Мы допили свой шоколад. Говорить больше было не о чем. На все вопросы получены ответы. Ну, почти на все.
- Что же дальше? - спросил я.
- Дальше будет новое дело, - откликнулась мама. - Но теперь, видимо, все будет иначе. Наше прежнее прикрытие рухнуло.
В субботу родители уже заканчивали паковать вещи. Мы готовились к очередному переезду. Едва мы позавтракали, как раздался звонок в дверь. Это была Джин. На улице ее ожидало такси.
- Привет. Заходи.
- Не могу. Заехала к тебе по пути в аэропорт.
- Куда ты едешь?
- В Детройт, буду жить с мамой. Пока папа… ну, ты же знаешь…
Я взял ее за руку.
- Ты в порядке?
- Да, наверно. Потребуется время, чтобы примириться со всем этим. Знаешь, я буду по тебе скучать.
- И мы переезжаем, - несколько невпопад ответил я. - Даже не знаю, куда теперь направимся. Но я напишу.
- Ладно. Я тоже буду писать тебе.
Водитель такси посигналил, торопя свою пассажирку. Джин привстала на цыпочки и поцеловала меня. Ее лицо было прохладным, а губы теплыми. Долгий нежный поцелуй. Его я не забуду никогда.
Джин сунула мне в руку маленький сверток и быстро, не оборачиваясь, пошла к такси. Я стоял на крыльце. Она скользнула в машину, махнула мне рукой, и такси тронулось.
Я развернул сверток. Там была маленькая коробочка, вроде тех, где хранят драгоценности. Я открыл ее. Внутри лежала маленькая белая голова обезьяны с глазами из горного хрусталя.
Странный подарок, подумал я, вынимая обезьянку из коробочки. Что‑то было вложено в оскаленную обезьянью пасть. Небольшой клочок бумаги. Я развернул.
Адрес Джин в Детройте и небольшая приписка: "Открою тебе свой секрет. Я тебя люблю. Джин".
Я свернул бумажку и вложил ее обратно в пасть обезьянки. Подержал фигурку в руке. Впервые она показалась мне теплой. Я подбросил ее на ладони и засунул в карман джинсов.
И без обезьянки я не забуду Джин и все то, что пережил на Фиар‑стрит. И тем не менее я ее сохраню - этот сувенир.