Он по-прежнему - уже, наверное, не менее часа - находился в плену у непобедимой и неутомимой Беатрис и потрясающей красавицы Гиффорд, чья мать принадлежала к числу потомков Лестана Мэйфейра, а отец вел свое происхождение от Клэя. Естественно, мужем Гиффорд был внук Кортланда Райен. Насколько Роуан помнила, в родословной присутствовали еще какие-то ветви семейства, однако уточнить в памяти, какие именно, она не успела, поскольку в этот момент бледные пальцы Гиффорд без видимой на то причины обвились вокруг руки Майкла. Роуан почувствовала, как кровь в ее жилах медленно закипает.
Хотелось бы ей знать, что такого нашли эти женщины в ее любимом, почему держат его возле себя столько времени и, похоже, отнюдь не намерены отпускать. И почему это Гиффорд так нервничает? Бедняжка Майкл. Он совершенно не понимает, что происходит, - сидит, засунув руки в карманы, послушно кивает головой и улыбается в ответ на шуточки и подкалывания настойчивых дам. Неужели он даже не замечает кокетство в каждом их жесте и огонек возбуждения в каждом брошенном на него взгляде? Неужели он не слышит соблазнительных ноток в их смехе?
Черт! Пора к этому привыкать. Этот сукин сын поистине неотразим - лакомый кусочек для благовоспитанных и утонченных дамочек из высшего света. Этакий телохранитель, с увлечением читающий Диккенса… Стоит ли удивляться, что все они липнут к нему?
Вот, например, вчера он приставил к боковой стене длинную шаткую лестницу и, словно пират по веревочному корабельному трапу, забрался по ней наверх. При виде его Роуан чуть с ума не сошла: мощная грудь обнажена, босая нога переброшена через парапет, волосы развеваются на ветру, рука поднята в приветственном жесте… От такого зрелища у любой женщины быстрее забьется сердце. Даже стоявшая с ней рядом Сесилия не удержалась от замечания.
- Вот это мужчина! - воскликнула она. - Хорош, ничего не скажешь!
- Сама знаю, - тихо пробормотала в ответ Роуан.
В такие моменты ее охватывало неутолимое желание, сдержать которое оказывалось порой очень и очень нелегко. Справедливости ради надо сказать, что и в белом костюме-тройке он выглядел ничуть не хуже.
- Ты хочешь, чтобы я нарядился как человек-мороженое на карнавале? - спросил он Роуан накануне, когда Беатрис потащила его к Перлису покупать этот костюм.
- Что поделать, милый, - ответила она. - Теперь ты южанин.
Обаятельный, соблазнительный… Таких эпитетов можно придумать еще целое море. А проще говоря, ходячая порнография - вот он кто. Достаточно понаблюдать, как; он с неизменным карандашом за ухом закатывает рукава рубашки, запихивает под правый отворот пачку "Кэмела" и начинает размахивать руками, споря с кем-нибудь из плотников или маляров, а потом вдруг выставляет вперед ногу и делает резкий жест, словно готов забить челюсть собеседника под самую его макушку.
А чего стоит его купание нагишом в бассейне, после того как все рабочие расходятся по домам! Кстати, никаких призраков он с того раза не видел.
Роуан вспомнилась и поездка во Флориду - та самая, на уик-энд, когда они подыскивали для себя дом. Она застала Майкла спящим на дощатом настиле. На нем были лишь золотые часы и цепочка на шее, придававшие наготе особенный шарм.
Все последнее время Майкл пребывал на вершине блаженства. Он был, наверное, единственным человеком на всей земле, кто любил особняк на Первой улице больше, чем даже сами Мэйфейры. Он был просто одержим этим домом. И пользовался любой возможностью лишний раз заглянуть туда и поработать вместе с мастерами. Причем именно там он все чаще и чаше снимал перчатки.
Слава Богу, призраки и духи, кажется, все-таки оставили их обоих в покое. Да и ей пора, пожалуй, прекратить слежку за Майклом и его гаремом и подумать о другом.
Будет лучше, если она обратит внимание на тех, кто собирается вокруг нее: величественная, высокомерная старуха Фелис поудобнее усаживается на стуле, симпатичная и словоохотливая Маргарет-Энн устроилась прямо на траве, суровая и мрачная Магдален, выглядящая гораздо моложе своих лет, тоже стоит неподалеку и молча наблюдает за остальными.
Время от времени кто-либо поворачивает голову и бросает взгляд в сторону Роуан - ив этих взглядах ей чудится некий смутный проблеск не то тайного знания, не то сомнения или вопроса… Однако ощущение слишком мимолетно, чтобы определить его точнее. Но каждый раз этим кем-то оказывается представитель именно старшего поколения: семидесятипятилетняя Фелис, младшая дочь Баркли Мэйфейра, или внучка Винсента Лили, которой, по слухам, уже стукнуло семьдесят восемь, или совершенно лысый Питер, старик со слезящимися, но по-прежнему не утратившими блеск глазами, мощной шеей и на удивление прямой спиной… Питер, кстати, младший сын Гарланда. Он очень стар, недоверчив и подозрителен, но, несмотря на возраст, еще достаточно силен и, конечно же, знает и помнит многое - возможно, гораздо больше, чем другие.
Племянник Питера Рэндалл, как это ни покажется странным, старше дядюшки. Он сидит сгорбившись на скамье, стоящей в самом дальнем углу, и пристально смотрит из-под тяжелых, набрякших век только на Роуан, словно хочет сказать ей нечто очень и очень важное, но не знает, с чего начать.
"Я хочу знать! Я жажду знать все!" - мысленно кричала Роуан, обращаясь не то к нему, не то ко всем сразу.
В устремленном на нее взгляде Пирса читалось неприкрытое обожание и благоговение. Он был полностью поглощен и буквально заворожен идеей создания медицинского центра и едва ли не в большей степени, чем сама Роуан, горел желанием как можно скорее воплотить мечту в жизнь. Жаль только, что он в какой-то мере утратил прежнюю легкость и непосредственность в общении и выглядел несколько сконфуженным, представляя ей целую вереницу молодых людей, вкратце описывая их родословную и сообщая, чем каждый занимается в настоящее время: "Мы, как известно, семейство потомственных юристов…"; "Чем занимается джентльмен, когда ему не нужно ничем заниматься…" И так далее, в том же духе.
Пирс с самого начала показался Роуан очень милым и привлекательным юношей. Он был полон дружелюбия к окружающим и начисто лишен эгоцентризма. Вот почему ей хотелось как-то успокоить его, избавить от смущения.
Она с радостью увидела, что после представления ей того или иного молодого родственника Пирс точно так же знакомил его и с Майклом, причем делал это с удивительной простотой и сердечностью. По правде говоря, все Мэйфейры были очень вежливы и любезны с Майклом. Краем глаза Роуан видела, что Гиффорд все еще остается возле него и неустанно подливает бурбон в его бокал. Но теперь рядом сидела еще и Энн-Мэри, которая настойчиво втолковывала ему что-то, то и дело норовя при этом как бы невзначай потереться о его плечо.
Ладно, хватит переживать по этому поводу. В конце концов, она не в состоянии навеки запереть зверя в клетке и спрятать от посторонних глаз.
Вокруг нее постоянно толпились люди, они собирались группами, потом эти группы распадались, уступая место другим… И все разговоры так или иначе касались особняка на Первой улице, судьба которого, похоже, волновала родственников больше всего.
Всех без исключения искренне радовал тот факт, что реставрационные работы в доме идут полным ходом.
Особняк на Первой улице имел для них поистине историческое значение, и, естественно, они с ужасом наблюдали, как постепенно разрушается семейная реликвия. Они ненавидели Карлотту. Роуан явственно ощущала это в подтексте практически каждого приветствия или поздравления в свой адрес. Она читала это в обращенных на нее взглядах. Наконец-то дом освободился от презренной кабалы. Эта мысль, казалось, владела буквально всеми. Осведомленность родственников относительно последних преобразований, осуществленных в особняке, поражала Роуан. Им были известны даже цветовые гаммы, избранные ею для отделки комнат, хотя сами комнаты никто еще и в глаза не видел.
Ах, как это хорошо, говорили они, что Роуан сохранила всю старую мебель в спальнях. А известно ли ей, что в кровати Карлотты прежде спала Стелла, кровать, стоящая в комнате Милли, еще в незапамятные времена принадлежала великой прародительнице Мэйфейров бабуле Кэтрин, а в той, что находится в большой спальне и вскоре должна стать брачным ложем для Роуан и Майкла, когда-то родился знаменитый дедушка Джулиен?
Что до ее планов строительства клиники, то они, похоже, ни у кого не вызывали возражений. Напротив, почти все с радостью их поддержали, а многие были просто в восторге от одного только названия: Мэйфейровский медицинский центр.
На прошлой неделе, когда Роуан в очередной раз встречалась с Беа и Сесилией, она объяснила им, что самой важной задачей такого центра считает поиск и разработку новых методов лечения и проведение исследований в тех областях медицины, которые до сих пор оставались в стороне и не привлекали к себе внимание ученых. Да, она, безусловно, хочет создать идеальные условия для научных изысканий, однако центр ни в коем случае не станет этакой "башней из слоновой кости". В первую очередь это будет огромная клиника, причем значительная часть ее пациентов получит бесплатное лечение. И если в конце концов Роуан удастся собрать вместе лучших невропатологов и нейрохирургов страны и превратить клинику в самый передовой и комфортабельный центр, способный в комплексе решать наиболее трудные проблемы неврологии, то это будет означать, что ее мечта наконец стала реальностью.
- По-моему, это просто потрясающе! - воскликнула Сесилия.
Кармен Мэйфейр тоже одобрила замысел.
- Давно пора, - сказала она за ленчем. - Компания "Мэйфейр и Мэйфейр" никогда не скупилась в затратах и зачастую выбрасывала на ветер миллионы, но впервые ей предстоит сделать что-то, на мой взгляд, действительно стоящее.
Естественно, все это только начало. Нужно ли говорить, что в перспективе Роуан видела прекрасно оснащенные реанимационные палаты и отделения интенсивной терапии, дома, построенные для родственников особо тяжелых больных, нуждающихся в постоянном уходе. Она мечтала о создании специальной программы обучения, которая даст возможность супругам и детям пациентов активно участвовать в процессе дальнейшей реабилитации близких им людей.
Ее воображение каждый день подсказывало все новые и новые идеи: гуманитарные проекты, которые помогут исправить многие промахи и ошибки традиционной медицины и исключить любые злоупотребления, школы повышения квалификации для медсестер и сиделок…
Иными словами, само название "Мэйфейровский медицинский центр" будет служить синонимом всего лучшего, передового и гуманного в этой сфере.
Да, он непременно станет гордостью всего семейства. Иначе и быть не может.
- Вам принести еще что-нибудь выпить? - Да, бурбон, пожалуйста, Он великолепен. До Роуан донесся чей-то смех. Она отлила глоток и приветливо кивнула Тимми Мэйфейру, который в этот момент здоровался с нею. Следом за ним подошли Бернардетт Мэйфейр, с которой она уже мельком виделась на похоронах, очаровательная Мона Мэйфейр, рыжеволосая дочка Си-Си, и лучшая подружка Моны, ее не то троюродная, не то четвероюродная сестра Дженнифер Мэйфейр, девчонка-сорванец с почти таким же, как у Роуан, низким и хрипловатым голосом.
Бурбон лучше пить охлажденным. Но холодным он ей не нравился. Роуан сознавала, что несколько увлеклась спиртным, однако продолжала потягивать его по глоточку, отвечая на бесконечные тосты, произносимые в разных концах сада, - главным образом в честь возрождения особняка и по случаю предстоящего бракосочетания. Такое впечатление, что иных тем для разговоров не было вообще.
- Роуан, у меня сохранились фотографии еще со времен…
- …А моя мама вырезала и сохранила все газетные статьи…
- Знаете, у меня есть книги о Новом Орлеане, некоторые очень старые. Если вам интересно взглянуть, я могу завезти их в отель…
- …Конечно, мы не станем вам надоедать с утра до ночи, но хотелось бы хоть краешком глаза увидеть…
- Роуан, наши деды и прадеды родились в этом особняке… Все, кого вы здесь видите, являются…
- Как жаль, что Дорогуша Милли не дожила до этого дня… Бедняжка была бы рада увидеть…
- …Целая пачка дагерротипов… И Кэтрин, и Дарси, и Джулиен. Кстати, Джулиен очень любил фотографироваться именно возле входной двери. Есть несколько снимков, сделанных у этой двери…
Входная дверь?..
Мэйферов становилось все больше и больше, Приехал наконец и старый Филдинг, сын Клэя, - лысый, с тонкой, полупрозрачной кожей и покрасневшими веками. Его подвели к Роуан и усадили рядом с ней.
Не успел старец опуститься на стул, как: к нему тут же вереницей потянулась молодежь, чтобы поздороваться и выразить свое уважение, - точно так же, как до того все приветствовали Роуан.
Геркулес, черный слуга-гаитянец, поспешил подать Филдингу бокал с бурбоном.
- Что-нибудь еще, мистер Филдинг? - спросил он.
- Нет, Геркулес, больше ничего не нужно. И ни какой еды - меня тошнит от одного ее вида. За свою жизнь я и без того уже съел более чем достаточно.
Говорил он тихо, и голос звучал чуть глуховато, почти как старухин - тогда, в особняке…
- Итак, Карлотты больше нет… - Сказанные мрачным тоном слова были адресованы Беатрис, наклонившейся, чтобы поцеловать его. - Я единственный из стариков, кто еще остался на этом свете.
- Не нужно так говорить. У вас впереди еще целая вечность, - ответила Беа, обдавая Филдинга, а заодно и Роуан нежным цветочным ароматом духов, не менее дорогих, естественно, чем ее шикарное платье из красного шелка.
- Никогда не думала, что вы так уж намного старше меня, - заявила сидящая рядом с Филдингом Лили Мэйфейр, накрывая костлявой ладонью его руку. Седая, с поредевшими волосами, сквозь которые просвечивала кожа головы, и впалыми щеками, она в этот момент действительно казалась почти его ровесницей.
- Так, значит, вы занялись приведением в порядок особняка на Первой улице? - Филдинг повернулся к Роуан. - Вы и этот ваш… жених… Ну и как? До сих пор все шло нормально?
- Да, все идет отлично, - с легкой улыбкой ответила Роуан. - А почему вы об этом спрашиваете?
Филдинг нежно похлопал ее по руке, и от этого прикосновения по всему телу Роуан неожиданно разлилось приятное тепло, словно старик таким образом выразил ей свое благословение.
- Прекрасные новости, Роуан. - Филдинг успел отдышаться после утомительного путешествия от входа до стула, и голос его, по-прежнему тихий, обрел глубину и бархатистую мягкость. Роуан заметила, что белки его глаз с возрастом пожелтели, но вставные зубы сияли первозданной белизной. - Очень рад это слышать. Ведь она много лет никому не позволяла трогать там хоть что-нибудь. - В тоне его проскользнули гневные нотки. - Старая ведьма - других слов не придумаешь.
Среди сидевших слева от Филдинга женщин поднялся негромкий ропот.
- Дедушка! Ради всего святого!.. - Гиффорд тронула его за локоть и одновременно наклонилась, что бы поднять и повесить на место соскользнувшую со спинки стула трость.
Однако он не обратил внимания на ее восклицание.
- Это правда. Она довела особняк до полной разрухи. Удивляюсь, что его вообще удалось спасти.
- Дедушка, умоляю вас! - в отчаянии повторила Гиффорд.
- Не надо перебивать его, дорогая. Пусть говорит, - вмешалась в разговор Лили, сверкнув глазами в сторону Роуан. Голова ее чуть заметно тряслась, но тонкие пальцы крепко сжимали бокал.
- Никто не сможет заткнуть мне рот, - заявил старик. - Она твердила, что виноват во всем только он, что это он не позволяет ей что-либо делать. Она верила в его существование, но использовала его исключительно в своих целях.
Все вокруг вдруг примолкли и словно теснее сомкнули ряды. Роуан показалось, что даже свет несколько померк. Краем глаза она увидела приближавшуюся к ним темную фигуру Рэндалла.
- Дедушка, мне бы не хотелось, чтобы вы… - вновь начала было Гиффорд.
"А мне бы, напротив, очень этого хотелось…" - безмолвно возразила ей Роуан.
- На самом деле это она, - продолжал Филдинг, - это она хотела, чтобы дом развалился, она стремилась разрушить все. Удивляюсь, что она вообще не сожгла особняк - как та сумасшедшая экономка из "Ребекки". Я всегда боялся, что рано или поздно она это сделает. Что она сожжет все портреты и фотографии. Кстати, вы видели портреты? Вы видели снимки Джулиена с сыновьями на фоне входной двери?
- На фоне входной двери? Вы имеете в виду ту дверь, что по форме напоминает замочную скважину?
Неужели Майкл услышал? Да, конечно, и теперь он идет сюда, безуспешно пытаясь заставить хоть на минуту замолчать Сесилию, которая непрерывно нашептывает что-то ему на ухо, не замечая озадаченного выражения его лица. И Эрон стоит совсем неподалеку, под магнолией, и не сводит с них внимательного взгляда. Ах, если бы только можно было сделать так, чтобы они его не увидели.
Впрочем, они и так всегда заняты только собой - никто другой их не интересует. В данный момент все их внимание было обращено на Филдинга.
- Расскажите, расскажите ей все, - уговаривала его Фелис и словно для большей убедительности несколько раз взмахнула рукой, отчего серебряные браслеты на ее запястье зазвенели, как нежные колокольчики. - Уверяю вас, так будет лучше. Вы хотите знать, что думаю по этому поводу я? По-моему, Карлотта просто стремилась завладеть особняком и править в нем единолично. Она и оставалась в нем хозяйкой до самой своей смерти. Разве не так?
- Да ни к чему она не стремилась, - проворчал Филдинг, презрительно отмахиваясь левой рукой от слов Фелис. - Дом стал для нее проклятием, тяжким бременем Она только и мечтала, как бы его уничтожить.
- Но какая связь между входной дверью и?.. - начала было Роуан.
- Дедушка, позвольте мне проводить вас…
- Никуда ты меня не проводишь, Гиффорд. - Решительные нотки сделали голос Филдинга почти молодым, - Роуан переезжает в особняк. А потому я должен кое-что ей рассказать.
- Но только в личной беседе, - заявила Гиффорд.
- Пусть расскажет, дорогая, - возразила Лили. - А нашу беседу вполне можно считать личной. Ведь все мы здесь - Мэйфейры.
- Ей понравится жить в этом доме - он такой красивый, - резко произнесла Магдален. - Чего вы добиваетесь? Вам нужно запугать ее?
Стоявший за спиной Магдален Рэндалл нахмурился, отчего все морщины на его лице сделались особенно глубокими, и, поджав губы, не сводил мрачного взгляда с Филдинга.
- Так что же вы хотели мне рассказать? - спросила Руан.
- Все это не более чем старинные семейные предания, - вмешался в общий спор Райен. Чувствовалось, что он несколько раздражен происходящим, но старается это скрыть и потому говорит чуть медлен нее, чем обычно. - Глупые сказки о двери-портале. Совершенно бессмысленные.
Майкл подошел и остановился позади Филдинга - Эрон тоже приблизился к спорщикам. Однако на них никто не обратил внимания.
- А мне было бы интересно послушать, - сказал Пирс. Он стоял рядом с Рэндаллом, за спиной Фелис, которая уже слегка захмелела и пристально смотрела на Филдинга, чуть покачивая головой. - Мой прадедушка нарисован на фоне этой двери. Я говорю о портрете, что висит в особняке. Они все позировали перед ней - словно сговорились.