– Мы не можем этого допустить! – закричал Евлампий.
Никто не обратил внимания на его вопль. Тогда голем начал трансформироваться. Не знаю, что при нынешних размерах он собирался делать. Скорее всего, это жест отчаяния. По крайней мере, я на это надеялся. Не хотелось, чтобы он что-нибудь натворил.
Людмила нетвердой походкой подошла к сосуду с тестом и подала Оливье руку. Дядя галантно помог ей забраться на табурет. Повара и помощники захлопали. Кухня наполнилась громоподобными аплодисментами.
Фея, продолжая глупо улыбаться, оттолкнулась от руки Оливье и, обернувшись искрящимся облачком, проскользнула в сосуд. Я стоял близко, и видел, внутри она снова превратилась в миниатюрную девушку с крыльями.
Повара и их помощники вернулись к работе.
Из сосуда раздался мелодичный звон, эхом понесшийся по кухне.
Голем трансформировался, из его рук-стволов валил пар, в вихре под ногами сверкали молнии.
– Следи внимательно! – шикнул на меня Оливье. – Я отлучусь ненадолго!
– Да, учитель.
Он пробрался между столов и скрылся в портале следом за Чичей. Преображения голема никто не заметил. Его скромный размер сыграл нам на руку.
– Что ты творишь? – прошептал я. – Немедленно прекрати!
– Цель найдена. – сказал Евлампий и трещина, заменяющая ему рот, растянулась в улыбку.
– Не вздумай! – шикнул я и попытался накрыть его ладонью.
Голем увернулся, но я ухватился за одну из его маленьких рук. Она оказалась невыносимо горячей.
– Огонь!
– Я тебе дам огонь! – взвизгнул я и, не смотря на боль, потащил его ствол вверх.
Голем выстрелил. Крошечный камешек, похожий на песчинку, с хлопком выскочил из отверстия в основании руки. Проследить его траекторию я не смог, но через мгновение услышал щелчок. Снаряд попал в сосуд с тестом для грандиозного праздничного торта.
Схватив с ближайшего стола мерный стакан, я накрыл Евлампия. Голем продолжал выпускать снаряды, они ударялись о поверхность стакана и падали ему под ноги.
Я облегченно вздохнул и повернулся к сосуду. Вместо мелодичного звона оттуда расходилась печальная мелодия, которую я уже однажды слышал. Я подошел ближе.
– Что ты делаешь?
Фея посмотрела на меня расширившимися глазами:
– Я испугалась! – нервно произнесла она.
– Немедленно перестань! – грозно сказал я. – Скоро вернется учитель!
– Не кричи! – взвизгнула фея. – Я стараюсь.
– Пожалуйста. – просительно протянул я.
Людмила не ответила, но печальная мелодия оборвалась, и раздался музыкальный звон.
Голем пыжился выбраться из-под стакана. Пока у него не получалось. Я решил не тратить на него время и натянул на стакан край рубахи. Маскировка так себе, но хотя бы держится без моего участия.
– Думаю достаточно! – проговорил незаметно подошедший Оливье.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Вылезай!
Искрящееся облачко вылетело из сосуда и превратилось в фею.
– Ты что стоишь? Пора крем готовить! – завопил дядя.
Я побежал к столу, на ходу чуть не столкнувшись с феей. Она поднесла палец к губам и выразительно посмотрела на меня. Я кивнул. Конечно, я никому ничего не скажу. Я что, сумасшедший. Людмила кивнула в ответ и, покачиваясь, пошла к порталу. От нее сильно пахло кислыми яблоками.
"Обязательно напоить синим сидром", вспомнил я.
– Что у тебя с плечом? Чем ты тут занимался? – недовольно спросил Оливье.
Я вытащил стакан с Евлампием из-под рубахи. Голем еще пребывал в трансформе, упрямо расстреливая поверхность стакана.
– Чего валун бушует? – поинтересовался дядя.
– Из-за феи. – честно сказал я. – Считает, что вы ее неправомерно используете.
– Ох, крысеныш. – вздохнул Оливье. – Где ты слов-то таких нахватался! Не доведет тебя до добра твой голем.
Я не стал говорить, что он не мой. Что это по дядиной милости голем сидит у меня на шее. Хотя и распирало.
Евлампий прекратил огонь, разглядев, что феи в сосуде нет.
Я сразу снял стакан. Ходить с ним на плече и неудобно и глупо.
Оливье отправил сосуд с тестом в печь. Пока оно запекалось, мы начали готовить крем.
Голем упорно молчал. Он давно вышел из боевой трансформы, но разговаривать не желал. Дядя тоже не разглагольствовал. Ограничиваясь фразами "подай это", "сделай то" и в конце предложения добавлял неизменного "крысеныша". После моего возвращения, он перестал называть меня заморышем, наверное, потому что я вырос.
Наполнив специальное приспособление кремом, я попытался выдавить его на торт, но кулинарный мешок лопнул. Крем полез с обратной стороны.
– Уйди, сам украшу. – заорал дядя.
Я отошел от стола, наблюдая, как он ловко справляется с кулинарным мешком.
– Не стой за моей спиной, иди в портал. – цыкнул Оливье не оборачиваясь.
– Да, учитель.
Спорить, я само собой не стал. Стоило мне отойти, как голем подобрался поближе к моему уху.
– Молись, чтобы с феей ничего не случилось. – проскрежетал он. – Если она пострадает из-за того, что ты мешал мне ее защищать…
– Ты хотел пристрелить ее, чтобы не мучилась? – невинно уточнил я.
– Я хотел разбить сосуд! – зло проговорил Евлампий. – Если бы с ней…
Я не дал ему договорить, войдя в портал. Мы переместились в просторную комнату с гигантскими панорамными окнами. В центре помещения расположились длинные диваны и столиком с фруктами. Мягкая мебель манила долгожданным комфортом.
– Если бы с ней что-нибудь случилось…
– Я бы пожалел. – закончил я вместо него.
На одном из диванов спала фея, на другом сидел боцман. Оторвавшись от чтения книги, он коротко взглянул на меня, проговорив:
– Присаживайся.
Я опустился, провалившись в удобное мягкое сиденье. Взяв с подноса похожий на яблоко фрукт, я немного откусил, на пробу, и не почувствовав ничего необычного, прожевал.
Не решаясь на словесные упреки в присутствие летучей обезьяны, голем продолжал бушевать молча. Над его головой, то и дело, проскакивали маленькие грозовые облачка.
Я старался не смотреть в его сторону, сосредоточившись на Чиче. Каждый раз, когда боцман перелистывал страницу над обложкой вспыхивало желтое свечение.
– Долго придется ждать? – спросил я обезьяну.
– До церемонии осталось два часа. – сообщил Чича, не отрываясь от книги.
Я кивнул. Информативно. Пригляделся к неброской обложке. "Философские течения прямоугольного архипелага в антагонизме с основными постулатами верований Изумрудного острова". Буквы вроде знакомые, но смысла никакого.
Дожевав яблоко, я откинулся на спинку дивана и решил вздремнуть. А что еще делать, когда делать нечего?
– Пора. – проскрежетал голем.
– Что? – не понял я.
– Сейчас самый подходящий момент, чтобы пробраться на корабль. – зашептал Евлампий.
Я скосил глаза. Он окончательно рехнулся? У него камушки в голове перепутались или заклятье замкнуло? Шхуна висит в небесах кверху дном! Как на нее проникнуть?
– Я оборотень, а не попугай. – огрызнулся я. – Летать не умею.
– Фольклор? – поинтересовался Чича.
Я слишком громко спорил с големом и привлек внимание летучей обезьяны.
– Фольклор? – переспросил я.
– Ты про летающих оборотней? – заинтересованно уточнил Чича. – Про вас многое болтают.
Он заговорщицки подмигнул мне и отложил книгу.
– Куда вы собрались нестись?
Голем пнул меня в шею и приставил руку ко рту. Я вздохнул. Конечно, я промолчу, не рассказывать же боцману, что собираюсь ограбить его капитана.
Я сосредоточенно придумывал ответ, а мохнатая морда Чичи растягивалась в улыбке.
– Ты меня удивляешь. – проговорил он. – У тебя же на лице все написано.
– У меня? – не поверил я, оглядываясь на Евлампия.
– Все проще, чем ты думаешь. – подтвердил боцман. – Совместив известные факты, я могу предположить, что вы собираетесь на корабль. Чтобы пока капитан занят, завладеть артефактом.
Я побледнел, а Евлампий начал шипеть. Решил трансформироваться и пристрелить Чичу.
– Да прекратите вы! – продолжая ухмыляться, сказал боцман. – Сам же говорил, что капитан выбросит тебя за борт за то, что хотел спереть артефакт. Вижу попытки ты не бросил. Видать штука очень тебе нужна.
– От нее зависит судьба тридцати миров. – согласился голем.
– О! – протянул Чича. – Да вы, герои!
– Поглотители скоро вырвутся на свободу! – сообщил Евлампий самый веский аргумент.
Улыбка сползла с лица боцмана, но тон остался делано беспечным:
– Я слышал. Последние лет сто болтают, что не все пути перекрыты, из Отдельного мира можно выбраться.
– Теперь, да. – поддержал я голема.
– Слухи. – сказал Чича. – Говорят, что среди защитников изменник и он раздобыл ключ от мира поглотителей.
Я вздрогнул, а Евлампий схватился за голову.
– Вы чего? – удивился боцман. – Это сплетни.
– Откуда ты знаешь? – спросил голем. – Кто тебе сказал?
– Болтают. – неопределенно ответил Чича.
– Это правда. – разозлился Евлампий. – Мы сами видели!
Я даже удивился, как грубо прозвучали его слова. Обычно он не переходит границ, дозволенных умеренной вежливостью.
Боцман вскочил, уронив книгу на стол.
– Я скоро вернусь. – бросил он. – Никуда не ходите! На корабль вам не попасть! Кругом охрана.
Чича вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я вздохнул, нерешительно глянув на голема. Надеюсь, он не предложит переправляться к шхуне. Боцман ясно сказал, что у нас не получится!
Мое внимание привлекла книга. Между страниц вылез край желтого пера. Я нагнулся над столом и вытянул его.
– Что это? – спросил я, с интересом разглядывая измятое перо.
– Магическая подписка. Встряхни его и узнаешь последние новости.
Я взмахнул рукой. Желтое сияние стало интенсивней, а над пером вспыхнули буквы: "Миры на грани войны".
– Вот откуда он узнал. – догадался я.
Евлампий впился в текст. Статья описывала похищение ключа и заканчивалась словами:
В связи со сложившейся ситуацией, собрание магов постановило провозгласить военное положение и закрыть для посещения прилегающие к Отдельному миру территории.
Участники заговора разыскиваются.
– Мы должны торопиться! – вскрикнул голем.
Я зажмурился.
– Что мы можем сделать? – спросил я.
– Забрать Символ свободы!
Я раздраженно хмыкнул.
– Ладно! – зло сказал я. – Давай!
Заткнув перо за отворот рубахи, я встал и топая по полу перешел через зал. Открыл дверь и выглянул в коридор.
– Выходить нельзя! – гаркнул стражник.
Он стоял у стены, недобро глядя на меня.
Я кивнул и закрыл дверь.
– Понял. – шикнул я на голема. – Мы ничего не можем сделать.
– Ты просто не хочешь. – занудил Евлампий.
– Помолчи. – отрезал я. – Если придумаешь, как нам попасть на корабль, пожалуйста. Кидаться на стражу, я не буду!
– Можно найти другой выход. – не сдавался голем.
– Какой? – не сдержавшись закричал я, махая руками в сторону окна. – Полететь? У меня что, выросли крылья?
Я завертелся, пытаясь заглянуть себе за спину.
– Только хвост. – пробурчал Евлампий.
– В твоей бы каменной башке что-нибудь выросло! – разозлился я. – Здравый смысл, очень бы тебе не помешал!
Голем пробормотал что-то неразборчивое, но спорить больше не стал.
Я сел обратно на диван и откинулся на спинку. Хотелось наговорить противной каменюке кучу гадостей, но я сдержался. Не стоит он того. Да боюсь и не поймет.
Я закрыл глаза, постаравшись выбросить из головы случившуюся перепалку. Все равно, сколько о сказанном не думай, слов не воротишь. Поэтому надо смириться и обо всем забыть. Лучшее лекарство от неприятных мыслей, сон. Слава архимагу, с этим проблем не случалось. В академии говорили, что я сплю так, будто у меня нет совести. Не знаю, может быть так есть, как бы то ни было, вскоре я уже дремал.
Глава 10.
То, чего нет.
Меня невежливо дернули за руки, и я проснулся. Распахнув глаза, я с удивлением обнаружил, что две огромные летучие обезьяны подняли меня с дивана и волокут по полу.
– Прекратите! – крикнул я.– Мы почетные гости! Нас нельзя таскать за руки!
Меня тянули к выходу из-за зала, несмотря на протесты. В отчаянии завертев головой, я надеялся увидеть того, кто мне поможет, но ни боцмана, ни феи в зале не оказалось.
– Куда все делись?
Двери распахнулись и меня вынесли в длинный, темный коридор.
– Это беззаконие! Я не потерплю такого обращения! Что вы себе позволяете!
Перехватив инициативу, продолжил возмущаться голем. На него, так же, как на меня, не обращали внимания.
Пройдя до поворота, мы поднялись по ступеням. Меня, как и прежде тащили. Хорошо еще, что поджав ноги, я не дотягивался до пола. Иначе не смог бы избежать ушибов. Хотя, иногда обезьяны нарочно задевали мною ступени.
Я крепился, убеждая себя, что скоро все закончится. Начали ныть вывернутые руки, но как я ни крутился, легче не становилось. Когда мы добрались до большого зала без окон, я уже выл от боли.
– Куда вы меня тащите, обезьяны? – не особенно надеясь на успех, в очередной раз завопил я.
Меня вытащили из зала. Пронесли под аркой и выволокли на широкий парапет. Он тянулся вдоль стены замка, похожий на недостроенный балкон, только без перил и ограждений, и вертикально обрывался вниз.
Открытую площадку обдувал соленый, теплый ветер. Под стенами замка, насколько хватало глаз, тянулся яркий, заросший цветущими лианами лес. Из его дебрей слышались пересвисты птиц и шум деревьев. Пахло гнилой листвой.
Обезьяны освободили меня из железной хватки. Я коснулся пола и самостоятельно встал. Мои руки отпустили. Я даже успел с наслаждением их потереть. Разглядеть под ногами, прилепленные к стене замка, выступы. Я чуть наклонился, пытаясь разглядеть квадратные каменные карманы. Но рассмотреть, не успел. Меня подтолкнули в спину, и я полетел вниз. Точнее спланировал, как осенний лист сорванный с дерева. Я даже не испугался, события развивались слишком быстро. А вот голем себя не контролировал, истерично вопил, болтаясь на цепи.
– Архимагово седалище! Касты неразборчивые! Хаос беспорядочный!
Плавно покачиваясь, я падал. Меня бережно поддерживала в воздухе магическая сила, без нее тут явно не обошлось. Несла в один из каменных карманов. Другие скрывала серая пелена.
Расправив руки, я мягко приземлился на живот. А голем прочистил горло и заворчал:
– Согласись, в Тринадцатом Темном Объединенном мире тюрьма комфортабельнее.
Он так буднично бубнил, будто пикантные вопли раздавались не из его рта.
– Здесь же ничего нет. Даже элементарных удобств. А как же самое необходимое?
– Мы арестованы? – спросил я, чтобы перебить его болтовню.
– Крысеныш, я тебя задушу!
Я приподнялся, встав на четвереньки, и поглядел направо, вверх. Недружелюбный вопль раздался оттуда. Стена, между соседними карманами, не превышала человеческого роста. Я увидел плечи и голову мастера Оливье. Судя по выражению лица и глаза, он действительно собирался меня убить.
– Об одном жалею! – продолжал реветь дядя. – Что не выкинул тебя за борт!
– Да что я сделал-то? – спросил я, отползая к противоположной от него стене.
Перемещение внутри каменного кармана не простое занятие. При размере три на три метра центр камеры занимало отверстие в полу. Если захотел, я бы просунул в него голову. Неудобное препятствие пришлось обползать вокруг.
– Я убью тебя! – взвыл Оливье и, подтянувшись, полез ко мне.
Оседлав стену, он перевалился на мою сторону. Отверстие в полу камеры, мгновенно увеличилось вдвое, еще до того, как дядя спрыгнул вниз. А после его приземления, дыра заняла большую часть камеры, оставив ободок по периметру. Поднявшись на дрожащих ногах, я вжался в стену. Из прорехи в полу задувал ветер. Внизу, у подножия замка, виднелись крошечные деревья и очень острые, даже на вид, камни. Я не сомневался, что если свалиться туда, то не спланируешь. Наоборот, быстро полетишь навстречу скалам.
– Это не я! – отчаянно пропищал я.
Дядя не отвлекался на разговоры. Обходя отверстие в полу слева. Я в свою очередь двигался вправо. Пройдя полный круг, мы остановились.
– Меня не было десять минут!
– Иногда, этого достаточно. – веско заметил незнакомый голос.
Я обернулся. Из-за левой стены моей камеры на нас смотрел, заросший грязными, скомканными седыми волосами, человек. Между ними торчал горбатый нос и пронзительные синие глаза.
– Не лезь не в свое дело! – грозно прикрикнул на него дядя.
– Прошу прощения. – ответил незнакомец. – Я бы ни в коем случае не стал вмешиваться, но я соскучился по человеческому общению. Я здесь уже двадцать пять дней и мне осталось совсем чуть-чуть.
– Рад за вас. – бросил Оливье и уставился на меня.
– Я ничего не делал. – не слишком уверенно повторил я.
– Я могу подтвердить. – влез Евлампий.
– Ты, подтверждалка, рассыплешься в пыль на его костях!
– Я бы попросил мне не тыкать!
– Какая у вас содержательная беседа, господа. – заметил незнакомец из соседней камеры.
Дядя бросил в его сторону испепеляющий взгляд и снова повернулся ко мне.
– Боишься? – спросил он, двигаясь в обход дыры.
Я кивнул и пошел на противоположный край.
– Мало. – тихо проговорил он. – Я хочу, чтобы ты умирал от страха. Желаешь узнать, что ты сделал? Хорошо. Я тебе скажу.
Дядя продолжал продвигаться вдоль стены и мне приходилось отходить в другую сторону.
– Король Дарвин. – приступил Оливье. – Седьмой год начинает празднование дня рождения с дегустации торта. Ему приносят целый торт. Он собственноручно отрезает маленький кусочек и кладет в рот. Медленно пережевывает и…бац…
Оливье так громко и звонко хлопнул в ладоши, что я с перепугу чуть не свалился в дыру.
Замерев на мгновение, дядя разочарованно посмотрел на меня и продолжил движение.
– Надеялся, ты упадешь. Ну ничего, месть особенно сладка, когда ее долго дожидаешься. Король Дарвин пережевал кусочек торта, – продолжил Оливье, – и уже вставал, собираясь провозгласить начало праздника, но не объявил!
Дядя сорвался на крик.
– Потому, что он застыл над своим золотым троном! Окаменел! Тогда все повернулись ко мне!
– Вы потрясающий рассказчик, вы оказали бы честь даже Большому репертуарному театру! – восторженно воскликнул седой незнакомец.
– Он стоял, ни на что не реагируя, как мраморное изваяние в свою честь! – ни на кого не обращая внимания говорил Оливье. – Все гости, даже жалкие слуги, показывали на меня пальцами. Они кричали "Мастер проклял нашего короля своим тортом".
– Это серебряная пыльца. – деловито проговорил голем. – Мы же видели такое во время охоты на левиафана. Фея должна подуть…
– Она дула! – заорал Оливье. – Тысячу раз дула!
– Не помогло? – спросил я.
– Он стоит над троном, как статуя! Что ты натворил? Мой торт! Меня не было десять минут!