Особенно резко видна разница в ценах именно во второй трети 12 века.
В 1133 в Англии вблизи Карлейла были открыты залежи серебра. Там началась настоящая "серебряная лихорадка". Полукруг серебряных рудников в Камберленде, Дареме, Нортумбленде производил 3–4 тонны металла в год - на порядок больше, чем вся остальная Европа. К этому времени в Иране истощаются известные серебряные рудники, халифатский дирхем, три века бывший основной монетой на "Святой Руси", становится пустышкой.
Кажется, именно эта "серебряная катастрофа халифата" - заставила "Святую Русь" объявить "национальный дефолт" - вчетверо уменьшить основную денежную единицу - гривну. "Гривна серебра" и "гривна кун" - стали разными понятиями.
Вот, говорят иные: Воевода Всеволжский - Русь обустроил, богатой сделал. А я всю жизнь, как баран безрогий, в трёх осинах мечусь да головой об них стукаю! А имена тем деревам такие: люди, хлеб, железо. Без людей - никакое дело не делается. Без хлеба - людей не собрать. Без железа - хлеба не взять. И опять по кругу: без людей - железа не добыть… Говорят в народе: "голову вытянешь - хвост увязнет". А у меня хвостов не один, а три. И все вверх держать надобно. Соблюдая меж ними постоянное равновесие, оптимум. Вот в этом круге и кручусь всю жизнь.
А серебро… А на что нам серебро? Может потому и живём богато, что всё русское серебро у меня в погребах кучами сваленное лежит?
Конечно, если бы было время… Тех же коней можно было бы и самому разводить… Доспехи самим поделать… Железо взять дешёвое и самим… Времени нет - всё придётся покупать.
Это разовые расходы. А дружину нужно ещё содержать. Полста коней… десяток пудов овса каждый день… Я могу задурить головы княжьим, но себе-то… вотчина ещё не развёрнута. Хлеб придётся снова покупать. И, блин! Придётся покупать железо. Много железа. Потому что "белые печки" требуют его куда больше "чёрных". А ещё косы-литовки, штыковые лопаты…
Я вкладываю и вкладываю. На уровень самоокупаемости мы не вышли. А всё ненужное железо, которое в усадьбе было, Прокуй уже использовал. Николай, с моего согласия, каждый раз - "нужно", потихоньку тратит моё серебро. Дали взятку елнинскому "росомаху". Зря дали. Но - назад не вернуть. Всё, что брали с собой в Деснянский поход… В Елно летом хорошо сыпанули. И так - по мелочам.
А ещё мне надо новую кольчужку покупать - расту я. К осени, поди, будет по… Ну, "вам по пояс". Неприлично как-то.
Пойду-ка я бухгалтерских книг почитаю. Может чего и соптимизирую. Николая наскипидарю. Насчёт продаж нашего… скипидара. И прикину - как с рязанскими купцами разговаривать. По высокой воде они должны хлеб привезти за прошлогоднее полотно от "пауков". И с "насильниками" из Коробца надо что-то делать. Поскольку отдать долги по "покаянным грамоткам"… у них никак.
Мечта подростка - "Капитан Сорви-голова" - разбилась об государственные нормативы для призывников. Что не ново.
Эх, Буссенар, Буссенар. И бесчисленные "буссенарики"… Не скакать мне с пацанами по саванне на пони, постреливая из полуавтоматического и крупнокалиберного во всё шевелящееся и нехорошее…
Да и фиг с ним - не такой уж я любитель верховой езды. Но полтора десятка здоровых, оружных, обученных, чужих мужиков в моей Пердуновке… Ключевое слово здесь - "чужих"… Будут проблемы. Их надо заблаговременно минимизировать. До полного… минимума. Как? - "ХЗ" - "хрен знает"…
Моё, несколько мальчишеское (все мужчины до старости - мальчишки), желание обучиться всяким военным хитростям, типа скакать по-джигитски, рубиться по-батырски и стрелы пускать по-робингудски, захлебнулось в первой же оттепели. Едва стало теплее и мокрее, как начало "гореть" зерно, гнить и вонять мусор, прежде прикрытый снегом, и течь, все, что не попадя. Включая носы моих людей.
Потом начал сходить снег в лесу, на недавних лесосеках. И началась корчёвка. А людей у меня нет. Потому что я - кретин 21-вековый! Все технологические цепочки строил по индустриальному: "сегодня мы так, как вчера, а завтра гораздо ещё" - повторение изо дня в день.
"Повторение - мать учения". А здесь - все неуки. Потому что - всё сезонное! И если в лесу оттаяла полянка, то нужно всё бросать - и строительство изб, и лепку кирпичей, и срочно бежать - дёргать пни из земли.
Как первый пригорок согревшийся увидел… Я, конечно, сразу побежал, оповестил, организовал, обеспечил… Ну там… кони-телеги, топоры-лопаты, мужики-начальники… Сам с топориком полез корни рубить. Тут Потаня засопел, засмущался сильно и так это, на ушко, намекнул:
- А пошёл бы ты, боярич, отсюдова на… к своим боярским делам.
Нет, выразился он более витиевато. Полностью до меня только к вечеру дошло. Но смысл именно такой: не боярское это дело - на пупок брать. Иди отсюда, мешаешь.
Скучно. Все в лесу делом занимаются, а я тут по подворью круги нарезаю. Ладно, будем справлять боярскую… справу. Если не я, то - кто?
Сбегал на заимку: Артёмия проведать и, заодно, перепроверить достоверность услышанного от "аксакалов с б. опытом".
Увы мне - таки "да". Артёмий и ещё одну "плюшку" добавил. Специфически-местно-эпохальную. В смысле: "здесь и сейчас".
При становлении новых вотчин и, особенно, при формировании новых боярских дружин, князья навязывают владетелям "своих людей".
Невелика новизна - так строиться моя Россия в ВВПешном варианте: в руководстве каждой приличной компании - человек из соответствующих органов. Он, конечно, отставник, но связей не теряет. Такое… "государево ухо". На финансовых потоках.
Дальше по фольку: "в одно ухо влетает…". Или по Ломоносову: "И ежели где чего и убудет, то в другом месте столько же…". За вычетом, естественно, накладных расходов и комиссионных.
Впрочем, "князь навязывает" - громко сказано. Принцип хорошо знаком по Демократической России: сам себе ошейник попросишь, накормишь, украсишь… И будешь радоваться - не сильно "трёт шею".
Артёмий объяснил внятно:
- Князь с тобой и говорить не будет. Ну, если только у Акима о здоровье спросит. А вот конюший, или помощник его - ясельничий, посоветует: возьми вон того - старшим десятником.
- А на кой он мне? Неизвестного человека да в командиры…
- А куда ты денешься? Эх, Ваня… Девкой тебе лучше было. Ладно, пошутил я. Неужто ты думаешь, что можно выставить 15 гридней, чтобы никакого огреха не было? У одного - нож не наточен, у другого - подмётка отваливается, у третьего морду скосоротило - зуб болит… Что тебе будет в укор поставлено - один господь знает. Но что-то будет обязательно. А вот далее… Ежели у тебя старший десятник из княжих - он пойдёт, поговорит, скажет, что исправит, ему поверят, да отпустят вас с миром. А вот если Аким с разговорами сунется… Ну, дадут день на исправление. А на другой раз снова упущение найдут…
- Погоди. Так ведь Аким и сам из дружины.
- Аким… Ты знаешь - как его из дружины уходили? Вот и я об том. Тут вопрос в доверии. А Акиму… Да и вообще: боярин, просидев в глухомани 10 лет… а тут ещё и князь поменялся - в Смоленске теперь Роман Ростиславович, Благочестник. Так что наперёд надо будет с боярами ближними потолковать, разнюхать… А то - по шапке дадут, вотчину отберут да другому и отдадут. По закону.
Как это?! Мою вотчину?!! Пердуновку с Рябиновкой и "Паучьей весью"?!!! Я здесь столько сил…! Я тут всякого чего…! И это всё моё - какому-то… кое-какеру?! С печками, с хоромами… А люди мои?!!!
- Коли будет новый боярин - ему и люди служить будут. И вы тоже - земля-то его станет. Ну, или на княжьи земли переберётесь. Будешь под княжьим тиуном ходить, подати в княжью казну платить.
Мда… Вполне по Окуджаве:
"А ударник гремит басами
Трубач выжимает медь
Думайте сами, решайте сами:
Иметь или не иметь".
Очень типично: если ты что-то имеешь, то и тебя за это… имеют. Мне здесь хоть какое "государево ухо"… или - глаз… или - нос… или ещё какой государев член…
Но с этой… феодальной системой бодаться… Если не на укус-хапок - "украл-убежал", то нужна другая система. Наверно, тоже феодальная - средневековье же! Но - своя. И чего делать?
Как любит приговаривать Аким Янович: "Индо ладно. Поглядим".
Странный я какой-то попаданец. Первый раз вижу, чтобы прогрессор мудрых слов - у аборигенов поднабрался…
Глава 203
Выхожу я весь такой "обзабоченный думами тяжкими" от Артёмия и попадаю к Маране в руки.
С Артёмием, по её словам, всё нормально будет - через месячишко, пожалуй, и спляшет. Ещё там у неё всякие дела по хозяйству: спирта ей ещё надо, щипцы зубодёрные сделать, а то у нас тут зубы ниткой дёргают.
Ну, известное дело: нитку - на зуб и другой конец к дереву. А потом - резко огнём в лицо. Человек с перепугу дёргается, отскакивает, а зуб - на месте остаётся. В смысле - на ниточке.
Я киваю, и тут она мне выдаёт:
- А ещё должен ты три дня держать полный пост. Только на воде, на хлебе и без баб. А на третий день - помойся весь начисто и, как стемнеет, приходи один сюда.
И чтобы это значило? Нормальный глаз у неё прикрыт, на лице - умильная улыбка. В её исполнении - похоже на оскал крокодила. Второй зрачок смотрит как дуло крупнокалиберного, а одной из своих нижних конечностей она землю смущённо ковыряет.
- Зачем?
- Ты что? Ты струсил?!
- Кто?! Я?!!! Конечно. Ты же - смерть ходячая. Как же мне тебя не боятся? Тем более - помывшись… Так зачем я тебе нужен?
- Эх, лягушонок… Колдовать буду. Тебе же интересно?
Как говорил Шурик в "Кавказской пленнице":
- Принять участие в каком-нибудь древнем обряде - моя мечта.
Потом, правда, ему не понравилось.
Мара видит всю глубину моих сомнений и успокаивает:
- Не боись. Тебе вреда не будет.
Потом, подумав, честно добавляет:
- Вроде бы. Точно не скажу - прежде такого не делала. Но, волчонок, без тебя - никак. Придёшь?
Я… Лезть как Шурик в какой-то неизвестный средневековый обряд… Очень не факт, что там будут "кунаки влюблённого джигита". А оно мне надо? Да нафиг мне все эти мракобесные экзерцисы! Я тут самый умный, самый продвинутый, самый прогрессивный! Самый-самый…
Пока. Пока меня здесь уважают.
Если Мара потеряет ко мне уважение - потеряет и интерес. Тогда… можно шкурку самому снимать и на заборе развешивать. Или нужно Мару сразу резать. Вот прямо сейчас, потому что она меня уже знает, и всякие мои "задние мысли"… - не дословно, без привязки к местности/времени, но… Если я решу её убить, то приму решение только так, чтобы она этого не видела и не слышала. Иначе я умру первым. А пока…
- Приду. Чего-то с собой взять? Ну, тогда до встречи.
Хорошо, хоть верёвку свою приносить не надо.
Через три дня, голодный, чистый и злой… Почему злой? - А какой? Тут и так бабы в селище балабонят без остановки:
- Ну ладно, гречанка бояричу надоела. Так вон же скока молодок! Всяких разных! Ой, бабоньки, он же ж и есть перестал! Видать тоска-кручина приключилася. Ой что будет! Кто к бояричу кормить-ублажать пойдёт? Пока он зубами щёлкать не начал?
Начали ко мне выборных подсылать. То одна прижмётся, то другая прислонится. А уж ворковать-то - все начали! Ну ладно - бабы. Так ведь и эти… Два дурака сели скипидар пить. Вот те крест святой - не вру!
- Дык… эта… мы стал быть подумали… ты-то огненную воду пьёшь… ну… и эта… оно ж горит…
Мать вашу! Где моя клизма?! В медицинском смысле - она бесполезна. А вот в воспитательном… чтобы надолго от таких глупостей…
Пока мозги… и прочие части тела… промывал - к Маране заявился уже затемно.
- Пришёл-таки. Смелый. Ну, коли так - раздевайся.
- Мара, ты меня, часом, ни с кем не спутала? Сухан во дворе сидит - может, его позвать?
- Не спутала. Не боись, мартышок, я маленьких не люблю.
Во блин! Опять фольк пошёл.
- Так у нас с тобой, Марана, маленьких и не будет. Я умею.
- Дур-р-рак плешивый! Тряпьё долой! Живо! Время уходит.
Судя по всему - "божественный" секс не предусмотрен. Да и не устроимся мы вдвоём на такой узенькой лавке, куда она мне указала. А жаль… С голодухи и от воздержания я бы… и покушать…
Марана вытащила из водяной бани невеликий горшочек и начала, бормоча, фыркая и ругаясь, намазывать меня какой-то… сине-зелёной гадостью. По запаху - что-то болотное. По произносимым словам… Ну, если считать это колдовским заклятием, то все самцы в округе, начиная с майских жуков, должны сдохнуть не родившись. А вообще-то - приятно. Так это… и холодит, и будоражит… интересно - а где она массажу училась? Вот не поверю, чтобы наши предки, а особенно - предкини, в этом ремесле ничего не понимали! В летописях не написано, но мне не вериться.
Под руками Мараны моё тело постепенно менялось. Куда-то отступило чувство голода, суета и раздражение, отодвинулись всякие дневные заботы. Казалось, на коже постепенно нарастает холод. Но не проникает глубоко в мышцы, потому что внутри возникло чувство тепла. Такое мягкое, уютное, весёлое тепло. Оно пробивалось к поверхности тела подобно пузырькам в шампанском. Становилось всё… веселее. Мир вокруг выглядел всё… забавнее. Хотелось смеяться, хотелось ущипнуть Мару, попрыгать, подурачиться. Хохотать под коркой льда.
Мара стащила с меня бандану, и начала смазывать лысую кожу моей головы. Я балдел - больше года никто не касался моей головы. Никто не разминал её двумя руками с редкими почёсываниями. Как я понимаю шимпанзей! И прочих… приматов. "Основной инстинкт" - это "почешите мне тыковку", а не то, что вы подумали.
Я, конечно, высокотехнологичный попадун, но правильно размять затылок… и ниже… сам - не могу. Как-то коллеги упускают зависимость попаданца от умений аборигенов в части "спинку почесать". Можно, конечно, скребницу какую-нибудь спрогрессировать, но… Проще надо быть, ближе к народу! Поймать народ, научить и пусть почёсывает.
- Перевернись. Осторожно!
Я чуть не слетел с лавки. К этому моменту всё вокруг приобрело… мерцающую контрастность. В этой ведьминой избушке - темновато. Но сейчас разные предметы утвари вдруг стали ясно видными. Как-то… гравюрно. Очень чёткие, до болезненности, контуры. Больно не от света - всё серое. А именно от резкости очертаний. Постоянно плыла перспектива - кружка на столе вдруг стала очень большой и близкой. Но стоило взглянуть в сторону и снова вернуть взгляд - маленькая, неясная, далёкая.
Кстати о кружке. Мара, поразглядывав меня, лежащего на спине, поставила взятую, было, кружку обратно.
- Жадная ты, Марана. Бедной ящерке и воды бережёшь.
- У тя и так вон. Торчит колокольней. Мало что не звенит. Тебе этого зелья дать… неделю до ветру только с молитвой ходить будешь.
- Чегой-то?
- Тогой-то! Так зажмёт… отливать будешь только с божьего соизволения.
На Аничковом мосту как-то попалась на глаза табличка: "Барон Клодт - изваял. И - отлил". Тоже, похоже, были проблемы. С отлитием.
Она прошлась основанием ладоней по груди и животу, очень осторожно размяла шею. К этому моменту у меня внутри из мягкого и весёлого тепла стал формироваться какой-то раскалённый стержень. От головы через позвоночник до… головки. Это был совсем другой жар - очень горячий, злой. Шестигранный стальной прут прямо из кузнечного горна. У меня, видимо, изменился взгляд. Марана отодвинулась и с угрозой произнесла:
- Только попробуй. Пришибу.
- Думаешшшь? Успееешшшь?
Она отшатнулась.
В голове нарастал звон и жар. Кованый стержень внутри меня начал раздуваться. Как воздушный шарик в куче пенопластовых крошек. Неровно, коряво, со скрипом.
Всё-таки ведьма меня чем-то… Что я ей такого сделал? Причины - потом… Какой-то яд контактного действия… Не яд - наркотик… Рецепт - потом. Сейчас выбраться. Во дворе - Сухан. Велю - он убьёт ведьму. Меня - в реку. На прополаскивание.
Следующий момент я поймал уже стоя. Что-то возилось на полу, у меня в ногах. Вру - не у меня. Ноги были волчьи. В меху, с когтями. Рядом - характерно торчали в разные стороны ноги Мараны. А мои где? Опять фольк? "Це - жинкины ноги, це - мои. А це - чьи?".
Конфликт принадлежности конечностей решается уходом дознавателя на сеновал. Пробую. Не получилось. Ноги двинулись все. И Маранины с их избыточной стреловидностью - тоже. Странно. Лицо и поверхность тела как-то… одеревенели. Губы и щёки стали очень тяжёлыми, неподвижными. Язык тоже заплетается, задевает за зубы и щёки изнутри. Как-то… зависает на некоторых звуках.
Мара хрипела. Сперва я не понял, но, сфокусировав взгляд, обнаружил её распахнутую пасть. Аж до гланд. Потом - свои руки у неё на шее. Точнее - на её платке, который сбился ей на шею. Я затягивал его своими руками. Тоже… одеревеневшими. Она вцепилась своими руками в мои, кажется, даже царапалась. Но чувствительности не было.
Я наклонился ближе к её лицу и с любопытством рассматривал - у неё вылезают из орбит глаза. Это было… забавно: глаза разные, а вылупляются синхронно. Если пренебречь различиями в топологии внешних оболочек, то сущность у них одна: гляделки. Соответственно, и выскочат они одинаково.
Радость от проявляемой мною способности логически мыслить, от гордости за свою молотилку, вызвала желание придумать ещё какой-нибудь… силлогизм. С предикатом заключения. Или лучше - парадокс. Типа: "болтовня повешенного". Он же болтается!
Есть такое явление: ассоциативный кретинизм. Мне оно вполне свойственно. Мысль о "болтающемся повешенном" заставила меня инстинктивно перевести взгляд на низ своего живота. Не висит. Совсем не болтается. Торчит. Как колокольня. Найду колокол и позвоню.
"Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где столько баб, где мой дурдом.
И как я, с ним навек простясь
Там позвенел в последний раз!".
Цвет странный. И на ощупь… не моё. Мало того, что не чувствую, но и фактура поверхности… Странно. А где эта дура?
Мара сумела оторвать мою вторую руку от своего горла, завалилась на бок и надрывно кашляла, с воем заглатывая воздух. Рывком опрокинув её на спину, я подсунул ей под нос свою "колокольню" и поинтересовался:
- Это что?
- Я же не для себя! Ты же ей должен! Кроме тебя - некому! Это твоя обязанность!
Обязанность? Кому я ещё в этом мире чего должен? И какая связь? Мара сунула мне в руки какую-то шкуру, и принялась нервно уговаривать:
- Одень это. Рубаху эту мехом наружу и голову. И пойдём. Ждёт она.
- "Она" - кто?
- Волчица. Елица. Она же… ей же… Я её опоила, в волчью шкуру одела, на цепь посадила. В баньке на полке - раком стоит, рыком - рычит. Она теперь - не она, а волчица лесная. И ты одевай. Ты - тоже волк.
- Не понял. Маскарад? Зачем?
- Она - не она и ты - не ты. Она - не девка, ты - не боярич. Волк с волчицой… свадьбу играют.
Несколько мгновений я пытался переварить услышанное и совместить с известным. Шарики в моей молотилке упорно не цеплялись за ролики. Попытки мыслить обламывались на первом же шаге. Как это часто бывает - помогло знакомое.
"Я - не я, и корова не моя" - русская народная мудрость.
Из фолька, но более новейших времён:
"Подходят ко мне двое и говорят:
- А! Фёдя! - и давай бить-молотить.
- А ты?!
- А мне пофиг - я же Вася".