю - Первый год Дождевых Чащоб 13
День… Не знаю какой день - Первый год Дождевых Чащоб 14
Седьмой день Света и Воздуха - Первый год Дождевых Чащоб 18
Робин Хобб
Возвращение домой
День седьмой рыбной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Сегодня отобрали у меня без всяких законных на то оснований пять ящиков и три сундука. Это произошло во время погрузки на судно "Рисковый", которое отправлено высочайшим велением сатрапа Эсклепиуса на колонизацию Проклятых Берегов. В ящиках хранилось следующее: один блок лучшего белого мрамора, по размеру достаточный для бюста; два блока аартианского нефрита, по размеру достаточные для бюста; один высокого качества мыльный камень высотой с человека и шириной с человека; семь больших медных слитков высочайшей чистоты; три серебряных слитка приемлемой чистоты; три бочонка воску. В одном из ящиков были также упакованы весы, рабочий инструмент для резьбы по металлу и камню и прочие измерительные приборы. В сундуках хранилось следующее: две шёлковых мантии - одна белая, одна розовая - сшитые портнихой Вистой и отмеченные её знаком; платье средней длины, зелёное; две шали - одна из белой шерсти, вторая голубого льна. Несколько пар чулок, как зимних, так и летних; три пары туфель, одна из них шёлковая, с украшениями в виде бутонов; семь юбок - три шёлковые, одна льняная, и три шерстяные; один корсет из тонкой кости и шёлка; три тома стихов, написанных моей рукой; миниатюра руки Соидзи, на которой изображена я, леди Кэриллион Кэррок, в девичестве Уэльдзин, заказанная моей матерью леди Арстон Уэльдзин по случаю моего четырнадцатилетия. Также там хранилась одежда и постельные принадлежности для детей: девочки четырёх лет и двух мальчиков, шести и десяти лет, включая зимние и летние праздничные наряды.
Я записываю обстоятельства этой конфискации подробно, чтобы справедливо покарать воров после моего возвращения в Джамелию. Кража произошла следующим образом: когда наш корабль был готов к отплытию, груз, принадлежащий знатным пассажирам, был задержан в доках. Капитан Триопс проинформировал нас, что имущество находится под арестом по приказанию сатрапа. Я не поверила этому человеку, который разговаривал с моим мужем и со мной без должного уважения. Позже я записала всё подробно и следующей весной, когда вернусь в Джамелию, мой отец, лорд Крайон Уэльдзин, представит дело на суд сатрапа, ибо мой муж не высказал намерения сделать это сам.
И я добьюсь справедливости, клянусь именем леди Кэррилион Уэльдзин Кэррок.
День десятый рыбной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Условия на борту корабля абсолютно невыносимы. И снова я беру в руки перо, чтобы описать все наши лишения и несправедливость, дабы те, кто за них ответственен, понесли должное наказание. Несмотря на моё благородное происхождение и принадлежность к дому Уэльдзин, а также то, что мой муж не только знатный человек, но и владеет титулом лорда Кэррок, помещение, предоставленное нам, ничуть не отличается от тех, где живут обычные эмигранты или аферисты; это коморка в грузовом отсеке с необыкновенно дурным запахом. Только преступники, закованные в трюме, живут в ещё более сложных условиях.
Полом здесь служит грубый деревянный настил, а стенами - обшивка самого нашего судна. Вокруг множество доказательств того, что до нас в этом помещении путешествовали крысы. Обращаются с нами не лучше, чем со скотом. Никто не предоставил отдельного помещения моей горничной, так что мне приходится укладывать её в постель практически рядом с собой. Мне пришлось пожертвовать три камчатных портьеры, чтобы оградить угол и защитить своих детей от взглядов грязных эмигрантов. Эти люди не оказывают мне должного почтения. Я думаю, они также тайно подчищают наши запасы еды. Когда они издеваются надо мной, мой муж приказывает их игнорировать. И это оказывает ужасное влияние на поведение слуг. Этим утром моя горничная, которая при наших теперешних условиях служит также и няней, грубо заговорила с маленьким Петрасом, приказав ему замолчать и не задавать вопросов. Когда я укорила её за это, она посмела поднять бровь.
Мои визиты на верхнюю палубу - просто трата времени. Вся она забита канатами, парусиной и грубыми мужланами, и ни кусочка не оборудовано под место, где могли бы отдыхать дамы или дети. Море навевает скуку, видно только какие-то далёкие острова. Ничто меня не развлекает, а между тем это отвратительное судно уносит меня всё дальше от величественных белых шпилей благословенной Джамелии, посвящённой Са.
На борту нет никаких знакомых, которые могли бы отвлечь или утешить меня. Леди Дюпарж посетила меня однажды, и я была вежлива с ней, но разница в нашем положении делает общение практически невозможным. Лорд Дюпарж владеет немногим больше своего титула, двух кораблей и имения на границе с герфенскими болотами. Леди Крайфтон и Энксори, по-видимому, полностью удовлетворены компанией друг друга и вообще меня не посещали. Они, конечно, ещё слишком молоды, чтобы успеть обзавестись достойными манерами, однако матери должны были обучить их правильному поведению в обществе. После возвращения в Джамелию обе девушки извлекли бы немалую пользу из дружбы со мной. То, что они решили не искать моего покровительства, говорит только об их недалёком интеллекте. Так что, вне всяких сомнений, они бы скоро мне наскучили.
Я чувствую себя жалко в этом отвратительном окружении. Почему мой муж решил потратить своё время и деньги на это сомнительное путешествие, ускользает от понимания. Не могу я объяснить и то, почему он захотел взять с собой детей и меня, особенно принимая во внимание моё положение. Не думаю, что он вообще размышлял о том, насколько сложным окажется это путешествие для женщины, ожидающей ребёнка. Как обычно, он не посчитал нужным обговорить это решение со мной, как и я не искала бы его совета в том, что касается вопросов искусства. Но, позволив ему осуществить желаемое, я оказалась ущемлённой в своих правах! Отъезд ощутимо отложит окончание моих "Гармонических условностей камня и металла". Брат сатрапа будет очень разочарован, так как эта инсталляция должна была почтить его тридцатые именины.
День пятнадцатый рыбной луны
Год четырнадцатый правления благороднейшего и блистательного сатрапа Эсклепиуса
Я была глупа. Нет - меня обманули. Доверять тому, кто просто обязан оправдывать ваше доверие - это не глупость. Когда отец вручил мою руку и мою судьбу лорду Джетану Кэрроку, он верил, что это человек с достойным состоянием и репутацией. Отец, да благословит Са его имя, радовался тому, что мои достижения в области искусства сделали возможной столь блистательную партию. И когда я горевала, что судьба предназначила мне в мужья человека намного старше, моя мать советовала смириться, посвятить себя искусству и создавать имя под защитой его влияния. Я уважала их мудрость. Последние десять лет, пока моя молодость и красота увядали в его тени, я родила троих детей и ношу под сердцем зарождающееся зерно четвёртого. Я была украшением и благословением его дома, и всё же он предал меня. Когда я думаю о часах, проведённых за хозяйством, часах, которые я могла бы посвятить искусству, горечь наполняет мою кровь.
Сегодня я начала просить, а затем, подчиняясь долгу перед благополучием детей, требовать, чтобы он заставил капитана выделить нам другое помещение. Отослав наших троих детей на палубу вместе с няней, он признался, что мы не инвесторы, по собственной воле отправившиеся в путешествие, а изгнанники, которым выпал шанс сбежать от неминуемой опалы. Всё, что мы оставили, - имения, дома, другое имущество, лошадей, скот - всё отошло сатрапу, как и груз, который у нас отобрали при отплытии. Мой благородный уважаемый муж предал нашего доброго и великодушного сатрапа и замышлял измену трону, благословлённому Са.
Я вытащила из него признание слово за словом. Он продолжал говорить, что я не должна думать о политике, что это его заботы. Он говорил, что жена должна позволить мужу устраивать её жизнь. Он сказал, что когда корабли придут следующей весной, он уже восстановит наше состояние, и мы сможем вернуться в Джамелию. Но я продолжала задавать глупые женские вопросы. Всё ли наше имущество отобрали, спрашивала я его. Всё? И он ответил, что это сделано было, дабы спасти имя Кэрроков, дабы его родители и младший брат продолжали жить с честью, не затронутые скандалом. Его брату оставили в наследство небольшое имение. Двор будет считать, что Джетан Кэррок решил вложить всё своё состояние в экспедицию сатрапа. О конфискации будут знать только самые близкие к трону. Чтобы ему позволили это, Джетан много часов на коленях униженно молил о прощении.
Словно пытаясь меня впечатлить, он рассказал об этом очень подробно. Но мне не было дела до его коленей.
- А что с Систлбендом? - спросила я. - Что с коттеджем у переправы и доходом с него?
То было моё приданное, и хоть оно и было скромным, я хотела передать его Нариссе после свадьбы.
- Отобрали, - сказал он, - всё отобрали.
- Скажи мне, почему? - потребовала я. - Я ничего не замышляла против сатрапа. Почему меня наказали?
Он сердито ответил, что как жена я обязана была разделить его судьбу. Почему, я не смогла понять и он не смог объяснить, и, в конце концов, назвал меня глупой женщиной, которая не способна осмыслить ситуацию и должна держать язык на замке, не суетиться и сохранять спокойствие. Когда я в ответ сказала, что я не глупая женщина, а известный художник, он ответил, что теперь я жена колониста и должна выбросить из головы все эти глупости.
Я прикусила язык, чтобы не закричать на него. Но моё сердце яростно сопротивлялось несправедливости. Систлбенд, где я и моя сестра заходили в воду, срывали лилии, представляя, что мы богини, а это наши белые и золотые скипетры… потерян благодаря преступной глупости Джетана Кэррока.
Я, конечно, слышала о раскрытии заговора против сатрапа, но не задумывалась над этим. Я думала, что он не имеет ко мне никакого отношения. Я бы сказала, что наказание справедливо, если бы мои невинные малыши не оказались пойманы в ту же сеть, что и заговорщики.
Эта экспедиция была основана за счёт конфискованных средств. Обесчещенная знать отправилась в путешествие вместе с аферистами и искателями приключений. И что ещё хуже, преступников, закованных в трюме, воров, шлюх и грабителей - всех их отпустят после того, как нас высадят на берег. И таким будет окружение моих хрупких детей.
Наш Благословенный сатрап великодушно дал нам шанс начать всё сначала. Наш Сиятельный и Благороднейший сатрап дал каждому мужчине право на две сотни лефферов земли в любом месте на берегу реки Дождевых Чащоб, на границе с варварской Калсидой, либо же на Проклятых Берегах.
Он приказывает нам первый лагерь разбить в Дождевых Чащобах; выбрал это место для нас, основываясь на легендах о древних королях и их блудных королевах. В сказках говорится, что когда-то давно вдоль реки стояли города. Их жители покрывали свою кожу золотом и носили на лбу драгоценности. Так няньки рассказывают детям. Джетан говорит, что недавно перевели древний свиток, в котором описывается местонахождение этих городов. Я чрезвычайно рада.
В благодарность за то, что нам дали шанс обелить своё имя и заново заработать свои деньги, наш великий сатрап Эсклепиус просит только половину всего, что нам удастся там произвести. За это сатрап снова примет нас под своё благословенное покровительство, за нас будут молиться жрецы, а дважды в год, дабы убедиться, что мы всё ещё живы, наш лагерь будут посещать корабли. Это обещает грамота, подписанная собственной рукой сатрапа.
Лорды Энксори, Крайфтон и Дюпарж разделяют наше наказание, но, поскольку они изначально были ниже по положению, то и падение их не столь значительно. На борту двух других кораблей есть ещё аристократы, но никого, кто был бы мне хорошо знаком. Я рада, что моих близких друзей минула моя участь, но, вместе с тем, мне горестно отправляться в изгнание в одиночестве. Из-за того, что именно мой муж виновен во всех бедах, я не могу обратиться к нему за утешением. При дворе секреты никогда не хранятся долго. Неужели именно поэтому никто не пришёл проводить меня в путь?
Мои собственные мать и сестра почти не помогали мне собираться. Они плакали, провожая меня на пороге отцовского дома, но не приехали в порт, где ожидал корабль. Почему же, о Са, они не рассказали мне всей правды?
От этих мыслей у меня началась истерика, и я не смогла дальше писать. Я дрожала и плакала, иногда вскрикивала, жалуясь на свою судьбу. Даже теперь мои руки дрожат так сильно, что это перо отчаянно скользит по странице. Всё потеряно: дом, любимые родители и, самое ужасное, искусство, которое дарило мне радость жизни. Начатые работы пришлось оставить, они так и не будут закончены, и это вызывает у меня боль, сравнимую с мыслями о рождении мёртвого ребенка. Я живу, мечтая о том дне, когда смогу вернуться морем в прекрасную Джамелию. В данный момент, да простит меня Са, я мечтаю вернуться вдовой. Никогда не смогу простить Джетана Кэррока. Когда я думаю о том, что мои дети будут носить имя предателя, во рту становится горько от желчи.