Не знаю, в котором часу я уснул, но наверно всё-таки уснул. Мне снилась Алла. Будто мы вовсе не ссорились, а вдвоём ушли с этой дачи на последнюю электричку, и ничего со мной не случилось, и вот мы сидим в обнимку на платформе, ждём электричку, а её всё нету и нету, и я зачем-то вскакиваю и говорю Алле - а это уже почему-то не Алла, а то ли Баранов, то ли Колька - что надо пойти посмотреть, где электричка. И выхожу на рельсы, и зачем-то иду вперёд по шпалам. И вдруг действительно появляется электричка, и несётся прямо на меня, и светит своим прожектором так, что уже ничего не видно, кроме этого прожектора. А я как остановился, так и стою на рельсах - ноги окаменели, никуда не могу отскочить! А электричка мчится, мотор её ревет, земля трясётся и вибрирует, электричка гудит, гудит, гудит, прожектор слепит... И тут я просыпаюсь. И не сразу понимаю, что это просто под диваном валяется мобильник и пронзительно звенит прямо в мою сторону, и вибрирует, катаясь по полу.
- Слушаю! - крикнул я, прижав мобильник к уху.
- Саша? - раздался издалека голос Аллы.
- Алла! - крикнул я. - Аллочка!
- Не надо слов! - твердо начала Алла. - Я звоню тебе сказать, что между нами всё ко... что между... что... - И она тихо заплакала.
- Аллочка! - закричал я. - Прости меня, я - идиот. Я - кретин. Но я тебя люблю!!!
На том конце провода наступила напряжённая тишина.
- Ты врёшь, - прошептала Алла, всхлипнув. - И сам это знаешь...
- Нет!!! - закричал я. - Нет!
- Да, - возразила Алла. - Три месяца ты меня не хотел видеть...
- Аллочка! Я работал как проклятый без выходных! И мы всё равно встречались!
- Сколько раз мы встречались за три месяца?
- Не часто. Но встречались!
- Вот. Ты даже не помнишь сколько раз, - всхлипнула Алла. - А когда у тебя наступил выходной... Первый, как ты говоришь, выходной... Вместо того, чтобы провести его со мной, ты потащил меня на какую-то дачу...
- Аллочка, но мы все учились вместе в институте! Уже десять лет, каждый год мы собираемся на Колькиной даче! Раз в год! Все! Я не мог не приехать! Как ты не понимаешь? Это мои друзья!
- Друзья, - произнесла Алла. - Друзья. Конечно. А я - домашнее животное.
- Но...
- Да. И вот на этой даче ты напиваешься как свинья! Напиваешься так, что тебя твои же друзья начинают бояться и обходить стороной! А ты хоть помнишь, какими словами ты обозвал меня?
- Не помню... - вздохнул я. - Я не хотел! Честное слово!
- Не хотел бы - не обозвал бы. И после этого ты меня бросаешь среди этой идиотской компании, которую я первый раз вижу, и убегаешь в лес! Я тебе звоню, полночи бегаю, ищу тебя по лесу...
- Ты искала меня в лесу?!
- А ты как думаешь? Ты убежал в ночь совершенно невменяемый! Да, я искала тебя, и в лесу, и на станции, и в посёлке. И я, и Баранов, и Альтшифтер. А ты не отвечал на звонки!
- У меня мобильник разрядился...
- Ах, мобильник у него разрядился? Вот идёт уже третий день, мобильник твой прекрасно работает, но ты не думаешь мне даже позвонить или хотя бы ответить на мои сообщения!
- Но...
- Скажи: вот это всё, всё вместе взятое, у тебя называется "любовь"?
- Аллочка... Аллуша...
- Что, Саша?
- Я не мог никак с тобой связаться! Не мог!
- Что мешало?
- Я... я забыл твой номер!
- Ах, он забыл мой номер... - протянула Алла. - А мой домашний номер ты тоже забыл вместе с адресом? А мои рабочие телефоны? А емайл, номер аськи, лайв-журнал? А домашнюю страничку, которую сам когда-то мне сделал - это ты тоже забыл?
- Ты не поверишь, но, в определённом смысле - да... - пробормотал я растерянно.
- Очень хорошо, - отрезала Алла. - Прощай. Будь счастлив.
- Алла!!! - крикнул я, но в трубке уже пискнул отбой.
Я ещё немного постоял, сжимая в кулаке трубку, и от отчаяния швырнул её на диван. Но не рассчитал - мобильник подпрыгнул и грохнулся на пол, рассыпавшись. Я испуганно кинулся к нему, но он был жив - только отвалился аккумулятор. Я воткнул его обратно - мобильник работал. И где-то там, в глубине, хранился телефон Аллы. По которому я позвонить не мог. Да и не имело смысла.
Офис
Я размешал в кипятке пару ложек кофе, отломал и съел кусок сыра, затем отломал и съел кусок хлеба, и запил это всё бурым кипятком, напоминавшим скорее нефть, чем кофе.
И поехал в офис за последней зарплатой, а заодно - забрать с компьютера файлы. Ехать пришлось на метро, и это оказалось совершенно диким испытанием. Свернувшись в три погибели, закрыв голову руками, я пытался укрыться от света, который слепил меня. Быть может, он был не таким уж ярким, зато шёл со всех сторон, множился и отражался, поэтому все вокруг казалось ослепительно-зеркальным, словно вылепленным из ртути - пол вагона, потолок, сидения, пассажиры. Через две остановки я сломался - вылез на поверхность и поймал такси.
Но когда я приехал к офису, вспомнил, что надо купить чистых дисков, чтобы переписать всё своё хозяйство с рабочего компьютера. Пришлось пешком возвращаться к метро и долго блуждать между ларьками, спрашивая, где можно купить чистые диски.
Честно говоря, я и не знал, насколько многочисленны и разнообразны бывают ларьки, и как в них трудно ориентироваться. Казалось бы, вот перед тобой типичный ларек фото: на витрине стоят аппараты немыслимых конструкций от цифровых до старых химических, а вот висят проявленные фотопленки. Понятно, что там, где фото - там и цифровая электроника, а, значит, и батарейки, и диски и прочая утварь. Как бы не так! Продавец смотрит удивленно - какое фото? Какие диски? То, что казалось мне фотоаппаратами, оказывается фигурными пепельницами. Там, где я четко видел цифровую электронику - стоял дешевый карманный радиоприемник. Ну а прозрачные висящие фотопленки оказывались гроздьями самых обычных кожаных ремней для штанов. Да и кому бы пришло в голову вывешивать проявленные плёнки на витрину?
В общем, плутал я долго, и даже свисток из ручки не помогал потому что терялся в общем шуме. Наконец, по совету какого-то доброго школьника, добрался до супермаркета и там купил свою пачку дисков. И вскоре уже стоял у двери офиса на заднем дворе старой телефонной станции.
Тут меня ждала первая неприятность - дверь офиса отказывалась меня пускать, сколько я ни прикладывал палец к датчику. А охранник, дядя Коля по кличке Контуженный, который должен был всё это наблюдать изнутри на своём сереньком дисплее, видно, не спешил прийти ко мне на помощь.
- Саша, ты глаз, глаз-то к датчику прикладывал? - раздался у меня за спиной голос нашей поварихи Елены Викторовны. - Может у тебя с сетчаткой что-то не то? Дай-ка я!
Она отпихнула меня, проворно помигала глазом перед моргушником, затем приложила палец - и дверь открылась.
Я уж не стал ей объяснять, что сканер сетчатки у нас никогда не был подключен - это муляж, который сделан из сгоревшего аппарата чтобы производить впечатление на посетителей. А вот то, что мои отпечатки поспешили удалить из базы сотрудников - было хоть и закономерно, но очень неприятно.
Неприятно было и дальше. Как только мы вошли, дядя Коля выбрался, прихрамывая, из-за своей конторки, приветливо кивнул поварихе, а мне загородил дорогу и сухо попросил подождать. После чего стал куда-то звонить и докладывать, что пришёл Тимченко, и что с ним делать, и надо ли его пускать. Телефонная трубка в ответ ярко светилась, но слов разобрать я не мог.
Внимательно выслушав инструкцию, дядя Коля поднял палец, посторонился с прохода и строго сказал: "В бухгалтерию - на второй этаж". Как будто я не знаю, где бухгалтерия. Было ясно, что на остальных этажах меня не ждут. Я пожал плечами и пошёл по коридору.
Бухгалтерия
Бухгалтерия оказалась заперта. Хотя я прекрасно видел, что там происходит. Всю комнатку освещал маленький телевизор, стоящий на сейфе. И хоть отсюда мне не было слышно, что он показывает, но телевизор работал. Сдвинув стулья вокруг как в кинозале, сидели все наши тетки-бухгалтерши - рыжая Лена, толстая Ольга Викторовна и дочка её Оксана. Они втроем сосредоточенно глядели в экран.
Я постучал снова. Оксана кивнула матери на дверь, но Ольга Викторовна лишь досадливо отмахнулась и прижала палец к губам. Лена вообще никак не прореагировала - как сидела с открытым ртом, так и продолжала сидеть.
Я разозлился. И постучал в третий раз - уверенно и напористо, как может стучать только начальство. Лена, наконец, захлопнула рот, встала и вразвалочку подошла к двери.
- Бухгалтерия не работает, - сказала она оттуда. - Кто это?
- Это я, Тимченко. Приехал получить последнюю зарплату!
Сюда уже плохо долетал сиреневый свет телевизора, но я был уверен, что Лена поморщилась.
- Бухгалтерия не работает, - повторила она. - Приходите завтра с десяти до двух, будет Ольга Викторовна.
Она развернулась, чтобы уйти, но я снова постучал.
- Лена! Понимаете, я специально приехал в офис за последней зарплатой!
- Тимченко, завтра с десяти будет Ольга Викторовна, без неё я не могу выдать, - строго сказала Лена.
- А сейчас её нету?
- Нету.
- И Оксаны нету?
- И Оксаны.
- А кто телесериал смотрит?
Лена замерла, повернулась и потрясла в воздухе рукой, жестами показывая, чтобы сделали тише звук. Оксана тут же схватила пульт и начала по-женски тыкать им в экран, словно кормила дельфинов. Всполохи телевизора стали чуть темнее, но он как светился фиолетовым, так и продолжал.
- Я не смотрю, - соврала Лена. - Он просто работает.
Это меня уже откровенно разозлило.
- Лена, зачем вы врёте? - закричал я. - Если вы мне немедленно не откроете, я пойду к директору и скажу, что вы здесь заперлись, сдвинули стулья и смотрите сериал вместо того, чтоб работать. Мне нужно получить мою зарплату, и я сразу уйду. Понимаете, у меня большая беда - я попал в аварию на кучу денег, и поэтому зарплата...
Ольга Викторовна, которая к тому времени уже сидела вполоборота, замахала руками, но Лена её не видела и открыла дверь.
Оксана испуганно вскинула пульт, чтобы выключить телевизор, но Ольга Викторовна покровительственно махнула рукой.
- Не сериал, - смущенно сказала Лена, - Между прочим, очень интересное ток-шоу. Сейчас уже психологи выступали, а после рекламы будут юристы.
- А вот вы, кстати? - важно произнесла Ольга Викторовна, не вставая со стула. - Вы бы как поступили, Тимченко? Просто интересно.
- Как поступил? - удивился я.
- Ну, вы же всё подслушивали под дверью? - Ольга Викторовна простерла руку к телеэкрану. - Она мать троих детей, но оказалась - мужчиной. А её муж двенадцать лет служил прапорщиком на подводной лодке и ничего этого не знал.
- А она всё эти годы жила с любовницей, а письма писала, что любит и ждёт! - подхватила Оксана.
- А он-то её действительно любил! - вставила Лена.
- А любовница, - Ольга глубоко, в три нервных рывка, набрала воздуха в легкие и с жаром выпалила: - А любовница её бросила, записала на себя квартиру, и выгнала на улицу - с тремя детьми!
- Он приехал в отпуск, и всё узнал, это ж какой удар! - подхватила Лена. - Теперь подаёт на развод.
- А она ему развода - не даёт! - со значением подытожила Ольга Викторовна, - Хочет, чтоб он их простил и взял жить на подводную лодку. Я себе этого не представляю!
- Мам, ну а куда ж им деваться-то? С детьми, ну действительно? - обиженно возразила Оксана.
- А вот сейчас юрист скажет, куда деваться, - мстительно кивнула на экран Ольга Викторовна.
- Мам! - обиделась Оксана. - На лодке ей хоть работа найдется - готовить, стирать, полы мыть...
- Да она же мужчина! - фыркнула Лена. - Не будет мужик ничего такого делать. Скажешь тоже, стирать, полы мыть, ага, ага...
- Ничего, заставят! - строго сказала Оксана.
- А как на него сослуживцы будут смотреть, если узнают, что он на мужчине женат? - возмутилась Лена.
- Доченька! - с жаром подхватила Ольга Викторовна. - Ну куда ей на подводную лодку с тремя маленькими детьми?! Там и радиация, и химия, и бог знает что! А в школу как они ходить будут каждый день? С лодки?
- Он же отец! - возмутилась Оксана. - Где дети без отца будут жить?
- Так пускай платит алименты и снимает им квартиру! - вскинулась Ольга Викторовна. - Твой отец платил как миленький!
- Ольга Викторовна, - примирительно сказала Лена. - Вы представляете, каких денег стоит квартиру снимать на троих детей? А у прапорщика какая зарплата?
Я громко кашлянул, и все посмотрели на меня.
- На подводных лодках нету прапорщиков, - сказал я. - Там мичманы. Кстати, о зарплате...
- Кхм... - подобралась Ольга Викторовна, обретая прежнюю неприступность. - У нас сейчас нет в кассе денег. Звоните через две недели, когда будет общая зарплата...
- Директор сказал, чтоб я получил сейчас свою последнюю зарплату, - настойчиво произнес я.
- Но денег нет! - вступилась Оксана. - Вы русский язык понимаете, Саша? Знаете такое слово: наличность?
- Да вот же у вас полный сейф наличности! - я кивнул на сейф под телевизором, который весь просвечивал в ультрафиолете.
Конечно, у меня не было точной уверенности, что это действительно пачки денег, потому что эти призрачные стопки могли оказаться чем угодно. Например, пирожными. Или отрывными календарями с астрологическими прогнозами. Вполне, кстати, похожи. Но Лена бросила стремительный взгляд на Ольгу Викторовну. А та поджала губы.
- Это кто же вам сказал такую глупость? - произнесла Ольга Викторовна.
Я молчал.
- Кто? - повторила Ольга Викторовна.
- Откроем и посмотрим? - предложил я.
- Ольга Викторовна! - капризно вскинулась Лена. - Да что он здесь хамит как у себя дома? Тимченко, вон отсюда!
Ольга Викторовна царственным жестом остановила её и отчеканила:
- Александр, денег нет. Звоните через две недели. Приезжайте, я всё выдам. Телефон знаете.
Я вздохнул, спорить было бесполезно.
- Скажите хотя бы, сколько мне там полагается? Двойной оклад или обычный - мне ж как-то жизнь планировать! Понимаете, я попал в аварию на очень большую сумму, и мне сейчас просто позарез...
- Скажу... - Ольга Викторовна надела очки, приняла из рук Оксаны папку и начала в ней рыться.
В комнате наступила тишина, только шуршали невидимые мне страницы.
- Так... - удовлетворенно крякнула Ольга Викторовна, выудила из папки лист и подняла его перед собой с видом глашатая.
Листа я не видел, но в воздухе явно что-то призрачное висело - будто дрожит над жаровней нагретый воздух.
Вдруг Лена толкнула Оксану и кивнула на телевизор - видно, реклама давно кончилась. Та спохватилась и проворно вскинула пульт.
- ...вас неприятный сюрприз! - объявил хорошо поставленный баритон. - Потому, что сейчас! Из наших Золотых ворот! В студию шагнет человек, который сможет дать ответ на самый главный вопрос: действительно ли вы так любили свою жену, и за годы службы на подводной лодке ни разу ей не изменили, как пытаетесь нас убедить? Итак... - баритон вкрадчиво умолк, и все окаменели.
- От те раз... - испуганно ахнула Ольга Викторовна, обернувшись к экрану и приподняв очки свободной рукой. А рука с ведомостью так и осталась, подрагивая, висеть в воздухе.
Возмущенно зашумел многоголосый зал.
- Я прошу вынести Золотой ключ! - надрывался баритон. - Я прошу снять Золотой замок! Распахните Золотые ворота! Шире! Шире! Аплодисменты! Встречайте! Встречайте капитана подводной лодки!!!
Комната засияла алыми аплодисментами, а я вдруг поймал себя на том, что и сам напряженно пялюсь в телевизор, хотя для меня там не было абсолютно ничего привлекательного, кроме сияющего динамика и светящейся в глубине катушки.
- Ну это нормально? - возмутилась Оксана. - Мам, ну ты видала?
- Помолчи! - раздраженно цыкнула Ольга Викторовна, не сводя глаз с экрана, но тут же ехидно добавила: - А фуражка-то великовата...
- Голова усохла! - предположила Оксана.
- Фуражка, - сказала Лена. - Вы на китель гляньте! Меня убей, я б такой даже дома не одела!
- Так вы, Леночка, и не капитан, - усмехнулась Ольга Викторовна. - А капитан в кителе ходит, хоть дома, хоть на передачу.
Я никогда не был большим поклонником телевизора, но знаете, какое это обидное ощущение, когда все видят и обсуждают, а ты - нет? Я вздохнул, отвернулся от телевизора и начал рассматривать Оксану. В звуковых волнах кожа её казалась ровной, и прыщиков на щеках не было. Кости Оксаны были тоненькими, особенно ребра грудной клетки - они возбужденно колыхались от её учащенного дыхания. Сердце тоже пульсировало часто и размыто.
За эти дни я уже привык к тому, что сердце разглядывать довольно тяжело. Слышал, что там должны работать какие-то клапана, но их мне ни у кого ещё не удалось разглядеть. Да и бьются сердца, как выяснилось, совсем не так, как я полагал. Почему-то с детства я был твердо уверен, что у человека в груди оборудовано здоровенное пустое дупло, и в этой пустоте от стенки до стенки колотится сердце - как большой красный маятник. Теперь я воочию убеждался, что это не так - дупла там никакого нет, только искрящиеся мешки легких, а сердце не колотится, а просто слегка пульсирует на одном месте, причем малозаметно. И вовсе оно не стучит, как учили нас на уроках биологии и литературы - по крайней мере, никакого стука я не видел, так, багровые всполохи. В кишечнике - и то едва ли не больше.
Я перевел взгляд на кишечник. Живот разглядывать удобнее всего. Ведь если ты стоишь рядом, а у тебя глаза на животе, то это прямо напротив. Вот лица рассматривать сложнее. А живот - вот он. Но, господи, до чего оно там всё противное!
Мелькнула мысль, что мне бы теперь неплохо раздобыть какой-нибудь медицинский атлас и разобраться в этой мешанине - где там почки, где селезёнка, где желудок. Я повернулся и перевёл взгляд на Лену - у неё вообще все органы в животе были так туго набиты и сжаты, что совсем не разобрать, где что. Посмотрел на Ольгу Викторовну - брюшина словно ватой набита. А, ну да, это жир. Она же у нас полная, дряблая. Я снова повернулся к Оксане. Да, нужен учебник, нужен. Но в следующую секунду я сообразил, что увидеть атлас я никогда не смогу - медицинские учебники для слепых вряд ли существуют. Что ж, придется самоучкой, наблюдая. Вот это у Оксаны что? А, ну да, всё просто - это желудок. А вот в нём пища. Я присмотрелся, и когда телевизор очередной раз завопил, даже разглядел внутри желудка непереваренного цыплёнка... Моментально к горлу подкатила тошнота, и я поспешно отвернулся.
- Ольга Викторовна, - напомнил я. - Так чего там с ведомостью?
- Что? - Она только сейчас заметила, что всё ещё держит в руке листок, положила его на стол и снова уткнулась в экран, пробормотав неразборчиво: - Тише, тише, чуть позже...
- Только у нас! - убежденно заливался баритон. - Каждый будний день тайное становится явным в программе "Золотые ворота"! Подсматривайте за своими близкими, соседями, и сотрудниками, пишите нам про их тайны, и вы получите шанс занять место в нашем зрительном зале!!!
- Гос-с-споди, - нервно поежилась Оксана, - Ну дай ты уже капитану сказать!
- Да сейчас скажет, чего ты торопишься... - раздраженно бросила Лена.
И я вспомнил, что торопиться надо мне - ещё ведь диски переписывать.