Он забил ногами, рванувшись к поверхности - и Желтое море сделалось красным. Кристаллы запылали красным светом, похожим на адское пламя, повернулись, поймав Суна в перекрестье пульсирующих лучей, и поволокли его ногами вперед в зияющую щель двери. Или рта?
А когда тень проема упала на него, кристаллы постепенно потускнели и совсем погасли, Сун почувствовал воздействие новой силы: сильнейшее течение неудержимо всасывало его в темноту. А он даже завопить не смел, боясь наглотаться воды.
Но если бы он знал, куда его несет, то вполне мог бы завопить, даже рискуя утонуть - или с радостью предпочтя утонуть.
* * *
Жители деревни нашли ремешок от сандалии Кину Суна, плавающий около того, что осталось от его лодки.
Всего лишь ремешок, перерезанный, словно бритвой, в трех местах, где он некогда соединялся с подошвой. Что же касалось суденышка...
Корму обнаружили покачивающейся на волнах отрезанным концом кверху не слишком далеко от пагоды.
Нос лодки с отсеком для хранения сетей содержал в себе достаточно воздуха, чтобы остаться на плаву, а якорь-кошка Суна застрял в водорослях на дне, не дав течению унести обломки суденышка.
Когда же якорь вытащили на берег, то увидели, что он представляет собой застывший сгусток расплавленного металла с одним едва выступающим зубцом.
Не считая этих фактов, ничто не указывало на местонахождение рыбака Кину Суна.
Глава вторая
Спенсер Джилл покинул аудиторию, где выступал перед скептически настроенным собранием радиоастрономов и астрофизиков, будучи смущен и рассержен. Смущался он из-за скудости своего словарного запаса (нет, будем честны, из-за скудости своих научных и технических знаний), не позволявшего ему разговаривать с аудиторией на равных, а сердился из-за подозрения, что они поведали ему далеко не все об этом деле. А "это дело" являлось проблемой с радиотелескопом обсерватории "Джорделл-Бэнк", вернее, с посторонним эхо-сигналом. А еще точнее - тот же эхо-сигнал появился в радиотелескопах всего мира.
Водитель Джилла, одетый в штатское, но с карточкой министерства обороны на лацкане, терпеливо дожидался его на автостоянке, прислонившись к сверкающему скоростному пежо. Он торчал там уже больше двух часов, но явно не страдал от скуки - благодаря долгой практике, как предполагал Джилл. На капоте машины красовался хромированный флажок, по центру над крыльями располагались хромированные пластинки со звездами, окна были с пуленепробиваемыми стеклами. Все это красноречиво указывало на предназначение автомобиля для VIP, то есть для перевозки из пункта "А" в пункт "Б", где бы тот ни находился, особ королевской крови, высшего военного начальства, членов правительства, дипломатов и прочих высокопоставленных чиновников.
Пунктом "А" в данном случае являлся радиотелескоп в Массачусетсе, а пунктом "Б" должен был стать железнодорожный вокзал в Кру. Но, расположившись поудобнее на широком заднем сиденье автомобиля, Джилл заметил, что шофер свернул с автостоянки не в ту сторону.
Джилл подался вперед, чтобы спросить водителя, в чем собственно дело, но тот опередил его, передав нацарапанную от руки записку, которая гласила: "Доставить мистера Джилла по координатам..." Спенсер не стал утруждать себя чтением цифр. Карты-то у него все равно не было. Но у шофера она имелась.
- Это аэродром, который находится примерно в миле к северу отсюда, - водитель увидел в зеркальце, как нахмурился Джилл, и помахал ему сложенной картой военно-топографической съемки. - Вертушка, что пролетела надо мной пятнадцать минут назад, сделала круг над автостоянкой, а затем направилась на север, полагаю, за вами, сэр. Я видел, как она снижалась. А потом, это послание - от министра. - Он кивнул на рацию машины.
Когда от Спенсера требовалось выполнить для министерства обороны работу особого характера, всем распоряжался министр. Этот человек, собственно, и отправил его взглянуть на радиотелескоп в "Джорделл-Бэнк", и именно это обстоятельство и заставило Джилла решить, что сообщили ему далеко не все, поскольку он никак не мог связать между собой "Джорделл-Бэнк" и министерство обороны. Радиотелескоп служил для исследования далеких звезд, это вам не какая-то суперкомпьютеризированная радиолокационная станция, следящая круглые сутки - не подлетают ли какие-нибудь баллистические ракеты. У обсерватории и министерства обороны попросту не имелось ничего общего, или так, во всяком случае, обстояло дело до этого эхо-сигнала. И тут, несмотря на разгар июля и температуру, поднявшуюся до семидесяти градусов по Фаренгейту, Джилл внезапно ощутил холодок. Предчувствуя, что именно это означало, он сразу же выбросил пришедшее объяснение из головы. Все случившееся тогда кончено и забыто, никаких подобных неприятностей больше не будет. По крайней мере, со стороны фонов...
- С вами все в порядке, сэр? - спросил шофер, вернув задумавшегося Джилла с небес на землю - или на Землю.
Вздрогнув, Спенсер посмотрел на него через зеркальце заднего обзора:
- Я что-то сделал или сказал? - спросил он, неловко качая головой. - В смысле, у меня какой-то странный вид или что-то в этом роде?
Водитель пожал плечами.
- Да так, на мгновение ваше лицо сделалось... ну, скажем, весьма серьезным. Нахмуренные брови, закушенная губа. Что-то стряслось? Вы что-нибудь забыли? Я могу чем-то помочь?
Настала очередь Джилла пожать плечами. Он не мог об этом говорить: не имел права откровенничать со всяким любопытным, но, действительно, "стряслось" несколько вещей. И ничего нельзя поделать, даже с кем-то посоветоваться, пока он не составит себе более полную картину.
За окном проплывало ясное голубое небо, а Спенсер снова нахмурился и начал покусывать губу. Да, сейчас-то небо ясное, но прошлой ночью, на протяжении двух часов, оно таким не было. И все же, с точки зрения любого радиоастронома, оно оставалось необыкновенно ясным. Более ясным, чем когда-либо раньше за всю историю человечества.
Явно какой-то эхо-сигнал или эхо-сигналы.
Или, может быть, нечто иное? Может быть, нечто совершенно иное...
* * *
У аэродрома имелись ворота, и на перекладине, сгорбившись, сидел министр Джилла, Джордж Артур Уэйт (якобы "нижестоящий" в министерстве обороны, но Спенсер знал, что это всего лишь уловка с целью придать его посту некую степень неясности). Красивый и небрежно одетый, разгуливавший без галстука, с расстегнутым воротником шелковой желтой рубашки, видневшейся из-под легкого серого пиджака, Уэйт походил на молодого богатого бездельника - что-то типа всезнайки-подростка, который так толком и не повзрослел. Джиллу подумалось, что, если прищурить глаза, можно увидеть пресловутую сорочку, в которой родился Уэйт.
Вытянув длинные ноги и легко спрыгнув с ворот, Уэйт встретил автомобиль. Позади на аэродроме стоял вертолет, лопасти его винта медленно вращались в ожидании.
- Спенсер, - улыбнулся Уэйт льстивой улыбкой и протянул руку Джиллу, когда тот вылез из машины.
Они обменялись рукопожатиями, и Джилл сказал:
- Джордж, ты по-прежнему выглядишь как плейбой.
Да, самый натуральный плейбой. Ничего консервативного не было в этом субъекте. Никакого костюма в тонкую полоску или котелка, ни сложенного зонтика, ни свежей "Тайме". Длинноногий, сладкоречивый, подающий-большие-надежды-ничего-особого-не-делая Джордж Артур Уэйт. Или иногда "король Артур" - для своих подчиненных (вероятно, из-за присущей ему язвительности, вполне способной сравниться по остроте с Экскалибуром). Надо сказать, что внешность Уэйта была очень обманчивой...
Покуда Джилл окидывал быстрым, но внимательным взглядом министра, Уэйт, в свою очередь, изучал его - и не только видимое глазу.
При росте где-то в пять футов одиннадцать дюймов Спенсер Джилл был дюйма на два пониже Уэйта, но гораздо массивнее. И при тридцатисемилетнем возрасте он был на три года старше министра. Джилл, однако, выглядел на сорок с лишним (редкая болезнь крови - ныне четыре года как в состоянии ремиссии и, надо надеяться, исчезнувшая навсегда - успела состарить его организм). За слегка изогнутыми чувственными губами прятались ровные белые зубы, нос - прямой и узкий, высокий лоб, бледная кожа (следствие болезни), песочного цвета волосы с вкраплениями седины. Непроницаемые глаза, способные быть в какой-то миг зелеными, а в следующий - уже серыми. В целом, в его внешности усматривалось что-то загадочное. Что едва ли могло удивлять.
Девятнадцать лет назад к нему, еще юнцу, пришла известность: в нем признали новый феномен, квантовый скачок природы, старающейся не отстать от науки.
Джилл "понимал" машины. Его прадед по отцовской линии был инженером, и это казалось единственной причиной того фокуса, что сотворили с ним гены. Хотя, чем бы там ни занимался его прадед, вряд ли это могло объяснить феноменальные способности Спенсера.
"В наш век компьютеров, - писал один эксплуатирующий сенсации журналист, - обязательно должны быть умы, подобные компьютерам! У этого юноши ум именно такого рода". Журналист, естественно, напутал: мозг Спенсера Джилла был вовсе не таким. Скорее, юноша понимал компьютеры, да и все другие виды машин, "слушая" и чувствуя их. В восемнадцатилетнем возрасте он обратил на себя всеобщее внимание, описав мобайлы и механизмы Хита Робинсона и назвав их при этом "бездушными монстрами Франкенштейна". Он не понимал их, потому что они сами не могли себя понять.
- Будь они людьми, - заявил тогда Спенсер, - они были бы идиотами...
На замечание Джилла насчет "плейбоя" Уэйт ответил, в общем-то, искренней улыбкой и сказал:
- Когда я был молодым субальтерном, мне пришлось пройти курс САС, который я, конечно, провалил. Чересчур физическая работа! Но знаешь ли ты, что офицеры САС не носят никаких знаков различия? А их подчиненные обычно не отдают им честь? Это действительно так. А ты догадываешься почему?
Джилл кивнул:
- Такие формальности только помогут определить их в качестве мишеней. А при службе их профиля кому это нужно? Они и без всякой рекламы достаточно выделяются.
- Мир дипломатии во многом такой же, - уведомил его Уэйт, но воздержался от дальнейших комментариев на данную тему. Открыв задвижку ворот и распахнув их, он заметил:
- Четыре года назад, пока ты был занят тем делом Дома Дверей в Шотландии, я работал в Москве военным атташе... э-э... фактически в разведке. Находясь в бывшем СССР, я, конечно же, был не в курсе многих событий. Но вторжение пришельцев не так-то просто сохранить в тайне, надо смотреть фактам в лицо: об этом узнал весь мир! Во всяком случае, когда я переместился в министерство обороны, в наш собственный, довольно особый отдел, твой... э-э-э... высшей степени драматический доклад стал для меня весьма увлекательным чтением. В более недавнее время, даже совсем недавно, мне поручили снова взглянуть на это дело: углубленно изучить все досье, для двойной гарантии, что из него больше ничего невозможно извлечь, понимаешь меня?
Джилл снова ощутил тот же холодок, пробежавший по коже, и спросил, когда они направились к вертолету:
- Насколько недавно? Я имею в виду, когда тебе это поручили?
- Ровно тридцать шесть часов назад, - ответил министр, бросив на Джилла искоса то ли любопытный, то ли оценивающий взгляд. - И я полагаю вполне естественным, что на меня произвела сильное впечатление роль моего предшественника - э-э-э... Эвида Андерсона? - в тех предыдущих событиях. Или если не его роль, то, определенно, его последующий упадок.
Джилл кивнул и, пытаясь не поморщиться, поинтересовался:
- Как там у него дела?
Одновременно он гадал, с чего бы это Уэйту так озаботиться "закатом" Андерсона? Министр был не из тех, кто лишний раз побеспокоится заниматься чьими-то проблемами, кроме своих, разумеется.
- На самом-то деле совсем неплохо, - кивнул Уэйт. - Да, самое худшее он, кажется, преодолел... - Затем он вздохнул. - Для министерства от него, конечно, больше толку никакого, и поэтому его отправили на пенсию. У него, как я слышал, приятный коттеджик где-то в Корнуолле...
Джилл снова принялся покусывать губу. В некотором смысле, он всегда чувствовал себя ответственным за пережитый Андерсоном душевный надлом. Несомненно, он посчитал этого человека более сильным, чем тот оказался на самом-то деле.
- И потому, - продолжал Уэйт, - поскольку любые дополнительные сведения от Андерсона имеют тенденцию быть - ну, знаешь, не внушающими доверия, - то остаешься только ты. Ну и, конечно, мистер Джек Тарнболл. И... - Он умолк и покосился на собеседника.
- И? - резко бросил Джилл. Уэйт начинал действовать ему на нервы. Ну почему этот самодовольный маленький засранец не может просто сказать ему, что про исходит? Ладно, поиграем в "угадайку". Спенсер обуздал свое раздражение и стал терпеливо ждать.
- И Анжела, - закончил Уэйт, изобразив на лице удивленное выражение. - Анжела Денхольм. Э-э-э, я коснулся обнаженного нерва или чего-то в этом роде?
- Или чего-то в этом роде, - крякнул Джилл и сменил тему. - Куда мы летим?
- На инструктаж, - ответил Уэйт. - И инструктировать тебя предстоит мне. А самое удобное место для этого - идеальное уединение вертолета, который следует к твоему дому на острове Хейлинг-Айленд. Таким образом, мы не потеряем ни минуты времени.
- Сказывается твоя подготовка в разведке? - внезапно спросил Джилл.
- Э-э-э? - на этот раз Уэйт удивился искренне.
- Ты не можешь выложить напрямик? - уточнил Джилл. - Думаешь, нас могут подслушать... как там, по-вашему, "подсадить жучка"? На этом открытом аэродроме посреди сельской местности во многих милях от чего угодно?! - Он невесело усмехнулся. - Думаю, пора тебе : начинать рассказ, пока я не отказался тебя слушать, Джордж. Что здесь происходит?
- В "вертушке", - повторил министр, сохраняя спокойный и невозмутимый вид, и низко пригнулся, проходя под медленно вращающимися винтами. - Я все тебе расскажу в вертолете. Во всяком случае, все, что сам знаю, и буду ожидать того же от тебя. - Взгляд мальчишеских глаз Уэйта сделался очень острым, когда он, поднявшись по алюминиевой лесенке, обернулся, чтобы подать Джиллу руку, которую тот резко отверг. - Да, и кстати, - Уэйт пожал плечами, будто отмахиваясь от неприятного настроя Джилла. - Я еще не упомянул, что у тебя есть один безумный друг, который хочет быть в этом деле вместе с тобой!
- Хочет быть в этом деле... - начал было Джилл, но увидел, кто сидит в вертолете, и закончил фразу совсем иначе:
- Что?!
"Безумный друг" оказался не кем иным, как Джеком Тарнболлом. И теперь тот холодок вернулся всерьез...
* * *
- Как мне представляется, мы все преодолевали пережитое по-разному, - сказал Тарнболл, когда они поднялись в воздух. Сказал он это в ответ на вопросы Джилла о том, как он жил, чем занимался, и так далее; но слова его служили также оправданием того, как он выглядел, а видик был еще тот. - Я преодолевал его с помощью спиртного, - объяснил он, пожав плечами. - Явно неверное решение. В итоге я "подсел" на алкоголь!
- На тебя это совсем не похоже. В смысле, я ошибся насчет Андерсона - мне думалось, что с ним будет все в порядке, - но ты-то ведь совсем из другого теста. Спиртное? Вся наркота, какую ты перевидал в жизни, тебя не затронула, а Дом Дверей превратил тебя в алкоголика?! - покачал головой Джилл, с сожалением видя, что на деле именно так все и произошло.
Шестифутовый Джек Тарнболл был узок в бедрах, широк в плечах и напоминал настоящую торпеду. Голова крепко сидела на короткой шее. Гриву длинных, .зачесанных назад угольно-черных волос скрепляла серебряная заколка - не признак щегольства, а просто способ не давать им спадать на глаза. А глаза эти с тяжелыми веками отливали голубизной, когда вспыхивали улыбкой или расширялись от удивления. Однако такие улыбки появлялись редко, в то время как морщины на лбу были многочисленными и глубоко врезавшимися. Он, казалось, всегда оставался настороже - тут повлияла, как правильно полагал Джилл, его подготовка по части охраны свидетелей. Его большие, грубоватые руки отличались крайней силой, а также большой быстротой и гибкостью.
Но вернемся к описанию его примечательного лица.
Правая бровь у Тарнболла находилась чуть выше другой, вероятно, из-за длинного, тонкого белого шрама, едва видимого у края глазницы, который натягивал кожу и придавал хозяину постоянно вопросительный вид.
На твердом, угловатом подбородке тоже имелись шрамы, вперемешку с крошечными рябинками. Его кожу некогда покрывал здоровый загар, но теперь она выглядела почти такой же бледной, как у Джилла. И, наконец, нос его несколько пострадал за годы службы в охране свидетелей (или от скандалов в питейных заведениях); он отбрасывал изогнутую тень на полные губы, за которыми скрывались сильные неровные зубы.
Тарнболл в принципе выглядел таким, каким его помнил Джилл. Вот только некоторые признаки выдавали пережитое. Потускневшие глаза говорили о каком-то помрачнении духа, вероятно, от чересчур близкого знакомства с винным духом. Его клинообразный облик самую малость просел в средней части. А его одежда... она выглядела так, словно он в ней же и спит. Это последнее не являлось для агента слишком уж необычным. Но вот щетина на щеках и подбородке - являлась. Для описания его вида подходило только одно слово - неопрятный.
В то же время он, как губка, впитывал замечания Джилла насчет действующего на него Дома Дверей.
- Кого ты обманываешь, Спенсер? - хмыкнул он. - Мы все там выше головы навидались такого, от чего запросто могли поседеть.
- Я с этим справился, - ответил Джилл, по-прежнему чувствуя себя виноватым. Джилл знал: сам он смог выжить только потому, что оказался единственным, кто полностью осознал суть происходящего. - Так же, как и Анжела... - добавил он и умолк, не вдаваясь в подробности.
- А Андерсон? - приподнял и так вопросительно задранную бровь Тарнболл. Но когда Джилл собрался ответить, остановил его:
- Не беспокойся. Джордж уже рассказал мне о нем. И послушай, Спенсер, перестань терзаться муками совести! Я лично никогда не винил в своих трудностях никого, кроме себя, - как и в своих ошибках. В любом случае, в данное время я с выпивкой завязал. Давай смотреть правде в глаза: кто же станет доверять пьяному агенту, а? - И Джек криво усмехнулся.
Джилл хмыкнул, попытался улыбнуться и не сумел.
Он и не догадывался, что так нуждается в Тарнболле, пока не увидел его сидящим в вертолете. Но теперь стало очевидным, что история Уэйта насчет "углубленного изучения" являлась попросту враньем, всего лишь мелкой деталью некоего сценария.
- Так расскажи мне об Анжеле, - продолжал Тарнболл. - Вы с ней по-прежнему вместе? - Но, увидев появившееся на лице Джилла замкнутое выражение, не правильно истолковал его. - У вас не получилось?