Жадные руки шарили у неё под подолом платьица, торопливо содрав трусики. Мяли, щупали, запихивали пальцы внутрь… Было больно. Потом Галя почувствовала, что руки убрались, что на неё навалилась пыхтящая тяжесть, что сзади - там - тычется что-то большое, мягкое, но с каждым тычком становится всё более твёрдым, и рвётся внутрь, в неё… Потом ворвалось, и всё там, внутри, распалось на куски, и прежняя боль показалась смешной и ненастоящей на фоне этой, пронзающей всё тело раскалённым толстым штырём; она вцепилась зубами в зловонную ткань, чтобы не закричать, и всё равно закричала… Крик погас в гнилых недрах набивки. Она думала, что больнее быть уже не может, и ошибалась. Боль нарастала с каждым чужим движением внутри, боль сводила с ума, Галя вопила, не переставая, она извивалась всем телом… - её лишь крепче держали и сильнее втискивали лицом в матрас. Когда всё кончилось, когда навалившаяся тяжесть исчезла, и исчезло то, внутри, сил кричать у неё уже не осталось. Она думала, что не осталось. Но на неё взгромоздился второй, и она вновь закричала… Потом третий. У этого долго не получалось, а когда наконец получилось, боль показалась слабее… Или она уже с ней свыклась. В любом случае, сорванные связки крика издать не смогли, Галя хрипела…
Потом всё кончилось. Совсем кончилось. Торопливый топот ног - к тому лазу, через который сюда проникла она. Галя встала не сразу - долго лежала, повернув голову набок, жадно глотая чистый воздух. Затем медленно поднялась. На матрасе краснело свежее пятно, небольшое. Полосатая ткань - там, где лежала её голова - была изгрызена в клочья…
Она никому и ничего не рассказала. Ни сразу, ни потом.
Не рассказала, как она стояла, оцепенев, и смотрела на густые капли крови, сбегающие по её ногам. Как подобрала в углу отброшенные измятые трусики. Как надела их и засунула под простенькую сатиновую ткань с наивно-голубыми цветочками гнилые куски поролона, вынутые из нутра матраса. Как широко расставляя ноги, враскорячку поковыляла к выходу.
Больше улыбки Галочки Савич - Галчонка - никто в "Варяге" не увидел.
Самое страшное, что она не могла спокойно смотреть на любого из десятков находившихся вокруг мальчишек. Даже на малышню из младших отрядов. На любого. Каждый из них мог быть тем. Первым, или вторым, или третьим…
Спустя два или три дня, в столовой, какой-то пацан, на вид её ровесник, рассмеялся, показывая на их столик. Смеяться он мог по любому поводу, или без такового, известно, признаком чего служит подобный смех, но… Галочка помертвела. Вскочила, опрокинув банкетку. И пулей понеслась к выходу.
Как она дотянула до конца смены, не сорвавшись в побег, Бог знает. Как-то дотянула… Остаток лета провела в деревне, у бабушки, - та не узнавала внучку: сидит, часами смотрит в угол, носа на улицу не кажет…
Потом наступил сентябрь. Школа. И началось самое страшное. Никто из мальчишек-соучеников в "Варяге" не был. А ей казалось: были! Каждый мог быть там, в полутёмном помещении с заколоченными окнами. Каждый мог знать. Каждый мог показывать пальцем ей в спину и похабно ухмыляться…
Родители чувствовали: с дочерью творится неладное. Но не понимали, что… Однажды - случайно - Галочка услышала обрывок их разговора. Говорила мать: переходный возраст, тебе трудно понять это, девочка становится девушкой… Губы Гали искривились неприятной усмешкой. Теперь - редко - она улыбалась только так.
Но! - у Галчонка был бойцовский характер. В свои тринадцать она умела бороться. С собой и окружающими…
В восьмом классе она стала получать двойки специально - родители планировали десятилетку и институт. Летом подала документы в педучилище, о будущей работе не задумываясь, просто потому, что у приёмной комиссии толпились одних лишь девчонки…
В "Варяг" она вернулась. Намеренно и обдуманно. В девятнадцать лет. Пионервожатой.
09 августа, 14:39, граница болота и леса
Хотя над болотом уже несколько недель не шли дожди, мох всё равно оставался влажным. И сохранил следы, или что-то на них похожее. Майор с сомнением смотрел на вмятины. Кто и когда их оставил: люди? кабаны? лоси? шли на болото или с него?
Да, Робинзон Крузо был редкостным везунчиком, думал майор. Сплошные ему от судьбы подарки. И корабль, полный добра, к берегу прибило. И след человеческий на песке нашёл - так сразу видно, что след, а рядом костёр с остатками шашлыков из человечины - дураку ясно, что дикари-людоеды на пикник приезжали. А тут вот не пойми что и сбоку бантик.
Лейтенант Кравец (Муха) - маленький, узкоплечий, юркий - молча стоял рядом, в двух шагах, не мешая раздумьям начальства. Человек он был городской и в следах не разбирался.
- Бормана сюда!
Майор отдал приказ не оборачиваясь, через плечо, продолжая рассматривать цепочку вмятин. На север она прослеживалась хорошо, но на выходе из болота, уже в метре от границы толстых болотных мхов, проминавшихся под ногами как перина, следы исчезали.
Если это наши, думал майор, то мне и без того известно, откуда они пришли, посылать людей вглубь болота незачем.
Борман (походивший круглым добрым лицом на артиста и певца Визбора) священнодействовал: ползал на коленях вокруг вмятин; вырвал зачем-то несколько кустиков мха; прошёл несколько метров вдоль цепочки следов и вернулся обратно; подпрыгнул на одной ноге и стал внимательно следить, как медленно распрямляется смятый зелёный ковёр.
Пока он шаманствовал, майор успел связаться с Дериным - тот не обнаружил ничего, даже такой сомнительной находки.
- Люди. Не один, несколько, - выдал вердикт Борман. - Прошли с болота, сегодня, несколько часов назад, точнее не сказать. Ну а наверху их без собак не соследить…
Когда-то он был настоящим таёжным охотником, но давно, ещё до срочной, и майор несколько скептически относился к его талантам Соколиного Глаза.
…Ну ладно, подумал майор, если они вышли на гряду и их тут не ждал вертолёт, то выходной след или мы, или Дерин ухватим… Хотя никто не сказал, что это те…
Фигуры в сером камуфляже, собравшиеся по условному свисту, отдыхали, пользуясь пятиминутным перерывом на инструктаж.
- Идём дальше, внимание утроить, особенно тем, кто вдоль ручья… Но и на болото хорошо смотрите - могли заложить петлю, уйти обратно. И на гребне поосторожнее - они всю ночь на ногах, потом через широченное болото шлёпали - вымотались, могли залечь тут где-нибудь на днёвку.
Могли… А могли и не залечь. Сплошная лотерея. Только не на деньги - на жизни. И ставкой они, и выигрышем - они же.
Поэтому - проигрывать нельзя.
09 августа, 14:39, ДОЛ "Варяг"
Фигура в кресле, закутанная в белую простыню, шевельнулась. Открыла глаза. Жива… Рыжие волосы разметались по белой ткани, запятнанной кровью…
- Ты жива? - спросила Света.
Она сама чувствовала, как идиотски звучит вопрос, но ничего другого в голову не пришло.
Ленка не успела ответить. Откуда-то из глубин здания - истошный вопль.
- Ну что там ещё с этим комиком, - устало поморщилась Астраханцева.
- С каким комиком?
Света ничего не понимала: кровь… крик… странное спокойствие Ленки. Похоже, кошмарное видение не кончилось. Похоже, ей лишь снится, что она проснулась, встала и пришла сюда.
- С Пробиркиным, с кем ещё… - В тоне Астраханцевой нарастало раздражение. - Начал стричь и сразу резанул себе по пальцу… Заметался, руку чуть не к потолку поднял, выбежал пластырь искать - и пропал.
- Так это его кровь… там, в коридоре?
- Не знаю, капало здорово… - Ленка начала решительно выбираться из глубин кресла и недр простыни.
Торопливые шаги в коридоре - в комнату ворвался Доктор Пробиркин. Всклокоченная шевелюра казалась растрепаннее обычного. Пострадавший палец плаврук упаковал в марлевый кокон с крупную сардельку размером, белый хвост бинта тянулся за дверь и исчезал в коридоре.
- Скорей, пойдёмте! - От возбуждения Доктор приплясывал на месте и выражался не слишком связно. - Там СВ плохо… Я за бинтом… дверь спиной… А она… не видел… сзади… Повернулся - лежит… и по-моему, по-моему…
Понять подробности в изложении Пробиркина было сложно, но они пошли и всё увидели сами.
09 августа, 14:13, ДОЛ "Варяг", главные ворота
Режим-два, введённый Горловым сразу после визита участкового, ничего особого из себя не представлял. Никакой тревоги, никакого алярма и ахтунга. Рутина.
Вожатые и воспитатели, правда, наотрез отказывали подопечным в просьбах покинуть по какой-либо надобности лагерь в одиночку или небольшой группой. Но многочисленные прорехи забора были к услугам не утруждающих себя формальными разрешениями.
Двенадцатый отряд (первоклассники и дошкольники) лишился плановой природоведческой экскурсии в лес - взамен им срочно организовали турнир по шашкам. А остальное в лагере шло своей чередом. Но прибавилась дополнительная деталь пейзажа - охранник у главных ворот.
Ответственную должность охранника занимал в "Варяге" Володя - он же электромонтёр, он же осветитель, он же дальний родственник жены Горлового. И вот теперь он сидел в раскалившейся на солнце будке, тупо смотрел на дважды прочитанную бульварную газету и мечтал о двух вещах сразу: освоить бутылку-другую холодного пивка и покемарить часок в прохладе…
Нельзя сказать, что обязанности Володи в этой его ипостаси отличались сложностью и многообразием. За последний час он три раза покидал насиженное место - дважды открыл ворота, впуская машины, и один раз выпустил…
И всё равно он не любил режим-два, считая его никчёмной тратой сил и времени. По счастью, случалось такое не часто - один, редко два раза за лето и дольше двух-трёх дней не длилось. Чаще всего по окрестным лесам ловили солдатиков, двинувших в бега с оружием… Этих беглецов Володя, отмотавший срочную на Новой Земле, среди звенящей от мороза бесплодной тундры, не понимал совершенно: казалось бы, служи здесь и служи - климат мягкий, места красивейшие, курорт, одним словом.
Но на территории собственно лагеря и даже в ближайших его окрестностях солдаты-дезертиры ни разу не появлялись. И мало-помалу режим-два превратился в чистой воды формальность, никому, по большому счёту, не нужную.
Глава 5
09 августа, 15:41, крыльцо Старого дома
- Сразу диагноз не поставить, надо делать энцефалограмму, другие исследования…
Врач "скорой" оказался относительно молод, циничен и лыс.
"И едва ли был отличником в своём мединституте, - подумал Горловой. - Отличники в его возрасте сидят в столицах и пишут диссертации. А на станциях "скорой помощи" в провинциальных городишках вкалывают разгильдяи и троечники".
- Склонность к обморокам не наблюдалась? - спросил лысый троечник. - Сильные головные боли? Спиртным по жаре не злоупотребляла?
Горловой растерянно помотал головой. За пять лет их знакомства СВ ни разу не брала бюллетень, её организм представлялся начальнику вечным двигателем, никогда не дающим сбоев…
- Ну не знаю, не знаю… - Эскулап посмотрел на фельдшера и водителя, показавшихся с носилками из тёмного провала коридора. - Бывает, что клиент вроде здоров как бык, не чихнёт, не кашлянет, а в мозгу, в сосуде тромбик - бац! - и в лучшем случае соболезнования родне, а худшем проскрипит ещё лет несколько полурастением, с капельницей и уткой…
- А… простите… когда мы можем рассчитывать… э-э-э… на выздоровление… - Горлового раздражала перспектива остаться на неопределённый срок без главной своей помощницы.
- Поймите, милейший, - доктор говорил снисходительно и ласково, как педагог в школе для дефективных, - она жива только потому, что вы сразу её нашли, быстро позвонили и мы оказались тут рядом, в Полянах. Это - кома, поймите. Ну, сердечко мы ей активизировали, по дороге, если надо, кишку подключим… Но это - кома, она на грани, никаких гарантий… Кстати, вот у неё нашлось в кармане, можете собрать по-быстрому бельё и одежду для больницы…
Горловой недоумённо смотрел на связку ключей на длинной серебрящейся цепочке.
- Вадим Васильевич, давайте, я быстренько всё соберу. - Ленка вынырнула из дальнего угла крыльца Старого дома, где о чём-то вполголоса переговаривалась с Пробиркиным и Светой. - Спальное бельё тоже брать?
Эскулап молча кивнул головой.
09 августа, 15:48, комната СВ
Замок лязгнул несмазанным затвором, Ленка торопливо шагнула в комнату СВ.
Она никогда здесь не бывала, но не удивилась ничему, именно так всё ей и представлялось: узкое помещение с узким окном, шкаф, над кроватью с панцирной сеткой - бра казённого вида и маленькая полочка с книгами, к названиям на переплётах Астраханцевой присматриваться было некогда…
"…Так, халат… есть тут у неё какой-нибудь пакет?., отлично, этот подойдёт… теперь бельё… шкаф заперт… зачем запирать шкаф в запертой комнате… а вот этот ключик на связке… ага, оно… значит, ночнушку, и простыню… а это что?.."
Ленка медленно наклонилась над конвертом, из которого выпали несколько фотоснимков. Конверт оказался старинный, из чёрной бумаги, и столь же давнишние лежали в нём фотографии, напечатанные на старой, зернистой бумаге. Бесконечно-долгую минуту Ленка смотрела на них, сжав губы в тонкую ниточку… Затем решительно стала шарить в глубине полки.
С таким количеством снимков СВ стоило завести альбом. Но она держала свой архив в конвертах: и в древних, похожих на первый выпавший, и в новых, с фирменными надписями "Kodak" и "Konica". Астраханцева торопливо перелопатила всё, отобрав штук тридцать фотографий - и старых, чёрно-белых; и новых, цветных, глянцевых… На цвета и качество Ленке было наплевать.
Её заинтересовали сюжеты.
09 августа, 15:59, главные ворота
Володя, восседающий в своей будке, выглядел внушительно: камуфляжная куртка (на рукаве эмблема - два скрещённых кортика и надпись "Охрана") и такое же кепи; тёмные очки прикрывали похмельные глаза и придавали лицу сурово-непреклонное выражение. А тот факт, что нижняя половина тела секъюрити облачена в вытянутые на коленях тренировочные штаны и резиновые шлёпанцы, открывался посторонним взглядам только в редкие моменты, когда он выходил открыть-закрыть ворота, пропуская очередную машину.
"Скорая" выехала из лагеря и осторожно запетляла вниз, направляясь к деревянному мостику через небольшую, в этот год вконец обмелевшую речку. Монтёр-охранник проводил её взглядом и завистливо вздохнул. За десять минут доедут до Полян… Из всех сосредоточенных там благ цивилизации больше всего Володя ценил магазин, точнее - его отдел, специализирующийся на продаже прохладительных и горячительных напитков.
Да и на велосипеде можно шустренько сгонять туда-обратно…
Но Володя опасался покинуть пост - заметил, как мрачный начальник прошёл к себе, в административный корпус. А из кабинета Горлового прекрасно видно, есть ли кто в будочке у ворот…
Володя совсем уже затосковал, когда узрел приближающегося Степаныча, явно кого-то или чего-то искавшего, медленно идущего со стороны котельной и внимательно поглядывающего по сторонам.
Смутные намерения мгновенно сложились в простой, но продуманный план, и монтёр-охранник устремился к Степанычу с заманчивым предложением. Но не успел ничего изложить, тот первым начал разговор (если про Степаныча вообще можно так выразиться).
"Чубайса не видел?" - прочитал Володя на сунутой ему под нос осьмушке плотной бумаги. Пачечку этих листков и огрызок карандаша Степаныч постоянно держал в кармане спецовки.
- Не видел. Ни Чубайса, ни Гайдара, ни Кириенку с Хакамадой, хе-хе… - Изысканным чувством юмора страж ворот не обладал. - Но у меня к тебе другой консенсус. Помаячь тут за меня недолго, часок, не больше… А я до лабаза быренько; и тебе затарюсь, если надо…
Степаныч с сомнением покачал головой. Показал на окна начальственного кабинета.
- Да ничего, тут главное, чтоб торчал кто-нибудь в будке, - постарался развеять его опасения Володя. - Натянешь мою куртку, и всё путём… Чужих, главное, не пускай, а то Васильич живо мне хвост накрутит…
Ствпаныч согласно кивнул, он вообще редко кому в чём-либо отказывал. Обрадованный монтёр стал расстёгивать свою охранную спецодежду.
09 августа, 16:19, берег Большого озера
Доктор Пробиркин наконец закончил все хлопоты, вызванные причёской Астраханцевой и внезапной болезнью СВ. Он заменил марлевый тюрбан на раненом пальце аккуратным кусочком пластыря и занялся давно лелеемыми личными планами.
Плаврук удалялся от лагеря тропой, огибающей Большое озеро - слева крутой склон, поросший непонятно как держащимися на нём вертикально деревьями; справа, в полушаге, зеркально-гладкая - ни волнения, ни малейшей ряби - вода.
Думы в голове Доктора бродили невесёлые. Ему предстояло испытание, куда более страшное, чем сегодняшний "Орлёнок" и завтрашняя "Зарница"…
День Нептуна.
Дело в том, что инструктор по плаванию ДОЛ "Варяг" сам этим немудрёным искусством не владел. Нет, он не передвигался вводе, как топор-колун, который плавает лишь по кратчайшему расстоянию от поверхности до дна, но…
Но и загадочный стиль, коим Пробиркин струдом мог преодолеть десяток-другой метров водной преграды, плаванием назвать было сложно - фонтаны воды, вздымающиеся от беспорядочно шлёпающих конечностей, скорее вызывали ассоциации с брачными играми гиппопотамов.
Впрочем, трудоустроиться на должность плаврука Сергею сей тщательно скрываемый недостаток не помешал. Выученные наизусть упражнения из "Азбуки плавания" Доктор объяснял малышне с безопасной суши. Расхаживал по берегу в спортивном костюме со свистком на груди и секундомером в руке и бодро руководил процессом.
Тем не менее отлаженный за долгие годы алгоритм приобщения детей к воде не давал сбоев - в озеро выпускались только благополучно проплывшие туда и обратно тридцатиметровый дощатый "лягушатник". Но вот грядущий День Нептуна…
В этот день, один раз за смену, проводился чемпионат лагеря по водным видам спорта. Вожатые с воспитателями в нём тоже участвовали, и, естественно, от плаврука ожидали рекордного выступления.
От предыдущих Дней доктор сумел отвертеться.
Июнь выдался холодный, вода толком не прогрелась, и праздник, к его великой радости, отменили.
От прошлого, июльского, Дня Нептуна Пробиркин спасся, на редкость вовремя простудившись, но изобразить что-либо подобное теперь не стоило и надеяться - Нина Викторовна, школьный врач с тридцатилетним опытом, симулянтов чуяла за версту. И отнюдь не жаловала.
Пробиркин, после долгих и трудных размышлений, решил-таки принять участие в соревнованиях. Более того - поставить рекорд. Конечно, водное поло и заплыв на время ему абсолютно не подходили - Доктор собрался удивить народ нырянием.